Максим Калашников Глобальный Смутокризис Глава вводная вы еще не поняли, что случилось?

Чубайса. Подчас – буквально вплотную. Начиная с моего молодого репортерства в «Мегаполис-Экспресс»

– и завершая правительственным пулом в Доме правительства. Меня всегда поражало

то, как эти существа испытывают настоящее сладострастие при виде того, как

остатки моей страны корчатся от их «реформ». Я навсегда запомню их ухмылки при

криках боли. Не буду называть их конкретных имен, ведь никаких видеозаписей

Максим Калашников делать не мог тогда физически. А впечатления в суде не

предъявишь. Одно могу сказать: вокруг Гайдара и Чубайса вилось много молодых

тогда субчиков, как правило, полуеврейской крови. С циничными и наглыми мордами.

Меня многие ругают за антиеврейские пассажи в первых книгах. Так вот: они

вызваны именно этими молодчиками.

Помню, как в феврале 1992-го мне довелось общаться на Старой площади с

тогдашними молодыми реформаторами Андреем Вавиловым и Константином Кагаловским.

Был парламентский кризис – и они рассказывали мне, что будет, если их шоковая

терапия прервется. Передо мной были два нагловатых полуеврея. Поразило тогда то,

что они все время при этом ухмылялись. РФ колотило в шоке, разыгрывались

страшные трагедии – а они лыбились. А помните, как подельник Чубайса Кох, давая

интервью американскому радио после дефолта 1998 года, вещал о неминуемом развале

РФ – и при этом радостно смеялся? Дескать, конченая это страна, неизлечимая – ха-ха!

Однажды на слушаниях в Думе мой сосед по креслу, аграрник из Тулы, в сердцах

бросил:

все время смеются оттого, что нам плохо!

Либерал Дубинин тогда Центробанк возглавлял. А Лившиц – Министерство финансов.

Потом как-то по телику показали, как сынок Лившица заказывает шампанское по

полторы тысячи евро за бутылку…

Сколько раз, сидя в зале заседаний правительства по соседству с этими молодыми

правительственными либерастами, я видел, как они довольно ухмыляются, когда на

трибуне очередной промышленник взывает к спасению индустрии. Помню, как еще один

гайдаровец, председатель Федкомиссии по ценным бумагам Васильев, сказал своему

собрату-соседу во время заседания: «А зачем нам спасать «оборонку»? Там же один

металлолом!»

У этого субчика даже и мысли не мелькнуло о том, что интеллектуальная

собственность ВПК тянет на сотни миллиардов долларов. Нет – он злорадно

ухмылялся. Ему нравилось, что идет разрушение.

И я понял, что передо мною – обуянные страстью разрушать. Те, кто действительно

испытывает нечто вроде оргазма от процесса разрушения, от людских слез и

страданий. Они питаются энергиями катастроф, они жаждут их. Все эти уже

постаревшие мальчики-полуевреи и поныне занимают видные места в расейской

триколорной «элите», и то, что их никто не вычистил, ярче всего говорит о всей «липовости»

современного государственного «патриотизма» 2000–??? годов.

Но расейские «реформаторы» – только психологические клоны западных монетаристов-ультралибералов.

Птенцов знаменитой чикагской школы Мильтона Фридмана. И что на самом деле суть

их практики – вызывание катастроф и использование их ради устроения людоедского,

идиотского ультракапитализма. Они создали основу для подъема Античеловечества-корпоратократии,

они породили мир всевластия корпораций и создания нового рабовладения. И они

готовы пойти на любые разрушения и катастрофы ради строительства своего варианта

«светлого будущего». Ибо перед нами – фанатики-фундаменталисты. Изуверы и

садисты. Наблюдая за рассейскими «реформаторами», ты как бы видишь их западно-глобальных

сородичей, ибо они – психологически-ментально индентичны. И для тех, и для

других мы, простые люди, – всего лишь презренная биомасса, слой «пролов». С нами

можно делать все что угодно – ибо мы не можем объединиться и восстать. Они

считают, что мозги массы уже достаточно промыты, что она – раса дураков, которую

можно легко обманывать, при этом используя нас как расходный материал в великих

комбинациях. Мы для них – недочеловеки, а единственными полноправными людьми эти

господа считают только себя и себе подобных.

Они искренне рады всевозможным катастрофам. Они готовы использовать их, а если

надо – и вызывать. Потому что именно катастрофы расчищают им «строительные

площадки» для воплощения рыночных антиутопий. По сути дела, можно говорить о

настоящем «капитализме катастроф» – как это делает умная американка Наоми Кляйн,

выпустившая книгу-расследование «Доктрина шока. Расцвет капитализма катастроф» (2007).

