Мика ставинский. Пожилая женщина. Интеллигентный жилец

С полотенцем в руке выбегает АЛЕКСЕЙ, за ним ЗОЯ.

АЛЕКСЕЙ (увидев Нилу, остановился). Слушайте, как вас зовут?

ЗОЯ (нетерпеливо). Алеша!

АЛЕКСЕЙ. Постой…

НИЛА. Рановато вы на других начинаете заглядываться, танкист.

ЗОЯ. Идем. Нилой ее зовут.

АЛЕСЕЙ (радостно). Точно, вспомнил! Все вспомнил… Нила Снижко? Так?

НИЛА. Допустим, так. (Идет к выходу.)

АЛЕКСЕЙ. Стой, стой! Ты же нас в сорок первом из окружения выводила, меня и ребят нашего батальона! Осенью сорок первого, под Харьковом… Через линию фронта, а линия эта менялась так быстро…

НИЛА. Это факт не из моей биографии.

АЛЕКСЕЙ. Зачем темнишь? Ты же десятки раз жизнью из-за нас рисковала. С фрицами по-ихнему, по-немецки, балясы разводила, чтобы разузнать да пройти…

ЗОЯ. Неужто, Алеша?

АЛЕКСЕЙ. Голову на отсечение – она!

НИЛА. Спасибо, хоть один человек по-доброму подумал. Может, плеваться вслед перестанут! Да только не про меня все это.

АЛЕКСЕЙ. Что я тебе, какой-нибудь лунатик?! Я и раненый был и в танке горел, а котелок в исправности – и не темни! (Вскричал.) Ильюху-то, Ильюху Кульнева небось помнишь?!

НИЛА. Какого Ильюху?

АЛЕКСЕЙ. Да сержант, а теперь лейтенант, командир нашего взвода… Ильюха Кульнев, рослый такой, плечистый… А? Ведьма глазастая, притворяешься ты, что ли?!

НИЛА (замкнуто). Меня сержанты никогда не интересовали.

НИЛА (одна). Илюха Кульнев…

НИЛА. Кого – вас?

КУЛЬНЕВ. Всех наших, кого через фронт вели! А мы вас не забудем!

НИЛА. Через время и война забудется, сержант, и военные встречи…

КУЛЬНЕВ. Эх, если б музыка могла превращаться… Я бы такие памятники расставил… И здесь, где прощаемся, может быть, навсегда, и на каждой поляночке, что с этой буду сравнивать, вспоминаючи… (Играет на баяне.)

БОЙЦЫ. Прощай, недотрога, спасибо! Счастливых тебе дорог!

ФЕДОР. Много, так много можно бы сказать, но… Вот, получите свой комсомольский билет!

НИЛА. Вы?! (Погасила вспыхнувшую радость и насторожилась.) Мой комсомольский билет?

ФЕДОР. Да. Возьмите же его.

НИЛА. Интересно посмотреть… (Раскрывает билет, с волнением всматривается.)

ФЕДОР. Мне передал его полковник Митрофанов. Специально пригласил и…

НИЛА. Та-ак… (Спрятала комсомольский билет в карман.) Так, так, так… (Вдруг сильно прильнула к груди Федора.) Федя!

ФЕДОР (гладит ее по волосам). Теперь мы вместе…

НИЛА (торопливо утирает слезы). Все, все… извини, сорвалась.

ФЕДОР. Бесстрашная моя.

НИЛА (как бы оправдываясь за минутную слабость). Нет, кто одинок среди людей, тот не живет, будто и нет его на свете…

ФЕДОР. Если б я мог взять на себя хоть частицу того, что ты переносишь…

НИЛА. Теперь мне будет гораздо легче… Ты, как потайной проводок, будешь связывать меня с людьми. Ах, как мне хочется по-человечески, попросту говорить, может быть, глупости болтать, плакать, петь – с ними, моими, советскими!

ФЕДОР (обнимает Нилу). И я могу теперь просто смотреть в твои глаза – и верить, верить?!

НИЛА. Чтобы верить, у человека в общем-то больше причин, чем для того, чтобы не верить…
Входит ЧУФАРОВ.
ЧУФАРОВ. Мне сказали, что ты снова пошел сюда… Когда это кончится, Федор?

ФЕДОР. Никогда, Аркадий Игнатьич.

ЧУФАРОВ. Вот как! Тогда я снимаю с себя всякую ответственность за твое общественное лицо.

ФЕДОР (взволнованно). Почему я должен был сразу оттолкнуть ее?! Ведь она родилась и выросла среди нас, она…

ЧУФАРОВ. Так ты, значит, ее простил?

ФЕДОР. А вы даже не попытались понять ее хоть немножко!

ЧУФАРОВ. А что в ней понял ты?!

ФЕДОР. Да, конечно, овчарка… А вы боитесь, как бы вас не обвинили в мягкотелости, беспринципности?.. Раз – и голова с плеч! Или в душу наотмашь…

ЧУФАРОВ. Что же мне – полюбить ее?! Я щадил тебя, но если так… Смотри, какие фотографии я сегодня получил!... Это все она… И с кем, в каком виде!.. Думаю, ты не пожалеешь тысячи рублей…

ФЕДОР. Дорогой Аркадий Игнатьич, боюсь, что эти снимки вы больше купили для себя, чем для меня…

ЧУФАРОВ. Ты… ты… Я иду к Маше, к твоей матери!.. Я покажу ей эти фотографии… Может быть, она тебя образумит. (Выбегает.)

ФЕДОР (мягко, с улыбкой). Мне кажется, любовь к тебе сделала меня совсем-совсем взрослым. (Целует Нилу.) Ты знаешь, Митрофанов разрешил тебе переехать отсюда.

НИЛА (удивлена и обрадована). Куда?!

ФЕДОР. Если не возражаешь – ко мне.

НИЛА. Милый мой…

ФЕДОР. Митрофанов велел тебе поторопиться. Он сказал, что подошлет машину к четырем часам на угол Кутузовской улицы. (Взглянул на часы, с улыбкой.) Ты пока собирай свое приданое…

НИЛА. Может, мы сходим за машиной вместе?

ФЕДОР. Лучше будет, если ты за это время соберешься. Мы скорее выберемся отсюда.

НИЛА (целует его). Иди!

ФЕДОР. Мы будем жить возле самого парка. Чудом уцелел наш дом… не весь, правда… Это был такой огромный скворечник из стекла и бетона, в стиле Корбюзье… У нас – комната «люкс»! Версальский шик, даже паркет сохранился. Мама пока и день и ночь в госпитале… Слушай, я, кажется, свихнусь от счастья!.. (Обняв Нилу, выбегает.)

В пролом стены влезает ЭДИК. И сразу вслед за ним – САШКА.

ЭДИК не ожидал появления друга и оторопел.
САШКА. Внезапность – секрет успеха. Какие делишки без меня обделывать собрался? Тайна?

ЭДИК. Ты шпионишь за мной?

САШКА. Как тебе – так было можно? А мне нельзя?

ЭДИК. Это совсем другое дело. Я боялся, что ты опять гранату…

САШКА. Теперь не бойся. Мамку в милицию вызывали, к главному начальнику. «Ежели, говорят, ваш сын не перестанет носиться с гранатами, то мы, говорят, его в колонну малолетних преступников отправим».
Где-то вблизи раздались выстрелы.
ЭДИК. Опять старшина из госпиталя ворон пугает.

САШКА. Старшина – из автомата, очередью, а это кто-то другой. Да ты мне зубы не заговаривай, отвечай: что замыслил?

ЭДИК. С этой… с Нилой поговорить хочу.

САШКА. Секретики уже?

ЭДИК. Безо всяких секретов ей все скажу. Помнишь, капитан к ней приходил, дядя Мика? Зачем сама себе авторитет подрывает?

САШКА. Обратно любовь.

ЭДИК. Как – обратно?

САШКА. А с архитектором у нее, по-твоему, что?!

СТАВИНСКИЙ. Отдаю должное вашей выдержке, фройляйн Снижко.

НИЛА. Мика, вам гораздо лучше улыбаться.

СТАВИНСКИЙ. Во-первых, вы знаете, что я не Мика. А во-вторых, у меня уже нет времени…

НИЛА. То есть как это вы не Мика?

СТАВИНСКИЙ. С вашей легкой руки, фройляйн, я уже давно и не Фридрих Бренк. С вашей легкой руки, я – труп. Да, фройляйн Снижко. Агенты полковника Митрофанова сейчас для меня не так страшны, как мои соотечественники. Я не знаю, от кого из своих я получу пулю. Знаю лишь одно – что кому-то приказано привести в исполнение приговор над глупым, несчастным Бренком.

НИЛА. Мика… вы… Это невероятно!.. Вам надо к врачу, я боюсь вас!..

СТАВИНСКИЙ. Вы имеете все основания бояться меня всерьез. Именно с вас начался мой ужасный, непоправимый провал. И если бы только мой! Я провалил лучших нагих агентов… Идиот, я начал уточнять, действительно ли адъютант генерала фон Раннерта был советским разведчиком… И вот тут-то… Да-а, Митрофанов и его хитрый шеф хорошо расставили свои ловушки, начиная с вас…

НИЛА. Мика… я… я сейчас закричу…

СТАВИНСКИЙ. Не поможет, фройляйн Снижко. Вас очень ценят, охраняют. Но имейте в виду – одного из ваших телохранителей я только что сунул в водосточный колодец.

НИЛА (поет отчаянно, с вызовом).

«Девчонка на панели

Одна, совсем одна….

А ночь над Либенштрассе

Чертовски холодна!»

СТАВИНСКИЙ. Фройляйн Снижко, перестаньте играть, хотя бы из уважения к покойнику.

НИЛА. Что вы хотите, господин покойник?

СТАВИНСКИЙ. Моя единственная цель… (Опустил руку в карман.)

НИЛА (выхватила пистолет). Эй! И не шевелитесь… Я не так сентиментальна, я уложу вас без всяких пышных слов.
Быстро входит ЧУФАРОВ.
ЧУФАРОВ (оглядываясь назад, заканчивает фразу, адресованную идущей следом Марии Игнатьевне). … ты только послушай, что он говорит! (Видит Нилу, направившую пистолет на Ставинского.) С ума сошла!.. (Хватает Нилу за руку.)
СТАВИНСКИЙ, воспользовавшись этим, трижды стреляет в Нилу и бросается вон

через пролом в стене.

НИЛА (опираясь на стенку, идет по комнате). Ревность… что же еще?

ЧУФАРОВ (истерически). Она сама целилась в него… Отдайте оружие!

НИЛА (прячет пистолет в карман). Это зажигалка… игрушка… немецкая зажигалка…

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА (с профессиональной ловкостью укладывая Нилу на полу). Лягте, лягте удобнее, вот так!.. (Торопясь, осматривает Нилу.) Тут, рядом, наш госпиталь…

ЧУФАРОВ. Вот с кем связался твой сын! (Уходит.)

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА (проводив Чуфарова гневным взглядом). Лежите, лежите, я сейчас… Позову санитаров… (Выбегает.)

Входят встревоженные ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА, ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ ЖИЛЕЦ, ЮНОША в тельняшке.

ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ ЖИЛЕЦ. Жива… она дышит!

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА (сурово). Да ты что, Наталья?..

ТУЗИКОВА. А что, что?! Вон заграбастали миленького да в комендатуру…

ЮНОША. Ладно, сократись.

НИЛА. Я боялась… не дождусь тебя… Возьми у меня из кармана мой комсомольский билет… передай Митрофанову….

ФЕДОР. Здесь, через два дома, госпиталь… (Хочет поднять Нилу.)

САШКА. Доктор бежит! И бойцы с носилками…

НИЛА (Федору). Как хорошо, что ты все знаешь… Родина и ты.
Входят, бодрые после купания, с цветами в руках ЗОЯ и АЛЕКСЕЙ. Остановились, смотрят. ЗОЯ тихонько дернула за рукав Тузикову, подставила ей ухо.
ТУЗИКОВА. Капитан стрелял. Тот самый, что Микой звали. (Философски вздохнула.) Обнаковенная история!
Быстро входят МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА и санитары.
МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Все готов к операции… (Взяла руку Нилы, прощупывает пульс.)

ФЕДОР. Мама!

Выпрямившись, как в почетном карауле, застыла МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА.