Лео Таксиль Священный вертеп

Спор между папой и императором

Германский посол при римском дворе выразил энергичный протест от имени императора. Ему, однако, ответили, что жалобы его не могут быть приняты во внимание, что ему должно быть известно, как официальному представителю императора, сколь многим обязаны германские императоры папам, что папы давали корону императорам для защиты интересов святого престола, что наместники Христа подчиняются только богу и не позволят светским владыкам назначать служителей алтаря.

Императорский посол ловко отпарировал доводы папы, указав, что «если несправедливо вмешательство светских владык в церковные дела, то не менее несправедливо вмешательство его святейшества в дела светские».

И посол настаивал на праве императора назначать префекта Рима.

Тогда взбешенный Сикст пятый заявил: «Ваш господин является королем римлян в Германии — это верно; но он не имеет никакой власти над Римом, ибо я являюсь здесь единственным законным владыкой! Некогда папы испрашивали разрешения императоров на назначение римских префектов. Больше этого не будет.

Я император Рима! Город принадлежит мне, и я решил защищать мое право против всех, кто вздумает вмешиваться в дела моего государства! Евангелие предписывает отдать кесарю кесарево и богу божье, но мир принадлежит богу и его наместникам, значит, кесарь имеет право лишь на то, что папе угодно! Короли и императоры являются нашими подданными».

И это говорил наместник Христа, провозглашавшего: «Царство мое не от мира сего»!

Месть сынов Игнатия Лойолы

Елизавета послушалась советов Сикста и попыталась захватить Португалию. Попытка окончилась неудачей, и святой отец был чрезвычайно раздражен. Он сообщил ей, что «она вела себя в Португалии как женщина, а не как королева» и что «Филипп второй победит, если она будет так же мешкать во Франции». Убедившись, что Лига находится при последнем издыхании, а иезуиты продались Испании, Сикст пятый стал открыто поддерживать Генриха четвертого, осаждавшего Париж.

Когда во французской столице начался голод, черные мужи, чтобы поднять боевой дух населения, организовали пышную процессию.

Автор одной хроники рассказывает: «Папский легат и епископ Санлис присутствовали на этой церемонии, возглавляя процессию с крестом в правой руке и алебардой в левой. За ними следовали тысяча двести монахов, одетых в кирасы поверх сутаны и с касками поверх капюшона. Шестьсот иезуитов и двести священников, вооруженных старыми мушкетами, пиками и саблями, составляли центр кортежа.

Но больше всего привлекал к себе внимание хромой монах, шарлатан, именуемый отцом Бернардом. Время от времени перебегая с необычайной легкостью то на ногах, то на руках от головы процессии к ее хвосту, он делал короткие остановки, схватывал огромную саблю и с ловкостью настоящего фокусника глотал ее».

Эта затея вызвала бурный гнев папы против организаторов празднества, и он решил принять суровые меры. Сикст приказал генералу ордена запретить членам своего общества пребывание при дворах принцев и князей в роли духовников. Он потребовал также отозвать всех иезуитов — миссионеров в Шотландии, Нидерландах, Ирландии и Англии — как организаторов всех смут и беспорядков.

Наконец, святой отец объявил, что считать орден иезуитов монашеским — кощунство и что в дальнейшем ученики Игнатия Лойолы должны называться не иезуитами — по имени Иисуса, а игнатианами. Кроме того, папа сказал, что терпение его истощилось и что преступления, предательства и ненасытное честолюбие членов этого общества побуждают его думать о радикальной реформе и о полном искоренении зла.

На следующий день после этого выступления на цоколе одной из статуй в Риме приклеили объявление: «Папа Сикст устал жить».

И в самом деле, через несколько дней его святейшество умер от яда.

Как мы видим, Сикст совершил большую ошибку — он выступил против тех, кто был сильнее его.

По утверждению многих историков, Сикста отравил какой-то аптекарь по наущению испанского короля. Аптекарь будто бы подмешал яд в пилюли папы. Существует также версия, что виновники убийства — игнатиане.

Сам святой отец, по-видимому, допускал обе возможности. Умирая, он признался своему племяннику Монтальто: «Богу не угодно было, чтобы Королевство неаполитанское присоединилось к церкви, ибо король Филипп разгадал наши планы, а иезуиты меня покарали».

Сикст пятый был так ненавистен римскому населению, что в день его смерти в вечном городе вспыхнуло восстание: граждане взялись за оружие, разбили вдребезги все статуи его святейшества и осадили папский дворец, чтобы захватить останки Сикста и бросить их в Тибр.

Лети так оценивает Сикста пятого: «В роли верховного владыки он неизменно прибегал к лжи и обману, интригам и предательству и не останавливался перед преступлением для осуществления своих целей. Но, выполняя свои священные обязанности, он оставался неизменно святым среди святых, правоверным среди правоверных...»

Мы позволим себе еще добавить: и непревзойденной канальей!