Скажем более того: именно катастрофы, шок и потрясения станут не только поводами,

но и рабочими инструментами для создания вершины античеловеческого,

корпоратократического общества – нового глобофашистского рабовладения. Для

демонтажа капитализма и строительства вместо него кастовой олигархической

системы. Хотя эти люди называют себя и либералами, и консерваторами (неоконсерваторами),

на самом деле они – радикально-капиталистические революционеры. И мы увидим их

деятельность во всей красе во время разгорающегося ныне Мегакризиса. Они еще

отметятся и «мировыми пожарами», и миллионными жертвоприношениями. О, читатель!

Мы еще увидим аналоги и 1917 года, и мировых войн ХХ столетия. Век-то новый еще

только в самом начале. Кто же в 1909-м мог сказать, какие жертвы последуют

дальше?

Сегодняшнее человечество как-то забыло о том, что впервые в мире «радикальные

Фридмана) были опробованы на практике отнюдь не в Великобритании при Тэтчер и не

в США времен Рейгана. Они шли лишь вторыми. А сначала «шоковая терапия» пошла в

ход в Чили после свержения правительства Сальвадора Альенде в 1973 году. Именно

там, при диктатуре генерала Аугусто Пиночета, и был поставлен радикально-капиталистический

эксперимент, позже в той или иной степени повторенный и в США, и в Европе, и на

развалинах СССР, и в Китае.

Так вот: для осуществления шоково-капиталистической терапии (всеобщая

приватизация, сокращение государственных и социальных расходов, полная свобода

цен и полное развязывание рук для корпораций) в десятимиллионной Чили пришлось

методами тайной полиции уничтожить физически 30 тысяч оппозиционеров –

интеллектуалов, активистов народных партий, профсоюзных деятелей, журналистов.

Любой протест жестоко подавлялся. Люди просто исчезали: их тайно хватали, пытали

– а потом сбрасывали с вертолетов в океан.

Тридцать тысяч явно убитых на 10 миллионов населения! Если перенести тот же

процент на реалии 140-миллионнной РФ, то это как если бы ее МВД и ФСБ (ФСК)

тайно расстреляли бы 420 тысяч человек. (Впрочем, радикально-рыночные реформы и

так сократили население РФ в 1992–2008 годах на 12 млн., а на Украине – на 7 млн.

человек.) А ведь мы еще не считаем тех, кого в Чили не убили, а просто бросили

за решетку, кого шоковая терапия свела в могилы косвенно – нищетой и безнадегой.

Мы еще не учитываем тех, кто умер, скажем, из-за невозможности оплатить лечение.

Или тех, кто сгорел от болезни нищеты – туберкулеза. Тут, говорят, тоже счет

идет на десятки тысяч. Если же посчитать, то получится, что строительство

ультракапитализма обойдется любой стране в уничтожение 5–10 % населения. А уж

торжество «посткапиталистического» кастового строя – и того больше. Тут «лишними»

окажутся уже до 80 % населения.

косят людей в намного больших масштабах и куда эффективнее! «Врассыпную», в

миллионах квартирок, незримо для мира, погибает людей больше, чем в ГУЛАГе.

Нынешние демонтировщики капитализма уже имеют опыт установления кровавых

тоталитарных режимов, друзья. Они успели обкатать их модели в Латинской Америке.

Так что если разразятся и чудовищные мегатеракты и «многоцелевая» мировая война

– серия конфликтов в Евразии с ядерными «грибками», то диктатуры даже на Западе

ждать себя не заставят. Новый – и вполне капиталистический! – тоталитаризм

призван сохранить власть нвынешней денежной «элиты».

На очереди – потрясающие по размаху катастрофы всех видов. Катастрофы, что так

милы сердцу античеловеков…

«Реформирование» через катастрофы

Наверное, первым доведенным до конца опытом использования катастрофы для

строительства «прекрасного нового мира» стала Вторая мировая. Десятки миллионов

убитых, ковровые бомбардировки, этнические чистки – и вот благодаря этому возник

мир со свободой торговлей, транснациональными корпорациями, долларовой системой.

Впрочем, разрушение СССР еще с миллионами жертв также расчистило площадку для

создания глобализованного «постиндустриализма».

И радикально-капиталистические революционеры шибко полюбили катастрофы. В самом

деле, они уничтожают старую промышленность и старые общественные отношения, они

повергают огромные массы населения в шок и психологический ступор. А что еще

нужно для «свободы творчества»? На расчищенной взрывами поверхности можно

создавать все что угодно. С 1973 года, как пишет Наоми Кляйн в своей книге,

начались три с лишним десятилетия опустошения и перекройки мира.

