Литература XVII-XVIII веков олимп • act • москва • 1998 Общая редакция и составление доктора филологических наук Вл. И. Новикова


Ален Рене Лесаж (Alain René Lesage) 1668-1747



бет63/84
Дата25.06.2016
өлшемі4.28 Mb.
#157616
1   ...   59   60   61   62   63   64   65   66   ...   84

Ален Рене Лесаж (Alain René Lesage) 1668-1747

Хромой бес (Le Diable boiteux) - Роман (1707)


«Вам известно, что вы спите со вчерашнего утра?» — входя в комна­ту к студенту дону Клеофасу, спросил один из его приятелей.

Клеофас открыл глаза, и первой его мыслью было, что поразитель­ные приключения, которые он пережил прошедшей ночью, не более чем сон. Однако очень скоро он убедился, что случившееся с ним — реальность, и он действительно провел несколько самых необыкно­венных в своей жизни часов в компании Хромого беса.

Знакомство же их произошло следующим образом. Во время сви­дания с подружкой дон Клеофас оказался застигнутым четырьмя го­ловорезами. Они грозились убить его, если он не женится на даме, с которой его застали. Однако у студента не было ни малейшего наме­рения вступать в брак с данной красоткой, и он лишь проводил с ней время к взаимному удовольствию. Он храбро защищался, однако, когда у него выбили из рук шпагу, вынужден был бежать прямо по крышам домов. В темноте он заметил свет, направился туда и, про­скользнув в слуховое окошко, спрятался в чьей-то комнатушке на чердаке. Когда он огляделся, то обнаружил, что скорее всего находит­ся в лаборатории какого-то астролога, — об этом говорила висящая

[621]

медная лампа, книга и бумаги на столе, а также компас, глобус, колбы и квадранты.

В эту минуту студент услышал протяжный вздох, вскоре повто­рившийся. Выяснилось, что в одной из колб заключен некий дух, точ­нее бес, как тот сам разъяснил изумленному Клеофасу. Бес рассказал, что ученый чародей силой своей магии уже полгода держит его вза­перти, и попросил о помощи. На вопрос Клеофаса, к какой катего­рии чертей он принадлежит, последовал гордый ответ: «Я устраиваю забавные браки — соединяю старикашек с несовершеннолетними, господ — со служанками, бесприданниц — с нежными любовника­ми, у которых нет ни гроша за душой. Это я ввел в мир роскошь, распутство, азартные игры и химию. Я изобретатель каруселей, тан­цев, музыки, комедии и всех новейших французских мод. Словом, я Асмодей, по прозванию Хромой бес».

Храбрый юноша, пораженный подобной встречей, отнесся к ново­му знакомому со всей почтительностью и вскоре выпустил его из склянки. Перед ним предстал хромой уродец в тюрбане с перьями и в одежде из белого атласа. Плащ его был расписан многочисленными фривольными сценами, воспроизводя то, что делается на свете по внушению Асмодея.

Благодарный своему спасителю, бес увлек его за собой из тесной комнаты, и вскоре они оказались на вершине башни, откуда откры­вался вид на весь Мадрид. Асмодей пояснил своему спутнику, что на­мерен показать ему, что делается в городе, и что силою дьявольского могущества он поднимет все крыши. Действительно, одним движени­ем руки бес словно снес крыши со всех домов, и, несмотря на ноч­ную мглу, студенту предстало все, что происходило внутри домов и дворцов. Бессчетное количество картин жизни открылось ему, а его проводник пояснял детали или обращал его внимание на наиболее удивительные примеры человеческих историй. Ослепительная по своей пестроте картина нравов и страстей, которую наблюдал студент этой ночью, сделала его мудрее и опытнее на тысячу лет. Ему откры­лись сокровенные пружины, которыми определялись повороты судеб, тайные пороки, запретные влечения, скрытые побуждения. Самые интимные подробности, самые потаенные мысли предстали перед Клеофасом как на ладони с помощью его гида. Насмешливый, скеп­тичный и в то же время снисходительный к человеческим слабостям, бес оказался прекрасным комментатором к сценам огромной челове­ческой комедии, которую он показывал юноше в эту ночь.

