Литература периода «оттепели»
Женская неустроенность — сквозная тема в творчестве Петрушевской
жүктеу/скачать 3.39 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Характерна реплика Юлии («Анданте»)
- Мое рабочее место на площади, на улице, на пляже. На людях. Они, сами того не зная, диктуют мне темы и иногда даже целые фразы. Не говоря уже о красках: я их просто списываю с натуры...
- Ваша боль — моя боль
- «Безнадега» — второе название пьесы «Чайка спела» (1989)
- Приметы «человека Коляды»
| Женская неустроенность — сквозная тема в творчестве Петрушевской. В ее пьесах нет счастливых семей и нет счастливых женщин. Многие ее героини даже не знают, что это такое — счастье. Характерна реплика Юлии («Анданте»): «Смешно, у нас это дико сказать, а в Агабаре по пять жен имеют. Ведь знаете, детка, каждой жене лучше быть пятой, чем никакой». Вот и рождаются уродливые формы видимости счастья, вроде брака втроем («Анданте») или романа-игры с Николаем («Три девушки в голубом»). У женщин Петрушевской (Ирины из «Трех девушек в голубом», Нины из «Уроков музыки» и даже М. из «Стакана воды») «нормальная человеческая реакция на низость окружающей жизни выражается в том, что они, по сути, живут в придуманном, а не реальном мире. Позволяют себе хотя бы иногда поверить в невозможное и принять желаемое за действительное... Нет, тут вмешалась природа, подарив желанный сон, в котором есть все необходимое человеческое — безоглядность, доверие, жертвенность — чтобы выжить и не погибнуть... без любви».
Творческое кредо Петрушевской точно сформулировано в ее киносценарии для мультфильма «Сказка сказок»: «А я поэт. Все увиденное, услышанное потрясает меня до глубины души. Чувства меня раздирают, я чувствительное существо. Мое рабочее место на площади, на улице, на пляже. На людях. Они, сами того не зная, диктуют мне темы и иногда даже целые фразы. Не говоря уже о красках: я их просто списываю с натуры... А я все равно поэт. Я вижу каждого из вас. Ваша боль — моя боль». Николай Владимирович Коляда (р. 1957) — один из самых репертуарных современных драматургов, чье имя впервые прозвучало в потоке перестроечных пьес «новой волны». Он выходец из сельской глубинки (деревня Пресногорьковка Кустанайской области), в пятнадцать лет поступил в Свердловское театральное училище, по окончании которого в течение семи сезонов служил в труппе Свердловского академического театра драмы. Коляда — человек Театра в высоком смысле слова, знающий этот мир изнутри, служащий ему преданно, несмотря на то, что в их взаимоотношениях не все бывало и бывает гладко. Окончив отделение прозы в Литературном институте им. А. М. Горького (семинар В. Шугаева), Н. Коляда с 1986 г. пишет для театра, он автор более 75 пьес, многие из которых уже поставлены на сценах отечественных и зарубежных театров — в Великобритании, Швеции, Германии, США, Италии, Франции, Финляндии, Канады, Австралии, Югославии, Латвии, Литвы и др. «Беру количеством, которое иногда переходит в качество, — шутит он. — И еще прихожу к выводу, что надо писать сегодня о том, что сильно тебя тревожит. Что возвращает память. Что было с тобой, ранило тебя. Все обо мне в моих пьесах». С 1994 г. Н. Коляда преподает в Екатеринбургском Государственном Театральном Институте на курсе «Драматургия», где готовит будущих драматургов. Этот курс уникален, так как подобных (за исключением Литературного института им. А. М. Горького) не существует в России. Пьесы студентов этого курса — О. Богаева, А. Богачевой, В. Сигарева, Я. Пулинович, — уже сегодня привлекают внимание театров. В своих пьесах Коляда сумел создать единую картину мира, довольно безрадостную, где есть «свой круг» персонажей и необозримое обжитое ими пространство — обочина жизни, своеобразная трансформация горьковского «дна». И, подобно пузырям, поднимающимся со дна болота, с этого дна всплывают и лопаются порожденные им мифы, легенды о «большом мире», который где-то существует. «Большой», «настоящий» мир становится призрачным фоном, мерцает в авторских ремарках — «фонограммах», пародийных, насмешливых репликах персонажей. Пейзаж «за окном» дает ощутить бескрайность маргинального пространства, дробящегося на «маленькие адки». В таком «маленьком адке» обитают героини пьесы «Уйди-уйди» (1998): в трехкомнатной квартире на последнем этаже пятиэтажки, стоящей «на пустыре лицом к лицу с казармами военного городка», живут женщины, четырех поколений: Людмила сорока лет, ее дочь, двадцатилетняя Анжелика, мать Людмилы — семидесятилетняя Энгельсина и бабушка Людмилы — Марксина, которой «под сто». Военный городок, рядом с которым тянется жизнь женщин, на всех этапах определял их женскую судьбу. Все они, за исключением Анжелики (пока), родили своих дочерей от солдат и растили их без мужей. В утешение себе и дочери Людмила выдумала трогательную историю о погибшем во время испытаний муже-летчике, назвав его Гагариным. В жизни же все было гораздо прозаичнее, и Людмиле пришлось одной не только растить дочь, но и тащить на себе старух, тоже «солдатских вдов», по судьбе которых жестоко прошлась история. И в это «бабье царство» попадает не то бомж, не то авантюрист Валентин со своей легендой о Краснодарском крае, который в его рассказах превращается в подобие райских кущ, и возникает призрачная возможность вырваться с этого самого «дна». Все это мифотворчество становится «скорлупой» для того главного, о чем практически кричит в пьесе каждый герой — Валентин о неизбежно уходящем времени, жизни; Людмила — о неизбывном одиночестве, Анжела — об отсутствии любви. Лишь на мгновение «человеческий фактор» («В вас есть человеческий фактор», — говорит Людмила о Валентине) вырывает всех из болота безнадеги — Валентин совершает реальное действие, набив морду Евгению, обидевшему Анжелику, но это и конец мифа. И снова — «стоят бабы у окна, плачут... Одна плачет, что мужа у нее не было, другая плачет, что мужа у нее нету, третья плачет, что внука у нее нету, четвертая плачет, что жениха у нее нету, а если будет — то обязательно идиот и гаденыш, пьяница и драчун, лентя- юга и дурило. Стоят бабы, плачут...» — протяженная во времени без-на- де-га. «Безнадега» — второе название пьесы «Чайка спела» (1989), одной из самых мрачных у Коляды. Заметим, жесткий, безотрадный бытовой фон, «дно жизни», не мешает ощущению в его пьесах «чеховского гена». Приметы «человека Коляды» — «его выброшенность из жизни, его жалкая трущобная орбита, по которой он топчется, возвращаясь все к тому же исходу, вернее, к безысходу, забытый удачей, Родиной и судьбой!». Конечно же, и здесь мечтают о чем-то лучшем, правда, потолок мечты невысок. жүктеу/скачать 3.39 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|