Это прослеживается даже в таких «мелочах», как использование стихийных бедствий.

Удар цунами в декабре 2004 года по побережью Цейлона-Шри Ланки привел к

радикальным преобразованиям. Бедные рыбацкие поселки по побережью исчезли, а

вместо них поднялись курортные комплексы. При этом бывшие рыбаки оказались

выброшенными без средств к существованию в городские трущобы. А затопление

Нового Орлеана в 2005-м? Оно стало поводом для создания на месте разрушенного

старого города города нового – более компактного и образцово-капиталистического.

Больше не будет кварталов муниципально-социального жилья, населенного бедными.

Радикально сократилась система государственных школ (уменьшение со 123 до 4):

теперь в городе множатся частные школы (увеличение их числа с 7 до 31), где

бедные вынуждены учиться, получая от государства ваучеры, что гарантируют

хозяевам частных школ поступление казенных денег за обучение детей. Правда,

государство платит намного меньше, чем стоимость годового обучения в приватной

школе. Но зачем бедным образование? Да и численность учителей уменьшилась:

большинство (4700 душ) просто уволили, а часть взяли на работу в частные школы,

но с уменьшенной по сравнению с «допотопными» временами зарплатами. Ух ты! Какая

реформа образования. Захлебываясь соплями от восторга, деятели Американского

института предпринимательства (AEI, «мозговой трест» ультралибералов-неоконсерваторов)

в 2006 году заявил, что «ураган «Катрина» за один день совершил то… чего долгие

годы не могли сделать реформаторы школьной системы в Луизиане» (Н. Кляйн.

Доктрина шока. – М.: «Добрая книга», 2009, с. 18).

Джозеф Канизаро, назначенный девелопером-застройщиком Нового Орлеана, со

счастливой улыбкой изрек: «Думаю, перед нами – чистая страница, чтобы все начать

заново. И этот чистый лист несет нам великие возможности…»

О, а какие возможности откроются с климатическими катастрофами, с новыми войнами

и наступлением эры дефицита ресурсов! Просто дух захватывает.

Сам основоположник современного ультракапиталистического «реформаторства», что

открыло дорогу корпоратократии, Мильтон Фридман в своей книге «Капитализм и

свобода» (1962) писал о том, что лишь кризисы – подлинные или воображаемые –

ведут к реальным переменам. Как отмечает Наоми Кляйн, теперешние крупные

корпорации используют катастрофы и наносимые ими коллективные психотравмы для

применения радикальной социальной и экономической инженерии. Никакого

восстановления того, что было! Нет – надо полностью стереть с лица земли прошлое

и быстро воздвигнуть, как пишет Кляйн, «корпоративный Новый Иерусалим – пока

жертвы войны или природной катастрофы еще неспособны объединиться и предъявить

свои права на то, что им принадлежало». Страх и беспорядок, таким образом, несут

реальные перспективы для крупных капиталистически структур.

Катастрофы и массовые убийства ради создания «прекрасного нового мира» –

знамение эпохи. Чтобы расширить Евросоюз, пришлось устроить кровавое убийство

Югославии – с межнациональной резней, бомбежками НАТО и этническими чистками.

Чтобы провести преобразования в интересах капиталистической верхушки США и

подпитать ее щедрыми военно-восстановительными госзаказами, использовали шок 11

сентября 2001 года. Чтобы Ельцин смог дешево распродать национальную

промышленность в 90-е годы и породить класс олигархов, используя при этом самые

гнусные приемы, устроили московскую бойню октября 1993 года. Чтобы привести к

власти коррупционную группировку в РФ, понадобились взрывы жилых домов в 1999

году.

«Золотой век» перонизма

Латинской Америки (прежде всего – для Аргентины, Чили и Бразилии) настоящим «золотым

веком». Здесь государство активно вмешивалось в экономику, сглаживая разницу

между богатыми и бедными. Контролировалось соотношение «зарплаты/цены». Большой

друг и почитатель Гитлера, президент-диктатор Аргентины Хуан Перон, пришедший к

власти в 1946-м, обильно инвестировал деньги государства в строительство

национальной инфраструктуры и автотрасс, в сооружение металлургических заводов,

в субсидии для национальных производителей автомобилей и стиральных машин – за

счет высоких импортных пошлин. Перону и в голову не приходило, что можно просто

открыть рынок для импортных авто и «стиралок» «в интересах потребителя», чтобы

лишить аргентинцев множества рабочих мест. Идеология экономического национализма

была такова: хочешь хорошие товары – развивай промышленность и конкуренцию

внутри собственной страны. Несмотря на то что Перон довел Аргентину до дефолта в

1956-м, большинство народа его любило. Ибо он, создав Хустиалистическую партию,

ввел для рабочих и тринадцатую зарплату, и оплаченные отпуска, и медицинское

обслуживание за счет работодателя. Принятая в 1949 году новая аргентинская

Конституция провозгласила право людей на труд и на – цитируем дословно – «справедливое

распределение благ», на охрану здоровья, социальное обеспечение, защиту своих

профессиональных интересов. Природные богатства страны объявлялись неотчуждаемой

государственной собственностью. Огромное внимание уделялось развитию системы

образования и национальной культуре. В общем, по нынешним меркам Перон был чем-то

вроде помеси батьки Лукашенко с Уго Чавесом. А вообще его вдохновляли

экономические успехи Третьего рейха в 1930-е годы.

Перон, например, национализировал железные дороги, телекоммуникации и

Центральный банк. Ударными темпами шло освоение прерий-пампасов – например,

силами русских эмигрантов. С 1953 года стал добываться уран.

А самое главное – генерал Перон сделал монополией государства главные статьи

аргентинского экспорта: зерно, мясо и сливочное масло. Они продавались в Европу

через специальное государственное агентство. А часть прибылей от этого шла в

фонд социальной поддержки простых аргентинцев, что возглавляла жена генерала Эва

Перон. То есть диктатор отбирал сверхприбыли у местной аграрной олигархии –

помещиков и скотопромышленников. Так бы все сверхприбыли доставались бы им – и

ничего народу не досталось бы. А еще помещиков заставляли продавать мясо на

внутреннем рынке не по свободным, а регулируемым ценам – чтобы частники их не

задирали выше крыши. Естественно, «сливки общества» Перона яро ненавидели.

Говорили, будто генерал с женой прикарманили из того фонда 100 миллионов

долларов. Но даже если так и тогдашний доллар стоит десяти нынешних, то

получится, что присвоил Перон всего-навсего жалкий миллиард долларов. На фоне

рассеянского режима, где правление какой-нибудь госкомпании может воровать на

несколько миллиардов в год, где первые лица бело-сине-красного государства «пилят»

десятками миллиардов «у.е.» ежегодно, Перон – просто верх скромности и

управленческой эффективности. Кстати, очень интересно сравнить Эву Перон с женой

московского мэра Лужкова – Леной Батуриной…

Да, капиталистические верхи Аргентины Перона, опиравшегося на простой народ,

сожрать живьем были готовы. Он мешал им обогащаться, он нарушал столь милый

неограниченному капитализму «естественный порядок»: богатые должны становиться

все богаче, а бедные – все беднее. Он облагал большими пошлинами ввоз

заграничных товаров – а капиталистам Аргентины хотелось просто покупать

заграничные товары и не возиться с отечественным производством. И против Перона

стали плести заговор. На сторону буржуазии (торговцев сырьем) стали военные.

Смещенный в результате военного переворота в 1956-м, Перон смог сохранить

сильную Хустиалистическую партию, которая периодически брала высокие проценты на

выборах, получала посты губернаторов провинций. А в 1973-м президентом страны

избрали перониста Эктора Кампора. Тот сразу же подал в отставку и призвал

голосовать за вернувшегося в Аргентину Перона. Осенью 1973 года Перон набрал на

выборах 62 % голосов. Неизвестно, как пошло бы развитие Аргентины, если бы

генерал не скончался 1 июля 1974 года.

При всех недостатках перонизма в стране быстро рос средний класс. Бедных в

обществе Аргентины начала 1970-х было всего 9 % – меньше, чем в тогдашних США

или Франции. А безработица не превышала 4,2 %. И тот факт, что народ сохранил

добрую память о Пероне даже семнадцать лет спустя после его свержения, говорит

очень многое. Конечно, историю всегда пишут победители, и потому о перонизме мы

знаем от либеральных экономистов и американских авторов: мол, идиот круглый, у

него все время экономика наперекосяк шла, от кризиса к дефолту. Однако любовь

народа к Перону и темпы экономического роста при нем перевешивают все злобные

выкрики.

Пример Перона ярче всего иллюстрирует одну вещь: капиталисты – как змеи. Если их

разводить в серпентарии, то можно получать от этих гадов ценный яд, основу для

лекарств и прочих полезных вещей. Только при этом нужно надевать перчатки и

зажимать змеиные головы в специальной рогатке. И вообще быть с ними построже. В

интересах нации.

