Мика ставинский. Пожилая женщина. Интеллигентный жилец
жүктеу/скачать 0.63 Mb.
|
Действие второе В темноте слышится грохот зениток, вой сирены. Затем, когда свет загорается, мы видим, что светят электрические лампы, ввинченные в обломанную люстру, опутанную хмелем. Для светомаскировки использован разодранный надвое театральный задник, вероятно, служивший оформлением какого-то спектакля в дни оккупации. Одна половина изображенного на заднике рыцарского германского замка осталась на окне, слева, другая, справа, прикрывает пролом в стене. Большой стол, уставленный бутылками, закусками. Прислонившись спиной к двери своей комнаты, спит, сидя на полу, ЗОЯ. Входит ТУЗИКОВА. Ковырнула вилкой кусок колбасы со стола, сунула в рот. Увидела Зою, подходит к ней.
ЗОЯ (во сне). Алеша… твой танк, Алеша?.. ТУЗИКОВА. Какой тебе Алеша? Проснись, говорят. (Трясет Зою.) ЗОЯ. Отстань… ТУЗИКОВА. Вставай! ЗОЯ. Тебе чего? Мне в ночную. (Снова засыпает.) ТУЗИКОВА. Ты ж только что приволоклась… Ой, наказанье! ЗОЯ (с закрытыми глазами). Алешка снился, а ты… бездушная! ТУЗИКОВА. Чего под дверями развалилась? Иди в свою комнату. ЗОЯ (поеживается). Ключ потеряла. (Щурится, глядя на люстру.) Светит как… Недаром наш парнишка-водолаз старался. Оживает электростанция… (Идет к столу.) А это чья такая роскошь? Колбаса… ТУЗИКОВА. Гости у Нилочки. ЗОЯ. Где ж они, гости? ТУЗИКОВА. В подвале сейчас, и Нилочка, и гости. Отбой тревоги еще не объявляли. ЗОЯ. Эх, Алешку ты мне досмотреть не дала… ТУЗИКОВА. Ключ потеряла – дверь ломай. ЗОЯ. Жалко, дверь хорошая. ТУЗИКОВА. Тогда катись в подвал, там своего Алешку идосматривай. Некогда мне с тобой. Сейчас Нилочка вернется с гостями. ЗОЯ. Зарядила – Нилочка да Нилочка. Снюхались? ТУЗИКОВА. Ты, в случае чего, с заводскими уедешь, а я здесь, под фашизьмом, останусь. ЗОЯ. Город мы не сдадим. ТУЗИКОА. Бабье-то наше радио лучше знает. Мне с этой овчаркой, может, при немцах жить придется, пока снова наших дождусь.
НИЛА (развязно). Зоечка, просим в нашу компанию. Знакомьтесь: мои друзья – Мика Ставинский… ЛИЗОЧКА. Вы знаете, Пьер Безухов… типичный! Смотрите, как он переминается с ноги на ногу, какая улыбка… НИЛА. Друзья, мою соседку зовут Зоя. ЗОЯ. Это вы какую же радость отмечаете? ТУЗИКОВА. Ты глотни, глотни стопочку. ЗОЯ. Может, в эту минуту мой Алешка от ран умирает, а вы тут… И офицер тоже! НИЛА (смеется). Мика, вам двойка по поведению! ЗОЯ. А тебе – кол, да еще осиновый, овчарка ты немецкая… Веселишься, да? НИЛА. Это мое естественное состояние. ЛИЗОЧКА. Что значит овчарка? ЗОЯ. С немцами хвостом вертела, теперь наших опутываешь? ЛИЗОЧКА. С немцами?.. Позвольте, Мика – не с нею, а со мной. ЗОЯ. Я-то думала, ты еще хоть чуточку человеком осталась. НИЛА (смеясь). Смотри, тебя уже без вина качает, энтузиастка! ЗОЯ. Еще раз песню нашу от тебя услышу – чем попало стукну. (Уходит.) ЛИЗОЧКА (шепчет Ставинскому). Мика, она жила с немцами?.. Слушай, это же… НИЛА. Шептаться в компании? Шокинг!.. Выпьем за хорошее воспитание. ТУЗИКОВА. С нашим удовольствием! СТАВИНСКИЙ. Мой Лизочек ревнует? ЛИЗОЧКА. Я – ревную?! Ты – аполитичный человек. НИЛА. Скучные люди. (Тузиковой.) Споем, Наталья? (Берет аккордеон.) Входит КРУГЛИК с фотоаппаратом.
