Лекции для работников Наркомпроса «Проблемы школьного советского воспитания»

Разговор о воспитании

В. Камардинов – бывший председатель совета командиров и секретарь комитета комсомола, ныне студент III курса историко-философского института; Л. Салько – студент IV курса авиационного института; Файнергольц Л. - студент II курса Авиаинститута; Брайтман Р. - студент II курса пединститута им. Бубнова.

К диспуту велась большая подготовка с сентября месяца с. г., были подработаны кафедрой педагогики и кафедрой литературы и вывешены узловые вопросы по «Педагогической поэме» в стенгазетах, печатались статьи и отзывы о книге, был выделен кафедрой литературы специальный человек (доцент Гречишникова) для проведения консультаций с желающими выступать на диспуте. В библиотеке института наблюдался большой спрос на «Педагогическую поэму», запись очереди доходила до 150 человек. Желающих выступить на диспуте записалось 25 человек. У каждого имелся подготовленный конспект своего выступления.

Во время диспута большой зал института был переполнен. Присутствовало 900 человек. Это – студенты, профессора института и учителя области, которые ранее окончили наш институт и которым теперь приходится проводить многочисленные беседы по «Педагогической поэме» Макаренко со своими учениками. Председательствовала на диспуте секретарь парткома института т. Жукова.

Вступительное слово о книге Макаренко сделал декан литературного факультета т. Власов. Затем выступил Антон Семенович Макаренко. Обращаясь к студентам – будущим педагогам, как к своим коллегам, он говорил о нашем ближайшем будущем, о тех задачах, которые стоят перед школой и учителем.

– У нас нет еще полноценной теории воспитания, и мы должны ее создать. Критики, разбиравшие «Педагогическую поэму», – говорит Макаренко, – больше всего меня ругали за недооценку теории педагогики. Но когда я писал свою книгу, то меня не интересовала педагогика школы, классная жизнь, и о них я не хотел писать. Меня занимала проблема воспитания и перевоспитания правонарушителей. Мой опыт воспитательной работы привел меня к тому выводу, что нам нужно создать теорию воспитания. Я получил высшее педагогическое образование, перечитал все, что есть в мировой литературе по вопросам воспитания. И все это меня нисколько не удовлетворило. Я не получил метода работы. Я полагаю, что в интересах дела нужно разделить школьную педагогику классной работы от педагогики воспитания. И у вас в институте создать специальную кафедру воспитания, которой у вас до сих пор нет. Разделить эти две педагогики и определить их главные методы.

Моя «Педагогическая поэма» доказывает одну педагогическую мысль. Я показал свою полную техническую беспомощность в 20-м [1920] г. Когда я приступал к педагогической деятельности, я не имел ни инструмента, ни метода. Я оказался в лесу с пятилинейной лампочкой и стаей бандитов. Я оказался педагогически беспомощен, и тогда, при тех условиях, я имел право назвать педагогику шарлатанством… И тогда я сделал большую ошибку, что ударил своего воспитанника Задорова. В этом поступке я почувствовал крушение своей личности. Я тяжело переживал эти минуты и понял, что не нужно давать волю рукам и допускать мордобой.

Теперь я считаю подобные факты огромным педагогическим преступлением и сам отдаю своих подчиненных под суд и добиваюсь за такие преступления 3 лет тюрьмы.

Года через два после столкновения с Задоровым я понял и открыто сказал, что нужна педагогическая наука, но не оторванная от жизни, а связанная с ней, помогающая воспитателю в практической работе. Я уверен, что она будет, – в этом меня убедил мой 16-летний опыт. Мне пришлось быть руководителем в пяти колониях НКВД.

В нашей прекрасной действительности, способной породить такое величественное движение, как стахановское, в этой действительности есть все, чтобы создать новую науку – педагогику. Мы сейчас крепко бьемся за новую воспитательную технику. И можно быть уверенным, что новая, социалистическая педагогика будет создана сегодня или завтра. Я считаю вредной мысль, что новая педагогика уже создана.

Затем т. Макаренко критикует ответы на вопросы читателей, помещенные в журнале «Коммунистическое просвещение» (август 1936). В этих ответах дается совет, как бороться с недисциплинированностью учеников, с хулиганством и т. д.

Этот вопрос задавался еще в 20-м г., затем повторялся в 23, 25, 27, 29 гг. и сохранился до 36-го г. Когда же наконец будет разрешен этот деловой и простой вопрос? Чистая педагогика показала свою полную беспомощность, если до сих пор не смогла разрешить этого вопроса.

В консультации журнала «Коммунистическое просвещение» дается совет учителям самим быть дисциплинированными, сплоченными, самим не опаздывать в школу и т. д. Это – отписка, а не совет. Такой «консультацией» ничего не сделаешь для воспитателя. Они хотели и советь дать, и ничего «страшного» не насоветовать. В 7 пункте рекомендуется учителю вести беседу с учеником, нарушающим правила внутреннего распорядка, занимающимися воровством и хулиганством, – вести беседу спокойным, ровным голосом!.. Наша печать ежедневно сообщает о героических людях, о страстной работе, а учителям этот авторитетный журнал Наркомпроса рекомендует спокойный, ровный тон! Это же издевательство!

Не нужно забывать, что со своими воспитанниками я могу говорить ласково и нежно, но могу и повысить голос, твердо сказать: «брось!». Без этого нет воспитания. Я не хочу сказать, что нужно кричать на воспитанников. Нет! Но нужны страсть, любовь, увлечение своим собственным делом в той мере, как это мы наблюдаем у стахановцев. Если я не умею волноваться, то я обязан этому научиться! При совершении воспитанником я не умею волноваться, то я обязан этому научиться! При совершении воспитанником преступления – воспитатель как представитель общества должен показать свое крайнее негодование.

Неудивительно, что в указанной консультации ничего не говорится о коллективе как воспитательном факторе. Учителю Позднякову рекомендуется только лично побеседовать с учеником, который занимался мелкими кражами и дошел до квартирных краж. Рекомендуется взять с ученика слово, что он больше не будет заниматься подобными делами. И только. Не рекомендуют выносить этот поступок на обсуждение коллектива, так как это нанесет ребенку «тяжелую внутреннюю рану», отчего пострадает учеба, а коллектив ничего не выигрывает. Это вредная установка. Затем в данной консультации ничего не говорится о наказании. Они боятся этого слова. А я стою за наказание. Только надо уметь его применять, а этому надо учиться.

Весь отдел консультации журнала «Коммунистическое просвещение» отдает установками левака Шульгина. Данные консультанты стремятся удивить мир фокусом без прикосновения рук. Они подобны покойным педологам, которые любили такие вопросы изучать, изучать; изучать и записывать, чем и путали учителя в вопросе, как ему быть с наказанием. У нас еще не освоена система наказания. Из старой школы мы не можем взять систему наказаний, чуждую нам, с ее слежкой, кондуитами, привязываниями к каждому пустяку и т. д. Применению наказания я долго учился. Начал с мордобоя и кончил полнейшей демократией. Сами коммунары боролись с нарушениями правил внутреннего распорядка и сами управляли всей жизнью коммуны. В коммуне им. Дзержинского в конституции записано о наказаниях, но на практике они не применяются, так как не нужны. Такого положения мне удалось добиться при помощи использования всей воспитательной силы коллектива. Мое воспитание и наказание происходят через крепкий коллектив. Когда я захожу в среднюю школу, то слышу крик, вой и _ (пробел). Значит, там не создан сознательный коллектив, который крайне необходимо создать в каждой школе – как живой организм с действующими органами и общими интересами. Снимать ответственность преступника перед коллективом, как советуют в журнале «Коммунистическое просвещение», – значит совершать преступление перед педагогикой. В коммуне им. Дзержинского одна девочка украла деньги. Ее обсуждали на общем собрании и требовали исключения из коммуны. Она сильно волновалась и глубоко переживала в эти минуты. Тогда она почувствовала свою ответственность перед сильным, большим коллективом и через два дня принесла мне украденные деньги. В порядке опыта я могу еще сообщить, что как меру наказания я давал домашний арест. «Преступник» сидел в моем кабинете, читал газеты или книги, разговаривал со мною, но не имел права уходить. Когда я назначал домашний арест, коммунары сами являлись ко мне и садились под арест. И эта мера хорошо на них действовала.

Я настаиваю, что и в педагогике нужно изобретать. До последнего времени не занимались изобретательством в педагогике, так как боялись педологии, которая отнимала это законное право у педагогики. Пусть вновь созданная кафедра воспитания разработает вопросы воспитательного значения коллектива, проблему наказания, стиля, тона и т. д.

Я уверен, что в ближайшие 10 лет мы создадим методику коммунистического воспитания.

Да здравствует коммунистическая педагогика!

Да здравствуют вожди, помогающие нам создавать и осваивать новую педагогику!

После вступительного слова Макаренко с конкретным разбором «Педагогической поэмы» выступили студенты: Черняков (II курс литфака), Григорьев (II курс литфака), Добрынина (III курс геофака), Аксенова (II курс литфака), зав. военной кафедрой т. Сангайло, доцент педагогики т. Доброхотов и проф. педагогики т. Шимбирев.

Все выступающие отметили огромное воспитательное значение книги, которая поет гимн коллективу и гимн радости педагогического труда, выковывающего нового, социалистического человека. Эта книга создает целую эпоху в педагогике. Она призывает к овладению педагогическим мастерством, к педагогическому творчеству. «Педагогическая поэма» призвана сделать переворот в области педагогики, как «Великая дидактика» Коменского и «Эмиль» Руссо.

Тов. Сангайло указал, что неверно обвинять Макаренко в том, что он отрицает педагогику. Макаренко критикует педагогику наробразовскую, проповедоваемую в те годы Наркомпросом Украины, руководимым [Н.А.] Скрыпником и [С.А.] Ефремовым.

Доцент Доброхотов сказал, что книга Макаренко подчеркивает решающую роль педагога в деле воспитания. Она помогает до конца разоблачить осужденную партией лженауку педологию и помогает полностью восстановить в своих правах педагога и педагогику. Поэтому в данный период «Педагогическая поэма» имеет особо актуальное значение. С нею должно подробно познакомиться все советское учительство. Надо отметить, что читая эту весьма интересную и захватывающую книгу, чувствуешь, что автор изучил педагогическое наследство прошлого и сумел использовать его по-советски. По-советски применял и принцип наказания, который был выдвинут еще классиками педагогики. Книга написана очень живо и читается с неослабевающим интересом. Неудивительно, что студенчество берет ее нарасхват в библиотеке института. Книга этого вполне заслуживает.

Проф. педагогики т. Шимбирев сказал, что «Педагогическая поэма» Макаренко должна быть высоко оценена как ценнейший вклад в советскую педагогику, который помогает бороться с вывихами и извращениями в советской педагогике. Тов. Макаренко займет почетное место в советской художественной литературе и советской педагогике. Надо помнить, что автора интересуют в данной книге вопросы воспитания, а не обучения. В своих высказываниях он незаслуженно ограничивает наследие буржуазной педагогики. Не мешает знать и т. Макаренко, что великий педагог-демократ Песталоцци занимался воспитанием правонарушителей. Он также имел срывы и ошибки, которые нужно изучить Макаренко, чтобы больше не повторять. У автора неправильно проскальзывает мысль, что не нужно использовать буржуазное педагогическое наследство. Будет грубейшей ошибкой строить советскую педагогику на голом месте. Нужно критически переработать все наследие прошлого. Не нужно строить новую педагогику воспитания отдельно от педагогики обучения. Надо твердо помнить, что мы не все время будем иметь правонарушителей. Скоро с детской беспризорностью будет покончено. Нужно усилить научно-исследовательскую работу в области воспитания и обучения. Из документов ЦК ВКП(б) о школе видно, что в дальнейшем воспитание советской детворы будет организованным с самого раннего детства и будет происходить главным образом через школу. Сейчас уже нельзя применять методы, которые Макаренко применял в 20 году. Теперь ученики ему самому устроили бы темную. Но «Педагогическая поэма» вооружает педагога, помогает ему выйти из положения в самых трудных моментах. Здоровым педагогическим чутьем Макаренко понял, что надо изучать самого воспитанника, ученика в процессе обучения и воспитания, а не путем анкет, как это делали педологи. Заботливое, внимательное, чуткое отношение к каждому человеку должно лежать в основе выращивания кадров. Это вытекает из книги и выступления Макаренко на данном диспуте. На этой основе, на этом фундаменте мы должны построить и построим новую советскую педагогику.

Выступающие остановились и на недостатках книги: нет типизации и центрального положительного героя, по которому могла бы равняться молодежь, не описаны рядовые учителя-энтузиасты, выпала из поля зрения автора и школьная жизнь, заметна композиционная рыхлость, неслаженность книги и т. д.

От воспитанников Макаренко выступил Вася Камардинов, который рассказал о крепком, веселом коллективе, выкованном Антоном Семеновичем. Этот коллектив увлек Васю, ранее побывавшего во многих коммунах и убегавшего из них. Вася рассказал о своей работе в качестве председателя совета командиров и секретаря комитета комсомола в коммуне им. Дзержинского. Он на ярких примерах показал, как коллектив воспитывал коммунаров дисциплинированными, культурными, чувствующими свою ответственность перед коллективом. Коллектив перевоспитал его, сделал хорошим комсомольцем, помог окончить рабфак и поступить в историко-философский институт.

Лева Салько – воспитанник коммуны им. Дзержинского – рассказал о культурной жизни коммуны – о кружках самодеятельности, об оркестре коммунаров, который держал первое место по Украине, об увлекательных военизированных походах коммунаров по Кавказу, Волге и т. д. Тот коллектив был гораздо дружнее и сплоченнее по сравнению с коллективом в авиаинституте. Хотя и воспитание в коммуне было суровое, так как много приходилось работать и учиться, но впечатление осталось радостное. Каждый чувствовал себя хозяином. Все это говорит о том, что Антон Семенович обладал искусством руководить коллективом.

В заключительном слове т. Макаренко ответил на множество поступивших записок, в которых спрашивалось, как он воспитал в себе такую крепкую волю, как относится теперь к телесным наказаниям и где сейчас находятся герои его книги и т. п.

Тов. Макаренко сказал, что часто воспитанники съезжаются к нему, многие поддерживают письменную связь, и только часть потерялась совсем. По случаю смерти М. Горького большинство воспитанников прислало сочувственные телеграммы и письма ему.

Калина Иванович жив и сейчас прислал письмо, в котором просит похлопотать, чтобы ему дали пенсию. Карабанов руководит крупной колонией НКВД в Виннице. Задоров – видный инженер-мелиоратор, работает в большом совхозе им. Сталина где-то за Каспийским морем. Вершнев работает врачом в коммуне им. Дзержинского. Лапоть недавно был найден Вершневым совсем опустившимся. Он имел несчастье влюбиться в очень красивую девушку, изменившую ему, и он запил. Теперь Лапоть проходит вторичное воспитание в колонии у Карабанова. Братченко окончил ветеринарный институт и работает в Сибири.

Свою волю т. Макаренко не считает крепкой и титанической. Он имеет обыкновенные нервы, обыкновенную волю и свои слабости, присущие живому человеку.

Для воспитания воли нужен здоровый, трезвый анализ своих поступков и чувство ответственности перед коллективом, нужны любовь к нему и уважение. Он законно гордится тем, что обладает каким-то беспокойством, желанием все сделать лучше.

Тов. Макаренко ответил всем выступающим на диспуте, признав остроту и высокий теоретический уровень всех выступлений. Он согласился по поводу педагогики с профессором Шимбиревым. Он не отрицает науку педагогику. Прежнее суждение о педагогике у него сложилось в рабочем понимании ее. Послезавтра он опять едет в Киев и будет руководить новой колонией НКВД, где придется столкнуться с множеством практических вопросов. Придется опираться не на старую педагогическую систему, а на новую систему завтрашнего дня. Приходится ругаться не из-за отсутствия педагогических идей, а из-за отсутствия педагогической техники. Техники ему не хватает. И сейчас остается спорным вопрос механизации воспитательской работы (это он говорил не в смысле – штамповать детали людей, а как расширенное художественное сравнение). Воспитать умение чувствовать себя в рядах с другими, ощущать товарища локтем. Нужна обработка не индивидуальная, а при помощи коллектива, через организацию. Он допускает мысль о том, что можно механически (не в вульгарном понимании слова) воспитать привычку к точности, чистоте, аккуратности, умению чувствовать локтем товарища. Он выработал для себя рабочую схему, в которой разбирает 4 типа влияния (чистое и практическое, собственное и постороннее).

– Надо уметь организовать и подчинить себе эти влияния, чтобы создать технику и полезный пучок влияний. В социалистическом обществе владеть ими будет легче – без применения наказания. Этим общая цель будет достигнута быстрее и лучше. Наша коммунистическая работа не может быть бесстрастной. Надо уметь работать с верой в человека, с сердцем, с настоящим гуманизмом.

Без любви к человеку не было бы и Октябрьской революции. Мирюсь с вами и по вопросу о наследстве. Глубоко уважаю старых педагогов. Много их читал и многому научился у них. Но нам нужно продолжать дело создания воспитательной методики. Это ответственная задача лежит на нас. Многому в воспитательной работе учился у чекистов, имеющих доброе сердце и сильно любящих детей. Ежеминутно чувствуют ответственность за свою работу. Они не проявляют ни лени, ни самоанализа и ни интеллигентщины в подходе к детям, они работают уверенно, хорошо, эффективно. Я учусь у них. Их работа исключает методы мордобоя. Я соглашаюсь, – говорит Макаренко, – что педагогика должна быть единой наукой, но продолжаю настаивать, что необходимо разработать методику воспитания и уметь ее подчинить воспитательным целям школы.

В заключение т. Макаренко отметил большую искренность в данном диспуте и единство мыслей и стремлений огромного коллектива, болеющего за проблемы и судьбы советской педагогики. Благодарил студенчество и руководителей института за хорошую встречу и пожелал студентам в их будущей педагогической работе успеха.

– Как прекрасна работа строить нового человека! Сколько в ней наслаждения! Я приветствую партию, дающую нам это счастье и радость! – закончил т. Макаренко.

Студенты поднесли т. Макаренко большой букет живых цветов.

Этот диспут надолго останется в нашей памяти. Он многое дал студенчеству. Партком, дирекция и комитет ВЛКСМ института выносят благодарность т. Макаренко.