Масанов Н. Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. Алматы «Социнвест»—Москва «Горизонт», 1995.—
жүктеу/скачать 2.75 Mb. Pdf көрінісі
|
| Стр. 158:
ся пропорционально степени централизации политической структуры власти (Васильев, 1982. С. 73). Роль военно-потестарных образований существенно возрастала на периферии номадного мира в маргинальных зонах в связи с постоянной необходимостью регулирования отношений с соседними инохозяйственными, инокультурны-мн, иноплеменными общностями, поскольку их экономические, территориально-политические и торговые отношения и интересы взаимопересекались и нередко приходили в противоречие (Крюков, Переломов, Софронов, Чебоксаров, 1983. С. 105—130; Юдин, 1983 и др.). Вследствие этого, видимо, закономерно, что центры военно- потестарных и политических образований располагались чаще всего в городах, оседло-земледельческих оазисах и крупных поселениях на стыке кочевого и оседлого миров (Пищулина, 1969; Аполлона, 1960; Байпаков, Ерзакович, 1972 и др.). В Казахстане это традиционно имело место в присырдарьинских городах (Доброс-мыслов, 1912 и др.). Нередко центром военно-потестарных группи- ровок становились спонтанно возникающие ставки — орды, расположенные в местах наибольшей плотности кочевых маршрутов, приуроченные к летним кочевкам, торговым точкам, караванным путям, ритуально-культовым центрам (Nagrodzka-Majchrzyk, 1978; Плетнева, 1982. С. 70—71; Юдин, 1983. С. 117— 120 и др.). Структура военно-потестарной организации строилась в специфически присущей всем кочевникам форме доминирования одних племен и племенных группировок («старшие племена») над другими («младшие племена») (Аристов, 1896. С. 284—285; Потанин, 1917 и др.)- Крайней формой этого доминирования мог быть «una-gan bogol» монголов, описанный Б. Я. Владимирцовым и до сих пор вызывающий многочисленные споры (см.: Марков, 1976 и др.). Отголосок этого явления у казахов можно отчасти усмотреть в институте «толенгутства» (Зобнин, 1902 и др.) и генеалогической системе «первородства» и «старшинства» племен (Бларамберг, 1848. С. 74—75 и др.). Вследствие этого политическая гегемония крупных общественных деятелей покоилась на силе и могуществе такого рода доминантных племен, например, Аблай-хана — на влиянии аргынов (Сулейменов, Моисеев, 1988 и др.), Кенесары КасымовЗ — кыпчаков (Бекмаханов, 1947 и др.), Нуралы-хана — байулы (Рязанов, 1926. С. 177 и др.), Каип-хана — шекты и торткара (Вяткин, 1947. С. 224 и др.) и т. д. На этой основе, по-видимому, происходило становление знатных династийных племен в составе различных кочевых объединений военно-политического характера, доминанта которых являлась базой всей потестарной структуры. Так, например, в огромной «империи» тюрков-тюцзюе доминировало племя ашина (Кляштор-ный, 1964; Он же, 1965; Зуев, 1967 и др.), теле — сеяньто (Кляш-торный, 1986 и др.), кыпчаков — ельбори (Ахинжанов, 1976; Он же, 1989 и др.), тогуз-огузов — яглакар (Малявкин, 1983 и др.) и т. д. И именно на этой основе могли возникать полугосударственные образования кочевников — каганаты, ханства и т. п. (Krader, 1978; Idem, 1981; Khazanov, 1979, etc.). жүктеу/скачать 2.75 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|