А начал он с того, что отомстил той самой донье, у которой сту-



[622]

дент был так внезапно настигнут бандитами. Асмодей заверил Клео­фаса, что красавица сама подстроила это нападение, так как задумала женить студента на себе. Клеофас увидел, что теперь плутовка сидит за столом вместе с теми самыми типами, которые гнались за ним и которых она сама припрятала в своем доме, и поедает вместе с ними присланное им богатое угощение. Возмущению его не было предела, однако вскоре его ярость сменилась смехом. Асмодей внушил пирую­щим отвращение друг к другу, между ними завязалась кровавая пота­совка, соседи вызвали полицию, и вот уже двое уцелевших драчунов вместе с хозяйкой дома оказались за решеткой...

Это один из многих примеров того, как за мнимой благопристой­ностью обнажалась в ту ночь отталкивающая житейская правда, как слетал покров лицемерия с людских поступков, а трагедии оборачива­лись комедиями. Бес терпеливо объяснял Клеофасу, что у красавицы, которая его восхищает, накладные волосы и вставные зубы. Что трое молодых людей, со скорбным видом сидящие у постели умирающе­го, — племянники, которые не дождутся смерти состоятельного дяди. Что вельможа, который перед сном перечитывает записку от возлюбленной, не ведает о том, что эта особа разорила его. Что дру­гой знатный господин, который волнуется по поводу родов своей дра­гоценной супруги, не подозревает, что обязан этим событием своему слуге. Двум наблюдателям открылись ночные тревоги беспокойной совести, тайные свидания влюбленных, преступления, ловушки и об­маны. Пороки, которые обычно маскируются и уходят в тень, словно ожили перед глазами завороженного Клеофаса, и он поразился, как властны над людскими судьбами ревность и спесь, корысть и азарт, скупость и тщеславие.

По сути весь роман — это ночной разговор студента и Асмодея, по ходу которого нам рассказывается масса историй, то незамыслова­тых, то причудливо-невероятных. Часто это истории влюбленных, ко­торым не дают соединиться то жестокость и подозрительность родителей, то неравенство происхождения. Одна из таких историй, к счастью, заканчивается счастливой свадьбой, но многие другие печаль­ны.

В первом случае граф влюбился в дочь простого дворянина и, не намереваясь на ней жениться, поставил целью сделать девушку своей любовницей. С помощью лжи и хитроумнейших уловок он убедил девушку в своей любви, добился ее благосклонности и стал по шелко­вой лестнице проникать в ее спальню. В этом помогала подкупленная им дуэнья, которую отец специально приставил к дочери, чтобы сле-

[623]

дить за ее нравственностью. Однажды тайный роман был обнаружен отцом. Тот хотел убить графа, а дочь определить в монастырь. Одна­ко, как уже было сказано, развязка истории оказалась счастливой. Граф проникся горем оскорбленной им девушки, сделал ей предложе­ние и восстановил семейную честь. Мало того, он отдал в жены брату своей невесты собственную сестру, решив, что любовь важнее титу­лов.

Но подобная гармония сердец — редкость. Совсем не всегда порок оказывается посрамлен, а добродетель награждена. Трагически завершилась, например, история прекрасной доньи Теодоры — а ведь как раз в этом случае отношения трех героев явили образец ве­ликодушия, благородства и способности к самопожертвованию во имя дружбы! Донью Теодору одинаково страстно любили двое пре­данных друзей. Она же ответила взаимностью одному из них. Снача­ла ее избранник хотел удалиться, чтобы не быть соперником товарищу, затем друг уговорил его не отказываться от счастья. Донья Теодора, однако, к тому времени оказалась похищена третьим чело­веком, который сам вскоре был убит в схватке с разбойниками. После головокружительных приключений, плена, побега, погони и счастливого спасения влюбленные, наконец, соединились и пожени­лись. Счастью их не было границ. Однако среди этого блаженства явил себя роковой случай: во время охоты дон Хуан упал с коня, тя­жело поранил голову и умер. «Донья Теодора и есть та дама, кото­рая, как видите, в отчаянии бьется на руках двух женщин: вероятно, скоро и она последует за своим супругом», — невозмутимо заключил бес.

