Конспект лекций по учебной дисциплине " отечественная история " Для направления/специальности

Таким образом, выборы в Государственную Думу были частью более широкой борьбы, и по этой причине мы говорим о двойных выборах (парламентских и президентских) или объединенных выборах 1999-2000 годов. Это была, по словам Клямкина и Шевцовой, “беспрецедентная кампания”, в которой выборы в Думу стали частью борьбы за более высокую ставку. Клямкин и Шевцова отмечают также, что в большинстве стран переходного периода уже по двум выборным циклам можно судить о том, является ли демократия необратимой; в России же это был уже третий цикл, и он поставил еще больше вопросов о природе возникшего демократического порядка.

Борьба за то, чтобы стать преемником, была жестокой, но велась в основном в соответствии с конституционными нормами, выработанными в начале десятилетия. Это произошло, возможно, не столько из-за сильной приверженности демократии, сколько благодаря тому, что никто не был уверен, что недемократическая стратегия даст ему преимущества. Более того, среди правящего класса России наблюдался страх, что, в случае внезапной смерти Ельцина, порядок передачи власти выйдет из-под контроля элиты и какая-то взбунтовавшаяся внешняя сила сможет нарушить весь установившийся порядок.

Большую часть второго срока Ельцин физически был не в состоянии выполнять обязанности Президента, но до самого конца категорически отказывался уступить хотя бы часть своих полномочий кому-либо другому. Выборы 19 декабря фактически предоставили избирателям возможность выразить свои взгляды на будущее после Ельцина. Хотя его здоровье после 1995 года постоянно ухудшалось, Ельцин всегда оставался верховным арбитром, и именно от этой роли он так эффектно отказался, уйдя в отставку 31 декабря 1999 года. К тому времени стало ясно, что он готов передать роль арбитра Владимиру Путину, занимавшему пост премьер-министра с 9 августа 1999 года. Путина уже нельзя было снять, и таким образом игра в премьер-министры подошла к концу. Как и предписано Конституцией, Путин стал исполняющим обязанности президента, продолжив исполнение обязанностей премьер-министра. Президентские выборы назначены на 26 марта 2000 года.

Парламентские выборы 19 декабря 1999 года были третьими выборами, которые прошли в условиях нынешнего конституционного порядка. Они были неразрывно связаны с президентскими выборами, первоначально назначенными на 4 июня 2000 года. Российские парламентские выборы стали пробным шаром и трамплином президентских выборов. Парламентские и президентские выборы были фактически объединены в единый выборный процесс

Выборы первоначально казались столь же открытыми и непредсказуемыми, как и выборы декабря 1993 и 1995 годов. Даже в период своего расцвета старая “партия власти” во главе с Виктором Черномырдиным и энергетическим лобби не смогла определить исход парламентского голосования, Еще менее она способна на это сегодня, когда на ее судьбе сказывается закат Черномырдина, когда ее раздирают фракционная борьба и соперничество внутри руководства. Появление новой “партии власти”, построенной вокруг Примакова, объединившей органы национальной безопасности, региональную элиту, промышленные и финансовые группы, было подавлено в зародыше отставкой Примакова с поста премьер-министра в мае 1999 года. Вместо нее Кремль спешно сформировал “Единство”, организацию, которая с сентября 1999 года стала действовать в качестве “партии власти”. Конечно, это не было современной политической партией, не было оно и массовым движением. Это, вероятно, лучший пример политического объединения, созданного по приказу властных элит. Оно должно было действовать как подобие конкурентоспособной политической организации и занять место, которое должно принадлежать настоящим политическим партиям.

КПРФ еще ранее приняла решение выдвинуть на выборах в декабре 1999 года собственный список, а не объединяться со своими союзниками, хотя формально партия вела предвыборную кампанию как часть объединения “За победу”. Лидер КПРФ Геннадий Зюганов прилагал все усилия, чтобы осовременить имидж КПРФ под лозунгом: “Мы не реваншисты - мы партия будущего”. Однако его отказ осенью 1998 года от серьезной критики антисемитских выступлений Альберта Макашова, депутата от КПРФ в Думе, подорвал доверие к партии. Эти выступления вызвали бурю протеста и призывы со стороны Бориса Березовского, который в то время был исполнительным секретарем СНГ, Егора Гайдара, лидера партии Демократический выбор России, и других запретить КПРФ. На декабрьских выборах 1999 года “твердолобые коммунисты”, такие как Альберт Макашов и Виктор Илюхин, участвовали в выборах самостоятельно, очистив тем самым имидж КПРФ от некоторых наиболее экстремистски настроенных радикалов.

Опросы общественного мнения показывают, что всего лишь 13% россиян поддерживают идеологию коммунизма, однако большинство избирателей голосуют за КПРФ как за основную партию протеста и ядро оппозиции. С начала 90-х годов максимальное число голосов, поданных за оппозицию, остается удивительно стабильным и составляет около 30 миллионов. В июне 1991 года за четырех кандидатов от националистов и коммунистов (Николая Рыжкова, Амана Тулеева, Альберта Макашова и Владимира Жириновского) было подано в общей сложности 28 млн. голосов, а на референдуме в апреле 1993 года 30,4 млн. человек выразили недоверие политике Ельцина, ответив “нет” на второй вопрос. За Зюганова во втором туре президентских выборов 1996 года были отданы 30,1 млн. голосов, что всего лишь на 2,1 млн. голосов больше, чем было подано против Ельцина в июне 1991 года, и всего на 300 тыс. голосов меньше, чем в апреле 1993 года. И это несмотря на развал экономики и социальный кризис .

КПРФ не сумела преодолеть этот барьер и в декабре 1999 года, получив 16,2 млн. голосов. Попытка расширить электорат путем создания Народно-патриотического союза России (НПСР) на основе широкого национального движения провалилась. Стоявшая перед КПРФ в 1996 году проблема - недооценка силы антикоммунистических настроений среди националистов - решена не была. Перейдя на открыто националистическую почву, КПРФ отрезала себя от своих ортодоксально-коммунистических сторонников и не смогла привлечь достаточное число националистов, не говоря уж о центристах и либералах. Заметим, что, только приняв явно социал-демократические программы, бывшие коммунистические партии в Литве, Венгрии и Польше сумели добиться успехов на выборах.