Действительно, они содержат свои предприятия с большей рачительностью, нежели

государственные директоры. Они хорошо умеют снижать издержки и рационализировать

производство. Но при этом они не должны иметь свободы ценообразования. Их надо

жестко ограничивать, не давая раздувать издержек. Хотят богатеть – пусть снижают

затраты, применяют передовые технологии и обеспечивают рост производительности

труда.

доведут страну до полного развала, раскола общества, застоя в развитии. То есть,

как говорил один из сподвижников Ф. Рузвельта, «нет лучшего способа уничтожить

капитализм, нежели дать полную свободу самим капиталистам». Ради их же блага – а

равно и блага общества – над капиталистами должны стоять философы и воины,

заботящиеся о благе всей нации. Здесь идеальный строй именно национал-социализм,

не капиталистическая диктатура типа режимов Франко, Пиночета и прочих

латиноамериканских хунт.

Свободный капитализм по Фридману разрушает нации и страны. Давайте возьмем

простой пример. Допустим, есть капиталисты Альф (производство кроссовок), Бет (делает

одежду) и Гамм (строительство). Они, составляя элиту государства Норвеция,

вынуждены нанимать на работу только норвейцев и платить им высокие зарплаты. А

также капиталисты должны платить высокие налоги, чтобы нация училась в хороших

школах и вузах, чтобы матерям-арийкам выплачивались добрые пособия на рождение

как минимум троих детей, чтобы хорошо финансировалась норвейская наука. Поэтому

капиталисты скрипят зубами: они, конечно, богаты – но прибыли кажутся им

маленькими. Им хочется больше. Им не хочется тратить столько денег на работников

и налоги.

Происходит либеральное реформирование Норвеции. Теперь Альф шьет кроссовки в

Таиланде за 5 долларов – а продает их за пятьдесят и купается в деньгах. И еще

прибыли в офшоре прячет. Бет заказывает одежду китайским фабрикам, делая навар в

сотни процентов. А Гамм сказочно разбогател, завозя в Норвецию китайских дешевых

строителей.

Итак, капиталистам хорошо – они стали намного богаче. А вот стране – кирдык.

Потому что местные жители обеднели и лишились рабочих мест. От нищеты снизился

платежеспособный спрос, захирели многие отрасли местной экономики. Рождаемость

упала, снизился уровень образования и здоровья нации, захирела наука, стали

приходить в упадок высокотехнологичные сферы.

Так что лучше Перон, Гитлер или Сталин, нежели Фридман, Пиночет, Путин или Буш-юниор.

Однако вернемся к примеру Аргентины. Теперь сравним достижения Перона с тем, что

наворотила проамериканская хунта в Аргентине в 1976–1983 годах, когда следовала

ультралиберальным экономическим рецептам «по Фридману».

Черные годы Аргентины

В 1976 году власть в Аргентине захватили генералы во главе с генералом Виделой.

Министр экономики, крупный помещик и скотопромышленник де Хос отменил контроль

за ценами, запретил забастовки, дал буржуа полное право увольнять работников. Он

открыл рынок для западных компаний и начал распродажу госсобственности. В первый

же год зарплаты упали на 40 %, промышленность остановилась, а нищета возросла в

несколько раз. Цены на мясо выросли на 700 %. И тут же начались репрессии,

которые Перону даже не снились.

– Мы будем вынуждены в ближайшее время уничтожить 50 000 человек, из них 25 000

будут подрывными элементами, еще 20 000 – их сторонниками и пособниками, а

остальные 5000 будут убиты по ошибке, – откровенничал в 1976-м один из генералов

сразу же после захвата власти. (Владимир Щербаков. Острова раздора. – «Техника и

вооружение», № 12, 2007 год) С этого момента началась политика террора: с 1976

по 1983 год в рамках операции «Кондор» «насильственному исчезновению»

подверглись 30 тысяч человек. Террор шел и по «общественной линии» – одна лишь

ультраправая группа «Антикоммунистический альянс Аргентины» убила около 10 тысяч

душ. Впоследствии без вести пропавшими объявят 11 тысяч несчастных. 81 %

исчезнувших были очень молоды – в возрасте от 16 до 30 лет. Все это получило

поддержку западных медиамагнатов и Римской католической церкви. Естественно,

аргентинскую хунту поддерживали президент США Рейган и ЦРУ.

Хотя правители Аргентины и отрицали существование концлагерей, на самом деле