СТАВИНСКИЙ (резко вскочил). Убирайтесь! НИЛА. Ура, Круглик! Сфотографируйте меня в компании советского капитана. Когда вернутся немцы, вы сорвете с меня хороший куш за этот снимок. Друзья, это мой личный фотограф, Силантий Круглик. Запечатлевает каждый мой шаг. КРУГЛИК. Фрау Нила, я пришел в последний раз. Берите за тысячу рублей. НИЛА (смеется). За такие убийственные, такие компрометирующие негативы?.. Мелкая изменница родины Нила Снижко в черные дни оккупации. Спешите сбыть, пока немцы еще не вернулись! (Наливает вина.) Вот, пейте! СТАВИНСКИЙ. Значит, вы, так сказать, вымогатель? КРУГЛИК. Не хочу этого слышать! (Тянется к бутылке.) Где вы раздобыли французский коньяк? ЛИЗОЧКА. Мика… Меня выгонят из фронтового ансамбля… НИЛА. Ах, Мика, полюбите лучше меня, а? ЛИЗОЧКА. Какая наглость… Рев пикирующего самолета, довольно близкие разрывы бомб… Дрогнули стены, на столе упали рюмки. ТУЗИКОВА. Вот стервятина фашистская. СТАВИНСКИЙ. Прозевали певеошники. КРУГЛИК. Хочу… в подвал…
НИЛА. Мне нечего терять. А вам, офицеру, может быть, даже члену партии, пить в компании со мной… Я работала переводчицей в немецкой комендатуре! Ясно? СТАВИНСКИЙ (отодвигается). Я… не предполагал… НИЛА. Что, испугались, капитан? (Смеется.) Ох, как отодвинулся… Ведь мы одни… СТАВИНСКИЙ (с напускной суровостью). Вы и с немцами так же… обходились? НИЛА. А вы на немца похожи, ей-Богу! СТАВИНСКИЙ. Чем? НИЛА. Так… чем-то… СТАВИНСКИЙ. Бросьте, бросьте! НИЛА. Да что вы пятитесь? Разве я вам не нравлюсь, Пьер Безухов? СТАВИНСКИЙ (закуривает). Что, с немцами было интересней? НИЛА. Тоже скоты хорошие. СТАВИНСКИЙ. Да, много их полегло на нашей земле… И возмездие наше – это святое возмездие… Кстати, того генерала помните, что прямо в спальне миной-магниткой?.. НИЛА. О, я его помню! Зверюга был, садист. Отто фон Раннерт. СТАВИНСКИЙ. Да-да, фон Раннерт. Во всех газетах было напечатано. Как это наши ухитрились? Ведь его же, вероятно, охраняли? НИЛА. Разве в газетах всю правду о таком случае напечатают? СТАВИНСКИЙ. Давайте выпьем по рюмочке. НИЛА. Скушно… (Выпив вина, поет.) «Девчонка на панели Одна, совсем одна… А ночь над Либенштрассе Чертовски холодна». СТАВИНСКИЙ. Все-таки… я привык верить нашей советской печати… Что же на самом деле было с этим фон Раннертом? НИЛА (поет). «Ах, если б эти звезды Упали с высоты! Тогда б она согрелась… Безумные мечты!» Адъютантом у фон Раннерта служил наш… ну, как бы сказать… наш разведчик. Под именем обер-лейтенанта Шпайгера. Я его в первый же день после освобождения города встретила. В советской военной форме. СТАВИНСКИЙ. Обер-лейтенанта Швайгера?! НИЛА. Перепугалась же я тогда! Мертвый ожил… Все говорили – адъютант убит вместе с генералом. А он, оказывается… Вот вам и газеты! (Поет.) «Чу, кажется, прохожий Маячит впереди… И сердце, словно льдинка, Стучит в ее груди». СТАВИНСКИЙ. Вы обознались, этого не могло быть. НИЛА. Дорогой Мика, того адъютанта я знала немножко ближе, чем вас. (Поет.) «Девчонка на панели Одна, совсем одна… А ночь над Либенштрассе Чертовски холодна». СТАВИНСКИЙ. И вы говорили с ним? НИЛА. Дурак, он упорно делал вид, что не знает меня! Я послала его ко всем чертям! СТАВИНСКИЙ. А у вас, вы знаете, стыдливые глаза… НИЛА (смеется). Разве это плохо? СТАВИНСКИЙ. Можно ли вам верить?.. НИЛА (прислушивается). Что ж это отбой не объявляют?
