БЕН-ГУРИОН ПРОСИТСЯ В МОСКВУ

БЕН-ГУРИОН ПРОСИТСЯ В МОСКВУ

Израиль пытался использовать любую возможность, чтобы улучшить отношения с Советским Союзом.

На новогоднем приеме в Кремле по случаю наступления пятьдесят восьмого года с израильскими дипломатами говорили Хрущев и Булганин; это была первая беседа израильтян с руководителями Советского Союза. Короткий доброжелательный разговор обнадежил израильтян.

В пятьдесят восьмом году в Израиль приехал новый советский посол. Михаил Федорович Бодров работал в министерстве иностранных дел с сорок шестого года, два года был советником посольства в Чехословакии, шесть лет послом в Болгарии.

Семнадцатого июня пятьдесят восьмого года посла Бодрова принял премьер-министр Бен-Гурион, который одновременно исполнял обязанности министра иностранных дел.

«Бен-Гурион, — докладывал в Москву посол, — сказал, что он хотел бы получить от Советского правительства ответ на следующие практические вопросы:

1. Может ли Советский Союз продать Израилю оружие: 32 истребителя «МиГ», 32 бомбардировщика «Ильюшин», 20 тяжелых танков типа «Сталин» и 2 подводные лодки?..

2. Может ли Советский Союз проявить инициативу, чтобы состоялась встреча между Насером и Бен-Гурионом для переговоров по урегулированию арабо-израильских отношений в любом месте, в любое время, которое будет признано подходящим?»

Почему Бен-Гурион обратился в Москву с таким предложением? Не видел, что Москва окончательно заняла сторону арабских стран и не намерена играть роль посредника? Хотел на всякий случай прощупать Хрущева? Или просто желал, чтобы советские руководители передали Насеру: «Израиль желает вести переговоры»?

Во всяком случае советские руководители с порога отвергли предложения Бен-Гуриона.

Двадцать девятого июля первый заместитель министра иностранных дел Василий Васильевич Кузнецов доложил в ЦК о просьбе Бен-Гуриона и предложил:
«МИД СССР считает целесообразным оставить вопросы Бен-Гуриона без ответа. В случае повторного обращения израильского правительства ответить, что политика, проводимая в настоящее время правительством Израиля, не способствует укреплению мира на Ближнем Востоке и получение Израилем дополнительного количества оружия может только повести к дальнейшему обострению положения в этом районе».
В ЦК с Кузнецовым согласились.

Тридцать первого июля посол Бодров получил из МИД соответствующие указания.

Израильские руководители хотели бы провести переговоры с советскими лидерами. Но у них ничего не получалось.

Двадцать пятого ноября пятьдесят девятого года министр иностранных дел Громыко доложил в ЦК: «Израильский премьер-министр Бен-Гурион 17 ноября с.г. заявил совпослу в Тель-Авиве, что он желал бы посетить Советский Союз и иметь встречу с руководителями Советского правительства. По словам Бен-Гуриона, в беседах в Москве он хотел бы разъяснить цели и задачи Израиля и добиться лучшего понимания…»

За десять с лишним лет существования еврейского государства ни премьер-министр, ни министр иностранных дел Израиля не смогли посетить Москву и ни один советский руководитель не приезжал в Тель-Авив. Советские вожди в принципе не хотели вести переговоры с руководителями Израиля, хотя встречались с президентами и премьер-министрами западных стран, которых клеймили империалистами, реваншистами и поджигателями войны.

Для советских руководителей Израиль словно перестал существовать. Принимать в расчет его интересы в Москве не собирались. Еврейское государство было хорошо только тем, что ненавидевшие его арабские страны приезжали за оружием и кредитами в Москву…

Поэтому Громыко предложил: «Такой визит мог бы быть неправильно понят в арабских и африканских странах и внес бы сомнения в искренность наших отношений с ними.

МИД СССР считает целесообразным поручить совпослу в Израиле при встрече с Бен-Гурионом на одном из приемов дать отрицательный ответ на его обращение по поводу посещения им Советского Союза…»

Предложение министра было принято.

Восемнадцатого июня шестидесятого года посол ОАР в Москве аль-Куни посетил заместителя министра иностранных дел Якова Малика. Египетский посол поставил «вопрос о немецком военном преступнике Эйхмане, вывезенном агентами Израиля из Аргентины».

Сотрудник четвертого управления (гестапо) главного управления имперской безопасности оберштурмбаннфюрер Адольф Эйхман отвечал в нацистской Германии за «окончательное решение еврейского вопроса». Этот человек наладил гигантский механизм, с помощью которого сумел за несколько лет уничтожить шесть миллионов евреев. Израильтяне искали его пятнадцать лет и нашли в Аргентине, где он жил под именем Рикардо Клемента на окраине Буэнос-Айреса. Латиноамериканские страны нацистских преступников не выдавали.

В мае шестидесятого года оперативная группа Моссад захватила Эйхмана и вывезла в Израиль, где его посадили на скамью подсудимых.

Египтянин возмущенно говорил: «Речь идет о похищении человека агентами одного государства на территории другого государства, что фактически означает агрессивный акт и грубое нарушение суверенитета.

Конечно, Эйхман является военным преступником, который должен понести наказание. Но метод, к которому прибег Израиль, является неправильным и он не должен получить одобрение каких-либо государств.

Сейчас, когда Аргентина намерена поставить этот вопрос в Совете Безопасности, важно, чтобы действия Израиля были осуждены и чтобы принятая по этому вопросу резолюция была ясной и не содержала каких-либо компромиссов… В этой связи важно, чтобы Советский Союз занял позицию осуждения этих действий. Это окажет благоприятное влияние на общественное мнение арабских стран».

Казалось бы, каким образом похищение нацистского военного преступника, бежавшего из Германии, задевает интересы арабских стран? Ничто, кроме ненависти к Израилю, не могло заставить арабские страны возмущаться тем, что Эйхмана посадили на скамью подсудимых…

Заместитель министра Малик ответил, что «в действиях Израиля чувствуется американская школа», и заговорил о том, что Соединенные Штаты давно покровительствуют нацистским преступникам.

В июне пятьдесят девятого года египетские власти задержали в Порт-Саиде датское судно «Инге Тофт», зафрахтованное американской компанией и следовавшее с грузом из Хайфы.

Египтяне доказывали, что имели на это право, поскольку находятся в состоянии войны с Израилем и в соответствии с десятой статьей Константинопольской конвенции тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года принимают необходимые меры для самозащиты.

Каирские власти постоянно пытались закрыть канал для судов, которые доставляли грузы еврейскому государству.

После первой жалобы Израиля на то, что Египет не пропускает через Суэцкий канал суда с грузами для еврейского государства Совет Безопасности ООН поддержал Израиль.

В резолюции от первого сентября пятьдесят первого года Египту предлагалось «отменить ограничения международного торгового судоходства и движения товаров любого назначения через Суэцкий канал и прекратить всякое препятствование такому судоходству».

Советский представитель при голосовании воздержался.

Вторая жалоба Израиля обсуждалась в Совете Безопасности в пятьдесят четвертом году. Представитель Новой Зеландии внес резолюцию, призывающую Египет выполнить прежнюю резолюцию — от первого сентября. Позиция Москвы изменилась, и советский представитель наложил вето.

Пять лет спустя египетские власти вновь задержали судно, шедшее из израильского порта. Израиль обратился с жалобой в Совет Безопасности ООН.

Договорно-правовой отдел и отдел стран Ближнего Востока советского министерства иностранных дел составили справку для заместителя министра Семенова, из которой следовало, что Египет нарушает международное право.

«С правовой точки зрения, — говорилось в справке, — задержание (а возможно, и конфискация) ОАР судов третьих стран, идущих через Суэцкий канал, только в связи с тем, что на борту этих судов обнаруживается груз израильского происхождения, может нанести ущерб многим странам, в том числе и Советскому Союзу, и представляется необоснованным.

Такие действия не могут мотивироваться интересами безопасности ОАР, равно как и нормами права…

Действия ОАР могли бы считаться правомерными лишь в той мере, в какой они касаются задержания израильских судов и грузов, предназначенных для Израиля, являющихся военной контрабандой.

В остальном применимы положения статьи 1-й Константинопольской конвенции 1888 года, предусматривающие, что канал должен всегда оставаться свободным и открытым для торговых и военных судов как в мирное, так и в военное время; блокада канала признается недопустимой; в военное время свободный проход через канал должен предоставляться даже военным судам воюющих государств».

Какую же позицию следовало занять Советскому Союзу?

Дипломаты предлагали своему начальнику проводить весьма двуличную политику:

В конце концов египтянам пришлось отпустить датское судно «Инге Тофт». Из Порт-Саида оно вернулось в Хайфу, где десятого февраля шестидесятого года был устроен митинг протеста против самоуправства египетских властей. И министр иностранных дел Голда Меир сказала: «Израиль будет бороться за то, чтобы открыть для себя Суэцкий канал».

Вопрос о беспрепятственном проходе через канал, критически важный для еврейского государства, через несколько лет стал фактически поводом для новой войны. Арабские страны не верили, что израильтяне станут воевать из-за свободы судоходства.

Заведующий отделом Ближнего Востока министерства иностранных дел Киселев (недавний посол в Каире) информировал заместителя министра Малика: «Арабские страны заносят в черный список суда, которые посещают израильские порты, что влечет за собой запрет для этих судов проходить через Суэцкий канал и посещать порты арабских стран…»

В сентябре шестьдесят второго года армейские офицеры свергли имама Йемена. Президент Насер отправил в Йемен войска, чтобы взять государство под контроль. Для переброски египетских войск Насер попросил у Москвы партию военно-транспортных самолетов «Ан-12». Поскольку летчиков, способных пилотировать тяжелые машины, у египтян не было, самолеты прибыли вместе с советскими летчиками. Насеру понадобились и бомбардировщики — бомбить йеменцев.

Одиннадцатого октября на заседании президиума ЦК разбирали просьбу маршала Амера продать Египту бомбардировщики «Ту-16» для использования в Йемене. Хрущев отверг просьбу египтян, сказал членам президиума: «Это невозможно».

Потом Хрущев все-таки передумал. Насер получил бомбардировщики «Ту-16». Летчиков, способных пилотировать такие машины, в Египте не было, отправили советских — без огласки, разумеется.

Но йеменцы успешно противостояли превосходящим египетским войскам, вооруженным советским оружием. Неспособность египетской армии нанести поражение разрозненным йеменским отрядам привела к падению престижа Египта в арабском мире.

Теперь насчет победы Египта: если раньше, до размолвки, Насер объяснял ее нашим вмешательством, то после обострения, которое у нас наметилось, стал говорить, что Египет победил потому, что помог аллах. Когда у нас восстановились дружеские отношения, я ему намекал порой: кто же помог? Мы или аллах? Он улыбался…»

В июне шестьдесят третьего года было подписано новое соглашение о поставках советского оружия Египту. Армия Насера уже была реорганизована с помощью советников, присланных из Москвы. Теперь две бронетанковые дивизии получали танки «Т-54» — скоростные и с большим запасом хода, авиация — истребители-перехватчики «МиГ-21» и средние бомбардировщики «Ту-16», оснащенные ракетами «воздух-земля».

Через год Никита Сергеевич исполнил свое обещание и поехал к Насеру. В мае шестьдесят четвертого года Хрущев две с лишним недели провел в Египте.

Его сопровождала большая свита — министр иностранных дел Громыко, первый заместитель министра обороны и главнокомандующий Объединенными вооруженными силами государств — участников Варшавского договора маршал Андрей Антонович Гречко, председатель Совмина Азербайджана Энвер Назимович Алиханов, председатель Государственного производственного комитета по энергетике и электрификации Петр Степанович Непорожний, председатель Государственного комитета по внешним экономическим связям Семен Андреевич Скачков.

Разумеется, с Никитой Сергеевичем поехала его неизменная пресс-группа — главный редактор «Правды» Павел Алексеевич Сатюков и главный редактор «Известий» Алексей Иванович Аджубей, он же зять первого секретаря.

Хрущева пригласили на праздник — церемонию открытия первой очереди Асуанской плотины. Это было грандиозное торжество. По случаю праздника Насер наградил Хрущева высшим египетским орденом — «Ожерелье Нила».

Никита Сергеевич захотел достойно ответить. Он связался с Москвой, и тринадцатого мая президиум Верховного Совета оформил указы о присвоении президенту Египта Насеру и первому вице-президенту Абд-аль Хакиму Амеру звания Героя Советского Союза.

На радостях Хрущев распорядился вдвое сократить долг Египта перед Советским Союзом, иначе говоря, простил Насеру два с половиной миллиарда долларов.

Насер устроил дорогим гостям прогулку по Средиземному морю на яхте «Аль-Хуррия». Пригласил Хрущева, алжирского президента Ахмеда Бен Беллу и иракского Абд-аль Саляма Арефа. На яхте разгорелся спор о национализме и коммунизме.

Вернувшись в Москву, двадцать шестого мая, на президиуме ЦК Хрущев восторженно делился впечатлениями о поездке: «Мы часто повторяем догмы — в связи с положением компартий Египта, Сирии, Ирака — о религии, исламе и арабском национализме. Лозунг Багдаша — против арабского единства — надо сделать гибким. С таким лозунгом мы к арабам пути не найдем. Это положение надо пересмотреть. У нас нет причин быть противниками арабского единства. Насер хочет остаться вождем арабского мира.

Когда через несколько месяцев Хрущева будут снимать, ему припомнят, что он принял точку зрения Насера на компартию, не стал отстаивать позиции египетских коммунистов и унизил высокое звание Герой Советского Союза, присвоив его двум египетским антикоммунистам…

В октябре шестьдесят четвертого Хрущева отправили на пенсию. Его посты поделили. Первым секретарем ЦК стал Леонид Ильич Брежнев, главой правительства — Алексей Николаевич Косыгин. Сотрудничество с Египтом от смен первых лиц нисколько не пострадало. Оно давно уже определялось не личным хрущевским интересом к странам третьего мира, а стало частью советской внешней политики.

Двадцать третьего февраля шестьдесят пятого года посол в Каире Владимир Яковлевич Ерофеев (до отъезда в Каир он руководил в министерстве отделом стран Ближнего Востока) посетил вице-президента Египта маршала Абд-аль Хакима Амера и «в доверительном порядке» сообщил ему:

«По имеющимся в Москве данным, в сентябре прошлого года правительство ФРГ приняло решение продать Израилю 300 американских танков типа „М-48“ из наличного танкового парка бундесвера (1150 машин). На начало января текущего года имелись сведения о поставке 40 таких машин.

Имеется соглашение о западногерманских поставках Израилю военной радио— и шифровальной аппаратуры, а также электронной аппаратуры для артиллерии и некоторых средств связи. Западногерманские специалисты оказывают помощь Израилю в строительстве стартовых ракетных площадок…»

Второго июня шестьдесят пятого года заместитель председателя Совета министров и председатель Госстроя СССР Игнатий Трофимович Новиков побывал у Насера. Новиков был соратником Брежнева еще по Днепропетровску и после избрания Леонида Ильича первым секретарем ЦК КПСС стал важной фигурой в правительстве. В конце беседы египетский президент доверительно сказал высокому советскому гостю: «Война арабов с Израилем неизбежна. Дело идет о выборе момента. В данное время арабы не готовы не только к наступлению, но даже к обороне. Вместе с тем я пояснил сирийцам, что если они станут объектом массированной атаки со стороны Израиля, то ОАР немедленно нанесет ответный удар».

Египтяне пожаловались, что продовольствия в стране осталось на пятнадцать дней. Зерна не хватало и нашей стране, но советские руководители развернули в сторону Египта суда с только что закупленным на Западе зерном.

Двадцать седьмого августа шестьдесят пятого года в Москву с большой свитой, в которую входил Анвар Садат, приехал Насер. Президент уже забыл о Хрущеве, который был инициатором сближения с Египтом, и спешил понравиться Леониду Ильичу. Уловив страсть нового первого секретаря к почету, сообразительный Насер во время торжественного обеда настойчиво повторял:

Какое-то время Насер пытался лавировать между Западом и Востоком. Даже получая советское оружие, он убеждал Запад, что не является советским сателлитом. Он умудрялся получать выгоду от холодной войны, получая оружие из Советского Союза, а зерно из Соединенных Штатов, экономическую помощь от обеих супердержав и их союзников.

После отставки Хрущева Насер окончательно поссорился с западными странами. Теперь он оказался в почти полной зависимости от социалистического лагеря. Масштабные закупки оружия подрывали экономику Египта.

В апреле шестьдесят пятого года египетские коммунисты заявили о добровольном роспуске своей партии. Ничего иного им не оставалось. За теми, кого выпустили на свободу, спецслужбы Насера следили так пристально, что сделали невозможной никакую оппозиционную политическую деятельность.

Коммунистам предложили признать ошибки и вступить в правящую партию Арабский социалистический союз. Небольшая часть коммунистов проявила принципиальность и осталась в оппозиции; всех арестовали.

Хрущева уже не было. Брежнев и другие руководители коммунистической партии Советского Союза не стали ссориться с Насером из-за коммунистов и умыли руки. Советские руководители рассуждали прагматично: от малочисленных арабских коммунистов пользы мало. Надо дружить с правящими партиями.

Вскоре и в Сирии пришли к власти люди, сделавшие ставку на близкие отношения с Советским Союзом.

Президент Ливана Фуад Шехаб (он уже заканчивал свой срок на этом посту) восьмого сентября шестьдесят четвертого года в беседе с советским послом Дмитрием Семеновичем Никифоровым назвал сирийцев не только «горячими головами», но и «пруссаками Ближнего Востока».

Шехаб был человеком военным и знал, о чем говорил. Он служил еще во французской армии и стал первым командующим вооруженными силами Ливана после обретения независимости.

Сирия — первая из арабских стран, попавших под власть военных: с тех пор, как в сорок девятом году последовали один за другим несколько военных переворотов.

Франция в подмандатной Сирии поощряла набор в армию представителей национальных и религиозных меньшинств. Основная часть населения, арабы-сунниты, не хотели, чтобы их сыновья шли в армию и служили колонизаторам.

Значительную часть офицерского корпуса составили алавиты и друзы. Они постепенно заняли высокие посты и принимали своих единоверцев в военные академии.

В марте шестьдесят третьего года алавитские и друзские офицеры вместе с активистами партии БААС совершили переворот. Они привели к власти генерал-лейтенанта Мухаммада Амина Хафеза, надеясь, что он будет номинальной фигурой.

Но генерал одолел молодежь и сконцентрировал в своих руках всю власть. Он стал главой государства, военным губернатором, председателем Национального военного совета и премьер-министром Сирии.

В сентябре шестьдесят пятого он сместил алавита генерал-майора Салаха Джедида с поста начальника генерального штаба. Генерал не смирился с отставкой. Вместе с молодыми и честолюбивыми офицерами-алавитами он в феврале шестьдесят шестого сверг Хафеза. К власти пришли молодые люди, экстремистски настроенные, выходцы из сельских районов, враждебно относившиеся к Насеру.

Молодые алавиты, представители меньшинства, были склонны одобрить социальные реформы партии БААС. Генерал Джедид был против союза с Египтом, боялся, что сирийская армия опять окажется под контролем египтян-суннитов.

Двадцать третьего февраля шестьдесят шестого года к власти в Сирии пришло левое крыло партии БААС. Насер сразу же советским дипломатам, что переворот — дело рук его врагов, правых сил. В Дамаск срочно командировали собственного корреспондента «Правды» на Ближнем Востоке Евгения Максимовича Примакова. Аэропорт был закрыт, он с трудом добрался до Дамаска, где один его старый знакомый только что стал руководителем спецслужбы. Примаков первым встретился с главой правительства Юсефом Зуэйном и командующим военно-воздушными силами Хафезом Асадом. Примаков сообщил в Москву, что не надо бояться новых людей в Дамаске.

Евгений Максимович не ошибся. После восьми лет изгнания вернулся на родину руководитель компартии Халед Багдаш. Один сирийский коммунист вошел в правительство, стал министром. Это было приятное для Москвы событие, в других арабских странах коммунистов в основном сажали.

В апреле шестьдесят шестого сирийская делегация во главе с премьер-министром Юсефом Зуэйном приехала в Москву. Сирия становилась столь же важным партнером, как и Египет.