Масанов Н. Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. Алматы «Социнвест»—Москва «Горизонт», 1995.—
жүктеу/скачать 2.75 Mb. Pdf көрінісі
|
| 7.3. ОТНОШЕНИЯ СОБСТВЕННОСТИ НА СКОТ
В результате проведенного исследования обычноправовых аспектов отношений собственности и взаимоотношений различных групп индивидов по поводу одного из важнейших средств производства — земли, мы смогли убедиться в доминантной роли отношений собственности на скот в системе производственных отношений кочевого общества. В этой связи встает вопрос о действительной природе отношений собственности на скот в процессе производства, поскольку юридические формы не всегда адекватны экономической реальности. В кочевниковедческой историографии существуют различные подходы к данной проблеме (подробнее см.: Першиц, 1976; Коган, 1981; Исмаил, 1983; Крадин, 1987 и др.). Так, сторонники Б. Я. Вла-димирцова считают, что отношения собственности на скот не явля- Стр. 178: лись главным показателем в социальной дифференциации номадов. Только вместе с отношениями собственности на землю, которые играли ведущую роль, они приобретали целостное классообразова-тельное значение (Владимирцов, 1934; Вяткин, 1947; Зиманов, 1958. С. 124—128; Еренов, 1960; Златкин, 1964; Пищулина, 1977 и др.). В свою очередь, Г. Е. Марков полагает, что «...кочевое скотоводческое хозяйство было порой не единственным и даже не главным источником возникновения резкой имущественной дифференциации. Обмен, торговля с земледельческими областями, войны и набеги... порождали значительные различия в имущественном положении...» (Марков, 1976. С. 301). Некоторые исследователи идут еще дальше, утверждая, что «скот был легко отчуждаем и одновременно легко накопим», «но из этого,— полагают они,— как раз и вытекает непрочность. Легко доставшееся богатство — безразлично...» (Черников, 1978. С. 77). Отсюда делается вывод о том, что собственность на скот не могла быть экономической основой социальной дифференциации и приводила к нечеткости процессов классообразования (там же. С. 78). Думается, с приведенными суждениями нельзя согласиться, по- скольку разведение скота всегда было очень сложным технологическим процессом и поэтому «легкое накопление» скота было невозможно, о чем красноречивее всего свидетельствует советский опыт животноводства. Да и любой мало-мальски знакомый с жизнью кочевников исследователь подтвердит, что скот в глазах номада был ВСЕМ, он значил больше родства, жизни, а отсюда обожествление, культ скота (см., например: Толыбеков, 1971. С. 195—201; Толеубаев, 1984; Он же, 1984а и др.). На наш взгляд, гораздо ближе к истине те авторы, которые указывают на доминантную роль отношений собственности на скот в структуре производственных отношений и процессах классообразования (Толстое, 1934; Шахматов, 1964; Толыбеков, 1971; Фукс, 1981; Петров, 1981 и др.). Так, в частности С. Е. Толыбеков справедливо считает, «...что у кочевых народов... имущественное неравенство и классовое расслоение... могли возникнуть только на почве частной собственности на стада и табуны...» (Толыбеков, 1971. С. 113). В. П. Илюшечкин пишет в этой связи, что «в кочевых скотоводческих хозяйствах... основным и главным богатством, самым важным средством производства считается скот ...Частная, в том числе крупная частная собственность на скот существует во всех классовых обществах кочевников, она и служит там основой частнособственнической эксплуатации» (Илюшечкин, 1980. Ч. II. С. 299). Следует заметить, практически все источники единодушно свидетельствуют, что «главнейшее благосостояние сего народа зависит единственно от количества скота. Оно разделяет круг их общества на богатых, посредственных и бедных» (Гавердовский, 1803. Л. 67 обр.)- Так, М. В. Певцов сообщает, что «состояние монгола, как и других кочевников, определяется числом голов скота» (Певцов, 1883. С. 79). жүктеу/скачать 2.75 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|