ГЛАВА 18 НЕ ПЕЙ — КОЗЛЕНОЧКОМ СТАНЕШЬ!

ГЛАВА 19 КЕНТЕРВИЛЬСКОЕ, БЛИН, ПРИВИДЕНИЕ

Послышались шаги. Я попыталась повернуть голову и с ужасом поняла, что не могу этого сделать. Как в кошмарном сне, я раз за разом пыталась сделать хоть что-то и понимала, что тело не подчиняется мне. Боже... Не хочу, не хочу! Мне к Ллевеллину надо! Не могу я здесь лежать! Мне идти надо! Я просто не имею права лежать здесь, разбитая параличом! Ллевеллин, слышишь, я к тебе хочу!

Уж не знаю, то ли силы небесные надо мной сжалились, не выдержав моего вопля, то ли еще что, но, кажется, я пальцами чуточку подергала. И еще чуть-чуть, и еще... Так, а теперь медленно, осторожно поворачиваем голову. Я сказала, осторожно поворачиваем голову! Я что, непонятно говорю? Понятно? Значит, поворачиваем голову... Правильно, Геллочка, правильно, поворачиваем. На звук шагов, значит.

Ура, получилось! Так, что мы тут видим? Комната, обитая деревом. Лакированный паркет, в котором, если приглядеться, я смогу легко рассмотреть собственное отражение. Ножки каких-то столов, стульев. «Каких-то» — потому что повернуть голову и посмотреть, что ж это за предметы меблировки, я все-таки не могу. Так, а кто тут ко мне приближался?

Честное слово, после всего произошедшего я б не особо удивилась, если бы оказалось, что источником звуков была какая-нибудь копытная стрекоза — после увиденного в институте меня уже ничем не удивишь. Как ни странно, увидела я самые обычные человеческие ноги. В черных сапогах. Ну вот, чудненько. Сейчас обладатель этих самых ног ко мне подойдет, поможет встать. Эй, мужчина (или женщина в казаках), вы куда пошли?! Какого черта вы меня обходите? Руку протяните, сделайте хоть что-нибудь! Ура, понял, как надо действовать, ко мне приближается... Эй,мужик, ты что, с дуба рухнул — ты куда идешь? Ты ж на меня сейчас наступишь!

Я отчетливо увидела, как кончик лакированного сапога коснулся моего плеча (могла бы — заорала бы в полный голос!) и...прошел сквозь него. Это что такое, я не поняла юмора? Я так не хочу! Я что, абсолютно проницаемая? Не хочу я так! Я же вам не призрак, в конце концов! Или все-таки... Что со мной эти чертовы сиды сделали?!

Я тихонько заскулила от жалости к себе. Как же я теперь, бедная-несчастная, к Ллевеллину попаду, что я теперь делать буду-у-у-у-у?! Я ж вообще сейчас пошевелиться не могу-у-у-у!

— Кто здесь?! — Громкий крик отвлек меня от моих стенаний.

А? Что? Он меня услышал?! А давайте я еще повою! У-у-у-у-у-у! У-у-у-у-у-у! Да увидь же ты меня наконец! Мужчина одним прыжком оказался передо мною, крутанулся на пятке с диким воплем:

— Появись, призрак, я тебя не боюсь!

Ага. Еще б я так могла. А миллион долларов на блюдечке с голубой каемочкой вам не нужен?

Новые всхлипывания никакого толку не принесли. Если, конечно, не считать, что мужчина бешеным козлом запрыгал по комнате, пытаясь обнаружить неведомого призрака, а потом и вовсе пулей вылетел из комнаты.

Нет, ну почему мне так не везет? Пошевелиться не могу, сказать ничего не могу, даже повыть толком — и то не могу!

Я попыталась вновь повернуть голову, чтобы на этот раз посмотреть в другую сторону. Даже не движение, а лишь попытка пошевелиться отозвалась острой болью в позвоночнике. Казалось, в шею вонзилась раскаленная игла, перед глазами запрыгали метелики, а я даже зажмуриться не могла.

У-у-у-у-у, как же больно!

Оглушительно хлопнула дверь. Мужчина вновь ворвался в комнату, остановился в паре шагов от меня и торжественно заявил:

Я изгоню тебя, привидение! Никогда не будешь ты ходить по коридорам Аларкона.

Боже мой, сколько пафоса! Лучше бы разглядел меня, бедную-несчастную, лежащую на полу, и помог встать, раз я сама не поднимаюсь.

А может, я хоть что-нибудь могу? Крутить головой не получается, моргать тоже, завывать — тем более. Хотя насчет завывания я бы еще поспорила. Может, хоть глазками получится повести? Разгляжу хоть, как он меня изгонять собирается.

К моему глубочайшему удивлению, столь простое шевеление мне все же удалось, и я смогла наконец разглядеть начинающего экзорциста. Пожалуй, он был моим ровесником, хотя и казался старше из-за небольшой окладистой бородки. Светло-пепельные русые волосы коротко острижены, в серых глазах затаился страх. Костюм состоял из самой что ни на есть обычной рубашки, брюк да вышеупомянутых сапог. А в руках сия жертва моды сжимала заполненную до краев сиреневатую литровую бутыль. Кого спаивать собираемся?

Увы, но ответа я так и не получила. Вместо этого парень вновь крутанулся вокруг своей оси, разбрызгивая содержимое бутыли с диким воплем:

— Изыди, сила нечистая!

Ой, у меня сейчас уши заложит от его криков. Или лопнет перепонная барабанка. Тьфу! Барабанная перепонка!

Несколько капель, вырвавшись из бутыли, упали мне на плечо, еще несколько — скатились по лицу. Уй, жжется как! Он что, кислоты туда налил? Такими темпами у него не то что я, даже паркет сбежит, чтоб не раствориться!

Новые капельки. Новая жгучая боль. Я судорожно дернулась в сторону, пытаясь увильнуть от нежданного подарка, и, как ни странно, мне это удалось. Ура! Получилось!

— Ты кто?! — внезапно взвыл мужчина.

Так, стоп. Он меня увидел?

Наверное, это была картинка маслом: полная пустота — и вдруг из нее проявляется человеческое тело (уж не знаю, все сразу или по частям — сперва нога, потом рука...). В любом случае, я смогла осторожно сесть и тихо простонать:

Хватит брызгаться, а? И дал бы лучше попить, а то в горле пересохло.

Я смогла. А вот психика паренька явно подкачала. Юноша закатил глазки и рухнул в глубокий обморок.

Чудненько. У меня просто нет слов...