КРУГЛИК. Бр-р… Вы отбой слышали, капитан? (Спешно наливает вина, пьет.) ТУЗИКОВА. Культурный человек, а лакает, как кот, безо всякого тикета. Тогда и я… СТАВИНСКИЙ. Лизок, ты на меня обиделась? НИЛА. Мика, выпьем за любовь, не омраченную ничем.
ЧУФАРОВ. Извините, я спешу. (Кинул взгляд на стол.) По некоторым сведениям, немцы уже, так сказать, на пороге. (Быстро собирает вещи.) ЛИЗОЧКА. Это ужасно! Мика, ты можешь не найти свою часть. СТАВИНСКИЙ. Моя часть – в резерве. И вообще лучше без паники. Слава Богу, не сорок первый год. ЧУФАРОВ. Именно – не сорок первый, а вражеское охвостье затаилось и действует… Вчера взлетел на воздух склад боеприпасов, сегодня оказался заминированным железнодорожный мост. Самолеты налетают и бомбят станцию как раз тогда, когда там стоят эшелоны. ТУЗИКОВА. А вы уезжаете? ЧУФАРОВ (собирается). Да-да. Где мои комнатные туфли, вы не видели? ТУЗИКОВА. Гляньте, я мебель заимела… От германского спектакля бархатом украсила… И окна и дыру я завесила… ЧУФАРОВ (подходит к столу, Ниле). Жаль, что вашего пиршества не видит Федор. Это в конце концов открыло бы ему глаза. Типичный притон. (Уходит с вещами.) ТУЗИКОВА (вслед). Где притон?! Тут, у меня! Вы слышали, слышали?! Монах толстопятый! КРУГЛИК. Паникер! ЛИЗОЧКА. Мика, я уйду без тебя. СТАВИНСКИЙ. Куда ты спешишь? НИЛА. Ох, как ее смутил строгий дядюшка! Пускай она уходит, Мика, пускай. А мы будем веселиться. СТАВИНСКИЙ (берет аккордеон). Веселиться так веселиться. КРУГЛИК. Хочу красивой жизни! НИЛА. О, музыкальный интендант! Впервые в истории интендантской службы!
ТУЗИКОВА. Для чего это ей на стол? КРУГЛИК. Фрау Нила будет танцевать на столе. Ножки среди бутылочек… Фрау Нила, на стол! ТУЗИКОВА. Так я и позволила лаковый верх портить! КРУГЛИК. Я хочу… я ей плачу… Вот ваши негативы, тысяча рублей. Я уничтожаю негативы, фрау Нила! НИЛА. Мика, играйте! КРУГЛИК. Голая, голая! Вот негативы… Смотрите, я их буду жечь… Голая, две минуты на столе! СТАВИНСКИЙ. Оставьте, Круглик! Смотрите, какие у нее стыдливые глаза… НИЛА. Да? Хо-хо! (Хватает кусок черного бархата, которым Тузикова весьма безвкусно задрапировала кровать, перешедшую в ее пользование, на мгновение скрывается под ступенями намалеванного замка.) КРУГЛИК. Вы увидите феноменальное зрелище… (Берет поднос, бросает на него фотопленку.) Дайте спички. Внимание… НИЛА (выбегает, едва прикрытая бархатом). Опля! КРУГЛИК. Фрау Нила, на стол! (Восторженно.) Я – жгу!.. (Сжигает несколько кадров пленки.) НИЛА (на столе). Мика, играйте, в темпе! (Танцует под музыку и поет.) «В траве кузне-кузнечик жил, Кузне-кузнечиху любил. Какая прыть, какая прыть – С ней на прогулку выходить!»
ТУЗИКОВА. Даешь, Нилочка! Входит ФЕДОР, остановился. никто, кроме Ставинского, у которого обострено внимание, не замечает вошедшего. СТАВИНСКИЙ же, настороженно наблюдая, продолжает играть. НИЛА, увидев Федора, механически, еще в танце, сделала несколько движений, потом замерла.