Какова же она, человеческая природа? Чего в ней больше — ме­лочности или величия, низости или благородства? Пытаясь разобрать­ся в этом, любознательный студент неутомимо следовал за своим проворным проводником. Они заглядывали в тюремные камеры, раз­глядывали колонны возвращающихся домой пленных, проникали в тайны сновидений, и даже своды гробниц не служили им препятст­вием. Они обсуждали причины безумия тех, кто заключен в дома умалишенных, а также тех чудаков, которые одержимы маниями, хотя и ведут обычный с виду образ жизни. Кто из них был рабом своей скупости, кто зависти, кто чванства, кто привычки к мотовству. «Куда ни посмотришь, везде видишь людей с поврежденными мозга­ми», — справедливо заметил бес, продолжив, что на свет словно «по­являются все одни и те же люди, только в разных обличьях». Иначе говоря, человеческие типы и пороки необыкновенно живучи.



[624]

Во время их путешествия по крышам они заметили страшный пожар, бушевавший в одном из дворцов. Перед ним убивался и рыдал хозяин, знатный горожанин, — не потому, что горело его добро, а потому, что в доме осталась его единственная дочь. Клеофас единственный раз за ночь отдал бесу приказ, на который имел право как избавитель: он потребовал спасти девушку. Подумав мгновение, Асмодей принял облик Клеофаса, ринулся в огонь и под восхищен­ные крики толпы вынес бесчувственную девушку. Вскоре она открыла глаза и была заключена в объятия счастливого отца. Ее избавитель же незаметно исчез.

Среди историй, нанизанных на единую нить рассказа, отметим еще лишь две. Вот первая. Сын деревенского сапожника стал финан­систом и очень разбогател. Через двадцать лет он вернулся к родите­лям, дал отцу денег и потребовал, чтобы тот бросил работу. Прошло еще три месяца. Сын был удивлен, когда однажды у себя в городе увидел отца, который взмолился: «Я умираю от безделья! Разреши мне опять жить своим трудом»... Второй случай такой. Один нечест­ный человек в лесу видел, как мужчина закапывал под деревом клад. Когда хозяин клада ушел, мошенник выкопал деньги и присвоил их себе. Жизнь его пошла весьма успешно. Но как-то он узнал, что хо­зяин клада терпит лишения и нужду. И вот первый почувствовал не­оборимую потребность помогать ему. А под конец и пришел с покаянием, признавшись, что жил за его счет много лет...

Да, человек грешен, слаб, жалок, он раб своих страстей и привы­чек. Но в то же время он наделен свободой творить свою судьбу, не­ведомой представителю нечистой силы. И эта свобода являет себя даже в прихотливой, непредсказуемой форме самого романа «Хромой бес». А сам бес недолго наслаждался на воле — вскоре чародей обна­ружил его бегство и снова вернул назад. Напоследок Асмодей дал Клеофасу совет жениться на спасенной из огня прекрасной Серафине.

Пробудившись через сутки, студент поспешил к дому знатного го­рожанина и действительно увидел на его месте пепелище. Он узнал также, что хозяин повсюду ищет спасителя дочери и хочет в знак благодарности благословить его брак с Серафиной. Клеофас пришел в эту семью и был с восторгом встречен. Он с первого взгляда влюбился в Серафину, а она в него. Но после этого он пришел к ее отцу и, по­тупившись, объяснил, что Серафину спас не он, а черт. Старик, одна­ко, сказал: «Ваше признание укрепляет меня в намерении отдать вам мою дочь: вы ее истинный спаситель. Если бы вы не просили Хромо-

[625]

го беса избавить ее от угрожающей ей смерти, он не воспротивился бы ее гибели».

Эти слова рассеяли все сомнения. И через несколько дней свадьба была отпразднована со всей подобающей случаю пышностью.

В. Л. Сагалова

Тюркаре (Turkaret) - Комедия (1709)


Молодая баронесса оказалась после смерти мужа в весьма стесненных обстоятельствах. А потому она вынуждена поощрять ухаживания малосимпатичного и далекого от ее круга дельца Тюркаре, который влюблен в нее и обещает жениться. Не совсем ясно, сколь далеко зашли их отношения, однако факт, что баронесса стала практически содержанкой Тюркаре: он оплачивает ее счета, делает дорогие подар­ки и постоянно появляется у нее дома Кстати, все действие комедии происходит в будуаре баронессы. Сама же красавица питает страсть к юному аристократу шевалье, без зазрения совести проматывающему ее деньги. Горничная баронессы Марина переживает из-за расточи­тельства хозяйки и боится, что Тюркаре, узнав правду, лишит баро­нессу всякой поддержки.

С этой ссоры госпожи со служанкой начинается пьеса. Баронесса признает доводы Марины правильными, обещает ей порвать с шева­лье, но ее решимости хватает ненадолго. Как только в будуар вбегает лакей шевалье Фронтен со слезным письмом от хозяина, в котором сообщается об очередном крупном проигрыше в карты, баронесса ахает, тает и отдает последнее — бриллиантовое кольцо, недавно по­даренное Тюркаре. «Заложи его и выручи своего хозяина», — нака­зывает она. Марина в отчаянии от подобного малодушия. К счастью, появляется слуга Тюркаре с новым подарком — на этот раз делец прислал вексель на десять тысяч экю, а вместе с ним неуклюжие стихи собственного сочинения. Вскоре он сам является с визитом, в ходе которого распространяется благосклонно слушающей его баро­нессе о своих чувствах. После его ухода в будуаре появляются шевалье с Фронтеном. Марина отпускает в их адрес несколько колких фраз, после чего баронесса не выдерживает и увольняет ее. Та возмущенно уходит из дома, заметив, что все расскажет «господину Тюркаре». Ба­ронесса, однако, уверена, что сумеет убедить Тюркаре в чем угодно.



[626]

Она отдает шевалье вексель, чтобы он быстрее получил по нему день­ги и выкупил заложенное кольцо.

Оставшись один, сообразительный лакей Фронтен философски за­мечает: «Вот она, жизнь! Мы обираем кокетку, кокетка тянет с от­купщика, а откупщик грабит всех, кто попадется под руку. Круговое мошенничество — потеха, да и только!»

Поскольку проигрыш был лишь выдумкой и кольцо никуда не за­кладывалось, Фронтен быстро возвращает его баронессе. Это весьма кстати, так как в будуаре вскоре появляется рассерженный Тюркаре. Марина рассказала ему, как нагло пользуется баронесса его деньгами и подарками. Рассвирепев, откупщик разбивает вдребезги дорогой фарфор и зеркала в спальне. Однако баронесса сохраняет полное самообладание и высокомерно парирует все упреки. Она приписыва­ет «поклеп», возведенный Мариной, тому, что ту изгнали из дома. Под конец она показывает целехонькое кольцо, которое якобы отда­но шевалье, и тут Тюркаре уже полностью обезоружен. Он бормочет извинения, обещает заново обставить спальню и вновь клянется в своей страстной любви. Вдобавок баронесса берет с него слово поме­нять своего лакея на Фронтена — слугу шевалье. Кстати, последнего она выдает за своего кузена. Такой план был составлен заранее вместе с шевалье, чтобы сподручнее выманивать у откупщика деньги. Мари­ну же сменяет новая хорошенькая горничная Лизетта, невеста Фрон­тена и, как и он, порядочная плутовка. Эта парочка уговаривается побольше угождать хозяевам и дожидаться своего часа.

Желая загладить вину, Тюркаре накупает баронессе новые сервизы и зеркала. Кроме того, он сообщает ей, что уже приобрел участок, чтобы построить для возлюбленной «чудесный особняк». «Перестрою его хоть десять раз, но добьюсь, чтобы все было по мне», — с гордос­тью заявляет он. В это время в салоне появляется еще один гость — молодой маркиз, приятель шевалье. Встреча эта неприятна Тюрка­ре — дело в том, что когда-то он служил лакеем у дедушки маркиза, а недавно бессовестно надул внука, о чем тот немедленно и рассказы­вает баронессе: «Предупреждаю, это настоящий живодер. Он ценит свое серебро на вес золота». Заметив кольцо на пальце баронессы, маркиз узнает в нем свой фамильный перстень, который ловко при­своил себе Тюркаре. После ухода маркиза откупщик неуклюже оп­равдывается, замечая, что не может же он давать деньги в долг «даром». Затем из разговора Тюркаре с помощником, который ведет­ся прямо в будуаре баронессы — она тактично выходит для такого случая, — становится ясно, что откупщик занимается крупными спе-

[627]

куляциями, берет взятки и по знакомству распределяет теплые мес­течки. Богатство и влияние его очень велико, однако на горизонте за­брезжили неприятности: обанкротился какой-то казначей, с которым Тюркаре был тесно связан. Другая неприятность, о которой сообщает помощник, — в Париже госпожа Тюркаре! А ведь баронесса считает Тюркаре вдовцом. Все это требует от Тюркаре немедленных дейст­вий, и он спешит удалиться. Правда, перед уходом пронырливый Фронтен успевает уговорить его купить баронессе собственный доро­гой выезд. Как видим, новый лакей уже приступил к обязанностям вышибания из хозяина крупных сумм. И, как справедливо отмечает Лизетта по адресу Фронтена, «судя по началу, он далеко пойдет».

Два шалопая-аристократа, шевалье и маркиз, обсуждают свои сер­дечные победы. Маркиз рассказывает о некой графине из провин­ции — пусть не первой молодости и не ослепительной красоты, зато веселого нрава и охотно дарящей ему свои ласки. Заинтересованный шевалье советует другу прийти с этой дамой вечером на званый ужин к баронессе. Затем следует сцена очередного выманивания денег у Тюркаре способом, придуманным хитрым Фронтеном. Откупщика откровенно разыгрывают, о чем он даже не подозревает. Подослан­ный Фронтеном мелкий чиновник, выдающий себя за судебного при­става, предъявляет документ о том, что баронесса будто бы должна по обязательствам покойного мужа десять тысяч ливров. Баронесса, подыгрывая, изображает сначала замешательство, а потом отчаяние. Расстроенный Тюркаре не может не прийти к ней на помощь. Он прогоняет «пристава», пообещав взять все долги на себя. Когда Тюр­каре покидает комнату, баронесса неуверенно замечает, что начинает испытывать угрызения совести. Лизетта горячо успокаивает ее: «Сна­чала надо разорить богача, а потом можно будет и покаяться. Хуже, если придется каяться в том, что упустили такой случай!»

Вскоре в салон приходит торговка госпожа Жакоб, рекомендован­ная приятельницей баронессы. Между делом она рассказывает, что доводится сестрой богачу Тюркаре, однако этот «выродок» совсем ей не помогает — как, кстати, и собственной жене, которую отослал в провинцию. «Этот старый петух всегда бегал за каждой юбкой, — продолжает торговка. — Не знаю, с кем он связался теперь, но у него всегда есть несколько дамочек, которые его обирают и надува­ют... А этот болван каждой обещает жениться».

Баронесса как громом поражена услышанным. Она решает по­рвать с Тюркаре. «Да, но не раньше, чем вы его разорите», — уточ­няет предусмотрительная Лизетта.

[628]

К ужину являются первые гости — это маркиз с толстой «графи­ней», которая на самом деле не кто иная, как госпожа Тюркаре. Простодушная графиня с важностью расписывает, какую великосвет­скую жизнь ока ведет у себя в провинции, не замечая убийственных насмешек, с которыми комментируют ее речи баронесса и маркиз. Даже Лизетта не отказывает себе в удовольствии вставить колкое словцо в эту болтовню, типа: «Да, это настоящее училище галантнос­ти для всей Нижней Нормандии». Разговор прерывается приходом шевалье. Он узнает в «графине» даму, что атаковала и его своими лю­безностями и даже присылала свой портрет. Маркиз, узнав об этом, решает проучить неблагодарную изменницу.

Он оказывается отмщен в самом скором времени. Сначала в сало­не появляются торговка госпояса Жакоб, а следом за нею Тюркаре. Вся троица ближайших родственников обрушивается друг на друга с грубой бранью — к удовольствию присутствующих аристократов. В это время слуга сообщает, что Тюркаре срочно вызывают компаньо­ны. Появившийся затем Фронтен объявляет о катастрофе — его хо­зяин взят под арест, а в доме у него все конфисковано и опечатано по наводке кредиторов. Пропал и вексель на десять тысяч экю, вы­данный баронессе, так как шевалье поручил Фронтену отнести его к меняле, а лакей не успел этого сделать... Шевалье в отчаянье — он остался без средств и привычного источника доходов. Баронесса также в отчаянье — она не просто разорена, она еще убедилась в том, что шевалье обманывал ее: ведь он убеждал, что деньги у него и на них он выкупил кольцо... Бывшие любовники расстаются весьма холодно. Возможно, маркиз с шевалье утешатся за ужином в рестора­не, куда они вместе отправляются.

В выигрыше оказывается один расторопный Фронтен. Он объяс­няет в финале Лизетте, как ловко всех обманул. Ведь вексель на предъявителя остался у него, и он уже разменял его. Теперь он обла­дает приличным капиталом, и они с Лизеттой могут пожениться. «Мы с тобой народим кучу детишек, — обещает он девушке, — и уж они-то будут честными людьми».

Однако за этой благодушной фразой следует последняя реплика комедии, весьма зловещая, которую произносит все тот же Фронтен:

«Итак, царство Тюркаре кончилось, начинается мое!»

(Лесаж сопроводил комедию диалогом Асмодея и дона Клеофа­са — персонажей «Хромого беса», — в котором они обсуждают «Тюркаре», поставленную во «Французской комедии», и реакцию

[629]

зрителей на это представление. Общее мнение, как язвительно гово­рит Асмодей, «что все действующие лица неправдоподобны и что автор слишком перестарался, рисуя нравы...».)



В. Л. Сагалова

Похождения Жиль Бласа из Сантильяны (Histoire de Gil Blas de Santillane) - Роман (1715-1735)


«Меня поразило удивительное разнообразие приключений, отмечен­ное в чертах вашего лица», — скажет однажды Жиль Бласу случай­ный встречный — один из множества людей, с кем сводила героя судьба и чью исповедь ему довелось услышать. Да, приключений, вы­павших на долю Жиль Бласа из Сантильяны, действительно с лихвой хватило бы на десяток жизней. Об этих похождениях и повествует роман — в полном соответствии со своим названием. Рассказ ведется от первого лица — сам Жиль Блас поверяет читателю свои мысли, чувства и сокровенные надежды. И мы можем изнутри проследить, как он лишается юношеских иллюзий, взрослеет, мужает в самых не­вероятных испытаниях, заблуждается, прозревает и раскаивается, и наконец обретает душевное равновесие, мудрость и счастье.

Жиль Блас был единственным сыном отставного военного и при­слуги. Родители его поженились будучи уже не первой молодости и вскоре после рождения сына переехали из Сантильяны в столь же маленький городок Овьедо. Достаток они имели самый скромный, поэтому мальчику предстояло получить плохое образование. Однако ему помогли дядя-каноник и местный доктор. Жиль Блас оказался очень способным. Он научился отлично читать и писать, выучил ла­тынь и греческий, приохотился к логике и полюбил затевать дискус­сии даже с незнакомыми прохожими. Благодаря этому к семнадцати годам он заслужил в Овьедо репутацию ученого.

Когда ему минуло семнадцать, дядя объявил, что пора его вывести в люди. Он решил послать племянника в Саламанкский университет. Дядя дал Жиль Бласу несколько дукатов на дорогу и лошадь. Отец и мать добавили к этому наставления «жить, как должно честному че­ловеку, не впутываться в дурные дела и, особливо, не посягать на чужое добро». И Жиль Блас отправился в странствия, с трудом скры­вая свою радость.

[630]

Смышленый и сведущий в науках, юноша был еще совершенно неискушен в жизни и слишком доверчив. Понятно, что опасности и ловушки не заставили себя ждать. На первом же постоялом дворе он по совету хитрого хозяина за бесценок продал свою лошадь. Подсев­шего к нему в трактире мошенника за несколько льстивых фраз по-царски угостил, растратив большую часть денег. Затем попал в повозку к жулику-погонщику, который вдруг обвинил пассажиров в краже ста пистолей. От страха те разбегаются кто куда, а Жиль Блас несется в лес быстрее других. На пути его вырастают два всадника. Бедняга рассказывает им о том, что с ним стряслось, те сочувственно внимают, посмеиваются и, наконец, произносят: «Успокойся, друг, отправляйся с нами и не бойся ничего. Мы доставим тебя в безо­пасное место». Жиль Блас, не ожидая ничего дурного, садится на ло­шадь позади одного из встречных. увы! Очень скоро он оказывается в плену у лесных разбойников, которые подыскивали помощника своей поварихе...

Так стремительно разворачиваются события с самых первых стра­ниц и на протяжении всего огромного романа. Весь «Жиль Блас» — бесконечная цепь приключений-авантюр, выпадающих на долю героя — при том, что сам он отнюдь, кажется, не ищет их. «Мне суждено быть игрушкой фортуны», — скажет он через много лет сам о себе. Это так и не так. Потому что Жиль Блас не просто подчинял­ся обстоятельствам. Он всегда оставался активным, думающим, сме­лым, ловким, находчивым. И главное, может быть, качество — он был наделен нравственным чувством и в своих поступках — пусть порой безотчетно — руководствовался им.

Так, он со смертельным риском выбрался из разбойничьего плена — и не просто бежал сам, но еще спас прекрасную дворянку, тоже захваченную головорезами. Поначалу ему пришлось притворить­ся, что он в восторге от разбойничьей жизни и мечтает сам стать гра­бителем. Не войди он в доверие к бандитам, побег бы не удался. Зато в награду Жиль Блас получает признательность и щедрую награду от спасенной им маркизы доны Менсии. Правда, это богатство ненадол­го задержалось в руках Жиль Бласа и было похищено очередными об­манщиками — Амвросио и Рафаэлем. И снова он оказывается без гроша в кармане, перед лицом неизвестности — пусть и в дорогом бархатном костюме, пошитом на деньги маркизы...

В дальнейшем ему суждена бесконечная череда удач и бед, воз­вышений и падений, богатства и нужды. Единственное, чего никто не сможет его лишить, — это жизненный опыт, который непроизвольно накапливается и осмысливается героем, и чувство родины, по кото-

[631]

рой он колесит в своих странствиях. (Роман этот, написанный фран­цузом, весь пронизан музыкой испанских имен и географических на­званий.)

...Поразмыслив, Жиль Блас решает не ехать в Саламанкский уни­верситет, так как не хочет посвящать себя духовной карьере. Даль­нейшие его приключения сплошь связаны со службой или поисками подходящего места. Поскольку герой хорош собой, грамотен, смыш­лен и проворен, он довольно легко находит работу. Но ни у одного хозяина он не задерживается подолгу — и всякий раз не по своей вине. В результате он получает возможность для разнообразных впе­чатлений и изучения нравов — как и положено по природе жанра плутовского романа.

Кстати, Жиль Блас действительно плут, вернее обаятельный плу­тишка, который может и прикинуться простачком, и подольститься, и схитрить. Постепенно он побеждает свою детскую доверчивость и не дает уже легко себя облапошить, а порой и сам пускается в со­мнительные предприятия. увы, качества плута необходимы ему, раз­ночинцу, человеку без роду и племени, чтобы выжить в большом и суровом мире. Часто его желания не распространяются дальше того, чтобы иметь теплый кров, ежедневно есть досыта да трудиться в меру сил, а не на износ.

Одна из работ, которая поначалу показалась ему верхом удачи, была у доктора Санградо. Этот самодовольный лекарь для всех болез­ней знал лишь два средства — пить побольше воды и пускать кровь. Недолго думая, он обучил Жиль Бласа премудростям и отправил его с визитами к больным победнее. «Кажется, никогда еще в Вальядолиде не было столько похорон», — весело оценил герой собственную практику. Лишь через много лет, уже в зрелом возрасте, Жиль Блас вспомнит этот юношеский лихой опыт и ужаснется собственному не­вежеству и наглости.