КПРФ оказалась в многостороннем кризисе. Одним из его аспектов является кризис идеологии, заключающийся в замене старого интернационализма ярым национализмом, которому совсем не чужд антисемитизм Макашова. Пока Зюганов очищает платформу своей партии от остатков ортодоксального коммунизма, зарождающаяся социал-демократи-ческая тенденция внутри КПРФ остается маргинализированной. Кризис является также и политическим, поскольку Зюганов сейчас поддерживает элиту, что отдаляет партию от ее сторонников среди рабочего класса. Кризис имеет организационный аспект, так как КПРФ все в большей степени разделяется на фракции и согласованность внутри нее потеряна. У кризиса есть и предвыборный аспект, поскольку, например, мэр Москвы Юрий Лужков, одно время обдумывавший предвыборный альянс с коммунистами, является давним защитником еврейской общины и не хочет иметь ничего общего с антисемитами. Стоит отметить также демографический аспект кризиса: 45% электората Зюганова старше 60 лет, а его привлекательность для молодежи остается незначительной .

Продолжался упадок партии Владимира Жириновского (ЛДПР). Хотя она хорошо финансируется, ее лидер потерял прежнюю радикальность и стал шутовской фигурой. Чтобы поддержать интерес средств массовой информации, он вынужден делать все более вызывающие заявления. Тем не менее, ЛДПР фактически стала частью “партии власти” и в обмен на голоса в Думе получила все виды тайной и даже открытой поддержки из Кремля.

Тем временем бывший когда-то реальной “партией власти” так называемый “центристский” “Наш дом - Россия” (НДР) В.Черномырдина столкнулся с расколом и дезертирством, как только его лидер потерял пост премьер-министра.

Серьезным вопросом накануне выборов 1999 года был вопрос о том, сумеют ли либералы объединиться. После убийства Галины Старовойтовой в ноябре 1998 года предпринимались отчаянные попытки объединить различные фракции, однако партия “Яблоко” Григория Явлинского упорно оставалась в стороне от этих попыток. В конце концов в течение лета 1999 года Анатолий Чубайс сумел сколотить альянс наиболее значительных либеральных групп и создать Союз правых сил (СПС).

Всплеск создания региональных партий в преддверии парламентских выборов 1999 года еще раз показал, насколько разобщены политические силы в России. Политические сторонники Ельцина даже не попытались выдвинуть на выборах единую квазипрезидентскую “партию власти”. Помимо лужковского “Отечества”, либеральное крыло представлял новый региональный блок “Голос России” во главе с Константином Титовым, губернатором Самарской области. Объединение “Вся Россия”, возглавляемое президентом Татарстана Минтимером Шаймиевым и губернатором Санкт-Петербурга Владимиром Яковлевым, занимало центристские позиции, в то время как левые были представлены партией “Возрождение и единство”, созданной кемеровским губернатором Аманом Тулеевым, лидерами Аграрной партии Михаилом Лапшиным, партии “Народовластие” Николаем Рыжковым, организации “Духовное наследие” Алексеем Подберезкиным. Последний блок оказался мертворожденным .

Региональные лидеры пытались использовать блоки для того, чтобы получить большее влияние в Государственной Думе, прежде всего на выборах в одномандатных округах, а также через союз с более крепкими партиями на выборах по партийным спискам. Минтимер Шаймиев на учредитель ном съезде движения “Вся Россия” 22-23 мая 1999 года в Санкт-Петербурге сказал: “Мы намерены создать конструктивное большинство в Государственной Думе, которое будет выступать в защиту интересов регионов” . Тот факт, что не была создана единая “партия регионов”, еще раз свидетельствует о политическом и экономическом расколе внутри регионального лобби. Различные партии регионов не имели даже целостной политической платформы, помимо самого регионализма, в то время как “Отечество” Лужкова могло, по крайней мере, выдвинуть последовательный экономический курс “компетентного капитализма”.

В августе 1999 года “Отечество” образовало союз с движением “Вся Россия” и создало блок ОВР, сильный противовес президенту, особенно после 17 августа 1999 года, когда его ведущим кандидатом стал Е.Примаков. Однако ОВР раздирали противоположные политические тенденции: Лужков и Примаков выступали за новую централизацию власти в Москве, а Шаймиев поддерживал права регионов и большую децентрализацию. ОВР пользовался поддержкой многих региональных губернаторов и купался в лучах популярности самого Примакова. Лидирующее положение ОВР стало реальной угрозой того, что в результате президентских выборов произойдет смена элит и политического курса. Чтобы противостоять угрозе дестабилизации, Кремль в сентябре 1999 года поддержал создание блока губернаторов “Единство” во главе с пользующимся популярностью Сергеем Шойгу, который долгое время руководил Министерством по чрезвычайным ситуациям.

Затем последовали интенсивные попытки центральных властей расшатать позиции ОВР, для чего они сконцентрировали свои нападки прежде всего на Лужкове, чьи президентские амбиции усилились. Учитывая огромную концентрацию богатства в Москве (бюджет столицы составляет 40% федерального, там же находится 75% финансового капитала страны), любой, кто контролирует Москву, может влиять на события в стране. Для участия в первых после Ельцина президентских выборах Лужков собрал значительные средства. Еще до открытого выдвижения своей кандидатуры он создал агитпроповскую империю, которая формально управлялась холдинговой компанией “Метрополис” и включала печатные и электронные средства массовой информации. Он контролировал телевизионный канал ТВЦ, газету “Россия” и “Литературную газету”, одно из наиболее уважаемых культурных изданий в стране. К концу 1998 года ему удалось взять в свои руки типографию “Московская правда”, которая печатает не только самую популярную ежедневную газету “Московский комсомолец”, но и множество других изданий (40 журналов и 128 газет). Незаметно, но весьма эффективно Лужков обеспечил благоприятное для себя освещение событий в средствах массовой информации своей империи и не чуждался повышения арендной платы или принятия других малоприятных мер (включая частые угрозы подать в суд) в отношении тех СМИ, которые его критиковали ”.

Кроме того, злоупотребления полномочиями со стороны тех, кто уже находится у власти, достигли такого уровня, что угрожают законности самого избирательного процесса. Печально известными примерами являются президентская кампания 1996 года и проходившие одновременно с ней выборы мэра Москвы, на которых Лужков был избран на второй срок 90% голосов, а также многие областные и республиканские выборы, например в Татарстане и Башкортостане. Однако, несмотря на все преимущества, которые есть у тех, кто находится у власти, избирательная система показала, что у нее есть зубы. На губернаторских выборах осени 1996 года около двух десятков губернаторов не были переизбраны на свои посты; большинство из них ушли неохотно, но ушли. Точно так же, во время губернаторских выборов, проведенных в декабре 1999 года, избиратели проголосовали против трех пятых из числа действующих губернаторов.

Избирательная кампания: процесс

Хотя было много разговоров об изменении избирательной системы, прежде всего об отмене пропорциональной системы выборов по партийным спискам и замене ее выборами всех 450 депутатов по одномандатным округам, в закон о выборах были внесены лишь незначительные поправки. Основное изменение было направлено на то, чтобы обеспечить представительство в Думе по крайней мере 50% голосов, поданных за партийные списки. Проверка кандидатов и подписей за выдвижение партий стала значительно более строгой. Теперь предвыборные блоки могут представить в Центральную избирательную комиссию (ЦИК) залог вместо того, чтобы собирать необходимые 200 тыс. подписей. Финансовое положение кандидатов должно изучаться гораздо более тщательно, чем когда-либо ранее.

Прошедшие выборы - заметный шаг по пути демократизации, поскольку власть была наконец-то отстранена от контроля за проведением выборов. Новый председатель ЦИК Владимир Вешняков, назначенный при поддержке думской оппозиции, - значительно более независимая фигура, чем его предшественники. Это дает основания предположить, что выборы будут контролироваться и проводиться независимым органом. Именно это в значительной мере и произошло. В ходе регистрации кандидатов были почти фарсовые ситуации, например, когда руководителю ЛДПР В.Жириновскому отказали в регистрации ввиду сомнительного прошлого некоторых лиц, возглавлявших список его партии; затем он был восстановлен Верховным Судом и еще раз дисквалифицирован. Попытки предотвратить кримина-лизацию Думы почти увенчались успехом, поскольку федеральные законы о расходах на проведение выборов требуют от кандидатов указать свой годовой доход, его источник и общую стоимость принадлежащей им собственности. Однако многие кандидаты очевидно занизили стоимость принадлежащей им собственности, и казалось, что ЦИК хотела дисквалифицировать одних кандидатов, но закрывала глаза на нарушения других. Несмотря на это, в целом ЦИК стремилась применять законодательство о выборах беспристрастно.

Особенностью предвыборной кампании было то, что мало обсуждались серьезные вопросы, стоящие перед страной. Вместо этого влиятельные группировки, состоявшие из политиков, олигархов и региональных лидеров, нападали друг на друга (прежде всего эта борьба велась между ОВР и “Единством”), вытеснив с политической сцены настоящие политические партии (КПРФ и “Яблоко”), которые пытались поставить в центр борьбы серьезные вопросы.

Одной из причин замещения политических дебатов борьбой за власть было то, что создание президентской системы сделало ставки в этой борьбе чрезвычайно высокими. Борьба за президентский пост в России означает также борьбу за доступ к обширным финансовым ресурсам государства и контролю над ними. На карту было поставлено само выживание ельцинской квазирыночной системы, в которой политическая власть и экономические привилегии почти неразделимы. Слабость формальных политических партий была и симптомом, и причиной “режимификации” политического процесса.

Было бы преувеличением сказать, что выборы в России - всего лишь “шарады с голосованием”, если применить термин, используемый некото-рыми в Закавказье. Выборы в России не только стали привычными, они также отражают сравнительную институционализацию политического конфликта. Однако парламентская кампания 1999 года характеризовалась обострением некоторых неприятных моментов, которые наблюдались на предыдущих выборах. Прежде всего, это относится к технике манипулирования избирателями с помощью средств массовой информации и безжалостному очернению оппонентов. Кремль развязал яростную кампанию против ОВР, используя при этом любую возможность улучшить имидж С.Шойгу, возглавлявшего “Единство”. Печатные и электронные средства массовой информации в основном отражали взгляды своих владельцев. Особо печальную известность получили нападки телеведущего Сергея Доренко на ОВР и Лужкова лично.

Редактор “Независимой газеты” Виталий Третьяков, как всегда, придерживался противоположных взглядов, настаивая на том, что “…кампания прошла блестяще… Еще никогда в новейшей российской истории все, что происходило в рамках предвыборной кампании, не подвергалось столь беспощадным и скрупулезным контролю и критике со стороны общества, СМИ, оппозиционных групп и партий. Вспомним выборы 1993, 1995 и 1996 годов… Тогда в лучшем случае только левая пресса и левые политики указывали на недемократичность и предвыборной кампании, и самих выборов. Но демократические СМИ… их не слушали, их аргументы игнорировали. Сейчас же благодаря борьбе внутри правящей элиты и сопутствующей этой борьбе информвойне в демократических СМИ мы получили все оценки, все цифры, все обвинения по отношению ко всем основным участникам выборов”. Для него основной раздел был не между левыми и правыми, а внутри самого правящего класса. Он сказал: “Не будем забывать, что в России продолжается холодная гражданская война - и за власть, и за собственность”. Как только появились первые результаты, Третьяков заявил, что выборы выиграли прагматики, и прежде всего Чубайс и Березовский. По его мнению, информационные войны, опросы общественного мнения и весь грязный избирательный бизнес не повлияли на мнение электората, а только показали, кто может победить: “…российскому избирателю надоело голосовать за тех, кто проигрывает”.

Избирательная кампания: политика - поиск российского “третьего пути”
Мы уже отмечали выше, как мало внимания уделялось ключевым вопросам, стоящим перед Россией. Тем не менее была попытка сформулировать политический курс, хотя дискуссии по поводу различных стратегий и альтернатив утонули в квазиполитических манипуляциях режима.

Несмотря на почти постоянный кризис в российской политике, в 90-х годах произошли серьезные перемены, что отразилось в программах, выдвинутых различными предвыборными объединениями, которые участвовали в парламентских выборах 1999 года. Выборы действительно явились поворотным пунктом в российской политике, поскольку впервые за десятилетие наблюдался почти полный консенсус в поддержку особого российского пути развития. Крайне правые и левые взгляды были отброшены, но реальное содержание российского “третьего пути” осталось туманным.

Поддержка Путина и войны в Чечне явилась основным фактором, обусловившим исход выборов, но политический курс все еще не был определен.

Московский консенсус

В последнее время в российской политике начали проявляться признаки того, что можно назвать “московским консенсусом” - по аналогии с так называемым “вашингтонским консенсусом”. (Термин, введенный Джоном Вильямсоном для описания неолиберальной политики, которой придерживался целый ряд стран Латинской Америки в середине 80-х годов и которая базировалась на жесткой финансовой и денежной политике, конвертируемости валюты, либерализации цен и торговли и приватизации государственных предприятий. Эта политика была затем принята в различной степени в Индии и других странах, избравших путь развития с социалистическим уклоном. Их экономика была открыта для международного влияния, а внутренние монополии - расчленены и приватизированы). В посткоммунистических странах этот процесс сопровождался значительным падением экономической активности. Так, в России к 1995 году ВНП сократился наполовину, затем переходил от спада к росту, пока не погрузился в новый кризис в августе 1998 года, а затем пополз вверх благодаря четырехкратной девальвации рубля, которая сделала импорт слишком дорогим и подтолкнула к производству импортозамещающих товаров.

Московский консенсус в сфере экономики означает следующее: продолжение взаимодействия с международной экономической системой и финансовыми организациями; стремление обслужить внешний долг и решить эту проблему путем переговоров; поддержку макроэкономической стабильности с помощью жестких финансовых мер; откат от угрозы ренационализации и откровенного протекционизма. Московский консенсус сейчас охватывает всех - от либералов до КПРФ, чья экономическая программа для парламентских выборов была разработана хорошо известным критиком ельцинской экономической политики Сергеем Глазьевым. Единственными серьезными организациями, не входившими в этот консенсус, были националисты (например, возглавляемый Дмитрием Рогозиным “Конгресс русских общин” и радикальные левые).

Экономическая роль государства

Конечно, у московского консенсуса есть предел, особенно когда речь заходит о практической политике: левые хотят, чтобы государство играло в экономике активную роль, а либералы настаивают на том, что государство-регулировщик не должно быть участником экономической жизни, иначе создается конфликт интересов.

В рамках московского консенсуса идет активная дискуссия о роли государства. Удивляет число согласных с тем, что роль государства должна быть повышена. При этом продолжаются споры о формах осуществления этой идеи на практике. Для коммунистов это означает активное государственное управление экономикой и ее регулирование для достижения их главной цели - восстановления производства, а “Яблоко” (либеральная партия, которая принимает все более социал-демократическую конфигурацию) представляет это в виде “социального” контроля. Должно ли государство только обеспечивать соблюдение “правил игры” или само должно быть игроком? Все стороны соглашаются с тем, что больше внимания следует уделять различным аспектам власти, прежде всего институционализации отчетности и руководства на уровне государства.

Глазьев утверждает, что спонтанно, без сильной системы государ-ственного регулирования рынок развиваться не может. КПРФ все еще придерживается индустриальной модели экономики, хотя сектор услуг в России очень сильно вырос со времени падения коммунизма и составляет по крайней мере треть ВВП. Для КПРФ ключевым элементом все еще является то, что она называет “реальным сектором” экономики, финансовые позиции которого необходимо поддерживать, в частности, путем создания банка развития. Коммунисты утверждают, что необходимо реформировать всю банковскую систему для поддержки этого сектора. Чтобы прекратить утечку денег за рубеж, необходимо ввести строгую систему финансового контроля; эта мера должна сопровождаться восстановлением контроля за ценами на энергоносители. Коммунистическая программа призывает к фундамен-тальному пересмотру налоговой системы, введению государственной моно-полии на алкогольную продукцию и природные ресурсы. Программа признает “честную” конкуренцию, но настаивает на декриминализации экономики. В России все еще сохраняется огромный государственный сектор, однако, по мнению коммунистов, он плохо управляется. КПРФ считает, что ситуацию можно изменить, если рабочие будут участвовать в управлении экономикой на всех уровнях, включая высший. Самой большой поддержкой со стороны коммунистов пользуется идея долгосрочного стратегического планирования, направленного на инвестиции в новейшие технологии. По их утверждению, на основе этих мер Россия может достичь 10% роста экономики в год за сравнительно короткий срок.

Программа “Яблока” была в значительной мере повторена Союзом правых сил. При этом СПС подчеркивал необходимость уделять больше внимания институциональному уровню, прежде всего для того, чтобы устранить чрезмерное регулирование и административное давление на бизнес. Для них главными являются реформа государственной службы и укрепление практики принятия законов прямого действия, снимающих необходимость в посредничестве чиновников. Симптоматично, что термин “государственная служба” все еще используется как противопоставление “гражданской службе” (автор использует игру слов “state service” и “civil service” - прим. ред.). Фундаментальная реформа должна превратить политизированное государственное чиновничество в нейтральную гражданскую службу. Государство в России, в его чисто физическом аспекте, выросло, и число служащих в центре и на местах увеличилось вдвое. Взаимоотношения государства и рыночной экономики, которая находится в зачаточном состоянии, становятся частью ключевого вопроса, который можно сформулировать следующим образом: является ли государство частью проблемы или частью решения проблемы?

Региональное измерение

Есть один вопрос, который серьезно не рассматривался почти ни в одной из предвыборных программ, - это вопрос региональной политики. Причины этого нетрудно обнаружить. Избирательный блок “Отечество - Вся Россия” (ОВР), например, объединял сторонников централизации федеральной власти, подобных Лужкову и Примакову, и поборников децентрализации власти, таких как Шаймиев. Было практически невозможно примирить столь противоположные взгляды. Коммунисты и националисты, которые являются сторонниками централизации власти, не хотели подчеркивать этого в предвыборный период, когда им была необходима поддержка регионов и, прежде всего, их лидеров. Вопросы распределения налогов (фискальный федерализм), владения природными ресурсами и их эксплуатации и распределения прибыли почти не затрагивались в большинстве предвыборных программ. Сами регионы, как отмечалось выше, стали участниками предвыборной конкуренции, что привело к появлению губернаторских партий, последней из которых стало “Единство”.

Она почти не фигурировала на выборах. Все предвыборные программы подчеркивали необходимость для России оставаться великой державой для создания многополярного международного порядка и т.п., однако детали внешнеполитического курса не уточнялись.

Приведенные выше мнения показывают, что на политической сцене России произошла определенная консолидация. Те, кто категорически отвергал основную программу 1991 года - рыночные реформы, демокра-тизацию, международную интеграцию, - оттеснены к краю, а в центре растет консенсус по основным политическим вопросам. Другими словами, на парламентских выборах 1999 года, как и на президентских выборах 2000 года, больше не стоит вопрос об изменении режима, а только о смене лидера внутри системы. Это значительное достижение, и оно говорит о том, что российская политическая система начинает стабилизироваться и взрослеть.

Основной вывод был следующим: “Отсутствие уважения к журналистской этике, отсутствие правовой и политической поддержки журналистов и их независимости, слабые финансовые позиции средств массовой информации и их сотрудников - все это означает, что правовые меры, даже если они принимаются, не являются достаточной гарантией честного распространения информации и честного анализа позиций различных партий и блоков в России”.

Основной причиной неудачи ОВР являются не средства массовой информации, а сама структура блока на административно- властном уровне. Это была не партия, основанная на идеологии или последовательной программе, а якобы “партия власти”, однако главным ее отличием было то, что она выступала как партия, находящаяся в оппозиции к ельцинскому Кремлю. После появления более эффективной, настоящей партии власти в виде “Единства”, в распоряжение которой Кремль предоставил все административные и финансовые ресурсы, ОВР неизбежно попал в тень.

Это были объединенные выборы, однако поддержка потенциальных кандидатов в президенты не всегда совпадала с поддержкой предвыборных блоков . Выборы в Думу сыграли роль барометра борьбы за реальную власть в России - пост президента. Партии ассоциировались с личностями, а не наоборот. Голоса, поданные за ведущие конкурирующие партии и блоки, были одновременно голосами и за кандидатов в президенты, возглавляющих эти партии, и за сами партии. Опросы общественного мнения по вопросу о президенте отражали мнения и в отношении думских выборов, когда Примаков уступил свое лидерство Путину, за которым следовали Зюганов и Явлинский. В результате самым сильным кандидатом на пост президента на сегодняшний день является человек, который формально не принадлежит ни к одному из предвыборных блоков, - Владимир Путин. Положение Примакова и Лужкова сильно пошатнулось, так же как и положение Явлинского и Степашина из “Яблока”, в то время как Зюганов из КПРФ по крайней мере сохранил свои позиции, как и Жириновский. Выборы в Думу не только определили, кто займет места в законодательном органе, но были также началом президентской избирательной кампании. Сильное выступление “Единства” создало предпосылки для завершения периода правления Ельцина.

Общая оценка проведения выборов повторяет мнение Вешнякова: выборы были свободными, но не слишком честными.

Одним из самых важных моментов была явка избирателей. После неуклонного снижения явки избирателей с 1989 по 1993 год (явка упала с 86% на выборах на Съезд народных депутатов СССР в 1989 году до 55% на выборах и референдуме 1993 года) она выросла до 64,5% на парламентских выборах в декабре 1995 года и затем составила в среднем 68% на президентских выборах в 1996 году. Хотя большинство российских комментаторов предсказывало явку на уровне 55%, губернаторы и политические элиты сделали все, чтобы избиратели пришли на выборы. В результате явка оказалась довольно высокой - около 61%. Утверждение, что чем выше явка, тем лучше для либералов, поскольку число голосов, подаваемых за коммунистов, довольно стабильно, подтвердилось и на последних парламентских выборах.

Необходимо отметить, что российские избиратели научились отдавать свои голоса исходя из стратегических соображений. Если на выборах 1995 года 49,5% голосов было подано за 39 партий, которые не смогли преодолеть пятипроцентный барьер, то в 1999 году лишь 18,9% голосов было “напрасно истрачено” на 20 блоков, не сумевших преодолеть пятипроцентный барьер. 3,36% голосов, поданных против всех кандидатов, делают эту группу избирателей одной из самых многочисленных после тех, кто проголосовал за шесть партий, вошедших в Думу.

Следует также отметить значение голосов военных, число которых вместе с членами семей составило около 6 млн. человек - примерно 10% всех избирателей. Получается, что на фоне чеченской войны около 90% этой части электората приняло участие в выборах, отдав свои голоса прежде всего “Единству”. Впервые за постсоветский период военные отдали большинство своих голосов “партии власти”. Если из общего числа избирателей за “Единство” голосовал в среднем один из четырех человек, то среди военных - больше половины .

Прошедшие выборы выявили удивительную последовательность взглядов избирателей. Это не всегда выражается в повторном голосовании за одну и ту же партию (это невозможно, например, в случае с правыми), а в политической ориентации в целом. Так, КПРФ получила 22% голосов в 1995 году и чуть больше на выборах 1999 года, хотя на выборах по одномандатным округам она показала значительно худшие результаты. “Яблоко” теряет на каждых выборах примерно по одному проценту, хотя в целом число поданных за него голосов остается удивительно стабильным.

Следует отметить, что присоединение к списку партии Сергея Степашина не дало “Яблоку” каких-либо серьезных преимуществ. Союз правых сил постепенно занял позиции либералов. На предыдущих выборах “демократические” голоса разделились между различными конкурирующими группами, но на этот раз СПС собрал большинство этих голосов, что позволило значительно увеличить их представительство, хотя некоторые могут возразить, что (учитывая поддержку Путина и чеченской войны) это было сделано за счет отказа от либерализма. Еще больше сократилась избирательная база Жириновского (с 11% в 1995 году), однако, вопреки многим прогнозам, партия преодолела пятипроцентный барьер. Примечательно, что, несмотря на глубину продолжающегося кризиса, кризис августа 1998 года и чеченскую войну, большинство избирателей сохраняет свои приверженности. Успех “Единства” - это всего лишь увеличенное отражение колеблющихся голосов избирателей-центристов, ориентированных на власть; их голоса в 1995 году были частично отданы за “Наш дом - Россия”.

Парламент как институт сам по себе не стал заметным победителем на выборах. Его положение подчинено значительно более важной цели. В отличие от Думы, большинство в которой составляли коммунисты, противники Ельцина, в новой Думе рабочее парламентское большинство выступает в поддержку правительства Путина. “Единство”, которое получило неофициальное благословение Путина, становится ядром проправитель-ственной коалиции. Сравнительно низкие результаты ОВР сыграли в пользу КПРФ, которую более не считают главным врагом: действительно, она давно доказала, что может быть полезна как фон для Кремля. В любом случае между правительством и левыми существует согласие по широкому кругу вопросов, включая большинство вопросов по безопасности (прежде всего по Чечне) и относительно поддержки военно-промышленного комплекса .

В новую Думу переизбрано около одной трети (162 человека) депутатов предыдущего созыва. 91 депутат-одномандатник были депутатами предыдущего созыва (40%), а из числа депутатов, избранных по партийным спискам, в предыдущей Думе заседали 66 человек (29%). Таким образом, более половины депутатов, избранных в третью Думу по одномандатным округам, впервые стали депутатами. По одномандатным округам было переизбрано 69 депутатов, а также 21 человек, которые избирались в Думу предыдущего созыва по партийным спискам. КПРФ продолжает обходить своих конкурентов по одномандатным округам, однако ее преимущество сократилось с 88 мест в 1995 году до 55 в 1999 году. Помимо этого, 28 из них уже были у власти. Это говорит о том, что влияние КПРФ ограничено пределами “красного пояса”. Всего 18 депутатов-коммунистов были впервые избраны по одномандатным округам. Успех ОВР, выигравшего в 32 одномандатных округах, в основном определялся поддержкой региональных руководителей, прежде всего в Москве (10 из 15 мест), Татарстане (3 из 5 мест) и Башкортостане (4 из 6 мест). “Единство” получило в одномандатных округах всего 9 мест, СПС - 5, а блок Жириновского, как и раньше, победил в очень немногих одномандатных округах. Использование предвыборных объединений в качестве способа продвижения отдельных кандидатов оказалось менее удачной избирательной стратегией, чем раньше. Хотя десятка два человек, чьи фамилии возглавляли партийные списки, успешно прошли по одномандатным округам, на этот раз это удалось не всем. Среди победителей : Виктор Черномырдин и Владимир Рыжков из НДР, Дмитрий Рогозин из “Конгресса русских общин”, Андрей Николаев из одноименного блока, Виктор Илюхин из “Движения в поддержку армии” и Владимир Брынцалов из Русской социалистической партии. Заметными стали неудачи на выборах Алексея Подберезкина из “Духовного наследия”, Сергея Бабурина из Российского общенародного союза, Святослава Федорова и Юрия Болдырева.

Наряду с мнимой “партией власти” существует и вполне реальная партия, состоящая из избранных в Думу представителей энергетического сектора. Крупнейшие нефтяные и газовые компании добились избрания в Думу своих представителей, среди которых руководитель ОНАКО Рэм Храмов, избранный от Оренбурга, глава “Сибнефти” Роман Абрамович, избранный от Чукотки, бывший председатель АО “Транснефть” Дмитрий Савельев - от Нижнего Новгорода и председатель совета директоров “Газпрома” Виктор Черномырдин - от Ямало-Ненецкого округа. Еще по крайней мере десяток представителей таких компаний, как ЮКОС, ЛУКойл, Тюменская нефтяная компания (ТНК) и др., стали членами парламента. Неофициальные подсчеты показывают, что за формальными политическими объединениями стояли теневые организации, состоявшие прежде всего из депутатов-одномандатников: 70 депутатов от “Газпрома”, 10 - от ядерной энергетики, определенное число сторонников “ЛУКойла” и т.д. Эти депутаты вместе с различными представителями региональных и федеральных властей и посредниками типа Бориса Березовского, избранного от Карачаево-Черкессии, по определению являются клановыми лоббистскими образованиями. Таким образом, как отметил Виктор Шейнис, выборы стали огромным шагом назад от структурирования общества по партийному признаку. За исключением КПРФ и частично “Яблока”, почти все партии и блоки, принимавшие участие в выборах, были сформированы вокруг личностей с аморфными программами.

Что касается политических результатов, то 20 декабря 1999 года Игорь Шабдурасулов, один из главных помощников Ельцина, заявил, что “в России произошла революция, мирная, но тем не менее революция”. Он подчеркнул, что результаты выборов являются “колоссальным прорывом”, позволяющим “конструктивное сотрудничество” между Думой и правительством. Шейнис построил на результатах выборов другую конструкцию, сказав, что “не парламент будет формировать правительство, а правительство выбрало для себя и под себя парламент”.

Победу на выборах одержали те, кого Шейнис называет “квазицентром”. Основная политическая ориентация этого “квазицентра” в той мере, в какой она у него есть, это правая экономика и левая политика: экономический либерализм, сопровождаемый статичной политикой великой державы. Это предполагает продолжение приватизации и других экономических реформ, но также и сохранение железного контроля бюрократии за рынком. Электоральная ниша, занятая некоммунистическими националистами, кажется, исчезла, что, возможно, является естественным результатом поглощения многих из ее позиций квазицентром и левыми: все (за исключением “Яблока”) сейчас стали патриотами. Аналогичным образом левые некоммунисты потеряли прежнюю поддержку: более половины из 26 блоков, выступавших на выборах, заявили о своих социалистических или социал-демократических симпатиях, однако получили незначительное число голосов. Общее число голосов, поданных за все левые партии (включая КПРФ), упало с 32,2% в 1995 году до 27,7% в 1999 году.

Было ясно, что режим Ельцина не считает КПРФ реальной угрозой своей власти, и поэтому основные усилия были сконцентрированы на том, чтобы второе место досталось его союзникам. Во второй Думе (1995-1999 гг.) доминировали коммунисты и их союзники (в 1995 году от КПРФ было избрано 157 депутатов, часть из них партия “отдала” своим союзникам, оставив себе 119 мандатов, 35 мандатов имели аграрии, еще 43 - фракция “Народовластие” плюс свыше десятка других), которые, имея 211 мандатов из 450, контролировали 48% голосов в Думе. Но левые не имели даже простого большинства, не говоря уже о конституционном большинстве. КПРФ в 1999 году не только не сумела увеличить число поданных за нее голосов - ее позиции даже ослабли, и она получила в новой Думе всего 114 мест. Хотя КПРФ сохранила число голосов, полученных по партийным спискам, она получила меньше мест в Думе (число мандатов, контролируемых коммунистами, упало с 35% во второй Думе до 27%), а потеря постоянных союзников, таких как аграрии, означает, что преимущество левого блока значительно уменьшилось. В третьей Думе позиции левых могут быть значительно слабее. Помимо этого, среди коммунистов много сторонников Путина, которые сочувствуют его решительной позиции в защиту территориальной целостности России, а у самого Путина близкие личные отношения с Зюгановым. КПРФ может приветствовать тот факт, что уничтожены ее соперники слева, однако общее снижение числа голосов, поданных за левых, с 32% в 1995 году до почти 28% в 1999 году, свидетельствует о долгосрочной тенденции. Левый центр еще раз показал плохие результаты, что лишает КПРФ стимула двигаться в сторону социал-демократии.

Группы, традиционно называемые демократическими, снова, как и в 1995 году, получили свои обычные 15%. Хороших результатов добился СПС, несмотря на несколько зависимую роль, которую он играл в результате альянса с Путиным. Успех СПС показал, что у либерализма в России есть сильная избирательная база. СПС добился успеха не только благодаря эффективной избирательной кампании и объединению групп, раскол которых не позволил им пройти в парламент в 1995 году.

Еще одна группа, которая потерпела относительное поражение на выборах, - региональные начальники. Большую часть 1999 года казалось, что крах центристских “партий власти” открыл перед региональными объединениями уникальную возможность оказать влияние на парламентские выборы и даже контролировать большую часть новой Думы. Однако появление блока “Единство”, объединившего поначалу самых маргинальных и зависимых региональных руководителей под руководством сильного политического лидера (Шойгу и его сторонников в Кремле и Белом Доме), опрокинуло эти расчеты. ОВР, в состав которого вошли самые амбициозные региональные лидеры, стал оппозиционной “партией власти”, однако его поставили на место, а остальные независимые региональные объединения добились очень незначительных успехов (“Отечество” не сумело вырваться за пределы московского анклава, а “Голос России” потерялся в союзе с СПС).

Один из главных парадоксов посткоммунистической России заключается в том, что единственная партия, которая соответствует западным стандартам, т.е. имеет относительно последовательную идеологию и национальную организацию - это КПРФ. Ее электорат также относительно стабилен: это прежде всего всякого рода неудачники переходного периода, люди старше 55 лет и имеющие фиксированный доход. Неудачная попытка КПРФ расширить свой электорат стала очевидной на президентских выборах 1996 года, а продвижение вперед в 1999 году было остановлено созданием ОВР, а затем ростом популярности “Единства”. То же самое можно сказать и о “Яблоке”, которое пользовалось поддержкой интеллигенции, получающей доход выше среднего. Но большинство объединений не имело четко выраженной социальной базы и эксплуатировало популистские лозунги и виртуальный мир политики в средствах массовой информации. Политические последствия выборов сочли, однако, мандатом на проведение дальнейших реформ. Впервые парламент и правительство смогут работать вместе ради принятия необходимого законодательства.

Концепция “партии власти” всегда была неправильной, поскольку предполагала последовательность и единство правящих группировок, которых в действительности никогда не было. Хотя президентские выборы 1996 года способствовали временному объединению перед лицом ощутимой коммунистической угрозы, последние события показали, насколько это объединение непрочно. Экономические элиты ведут жестокую междоусобную войну, и они стали еще более разобщенными после финансового кризиса в августе 1998 года. Партия “Наш дом - Россия” распалась на большое число фракций и фактически испарилась, как только ее патрон Черномырдин был снят с поста премьер-министра в марте 1998 года. Такая же судьба, несомненно, постигла бы и “Единство” при нормальных обстоятельствах.

Прежде всего, были ослаблены президентские амбиции всех основных кандидатов от оппозиции - Лужкова, Явлинского, Примакова и даже Зюганова. Российская гибридная избирательная система способствовала появлению гибридных политических партий: парламентские партии заинтересованы получить места в Думе, а всевозможные президентские группировки заинтересованы в получении максимальной поддержки для потенциальных кандидатов. Нынешняя система мешает партиям эффективно развиваться в каком-либо одном направлении.

Основными победителями стали Путин и Кремль, хотя сам президент Ельцин таким победителем, возможно, не стал. Ельцина заставили сосуществовать с сильным политиком, который получил независимую электоральную базу на выборах в Думу. Трудно сказать, вынудили Ельцина уйти в отставку или он увидел в Путине осуществление своей давней мечты о спокойной передаче власти кому-то, кто обеспечит его личную безопасность и продолжение правления существующей элиты.

Отставка Ельцина и президентские выборы
Если выборы 1996 года были поляризованы вокруг Ельцина и его коммунистического оппонента Зюганова и, в сущности, являлись плебисцитом по вопросу о продолжении реформ или возврате некоторых элементов старого режима, то к 1999 году такая примитивная (хотя политически очень эффективная) поляризация ушла в прошлое. Следует помнить, что силы, позволившие Ельцину победить на выборах, почти не менялись в течение этих лет. На президентских выборах в июне 1991 года Ельцин получил 45,5 млн. голосов, на референдуме в апреле 1993 года его политику поддержали 36,5 млн. человек, а во втором туре президентских выборов 1996 года за него было отдано 40,2 млн. голосов. Брудни написал по этому поводу: “Солидное и стабильное большинство российских избирателей отвергло коммунистические и националистические призывы положить конец экономическим и политическим реформам, начатым при Ельцине, несмотря на экономические трудности, рост преступности и открытую коррупцию, которыми сопровождались эти реформы” .

Одним из первых шагов Путина в качестве исполняющего обязанности президента был указ, предоставляющий Ельцину и будущим российским президентам иммунитет от уголовного преследования, арестов, обысков или допросов. Бывший президент получил 75% своей месячной зарплаты, государственную защиту для себя и своей семьи и доступ в залы VIP в аэропортах, на вокзалах и в портах России⁴ . В прощальной речи 31 декабря 1999 года Ельцин отметил, что хотел создать прецедент “цивилизованной добровольной передачи власти” после выборов в июне 2000 года, но все же принял другое решение - уйти. Как сказал Ельцин, “главное дело своей жизни” он сделал, в России уже нет угрозы возврата к прошлому, а поэтому он не хотел более препятствовать спокойному переходу власти к новому поколению политиков. “Полгода еще держаться за власть, когда у страны есть сильный человек, достойный быть Президентом и с которым сегодня практически каждый россиянин связывает свои надежды на будущее!?”. Он также просил прощения: “...Многие наши с вами мечты не сбылись… Верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее. Я сам в это верил… Одним рывком не получилось”. Он подчеркнул также, что уходит в отставку не по причинам, связанным со здоровьем, однако отставка Ельцина остается загадкой. На первый взгляд, версия, представленная самим Ельциным, лишена смысла. Выборы в Думу создали солидный проправительственный блок в парламенте и укрепили президентские амбиции Путина, подорвав при этом надежды его противников. Было также ясно, что Ельцин быстро теряет физические силы, и поэтому его заявление, что он уходит не по причине здоровья, просто подчеркнуло его гордость и уверенность в том, что он создал политическую систему, которая позволяет ему уйти с политической сцены без страха за себя или за судьбу своих политических достижений. Неясно, однако, была ли отставка Ельцина добровольной. Подтолкнули ли его к этому влиятельные политические фигуры в Кремле, стремившиеся воспользоваться популярностью Путина и обеспокоенные ухудшением физического и умственного состояния Ельцина? Беспокойство вызывало и продолжающееся расследование обвинений в коррупции, разворачивающееся вокруг семьи Ельцина и прежде всего связанное со строительной фирмой “Мабетекс”. Сказали ли Ельцину “люди в сером”, что в его интересах и интересах его семьи уйти в отставку и согласиться с предложенными ему щедрыми условиями, иначе его ждет очень неопределенное будущее? Хотя преждевременный уход Ельцина, возможно, и совпал с интересами страны, момент ухода с точки зрения сохранения демократии был не самым лучшим.

Сам Путин остается загадкой. Очевидно, что поддержка Путина на выборах в Думу была основана не на реальной поддержке его политики, поскольку, кроме активных военных действий в Чечне остальная его политика оставалось неясной. Вместо этого поддержку получило мифологизированное представление о том, что Путин якобы представляет: молодость и энергию в отличие от ельцинского старческого слабоумия; безличную борьбу за российские национальные интересы в отличие от эгоистичной и безответственной борьбы за обогащение и укрепление собственной власти, которую вели Ельцин и его окружение; продолжение экономических реформ, сопровождающихся наступлением на коррупцию, беззаконие и бандитизм; хорошие отношения с Западом, основанные на реальном партнерстве, вместо заискивания России перед Вашингтоном. Некоторые из этих мифологизированных представлений оказались правильными, но, что гораздо важнее, исключительная быстрота взлета популярности Путина, повторившая политическую траекторию Ельцина в конце 80-х годов, показывает, что в российской политике нужен герой, не связанный с партиями, программами и конкретными интересами.

Очевидно, что у Путина есть солидная политическая база. Опросы общественного мнения во время выборов в Думу показывают, что большинство сторонников СПС поддерживают его кандидатуру на должность президента; “сторонники правых считают Путина своим естественным союзником”, и таким образом союз руководства СПС с Путиным отражает больше, чем политический расчет, он отражает надежды избирателей СПС Лидеры СПС (и особенно Чубайс) видят в Путине сильного союзника, который поможет им укрепить собственные позиции. Стратегия СПС в поддержку Путина отражает дилемму либералов на всем протяжении посткоммунистического периода в России: в отсутствие собственной доминирующей социальной и электоральной базы они пытаются использовать президента для достижения своих целей. Чубайс стал одним из главных организаторов президентской предвыборной кампании Путина.