Культурно-исторический фонд «тарих» александр беннигсен
жүктеу/скачать 1.15 Mb.
|
10 * Точнее, устад — учитель, магистр-мастер. * Другое объяснение Mansur — «победоносный», «победитель» — Га-фур ов А. Имя п история, М., 1987. С, 162. 11
«Асари Дагестан». Шейх Мансур, — пишет он, — в 1199 (1785 г.) в эпоху Абдул-Гамида»* был послан турецкой державой в Чеченские и Дагестанские округа, чтобы отсюда склонить и привлечь мусульман к священному выступлению на войну, возникшую в то время в Крыму между Турцией и Россией»**. Из вышеприведенного отрывка дагестанского историка мы знаем, что Г.-Э. Алка-дари, вопреки утверждениям современников, представляющих Ушурму вовсе неграмотным, считает, что шейх был «человеком весьма выдающейся ученностью и благочестием»32. К сожалению, однако, не ясным осталось на чем основал ученый свое утверждение об отправлении турецким правительством на Кавказ Ушурмы. Этот же сюжет затрагивает Г.-Э. Алкадарн в своей оставшейся непереведенной на русский язык книге, «Диван ал Мамнун». В 1199 (1785 г.), — пишет он, — прибыл «из Османской империи ученый шейх Мансур в Чечню и в Дагестан. И стал призывать к борьбе против России. При этом он уверял слушателей, что Абул-Гамид-хан ведет войну с Россией и освобождает Кавказ из под власти России»33. При сравнении приведенных выдержек их автор как будто придерживается одного мнения. Стоит, однако, вчитаться в текст, как при большой их схожести выявляются и некоторые разночтения. Если в первой цитате прямо указывается, что Ушурма был отправлен турецким правительством с весьма определенной целью, во второй же, о стамбульском правительстве и не упоминается. Зато во второй отсутствуют сведения о результатах пропаганды Ушурмы на Северо-Восточном Кавказе в то время, как в первой говорится об успехах деятельности шейха, подчеркивается, что он приобрел большую популярность и широкое влияние в Чечне и Дагестане. Оценивая в целом движение Ушурмы Г. Алкадари заключает, что это выступление «кроме вреда для жителей ничего не принесло. Россия самым жестоким образом расправилась с повстанцами. А сам шейх Мансур был взят в плен, отослан в Петербург. А затем отправлен в Соловецкий монастырь, где и умер»34. Спор о непосредственных причинах и обстоятельствах, вызвавших движение, о характере движущих сил, и наконец, об оценке движения в целом и его предводителе шсйхе-Мансуре еще больше обострился в советское время. В отличие от предыдущего периода, когда кавказоведы, по собственному уразумению занимали ту или иную позицию, высказывали те или иные суждения, начиная с 30-х годов в решение интересующего нас вопроса стали вмешиваться властные структуры которые в угоду своим надуманным амби- * Абд ал Хамид I правил в 1774 — 1789 гг. ** Имеется в виду русско-турецкая война 1768 — 1774 г., которая проходила как в Крыму, так и на Северо-Западном Кавказе, 12 Цййм, стремясь во что бы то ни стало добиться единодушия в решении сложных вопросов, по существу, навязывали свои оценки и выводы кавказоведам. Внедряли, так сказать в науку, единодушие, равносильное единоудушению. По существу, в зависимости от частоты изменения отношения власть прндержащих к национальным движениям, соответственно в отечественной исторической литературе менялись оценки движения в целом, и их предводителей, в частности. Укажем, что с самого начала установления Советской власти в исторической науке утвердилось мнение, представляющее царскую Россию «тюрьмой народов». Одним из активных пропагандистов этой идеи был тогдашний руководитель «исторического фронта», акад. М. Н. Покровский. В работах, посвященных обличению самодержавия, показу гнилости и бессилия старого строя, враждебности его трудящемуся народу, бездарности царского окружения, продажности и коррупции администрации, автор всеми доступными средствами доказывал неизбежность социальной революции в России, гибели несправедливого строя, основанного на эксплуатации и угнетении человека35. В своей «Русской истории с древнейших времен», в самом сжатом очерке и в ряде других работ М. Н. Покровский не раз возвращался к так называемой «эре торгового капитализма», «набегах торгового капитализма на Россию», «завоеванию феодальной России торговым капитализмом» и т. д. и т. п. Эти противоречивые в своей основе положения историка способствовали утверждению в науке мнения, что в русской истории существовала какая-то особая «эпоха торгового капитализма». Со временем это мнение превратилось чуть-ли не в универсальную теорию, которой легко объяснялись многие сложные проблемы истории, в том числен национальные движения. Как увидим ниже, ряд историков-кавказоведов использовали эту концепцию в изучении и раскрытии глубоких социально-политических причин движения под предводительством Мансура. В 1929г., выступая на первой конференции историков, акад. М. Н. Покровский объявил, что термин «русская история» есть ни что иное, как контрреволюционный термин одного издания с трехцветным флагом и «единой неделимой». Следует так же подчеркнуть, под непосредственным влиянием акад. М. Н. Покровского, в то время в корне изменилось отношение к национальным движениям и, в частности, к личности шейха Мансура и возглавляемой им борьбы. В его книге, изданной в 1923 г., шейх Мансур охарактеризован «как первый Кавказский революционер»36. Очевидно, что этим весьма модным и лестным в те годы термином автор назвал Мансура лишь с целью, чтобы оттенить значимость личности предводителя горцев в освободительном движении кавказских народов. Абстрагируясь от времени и условий, когда была дана эта оценка, напомним, что «революционер» слово французское—revolutionner от латинского revolutia — переворот и означает — участник революционного движения или человек, который произвел переворот в какой-либо области знания, технике, искусстве и т. п. Наш сов- 13 -ременник, проф. А. Д. Яндаров, уверен «в том, что М. Н, Покровский назвал шейха Мансура революционером, нет ни грани преувеличения. Поистине прозорливыми и принципиальновымн оказались воззрения Мансура об объединяющей силе ислама разноплеменного, находившегося на различных стадиях общественного развития, пестрого в этническом отношении населения Северного Кавказа»37. Однако, касаясь этой же проблемы, А. Д. Яндаров в своем докладе на конференции в Грозном говорил: «Надо учитывать, конечно, условность данной Покровским оценки: понятие «революционер» претерпело с тех пор существенные изменения. Тем не менее, главное в личности и деятельности Мансура схвачено в этой характеристике верно: это был новый тип борца, которого «выдвинуло национально-освободительное движение»37а. Вдумчивый читатель пусть сам задумается и решит для себя насколько применим в нашем случае термин, о> котором идет речь и насколько адекватно он отражает события, происходившие в конце XVIII в. на Северо-Восточном Кавказе. Мы же совершенно определенно можем утверждать, что концепция, сформулированная в указанной и др. работах акад. М. Н. Покровского оказала большое, если не сказать решающее, воздействие на исследователей и на оценку характера и движущих сил движения в последующих работах. Этого, кстати сказать, они и сами не отрицали. Под непосредственным влиянием М. Н. Покровского был написан историко-би-ографический очерк о Мансуре 3. Шарнповым38. К сожалению, автор не ставит задачей перед собой раскрыть причины, которые способствовали разворачиванию борьбы под водительством Мансура. Вместо этого, ограничивается заявлением, что «личность его окутана легендами и вымыслами и мало кому известно... действительный облик» его. В одном автор убежден, что свою популярность шейх достиг набожностью, честностью и безоговорочно представляет его борцом за национальное освобождение, наивно верующим, однако, что начатому горцами благородному делу борьбы за свою свободу непременно окажет возможную помощь Оттоманская империя. Мансур, заключает он, это человек, который создал «целую эпоху в дореволюционном движении Чечни»39. В 1929 — 1932 гг. увидели свет три интересные статьи проф. Б. В. Скитского, посвященные описанию истории народных движений на Северо-Восточном Кавказе в конце XVIII — XIX вв. Понятно, что для нас наибольший интерес представляет работа «Социальный характер движения имама Мансура»40. Для написания этой статьи автор использовал значительные разнохарактерные конкретно исторические материалы. Привлек большое число во многом «новых» фактов, извлеченных из архива Кизлярского коменданта и, опираясь на эти данные сделал для своего времени довольно успешную попытку раскрыть причины выступления Ушурмы, определить движущие силы и характер движения и оценить личность самого предводителя горцев. Автор убежден, что движение под водительством алдынского жителя Ушурмы явилось 14 прямым результатом колониальной политики царизма. К сожалению, Б. В. Скитский в своих работах целый ряд событий, развернувшихся в Чечне, под влиянием М. Н. Покровского объясняет «ростом торгового капитализма» и наступлением эпохи «торгового капитализма». «Принципы этих военно-политических успехов России — подчеркивает он, — коренились, с одной стороны, в развитии русского торгового капитализма на Кавказе, с другой, во внутренней классовой борьбе среди горцев»41. И далее, утверждает, что столкновение двух капиталов, русского и горского и определяло Сущность народно-освободительной борьбы. «Буржуазные вожди горской независимости хороню сознавали политическую опасность Тяготения горского населения к русским товарам и xq-тели разорвать всё сильнее стягивавшую их петлю русского торгового капитала»42. В. Б. Скитский считал, что своим острием Движение Ушурмы было направлено против самодержавия и его Местных союзников феодалов. «В силу этого, -— подчёркивал он,— оно облеклось в форму религиозной борьбы мусульманства с наступавшим на Кавказ российско-православным колонизаторством»43. В 1934 г. появилась небольшая работа довольно популярного в те годы писателя А. Виноградова44, которого многие читатели старшего поколения помнят по историческому роману «Три цвета времени». В предисловии к своей работе «Шейх Мансур» А. Виноградов вспоминая о своих встречах с Л. Н. Толстым, рассказывает что великий старец продолжал думать о Кавказе и в 1909 г.: «Когда речь заходила о Кавказе, — пишет автор, — он вдруг молодел и глаза его загорались как голубые льдинки под прямо падающим светом». Коснувшись многолетней борьбы северо-кавказских горцев, Л Н. Толстой, вспоминая шейха-Мансура говорил: «Возьмите сейчас любой справочник по Кавказу по военной истории Буткова и прочтите под именем шейха Мансура целый ряд странных и нелепых вещей. Вот вам 29-томный энциклопедический словарь Брокгауза! — «Шейх Мансур один из видных деятелей Кавказской войны конца XVIII в. Шейх Мансур, настоящее имя которого было Ушурма, родился в сел. Алды в Большой Чечне. История его самого, так и проповедуемого им учения до сих пор вполне не ясна». Так вот, если выяснить эту историю, то окажется, что она так же мало связана с Кавказом, как и его герой. Это тем более странно, что Кавказ очень чуток ко всему чужому и, чтобы так обмануть кавказских мусульман, как их обманули дважды, нужно быть только искрой, падающей на пороховую бочку, ибо создать целое учение не мог конечно маленький, ничтожный человек шейх Мансур. В самом деле: от Мансура потерпел поражение в 1785 г. полковник Пиери с отрядом отборных войск. Следом гор. Битлиса с 25-тыс. населением открыл ворота Мансуру, высокорослому, чернобородому мужчине, в белой одежде суфия, черноглазому, стройному, с горбатым носом, худым, бледным лицом, горящими глазамаи и «речью, которая жгла, как уголь». С ним было всего 96 человек, и укрепленный город сдался ему без боя!!! 15 Отсюда началась его слава!!!.А умер он в Соловецком монастыре, после того, как был взят в плен в 1791 г. И вот подумайте, что этот человек был предшественником великого Шамиля, знал наизусть Коран, всех дивил строгостью своей жизни, кавказским презрением к боли и настоящим фанатизмом, Причем он не был ни кавказцем, ни мусульманином. Это был обыкновенный европейский неудачник. А все неудачники и жулики, как только начинают войну, прибавляют к названию «священная». Мы привели это сообщение В. Виноградова полностью памятуя, что Л. Н. Толстой как известно сам бывал на Северо-Восточном Кавказе, где более чем за 60 лет до его посещения этих мест разворачивались события, связанные с именем шейха Мансура. Скажем так же, что великий писатель довольно хорошо знал народы Северного Кавказа, восхищался их фольклором, написал памятные нам с раннего детства великолепные произведения «Казаки», «Рубка леса», «Хаджи-Мурат», при написании которых проштудировал множество кавказоведческих работ, во многих из которых речь шла и о шейхе Мансуре. Сообщение Л. Н. Толстого, заключает А. Виноградов, «до такой степени поразило меня, что я попросил рассказать» о шейхе Мансуре, но время было позднее... Позже, в Москве я убедился в правоте Льва Николаевича, «у него были источники, которых никто не трогал». К сожалению, наш автор не рассказывает какие именно источники убедили его. Однако, нам известно, что единственным источником для написания очерка о шейхе Мансуре А. Виноградову послужила упомянутая нами выше статья «Авантюрист XVIII в.», которую он изложил чуть-ли не полностью. Естественно, что многочисленные читатели массового издания, каким является приложение к журналу «Огонек» не могли не поверить автору, тем более, что свой рассказ он связал с именем великого писателя. Обаяние Льва Николаевича, как и следовало ожидать, оказывало магическое влияние на читателей. И в этом отношении А. Виноградов безусловно достиг поставленной перед собой цели. Достаточно сказать, что даже в комментарии к сборнику «Дагестан в русской литературе», Т. I., изданному в 1960 г., мы читаем: «Шейх Мансур — распространитель мюридизма (религиозно-националистического движения, проповеды-вавшего газават — «священную» войну против «неверных», иноверцев мусульманской религии ислама) на Кавказе в 1785 г., якобы выходец из Турции, в действительности был итальянец». И в этом плане очерк А. Виноградова, мягко говоря, имел отрицательное влияние на историческое сознание широких читательских масс, распространяя ложное в своей основе мнение. Следует однако сказать, историки-кавказоведы не восприняли эту неуклюжую попытку вулканизации антинаучной версии, не имеющей под собой никакой реальной базы. В изданной в 1939 г. книге, посвященной истории борьбы за независимость Шамиля С. К. Бушуев писал: «На попытку царизма покорить Большую и Малую Чечню местное население отве- 16
:В 50-х годах в корне изменились оценки развернувшихся в XVIII ^- XIX вв. на окраинах Российской империи национальных движений. Одним из первых если не самым первым, вопрос об изменении оценки движения под флагом мюридизма поднял еще в 1947 f: X. П. Аджимян. В докладе «Об исторической сущности мюридизма» в ин-те Истории АН СССР он подверг резкой критике утвердившуюся в то время концепцию о движении горцев как наивную, одностороннюю и ошибочную. Он критиковал взгляды К. Маркса и Ф. Энгельса на «Кавказскую войну» и утверждал, что в их-работах 1850 — 1860 гг. преувеличивалась реакционность царской России, п под влиянием английской прессы идеализировалось движение под руководством Шамиля. По мнению Аджимяна, это движение было инспирировано султанской Турцией, направившей, в Дагестан Исмаил Эфенди, а в Черкессию «польский и венгерский сброд»47. Концепция X. П. Аджимяна, в которой шла речь только о движение Шамиля, как и следовало ожидать, подверглась со стороны участников дискуссии резкой и справедливой критике, как антинаучная и эклектическая версия, ничего общего не имевшая с исторической правдой. Но, как известно, на этом вопрос'не был спят с повестки дня. В 1950 г. увидела свет статья проф. Н. А. Смирнова под притензиозным названием «Турецкая агентура под флагом ислама»48. Сразу же вслед за этим, в ведущем периодическом органе советских историков «Вопросы истории» появились его же статья «Шейх Мансур и его турецкие вдох- 2 Заказ 44-1 17; повители»49. Для написания своей работы автор использовал широкий круг источников, впервые привлек подлинные письма-воззвания Ушурмы, показания, данные шейхом 28 июля 1791 г. обер-секретарю Тайной экспедиции, тайному советнику Шишковскому, а так же разнохарактерные литературные источники. Все это позволило автору сделать ряд интересных наблюдений и обобщений, выразившихся в том, что царизм поощрял «требование народа к князьям и старшинам и в то же время оказывать помощь этим последним, а не народу, внимательно относиться к претензиям князей, хотя и не всегда их выполнять, вот метод, часто применившийся русской военной администрацией»50. Иначе говоря, происходившую в регионе тайную и явную классовую борьбу она использовала для своей выгоды. «Разумеется интересы горских феодалов, подчеркивал он, — были ей ближе, чем интересы простого народа»51. Однако этот, не потерявший и поныне своего научного значения вывод автор не развернул в дальнейшем изложении темы и не превратил его в инструмент для раскрытия глубоких социально-политических причин, вызвавших выступления иод руководством Ушурмы. Важны так же его наблюдения в раскрытии форм и методов кавказской политики султанской Турции, которая, как известно с начала XVI в. вела непрекращавшуюся борьбу за овладение Кавказом. Можно с ним согласиться и в том, что попытки османов поднять горцев Северного Кавказа против России и Грузии были звеном в цепи подрывной деятельности эмиссаров Султана. Однако у проф. Н. А. Смирнова не было никакого основания безоговорочно объявлять движение, о котором идет речь, целиком и полностью инспирированным султанской Турцией. Ряд кавказоведов, и в частности ученик покойного профессора Ш. Б. Ахмадов52 полагают, что работы Николай Александровичем были написаны под непосредственным влиянием печально знаменитой статьи Багирова. Но это не соответствует действительности. Сам Смирнов в первой из своих статей подчеркивает: «Когда эта статья была уже написана, появилась в печати работа М. А. Багирова «К вопросу о характере движения мюридизма и Шамиля» (жур. «Большевик», № 13, 1950), где упоминается шейх Мансур как «турецкий эмиссар», Статья т. Багирова имеет громадное значение не только потому, что помогает уяснить антинародную сущность движений, которые происходили на Кавказе под флагом ислама в интересах иностранных государств, а так же разоблачает мюридизм, как наиболее реакционное и воинствующее проявление Ислама»53. Как бы то не было, антинаучная концепция Багирова пагубно повлияла на работы отечественных кавказоведов. Во всех научных и научно-популярных публикациях, учебных и справочных изданиях эти движения стали признаваться инспирированными из-за рубежа, а самого предводителя представляли ставленником Оттоманской Порты. К сожалению приходится говорить, что на эту точку зрения встали и те, кто в свое время немало потрудились для доказательства прогрессивности движения. Так, Р. М. Магомедов писал: «За два года до второй турецкой войны Турция спровоцировала против России чеченцев, ингушей, и кабардинцев. Во главе этого движения стал турецкий эмиссар Мансур, провозгласивший себя новым пророком. Турции, однако, не удалось вовлечь в эту авантюру дагестанцев»54. Как видно, автор в корне изменил свою оценку движения в целом и его предводителя в частности, а так же значительно сузил ореал распространения этого движения. В 1957 г., когда с национальных движений, происходивших в кавказском регионе, в некоторой степени были «сняты идеологические оковы», Р. М. Магомедов в своей монографии писал: «Положение на Кавказе весной 1785 г. обострилось в связи с восстанием чеченцев и ингушей, поднятых турецким эмиссаром шейхом Мансуром, который объявил себя имамом и первый обратил религиозную проповедь «священной войны» против России. То обстоятельство, что шейх Мансур явился ставленником турок и что мюридское движение... он развязал по заданию Турции, может быть подтверждено многими документами». Но почему-то ни одного документа для доказательства своего положения автор так и не привел. Случайно ли? Как сказать?... И тем не менее он уверенно заключает: «Под именем шейха Мансура выступал турецкий эмиссар, который развернул мюридисское движение в интересах захватнической политики на Кавказе, с целью борьбы против Росип»55. Однако, времена, к счастью меняются, меняются и люди. И соответственно изменяются и оценки событий. Говорят, что идеи и концепции гибнут тихо, не так, как скажем, Помпеи. Me рушатся с шумом и громом, а уходят неслышно в забытье. Большинство сограждан задаются вопросом, как же это могло получиться? Почему ложь и даже явную клевету население воспринимает за истину. Очевидно это происходит по разным причинам. В обществе имеются личности, численность которых в последнее десятилетие в стране значительно приумножилась, характерной чертой их остается способность всегда и при всех изменениях оставаться на плаву. Как только грубая сила заколеблется, или под своей тяжестью рухнет, так сразу же эти, так сказать «властители дум», вместе с той же силой, которая навязала всем нам кощунственные идеи, совершив мастерский кульбит, превращаются в непорочных выразителей «национальных чаяний» и пуще прежнего разносят сошедший со сцены режим, безудержно обвиняя всех и вся, а себя же представляют жертвой тоталитарной системы. Нечто схожее произошло и в отношение оценок характера народно-освободительных движении. Весьма поучительно проследить за ходом этого процсса, В 1956 -- 1957 гг., как уже указывалось, прошли научные сессии, которые возымели свое положительное воздействие на мобилизацию сил и оживление научно-исследовательской работы по исправлению допущенных пере- 18 10
косое и ошибок. В изданных в 1957 г. «Очерках истории Дагестана», чуть-ли не впервые после «разоблачения» Шамиля, в специальном разделе, озаглавленном «Борьба горцев против царизма и местных феодалов», движение горских народов под водительством Шамиля было признано возникшим на местной социально-экономической почве и своим острием направленной против колониальной политики царизма и гнета местных феодалов56. В книге был поднят так же вопрос о движении шейха Мансура*. В отличие от других изданий, здесь не говорится об инспирированности движения Мансура и одновременно указывается, что «огромное большинство народов Дагестана не примкнуло к этому движению»57. Однако, в силу ограниченности площади, в книге не развернута аргументация этого положения, органичившаяся словами ген. Потемкина о том, что Ушурма «во всех местах находит отказ»58. В опубликованной в 1957 г. «Истории Кабарды»59, под редакцией Н. А. Смирнова, рассказывая об успехах внешней политики России в первой половине 30-х годов XVIII в. подчеркивается, что и своей борьбе против России Турция стремилась втянуть всех мусульманских владетелей Кавказа, широко используя при этом антирусское движение под руководством Мансура. В 1785 г. шейху «удалось привлечь на свою сторону известную часть горских феодалов и значительное число рядовых горцев, которые надеялись таким путем освободиться от феодальной зависимости, В июле на их сторону перешел малокабардинский кн. Дол, возглавивший группу феодалов — сторонников шейха. Во главе прорусской партии стояли князья Касаевы и Ханмурзинны. Сторонники нейтралитета объединились иод руководством старшего князя Бамата»59. Со времени прибытия на Малку русских войск «многие Кабардинские феодалы отошли от движения Мансура». Вскоре Ушурме у Татартупа было нанесено поражение, а в июле шейх «бежал на Кубань к Туркам, которые в то время готовились к новой войне против России». Проф. Н. А. Смирнов отказался от прежней своей оценки движения шейха Мансура и признал, что оно сформировалось на местной социально-экономической почве. Это движение, подчеркивал автор «явилось результатом внутренних противоречий, значительно обострившихся в среде горских народов под влиянием роста экономических связей с Россией и развития товаро-денежных отношений»60. В работе, изданной годом позже М. М. Блиев, коснувшийся истории интересующего нас вопроса, подчеркивал, что «планы шейха Мансура, по существу были планами турецкого правительства», что осетинский народ относился враждебно к этому движению, т. к. оно было направлено и жүктеу/скачать 1.15 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|