Другая синекура выдалась герою в Мадриде, где он устроился ла­кеем у светского франта, безбожно прожигавшего жизнь. Служба эта сводилась к безделью и чванству, а друзья-лакеи быстро выбили из Жиль Бласа провинциальные замашки и обучили его искусству бол­тать ни о чем и смотреть на окружающих свысока. «Из прежнего рассудительного и степенного юноши я превратился в шумного, лег­комысленного, пошлого вертопраха», — с ужасом признал герой. Дело кончилось тем, что хозяин пал на дуэли — столь же бессмыс­ленной, какой была вся его жизнь.

После этого Жиль Бласа приютила одна из приятельниц покойно­го дуэлянта — актриса. Герой окунулся в новую среду, которая снача-

[632]

ла очаровала его богемной яркостью, а затем отпугнула пустым тще­славием и запредельным разгулом. Несмотря на безбедное праздное существование в доме веселой актрисы, Жиль Блас однажды бежал оттуда куда глаза глядят. Размышляя о своих разных хозяевах, он с грустью признал: «У одних царят зависть, злоба и скупость, другие отрешились от стыда... Довольно, не желаю жить больше среди семи смертных грехов».

Так, вовремя ускользая от искушений неправедной жизни, Жиль Блас избежал многих опасных соблазнов. Он не стал — хотя мог бы в силу обстоятельств — ни разбойником, ни шарлатаном, ни мошен­ником, ни бездельником. Ему удалось сохранить достоинство и раз­вить деловые качества, так что в расцвете сил он оказался вблизи своей заветной мечты — получил место секретаря у всесильного пер­вого министра герцога Лермы, постепенно стал его главным дове­ренным лицом и обрел доступ к сокровенным тайнам самого мадридского двора. Именно тут открылась перед ним нравственная бездна, в которую он почти шагнул. Именно здесь произошли в его личности самые зловещие метаморфозы...

«Прежде чем попасть ко двору, — замечает он, — я был от при­роды сострадателен и милосерден, но там человеческие слабости ис­паряются, и я стал черствее камня. Исцелился я также от сентиментальности по отношению к друзьям и перестал испытывать к ним привязанность». В это время Жиль Блас отдалился от своего старого приятеля и земляка Фабрисио, предал тех, кто помогал ему в трудные минуты, и весь отдался жажде наживы. За огромные взятки он способствовал искателям теплых мест и почетных званий, а потом делился добычей с министром. Ловкий слуга Сипион без конца нахо­дил новых просителей, готовых предложить деньги. С равным рвени­ем и цинизмом герой занимался сводничеством для коронованных особ и устройством собственного благополучия, подыскивая невесту побогаче. Прозреть ему помогла тюрьма, в которой он в один пре­красный день оказался: как и следовало ожидать, знатные покровите­ли предали его с той же легкостью, с какой прежде пользовались его услугами.

Чудом уцелевший после многодневной лихорадки, он в заточении заново осмыслил свою жизнь и ощутил незнакомую раньше свободу. К счастью, Сипион не бросил своего хозяина в беде, а последовал за ним в крепость и затем добился его освобождения. Господин и слуга стали ближайшими друзьями и после выхода из тюрьмы поселились в небольшом отдаленном замке, который подарил Жиль Бласу один из его давних товарищей — дон Альфонсо. Строго судя себя за про-

[633]

шлое, герой испытал раскаяние за долгую разлуку с родителями. Он успел посетить Овьедо накануне смерти отца и устроил ему богатые похороны. Затем он стал щедро помогать матери и дяде.

Жиль Бласу суждено еще было пережить смерть юной жены и новорожденного сына, а после этого очередную тяжелую болезнь. От­чаянье почти захлестнуло его, однако Сипиону удалось уговорить друга вернуться в Мадрид и снова послужить при дворе. Там произо­шла смена власти — корыстный герцог Лерма был заменен честным министром Оливаресом. Жиль Бласу, ныне равнодушному к любым дворцовым соблазнам, удалось доказать свою нужность и ощутить удовлетворение на поприще благородного служения отечеству.

Мы расстаемся с героем, когда, удалившись от дел и вторично же­нившись, он «ведет усладительную жизнь в кругу дорогих людей». В довершение блаженства небо соизволило наградить его двумя детьми, чье воспитание обещает стать развлечением его старости...



В. Л. Сагалова


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   59   60   61   62   63   64   65   66   ...   84




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет