Место исторической географии в востоковедных исследованиях этно-ландшафтные регионы евразии за исторический период изменения климата и миграции кочевников

Возьмем простейший вариант – одну человеческую особь. Анатомия, физиология и психология в человеке переплетены тесно и так зависят друг от друга, что при нашем анализе нет нужды в расчленении этих сторон человеческого бытия. Ясно, что человек – существо социальное, ибо его личность формируется в непосредственном общении с другими людьми и предметами, созданными руками его предков (техника). Так, а сперматозоид? Это "персона" чисто биологическая, развивающаяся по законам эволюции позвоночных. Однако связь человеческой личности с собственным зародышем несомненна, и, следовательно, само тело человека, включая высшую нервную деятельность (психику), является лабораторией, где сочетаются общественная и природные формы движения материи.

Но даже выйдя из инкубационного периода и полностью включившись в социальную среду, человеческая особь подчиняется некоторым естественным закономерностям. Периоды полового созревания и старения зависят не от ступени социального развития, а от наследственности признаков, выработанных в процессе внутривидовой эволюции: например, у народов тропического пояса половое созревание наступает раньше, чем у северян; быстрота реакции у негроидов выше, чем у европеоидов и монголоидов; сопротивление некоторым болезням, например кори, у полинезийцев ниже, чем у европейцев, и т.д. К социальному развитию эти особенности не имеют никакого отношения, но на поведении людей разных стран сказываются. Происхождение этих различий, бесспорно, связано с адаптацией предков тех или иных популяций в разных географических условиях и образованием этносов, как минувших, так и ныне живущих. Именно накопление признаков, возникших в результате длительных процессов адаптации, создает этническое многообразие при прохождении человечеством одинаковых ступеней развития – общественно-экономических формаций. Но социальными формами не исчерпывается сложность проблемы этногенеза. Ведь тогда этнография была бы просто разделом социологии, а поведение людей, живущих в обществах одной формации, допустим – рабовладельческой, было бы одинаковым. Но китайская античность имеет различия не только с эллинской, но и с японской, индийской или египетской. Социальная схожесть не уничтожает этнической оригинальности.

КОМПЛИМЕНТАРНОСТЬ

Однако может ли быть допущена идея, согласно которой этнос является величиной биологической? Нет, это тоже не решение, так как этнические процессы протекают в условиях мономорфности вида.

И все-таки некоторые биологические особенности человека, видимо, играют определенную роль. Допустим, что этногенез как глобальное явление – всего лишь частный случай общей эволюции, но эта "частность" крайне важна, ибо, ставя проблему первичного возникновения этнической целостности из особей (людей) смешанного происхождения, разного уровня культуры и различных особенностей, мы вправе спросить себя: а что их влечет друг к другу? Очевидно, что принцип сознательного расчета и стремления к выгоде отсутствует, так как первое поколение сталкивается с огромными трудностями

- необходимостью сломить устоявшиеся взаимоотношения, чтобы на месте их установить новые, отвечающие их запросам. Это дело всегда рискованное, и зачинателям редко удается воспользоваться плодами победы. Также не подходит принцип социальной близости, так как новый этнос уничтожает институты старого. Следовательно, человеку, чтобы войти в новый этнос в момент становления, нужно полностью отречься от привычного старого. Именно так зарождались: на семи холмах волчье племя квиритов, ставших римлянами; конфессиональные общины ранних христиан и мусульман; дружины викингов, оседавшие в Шотландии, Исландии, Нормандии и Англии, а также отбивавшие их феодалы; монголы в XIII в., да и все, кого мы знаем. Уместнее применить другой принцип – комплиментарность, связанный с подсознательной взаимной симпатией особей. На этом принципе заключаются браки по любви, но нельзя ограничивать комплиментарность сферой секса, которая является лишь вариантом проявления этого принципа. В становлении первичного коллектива, зародыша этноса, главную роль играет неосознанная тяга людей определенного склада друг к другу. Такая тяга есть всегда, но когда она усиливается, то для возникновения этнической традиции создается необходимая предпосылка. А вслед за тем возникают социальные институты.

Итак, рождению любой этнической традиции и сопряженного с ней социального института предшествует зародыш – объединение некоторого числа людей, симпатичных друг другу. Начав действовать, они вступают в исторический процесс, сцементированные избранной ими целью и исторической судьбой. Во что бы ни вылилась их судьба, она – "условие, без которого нельзя". Такая группа может стать пиратской бандой флибустьеров, религиозной сектой мормонов, орденом тамплиеров, буддийской общиной монахов, школой импрессионистов и т.п., но то общее, что здесь можно вынести за скобки, – это подсознательное взаимовлечение, пусть даже для того, чтобы вести споры друг с другом. Поэтому такие "зародышевые" объединения выше мы назвали консорциями. Не каждая из них выживает; большинство при жизни основателей рассыпается, но те, которым удается уцелеть, входят в историю общества и немедленно обрастают социальными формами, часто создавая традицию. Те немногие, чья судьба не обрывается ударами извне, доживают до естественной утраты повышенной активности, но сохраняют инерцию тяги друг к другу, выражающуюся в общих привычках, мироощущении, вкусах и т.п. Эту фазу комплиментарного объединения мы назвали конвиксией. Она уже не имеет силы воздействия на окружение и подлежит компетенции не социологии, а этнографии. поскольку эту группу объединяет быт. В благоприятных условиях конвиксии устойчивы, но сопротивляемость среде у них стремится к нулю, и они рассыпаются среди окружающих консорций.

Принцип комплиментарности фигурирует и на уровне этноса, причем весьма действенно. Здесь он именуется патриотизмом и находится в компетенции истории, ибо нельзя любить народ, не уважая его предков. Внутриэтническая комплиментар-иость, как правило, полезна для этноса, являясь мощной охранительной силой. Но иногда она принимает уродливую, негативную форму ненависти ко всему чужому; тогда она именуется шовинизмом.

Комплиментарноссть на уровне суперэтноса может быть только умозрительной. Обычно она выражается в высокомерии, когда всех чужих и не похожих на себя людей называют "дикарями".

Принцип комплиментарности не относится к числу социальных явлений. Он наблюдается у диких животных, а у домашних известен каждому как в позитивной (привязанность собаки или лошади к хозяину), так и в негативной форме.

Как мы видели, ведущую роль этот принцип играет лишь при отсутствии общественных форм бытия коллектива, но подчиненную он сохраняет и при наличии устойчивых социальных установлений. Это обстоятельство побуждает нас обратиться к биологии человека, к счастью, достаточно разработанной.

БИОЛОГИЧЕСКИЕ ЛИНИИ ИССЛЕДОВАНИЯ

Условимся о терминах. К биологическим дисциплинам относятся не только

анатомия и генетика, но и те науки, которые изучают проявления организма,

связанные с окружением: рефлексология, экология, биоценология и этология

(наука о поведении). Мы полагаем, что не все, связанное с деятельностью

организма, является социальным по своей природе. Детенышей воспитывают и обучают, кроме человека, звери и птицы. Все стадные животные имеют систему сигналов, регуляцию половых отношений в стаде и половозрастную специализацию при обороне от врагов. Самцы защищают самок и детенышей. Можно ли назвать этот род взаимоотношений социальным в смысле общественного движения материи? В принятом в советской науке словоупотреблении – нет, ибо общественное развитие базируется на экономическом и связано с развитием производительных сил. Социальные отношения, таким образом, всегда сопряжены с той или иной формацией. Это принятая в советской науке терминология, и менять ее – значит запутывать себя и читателя. Но коллективные формы бытования вида были свойственны нашим отдаленным предкам. До того как человек стал животным социальным, он был стадным, что отнюдь не унижает человеческого достоинства.

Воздействие коллектива на физиологию особи ныне изучено достаточно. Даже у мыши можно вызвать гипертонию, если ее дразнить, но вряд ли можно композицию из мыши, лаборанта и экспериментатора назвать социальной в смысле слова, принятом у нас. Правда, за рубежом есть течение "социал-дарвинизма", распространяющее биологические законы на общественную жизнь, но лучше избегать непривычной и ненужной терминологии, которая к тому же для нашего читателя неактуальна.

Чем же поможет в нашей работе биология? Начнем ab ovo. Коллективные формы общежития распространены среди многих видов наземных животных: муравейники, стада копытных, стаи и т.д., но каждый вид имеет свой характер образования коллективов. Для вида Homo sapiens такой формой является этнос, но это ни в коем случае не значит, что он – аналог муравейника или стада. Как человек отличается от прочих позвоночных, а он отличается радикально, так этносы не похожи на коллективы других животных.

Различий между коллективами животных и этносами очень много, но для целей анализа ограничимся элементарной схемой, нужной нам при разработке проблемы роли культурной традиции. Представим себе племя, имеющее общих предков, живущее на строго очерченной территории и по быту, обычаям, религии и роду занятий четко отличающееся от соседей. В этой ситуации браки чаще будут заключаться между представителями данного этноса, так как нецелесообразно принимать в коллектив лицо, не имеющее навыков труда и быта, необходимых для поддержания семьи в достатке. Другие же навыки, связанные с иными условиями, будут заведомо неприменимы. Культурный облик изолированного этноса без мощного вмешательства посторонних сил (завоевания) относительно стабилен, потому что каждое новое поколение стремится воспроизвести жизненный цикл предшествующего, что и является культурной традицией данного этноса.

Казалось бы, традиция ни в коем случае не может быть отнесена к биологии, однако механизм взаимодействия между поколениями вскрыт профессором М. Е. Лобашевым именно на основе изучения животных, у которых он обнаружил процессы "сигнальной наследственности"[8], что просто-напросто является другим названием традиции. В мире животных индивидуальное приспособление совершается с помощью механизма условного рефлекса, что обеспечивает животному активный выбор оптимальных условий для жизни и самозащиты. Эти условные рефлексы передаются родителями детям или старшими членами стада – младшим, благодаря чему стереотип поведения и является высшей формой адаптации. Это явление у человека именуется преемственностью цивилизации, которую обеспечивает "сигнал сигналов" – речь. В эту преемственность входят навыки быта, приемы мысли, восприятие предметов искусства, обращение со старшими и отношения между палами, обеспечивающие наилучшее приспособление к среде и передающиеся путем сигнальной наследственности. В сочетании с эндогамией, т.е. изоляцией от соседей, стабилизирующей состав генофонда, традиция служит фактором, создающим устойчивость этнического коллектива.

И наконец, немаловажное значение имеют антропогенетика и антропология, рассматривающие популяции вида Homo sapiens в биологическом времени, т.е. в смене поколений. Жизнь этноса – это наложение биологического времени иа историческое, смены поколений – на цепочки событий в причинной последовательности. Это наложение осуществляется без разрывов каузальной закономерности благодаря сочетанию генетической памяти с исторической преемственностью, вследствие чего этнос существует как целостность.

Однако еще более важно возникновение в популяции признака, названного нами метафорически "фактор икс", так именно благодаря ему зачинаются процессы этногенеза, впоследствии затухающие. Выявив этот признак, мы решим поставленную проблему, но найти его трудно, и искать последовательно.

XIX. Филогенез или отногенез?

ПРОГРЕСС И ЭВОЛЮЦИЯ ЧЕЛОВЕКА

Согласно общепринятой теории эволюции, род Homo появился в начале четвертичного периода в нескольких разнообразных формах гоминид, возможно следовавших одна за другой, хотя, может быть, иногда сосуществовавших. Подобно своему предполагаемому предку, австралопитеку, гоминиды были крупными хищниками, не чуждыми каннибализма, и, следовательно, в биоценозах занимали верхнюю экологическую нишу. К концу последнего оледенения все ветви этого рода вымерли, за исключением только одного вида – Ношо sapiens, т.е. современного человека. Однако последний распространился по всей суше планеты, затем в исторический период освоил поверхность гидросферы и произвел на Земле такие изменения, что ныне всю ландшафтную оболочку Земли справедливо называют антропогенной. За исключением полярных льдов, нет области, где не было бы археологических памятников каменного и железного веков. Мы находим палеологические стоянки в нынешних пустынях и джунглях, неолитические – в современных тундре и тайге. Это указывает на былую заселенность регионов, позже оставленных человеком и вновь осваиваемых ныне с применением машинной техники Конечно, за истекшие 17-20 тысячелетий климатические условия в разных районах менялись, но остается фактом то, что вид Ноmо sapiens в отличие от других видов позвоночных не ограничился определенным ареалом, а сумел приспособиться к разнообразным природным условиям, что по праву ставит его на особое место в экологии позвоночных.

В XIX и начале XX в. достижения техники позволили хищнически уничтожать запасы природных богатств, и это казалось путем прогресса. Ныне уже не хватает пресной воды для нужд промышленности, флора угнетена, пылевые бури в США мстят за уничтожение биоценозов прерий, воздух в больших городах обеднен кислородом, с лица Земли за последние 300 лет исчезли 110 видов позвоночных животных и под угрозой находятся еще 600 видов. Еще недавно этот процесс был назван ноосферой и победой над природой. Теперь стало ясно, что мы наблюдаем явление совсем иного (не социального) порядка: повышенную адаптивность и агрессивность вида Homo sapiens, одного из компонентов биосферы планеты Земля.

И тут встает первый вопрос: насколько укладывается отмеченное нами явление в рамки эволюции позвоночных, к коим принадлежит и сам Homo sapiens? И второй, не менее важный: продолжает ли человек, после того как он создал орудия и научился использовать огонь, оставаться в составе биоценоза как верхнее, завершающее звено или он переходит в какую-то иную сферу взаимоотношений с природой, вовлекая туда же одомашненных животных и культурные растения? Это тем более существенно, что, согласно закону необратимости эволюции, животные и растения, измененные воздействием человека до неузнаваемости, не могут вернуться к самостоятельной жизни, так как за немногими исключениями не в состоянии выдержать конкуренцию с дикими формами[9]. Таким образом, внутри биосферы создалась особая прослойка. Действуют ли в ней принципы естественного отбора?

Многие сторонники эволюционной теории, включая Ч. Дарвина, считают, что современный человек продолжает подвергаться такому же естественному отбору, который прежде действовал на его предков[10], другие сомневаются в этом, приводя следующие основания: "Постепенное ослабление борьбы за существование неминуемо вело к выходу человека из состава биоценоза. Этот медленно протекавший процесс привел к тому, что естественный отбор для человека сначала ослабел, а затем совсем прекратился... Но отсутствие естественного отбора было равносильно прекращению действия одного из факторов эволюции... и биологическая эволюция человека должна была остановиться. Это произошло около 50 тыс. лет назад, когда оформился кроманьонец"[11].

Я. Я. Рогинский и М. Г. Левин в 1955 г. писали, что в лице современного человека процесс биологической эволюции создал обладателя таких видовых свойств, которые привели к затуханию эволюции[12]. Следовательно, как будто можно не сомневаться в том, что эволюционное развитие человека давно остановилось. Но так как модификации внутри вида продолжаются. то предмет изучения и при такой постановке проблемы не исчерпан. Однако для продолжения исследования необходимы новый аспект и новая методика, ибо, только описав особенности явления, можно примкнуть к той или другой точке зрения[13].

РЕГИОНАЛЬНЫЕ МУТАЦИИ

Через четыре года после выхода в свет монографии А. П. Быстрова Г. Ф. Дебец опубликовал работу с потрясающим выводом. Массивные в древности кости черепа утончаются (грацилизация), причем это происходит не постепенно, а рывками, и не глобально, а по широтным зонам[14]. Так, в субтропической зоне грацилизация черепа произошла в VI тыс. до н.э., а в лесной зоне умеренного климата – в I тыс. до н.э. С этими датами Г. Ф. Дебец сопоставляет даты перехода от охотничьего хозяйства к земледелию, указывая при этом, что "возможно предположение, что переход к земледелию привел к изменению в строении черепа". Впрочем, в равной степени возможно и то, что изменившийся человек обрел новое занятие. Зато вполне справедливо другое его соображение: "...ни сравнительная анатомия, ни этнография не дают нам права считать, что в рамках вида Homo sapiens грацильные формы являются более совершенными". Правильно! Однако хорошо известно, что модификация одного признака сказывается не только на анатомии человека, но и на его поведении. Г. Ф. Дебец приходит к выводу, "что дело идет об изменениях, имеющих биологическую сущность". Следовательно, в условиях исторического бытия в человеческих сообществах продолжают протекать биологические процессы, стимулирующие даже изменения скелета. Но тогда должны быть и вариации меньшего диапазона, отражающиеся на физиологии и поведении. Их вскрыть труднее, однако предположение об их наличии, теперь имеющее прецедент, позволяет нам начать поиски фактора человеческой деятельности, действующего наряду с хорошо известным социальным. Может быть, это внутривидовая эволюция, принявшая под воздействием общественного начала своеобразную форму – распространение вида за пределы первоначального ареала? А может быть, и нечто новое, еще подлежащее изучению? Посмотрим.

Основной материал для эволюционной теории дает палеонтология, но надо помнить, что летопись ее неполна и вопрос о происхождении и вымирании видов до сих пор составляет предмет полемики. Особенную трудность представляет неточность хронологии, причем допуск при датировке появления или исчезновения видов превышает иногда миллионы лет. Аналогичные трудности мы встречаем и при изучении некоторых соматических подразделений вида Homo sapiens, а именно образование рас первого порядка: европеоидной, монголоидной, австралоидной и негроидной; следовательно, чисто биологический подход к проблеме, даже при ограничении во времени, не дает нам никаких преимуществ. Кроме того, надо отметить, что расовая принадлежность никак не связана с теми повышенными способностями к адаптации, которые позволили человеку изменить лик планеты; и наконец, большие расы являются настолько неопределенными общностями, что в антропологии бытуют различные их классификации по некоторым внешним признакам: пигментация кожи, строение черепа и т.п. Самое же главное, что подавляющее большинство особей имеет в качестве предков представителей разных рас, если не первого, то второго порядка, а следовательно, реально существующие и непосредственно наблюдаемые сообщества людей всегда гетерогенны. А ведь именно они, известные нам как народности или этносы, являются коллективными формами существования вида Homo sapiens, взаимодействующими с ландшафтами населяемых ими регионов, т.е. элементарными экологическими внутривидовыми таксонами.

КОНВЕРСИИ БИОЦЕНОЗА И СУКЦЕССИИ

Мы уже упоминали, что реликтовый этнос не представляет угрозы ни для соседей, ни для ландшафтов. Теперь попробуем пояснить причину этого несколько подробнее. Если этнос составляет верхнее, завершающее звено геобиоценоза, то он входит и в цикл его конверсии. Последнее понятие нуждается в комментарии.

Поясняю. Английский биолог Т. Гексли сформулировал следующий тезис: "Цикл конверсии – это механизм, обеспечивающий циркуляцию энергии среди растений и животных одного местообитания, иначе говоря, это обмен веществ в экологическом сообществе, свойственном данному местообитанию. Для сохранения местообитания необходимо, чтобы циркуляция энергии поддерживалась и усиливалась"[15]. Последнее для нас чрезвычайно существенно. Естественный прирост в реликтовом этносе в прошлом был обычно ограничен высокой детской смертностью, а наибольшие накопления брачной пары к старости обычно достаточны лишь для поддержания этноса в равновесии со средой и являются некоторой страховкой против экзогенных воздействий: войн, эпидемий, стихийных бедствий. На преодоление этих постоянно возникающих трудностей и уходят нормальные усилия изолированного сообщества. Оно всегда лишено агрессивности и не способно к изменению природы. Очевидно, что такой этнос не может быть причиной катаклизмов, которые искажают природу занятых ими регионов.

Но часто возникают иные, диаметрально противоположные коллизии. Ф. Осборн в 1948 г. писал: "История нации (американской) за прошлый век с точки зрения использования природных богатств является беспримерной... фактически это история человеческой энергии, безрассудной и бесконтрольной"[16]. Так, но такова же она и с точки зрения межэтнических конфликтов! Истребление индейцев, работорговля, захват Техаса в 1836-1848 гг., расправа с франко-индейскими метисами в Канаде в 1885 г., поглощение золотоискателями Калифорнии и Аляски – все эти события совершались неорганизованно и бесконтрольно. Правительства США и Канады затем лишь санкционировали уже имевшие место факты и извлекли из них выгоду.

Но ведь по тому же самому принципу осуществлялось арабское проникновение в Восточную Африку и движение голландских переселенцев в Капскую землю и далее к Оранжевой реке. Тем же способом русские землепроходцы завоевали Сибирь, а китайцы – земли к югу от Янцзы. Не отличаются от описанных явлений эллинская колонизация Средиземноморья и походы викингов. И, по-видимому, такими же по характеру были походы кельтов и захват северной Индии ариями. Следовательно, мы натолкнулись на часто повторяющееся явление перехода этноса или части его в динамическое состояние, когда в огромной степени возрастают его агрессивность и адаптивные способности, позволяющие ему применяться к новым? дотоле непривычным, условиям существования.

Все описанные и аналогичные им действия требуют от их участников колоссальной работы (в физическом смысле), равно мускульной, интеллектуальной и эмоциональной. Любая работа, чтобы быть произведенной, требует затраты соответствующей энергии, которую надо откуда-то почерпнуть. Так какова же эта энергия, явно не электрическая, не механическая, не тепловая, не гравитационная? И откуда берут ее люди, идущие на смертельный риск? Да и нужна ли им такая вредная забава? Но если они тем не менее эту энергию расходуют, чаще погибая, чем выигрывая, то закономерно спросить: не имеет ли описанное явление отношения к "фактору икс", который мы настойчиво ищем? Может быть. Но сначала уточним постановку проблемы.

АНТРОПОСУКЦЕССИИ

Не следует распространять отмеченную особенность некоторых событий истории на все ее явления. Это было бы столь же ошибочно, как и сведение всех проявлений человеческой деятельности к общественным началам. "Великое правило... надо различать, а не смешивать, ибо уменьшение разнообразия еще не приводит к истине. К несчастью, посредственные умы склонны к однообразию. Однообразие так удобно! Если оно все искажает, то по крайней мере смело разрешает все вопросы", – с горечью пишет Опостен Тьерри[17]. И до чего же он прав! Так нелепо сводить, скажем. Семилетнюю войну или наполеоновское завоевание Пруссии к стихийным процессам. События этого порядка прекрасно объясняются сознательными расчетами политических деятелей, диктуемых им общественным сознанием, а не инстинктами. Это и является критерием классификации, столь же четким, как и психологическая классификация поступков отдельного человека на сознательные и подсознательные. Индикатором здесь является наличие свободы выбора при принятии решения, а следовательно, и морально-юридическая ответственность за свои поступки. В практической деятельности людей эти две линии поведения никогда не смешиваются. Так, влюбленность в юношеском возрасте справедливо считается естественной, а хулиганство и проституция караются как сознательные волеизъявления; потеря волос и зубов в старости не ставится человеку в вину, но не оправдывает, допустим, участия в служебных интригах, хотя последнее в какой-то мере может объясниться наличием склероза. Аналогичный подход к размежеванию разнохарактерных явлений истории может быть осуществлен в научном анализе, что мы уже однажды показали на частном примере разнохарактерности передвижений кочевых народов Евразии в зависимости от степени увлажнения степной зоны[18]. Теперь мы просто отмечаем, что подобное соотношение имеет место для всего вида Homo sapiens.