ТУЗИКОВА. Господи, за один танец… (Порывается влезть на стол.) Давай десятку, фотограф. (Увидела Федора.) Товарищ артихектор… сюда… к нам… ФЕДОР (едва сдерживая себя). Это стоило посмотреть. Что же вы не танцуете, Нила? У вас хорошо получается. НИЛА. Вам нравится? Мика, давайте! СТАВИНСКИЙ. Хватит. ФЕДОР. Где же вы настоящая? Когда вы читаете мне мораль или же когда вот так?.. НИЛА. Мораль вам читает и ваш дядя, а вот пускай-ка он станцует на столе! ФЕДОР. С такими номерами вы, конечно, пользовались популярностью у немцев? НИЛА. И у русских тоже… Вот у вас, например… Или же нет? А, мораль взяла верх… Понятно. Играй, Мика! ЛИЗОЧКА (испуганно глядя на Федора). Я не разрешаю! О, теперь я вижу, что такое европейское воспитание… НИЛА. Не-ет, то, что ты видишь, - это Азия. А вот что видела я!.. Я пила вина, которые столетиями хранились в подвалах французских королей! Я ездила в машинах… я курила… я… Э! Сверхидейные камни… Ихь бин айн фрайер менш унд ихь фэрахтэ ойхь! [Я свободный человек и презираю вас.] Вон! Все вон отсюда… (Соскакивает со стола.) Я буду пить одна… и танцевать одна. (Берет аккордеон.) ТУЗИКОВА (взъярилась, Ниле). Выметайся с моей советской жилплощади! Тут все теперь мое… НИЛА (с аккордеоном в руках). «Расступитесь, расступитесь, Расступитесь, я пройду! Всех влюбленных перессорю, Всех женатых разведу!..»
НИЛА. Милый вы мой… ФЕДОР. Замолчи! НИЛА. Милый, милый… Вы же этого еще не слышали от меня… ФЕДОР. И хорошо, и не желаю слышать. НИЛА. Если б вы знали, как мне тяжело сейчас. ФЕДОР. Я не знаю, нет, я никогда не танцевал на столе в полуголом виде. НИЛА (поспешно накидывает попавшееся под руку пальто). Это мои первые слова о любви, первые в жизни, клянусь вам, Федор… ФЕДОР (подавляя ярость). Слушай, ты… нет, я лучше уйду. Руки пачкать не хочется. НИЛА. Подождите. Я боюсь, что эта встреча наша будет последней. ФЕДОР. Такой изощренной лгуньи, наверное, еще не видел свет! НИЛА. А видел ли свет такие муки, что выпали на нашу долю? И такое мужество? ФЕДОР. А, ты снова на своем коньке! Нет уж, довольно, избавь! НИЛА. Федор! Федор… Я ничего не прошу, даже минутного уважения. В ваших глазах я…. И это понятно… ФЕДОР. А я еще надеялся, что смогу забыть твое прошлое! Нет, я никогда не забыл бы его. Можно простить многое, но прощать предательство… не-ет! НИЛА. Вы только запомните, ради Бога, запомните то, что я скажу вам… ФЕДОР (нетерпеливо, через плечо). Что же ты такое скажешь? НИЛА. Я люблю вас, да, люблю. Когда вы искали меня после первой, случайной встречи, я пряталась от вас, я смотрела на вас только издали. Я боялась полюбить, да-да, боялась полюбить… запомните это! И все-таки я ждала, что вы найдете меня… ФЕДОР. Дурак, зачем я искал… НИЛА. В эту разрушенную каменную коробку, видите, я протянула с улицы хмель. Чем еще я могла украсить к вашему приходу свое жилище? ФЕДОР. А фотоснимками… они достаточно содержательны. НИЛА. Еще, еще одно слово… Запомните! Я полюбила вас теперь еще сильней. Вот такого, какой вы сейчас… непримиримого, злого, решительного. Я горжусь вами, Федор. Вы нашли силы одернуть себя. И совсем не так, как этого требовал от вас ваш дядя, не из ханжества и трусости, нет, вы все пропустили через сердце. ФЕДОР (в отчаянии). Но это же – слова человека… голос человека… глаза человека! Или я сам перестаю им быть? Зачем вы кричали о каких-то сверхидейных камнях?
НИЛА (снова взяла себя в руки). Только злого, только непримиримого. ФЕДОР. Тогда я должен вас просто убить. Что может быть злее? НИЛА. Нет, этого делать не следует. ФЕДОР. А что же мне делать, что?! НИЛА. Ждать. ФЕДОР. Чего ждать? НИЛА. Война, как заметил один правдивый немецкий писатель, сплошное ожидание. Ждешь ротную кухню, ждешь, когда тебя убьют, ждешь письма от любимой женщины… ФЕДОР. Нет, черт возьми, я разгадаю, я все равно тебя разгадаю! (Уходит.)
«Нас водила молодость в сабельный поход, Нас бросала молодость на кронштадтский лед…» В луче – МАРТА ШРЕДЕР. МАРТА. Товарищи юный пионер Страны Советов! Сегодня мы передаем Ленински комсомол наш хороший товарищ Нилу Снижко. Равнение на знамя! НИЛА. Марта… Марта… МАРТА (в полной тишине). Я рекомендую товарищ Нила Снижко для подпольной работы в тылу фашистов на советской земле. Она в совершенстве владель немецкий язык. С гордостью считаю – это моя заслуга. В настоящий пор товарищ Нила Снижко – студент института и смелый друг. НИЛА. Ты научила меня, Марта, жить, бороться… МАРТА (в рокоте барабанов). Шагайте, юные! За вами идет красный Веддинг и весь планета Земля… Рот фронт! (Исчезает.)
САШКА. Пусти! Вместе взорвемся… НИЛА бросилась к борющимся ребятам, вырвала у Сашки гранату, быстро, опытным взглядом проверила ее, вынула взрыватель и сунула в карман. НИЛА. Сашка… САШКА (тяжело дыша). Пожалста… у меня еще найдется. (Эдику.) А ты, сиксот… ты у меня попомнишь… (Убегает.) ЭДИК (вслед). Давай! По-честному, один на один… НИЛА (обнимая Эдика). Спасибо, друг. ЭДИК. Вы меня не обнимайте! (Убегает.)
Слышен все нарастающий бой барабанов… ГОЛОС МАРТЫ. Рот фронт! Рот фронт! Рот фронт! НИЛА (поднимает руку, сжатую в кулак). Рот фронт! Затемнение. Когда появляется свет, видим ту же проходную комнату. Пролом в стене не очень умело, но все же начали заделывать. Возле стены сложен старый кирпич, стоит железное корыто с глиной, валяется лопата с обломанным черенком. Угол комнаты по-прежнему отсекает маленькая ширма, за которой покашливает ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ ЖИЛЕЦ. Вход в комнату Зои завешен серым солдатским одеялом. ЮНОША в матросской тельняшке стоит на табурете и пытается срезать на стене электрический провод. ЗОЯ, ТУЗИКОВА и ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА удерживают юношу. ТУЗИКОВА. Слазь, Борька, слазь, говорю! ЮНОША. Чтобы эта гадина питалась моим светом?.. Да меня от флота, от боевой службы оторвали… Я на дне реки без передышки вкалываю, по камешку электрогэс собираем… Пускай в темноте, пускай коптилку жгет, каракатица… ТУЗИКОВА. А мы? Тоже коптилку? ЗОЯ. А сам, сам? ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Опомнись, чудак… (Понизив голос.) Мы-то что, профессор за ширмой вон… И спит на книгах, лежанку себе из самых толстых сложил, и ходит с книгами. Ученый человек… ТУЗИКОВА. Правда, в летах, а все-таки… Ты тут и не бываешь почти, а нам от него как-никак мужской дух. Хоть кашлянет басом. ЮНОША. Так светит же мой свет, овчарке светит! ЗОЯ. Еще много и похуже тварей под одним с нами солнцем. ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ ЖИЛЕЙ (из-за ширмы). Каждую, да-да, каждую тварь надо лишать солнца строго конкретно. ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Слыхал! Вот так, как скажет что… ТУЗИКОВА. Басом… ЮНОША (неохотно спускается с табуретки). Тогда выгнать ее надо. ТУЗИКОВА. А я что говорила! Когда-е еще… ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ ЖИЛЕЦ. Нет, нет, поверьте, она еще будет человеком. Такая яркая натура… ТУЗИКОВА. Гнать ее, как бесполезно-вредную! А ты, Зойка, защищала, справедливость показывала. ЗОЯ. Вон она дыру заделывать взялась… Как ее поймешь? Сама, одна… ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ ЖИЛЕЦ. Кирпич носил я. ТУЗИКОВА (с повышенным интересом). Глядите, еще может… Ежели бороду срезать да сбросить годков тридцать. Вбегает НИЛА, в радости она забылась, очень возбуждена. НИЛА. Товарищи, наши войска Белгород взяли! Много пленных, огромные трофеи. Сегодня в Москве салют… (Осеклась, увидев холодные, настороженные лица.) ЗОЯ. А тебе что за радость? ЮНОША. Взяли и еще возьмем! Всю землю свою освободим. И другим поможем. НИЛА (еще не до конца подавив жестокую обиду). Радоваться мне запрещаете? Может, у меня тоже кое-что советское осталось? ЮНОША (угрожающе). Умолкни… НИЛА. Э, да ты с характером, полосатенький! (Глухо.) Тронь только, тронь… ЮНОША отходит.
ЗОЯ (рассмеялась, изумленная). Милые?.. ТУЗИКОВА. Это, значит, мы – ей?! ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ ЖИЛЕЦ (меланхолически). Где ты, новый Достоевский?.. ЗОЯ. Как немцев от города отбросили, так мы теперь милыми стали? Я тебе ничего не забуду. НИЛА. Так и надо, не забывай. (Отошла к проему в стене, взяла лопату, перемешивает глину в корыте.) ЗОЯ. Если ж я не забуду, то не жить тебе здесь, в городе моем не жить! ТУЗИКОВА. Офицера у честной девчонки отбила. Одного артихектора тебе мало, да?! Неизвестно, чем бы кончилась эта сцена, если б в дверях не появился МОЛОДОЙ ТАНКИСТ в кожаном шлеме и потертой тужурке. Подбросив плечом закинутый за спину вещевой мешок, он улыбается, глядя на Зою. Та узнала и, тихо вскрикнув, бросилась к танкисту. ЗОЯ. Алешенька! АЛЕКСЕЙ (обнимая Зою). Вот и я… вот и я… ТУЗИКОВА. Честно дождалась, ничего не скажешь. АЛЕКСЕЙ. В глубокий тыл едем, в Челябинск, новые танки получать. Остановочка, слава Богу. На целых три часа отпуск! ЗОЯ. Ой, как мало! ТУЗИКОВА. Три-то часа? Свадьбу можно сыграть. АЛЕКСЕЙ. Все – твои соседи? Здравствуйте, земляки. (Подходит к пожилой женщине, здоровается за руку.) Окопы копала, мать? (Ласково прижимает руку пожилой женщины к щеке.) Шершавенькая… А ты, огненная блондинка? ТУЗИКОВА (сухо). Всякому своя занятие. АЛЕКСЕЙ (подает руку юноше в тельняшке). Морячок на суше? ЮНОША. Под водой, братишка. ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Электрогэс по кусочкам собирает. АЛЕКСЕЙ. А ты, папаша, чего не бреешься? Хочешь, бритву подарю? Есть одна лишняя, трофейная. ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ ЖИЛЕЦ. Вы одарили меня свободой, молодой человек, это больше, чем бритва. АЛЕКСЕЙ (окинул взглядом стены, испещренные надписями и следами пуль). Заслуженный дом… Воспользовавшись тем, что Алексей читает надписи на стене, НИЛА пытается выйти. Стой, красавица! Гордая какая соседка. И познакомиться со мной не хочет… (Присматривается к Ниле.) А ведь я тебя где-то встречал… ЗОЯ. Алеша… АЛЕКСЕЙ. Погоди, Зоя. (Ниле.) Где ж я тебя встречал? НИЛА. Во всяком случае, я вас вижу впервые. (Выходит.) ЮНОША. Овчарка она немецкая. Понял? АЛЕКСЕЙ. Овчарка?.. ЗОЯ. Ладно, Алеша. Со всеми познакомился, а теперь… Правда, комната у меня здесь не то что раньше. Да еще вот ключ потеряла, дверь сняли, унесли и… ТУЗИКОВА. Все мы людишки деловые, разойдемся кто куда. ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Мне на рынок надо сходить. ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ ЖИЛЕЦ. Батюшки, опаздываю в институт!.. ЮНОША. А я… в комендатуру пойду… я эту гадину отсюда выкурю.
ЗОЯ. Алешка… АЛЕКСЕЙ. Показывай свой терем. (Одной рукой обнимает прильнувшую к нему Зою, другой несет вещевой мешок.)
жүктеу/скачать 0.63 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|