Мотивация и личность

При очень хороших отношениях между супругами заболевший партнер подчиняется заботе и уходу любящего с той же беззащитной доверчивостью, с какой уставший ребенок засыпает на руках у матери, он не боится показаться слабым, не боится вызвать осуждение или раздражение партнера. Очень характерно, что в менее здоровых семьях болезнь одного из супругов, как правило, становится причиной тревоги и напряжения, которые испытывают все члены семьи. Если муж понимает свою мужественность исключительно как физическую силу, то болезнь, ослабляющая его, воспринимается им как катастрофа. Если жена определяет свою женственность в терминах красоты и физической привлекательности, то болезнь и все, что вредит ее привлекательности, станет для нее настоящей трагедией. Если муж разделяет заблуждения жены относительно женственности, то их страдания еще более усугубятся. Здоровым же людям не грозят подобные осложнения от болезней.

В нездоровой семье муж и жена, хоть и живут вместе, на самом деле изолированы друг от друга, каждый из них существует в своей скорлупе и неспособен по-настоящему понять другого, не может познать его как самого себя. Любое взаимодействие между группами или между отдельными индивидуумами можно представить себе как испытание, как попытку двух одиночеств преодолеть разделяющую их пропасть. Понятно, что самым надежным мостом через эту пропасть будет здоровая любовь.

Для развития теоретических взглядов на любовь, как и для развития нашего понимания альтруизма, патриотизма и т.п., большое значение имеет концепция трансценденции Эго. Блестящий образец современного исследования, посвященного этой проблеме, исследования, выполненного на высоком техническом уровне, являет собой книга Ангьяла (12). В этой работе автор предпринял попытку анализа различных проявлений одной общей тенденции, которую он называет стремлением к гомономии, противопоставляя ее стремлению к автономии, к независимости, индивидуальности и т.п. В настоящее время, опираясь на новые данные клинических и исторических исследований, мы можем с уверенностью заявить, что Ангъял был прав, призывая учитывать эти два стремления при создании любых психологических классификаций. Мало того, сегодня уже кажется очевидным, что такое исключительно человеческое стремление как стремление к расширению границ своего Эго, стремление выйти за его пределы можно считать потребностью ровно в том же смысле, в каком мы говорим о человеческой потребности в витаминах, в том же смысле, в каком мы говорим, что неудовлетворение потребности приводит к болезни. И в любом случае несомненно, что самая верная дорога к самотрансценденции идет через здоровую любовь.

Адлер и Фромм в своих рассуждениях о любви, о которых мы говорили выше, делали особый акцент на продуктивности любовных отношений, подчеркивали особую важность взаимной ответственности партнеров. С такой точкой зрения трудно не согласиться, однако и Адлер, и Фромм, как, впрочем, и другие теоретики, пишущие о любви в том же ключе, почему-то упускают из виду один важный аспект здоровых любовных отношений, который я при всем желании не смог бы не заметить за моими испытуемыми. Я говорю о радости, о веселье, о легкости, о том душевном подъеме и чувстве благополучия, которые дарует человеку любовь. Самоактуализированные люди умеют получать наслаждение от любви и секса. Зачастую секс становится для них веселым развлечением, игрой, в которой есть место не только стонам, но и смеху. На мой взгляд, Фромм слишком уж серьезно относится к любви; в его описании идеальная любовь предстает как некая обязанность, пожизненное бремя, на которое обрекают себя партнеры. Вот его слова (148, р. НО): "Любовь ѕ это продуктивная форма связи человека с другими людьми и с самим собой. Любовь означает ответственность, уважение, заботу и знание. Любящий приветствует рост и развитие любимого человека. В любви находит себе выражение совершенная близость двух людей, каждый из которых при этом сохраняет свою целостность". Согласитесь, что в такой интерпретации любовь больше похожа на договор о дружбе и сотрудничестве между двумя государствами, чем на спонтанно рождающееся чувство. Нет, мужчину и женщину влечет друг к другу вовсе не забота о благополучии вида и не ответственность перед потомками, и даже не инстинкт размножения. Здоровая любовь, здоровый секс, несмотря на высочайшее, экстатическое напряжение всех сил и способностей человека, правильнее было бы уподобить игре двух беззаботных детей, веселой щенячьей возне. Отношения здоровых людей полны радости и юмора, в их основе лежит не столько стремление, о котором писал Фромм, сколько радость и восхищение. Однако об этом мы поговорим ниже.

Все известные философы, психологи и писатели, все серьезные мыслители, когда-либо писавшие о любви, обязательно указывали на то, что идеальной, или здоровой, любви свойственно уважительное отношение партнеров к индивидуальности друг друга. Любящий человек видит в предмете своей любви уникальную, неповторимую личность, рост и развитие которой вызывают у него радость и чувство удовольствия. Подтверждением этой мысли могут послужить мои наблюдения за самоактуализированными людьми. Эти люди обладают редкой способностью радоваться успехам и достижениям любимого человека, личностный рост любимого они не воспринимают как личную угрозу, он радует их. Они действительно уважают своих партнеров, уважают глубоко и сущностно. Очень хорошо сказал об этом Оверстрит (Збба, р. 103): "Любовь ѕ это не стремление обладать человеком, зачеркнуть его, напротив, это сущностная потребность подчеркнуть человека. Любить ѕ значит признавать право человека быть самим собой, быть уникальным".

Столь же однозначен был в этом вопросе и Фромм (145, р. 261):

"Важнейшим компонентом этой спонтанности является любовь, но не та "любовь", которая уничтожает Я другого, а любовь, которая выступает как спонтанное подтверждение индивидуальности другого, как объединение двух индивидуальностей с сохранением и развитием каждой из них". Пожалуй, самым наглядным примером такого уважения к партнеру может послужить муж, с гордостью рассказывающий знакомым об успехах своей жены. Другим образцом может стать жена, принципиально не желающая ревновать своего мужа.

Уважительное отношение к индивидуальности другого человека может проявляться в самых разных формах, и нужно уметь отличать его от любви как таковой. Между любовью и уважением нет полного тождества, это самостоятельные феномены, хотя они часто сопутствуют друг другу. Можно уважать человека, не любя его. Я не знаю, можно ли любить, не уважая любимого человека, не знаю, можно ли эти взаимоотношения с полным правом назвать любовью, но готов допустить и эту возможность. Во всяком случае, в уважительных отношениях часто обнаруживаются те же самые характеристики, которые присущи здоровой любви.

Уважение обязательно предполагает признание автономности другого человека, признание за ним права на целостность и особость. Самоактуализированный человек не стремится использовать партнера в своих целях, не предпринимает попыток поработить или унизить его, он готов считаться с его желаниями и потребностями, готов признать его неотъемлемое право на суверенитет. Этими же принципами руководствуется самоактуализированный человек в своих взаимоотношениях с детьми, ѕ по крайней мере, среди представителей нашей культуры никто не умеет так уважать ребенка, как это делают они.

Занятно, но порой такое уважительное отношение к сексуальному партнеру внешне может выглядеть как полное неуважение. Дело в том, что принятый в нашей культуре ритуал ухаживания за женщиной есть не что иное, как попытка мужчины извиниться перед женщиной за очевидное невнимание к ней, а, быть может, даже и выражение бессознательного стремления подчеркнуть свое превосходство над "слабым полом", презрения к нему. Например, у нас принято вставать при появлении дамы, подавать ей стул, пальто, руку, пропускать ее вперед и оставлять за ней право выбора блюд в ресторане, но все эти нормы и по происхождению и по существу подразумевают отношение к женщине как к слабому существу, неспособному позаботиться о себе, нуждающемуся в опеке и защите. Как правило, женщины с сильно развитым чувством самоуважения настороженно относятся к этим внешним знакам уважения, понимая, что подлинным уважением здесь и не пахнет. Я заметил, что если мужчина на самом деле уважает женщину, то он обращается с ней как с равноправным партнером, как с товарищем, а не как с инвалидом или недоумком. В таких случаях мужчины могут позволить себе даже пренебречь формальными нормами вежливости, они ведут себя в присутствии женщины свободно и естественно, чем нередко вызывают осуждение окружающих и обвинения в неуважительном отношении к дамам.
µЛЮБОВЬ КАК ВЫСШЕЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ. ВОСХИЩЕНИЕ, УДИВЛЕНИЕ, ТРЕПЕТ§

Любовь благотворно воздействует на человека, но это еще не означает, что мы любим лишь потому, что ждем от любви какого-то результата. Мы влюбляемся не оттого, что стремимся ощутить влюбленность или испытать на себе все благотворные эффекты любви. Здоровая любовь не имеет цели или намерения, она рецептивна и нетребовательна точно так же, как непредумышленны радость, завороженность и восхищение, охватывающие человека при созерцании ошеломляюще прекрасной картины. Психологи слишком много говорят о целенаправленном поведении, о намерении, подкреплении, вознаграждении и прочих подобных вещах и уделяют слишком мало внимания переживаниям и состояниям, которые можно назвать высшими, ѕ благоговейному трепету, охватывающему человека при встрече с прекрасным, восторгу, который сам себе служит наградой и поощрением.

Восхищение и любовь самоактуализированного человека не преследуют никаких целей и не требуют вознаграждения; человек переживает их идеографически (6), как состояние ради состояния, только ради переживания, роскошного и одновременно конкретного, переживает одухотворенно, в том восточно-религиозном духе, о котором говорил Нортроп (361).

Восхищение ничего не просит от человека, ничего не требует и ничего не получает. Оно непреднамеренно и бесполезно, оно скорее пассивно-рецептивно, нежели активно-наступательно. В чем-то оно подобно состоянию даосской созерцательности. Созерцающий человек, ощутив трепет восхищения, никак не влияет на него, скорее само переживание изменяет человека. Восторженный человек смотрит на мир взглядом наивного ребенка, не пытаясь оценить его, не стремясь найти ему применение, не критикуя и не восхваляя его; он заворожен открывшимся ему чувственным опытом, поглощен своим переживанием, он уступает ему, позволяя вершить свой произвол. Это состояние можно сравнить с той охотной безвольностью, которая охватывает купальщика, покачиваемого легкой волной, или с трепетным восторгом, смешанным с безличным интересом, которое охватывает нас, когда мы наблюдаем, как заходящее солнце медленно расцвечивает облака над горизонтом. Мы ничего не требуем от заката, не в силах повлиять ни на него, ни на рожденный им душевный трепет. В этом смысле наше восприятие свободно от личностных проекций, мы не вкладываем в него свои бессознательные желания и стремления, мы не пытаемся придать ему форму, как делаем это, глядя на пятна Роршаха. Переживание не служит для нас условным сигналом и не становится символом, потому что за ним не стоит никакого подкрепления или вознаграждения. Оно не связано с хлебом, молоком, не связано с удовлетворением других базовых потребностей. Можно наслаждаться картиной, не воруя ее из музея, любоваться розой, не срывая ее с куста, восторгаться младенцем, не похищая его у матери, слушать пение соловья, не сажая его в клетку. Таким же невмешательным образом человек может любоваться и наслаждаться другим человеком, не утверждая своего господства над ним. Разумеется, есть и иные стремления, заставляющие двух индивидуумов любить друг друга, но благоговейное восхищение, по-видимому, ѕ главнейший компонент любви.

Признание этого факта влечет за собой ряд последствий, важнейшее из которых связано с тем, что наше наблюдение идет вразрез с большинством теорий любви. Очень многие теоретики в своих рассуждениях о любви исходили из того, что люди скорее обречены на любовь, нежели увлечены ею. Так, Фрейд (138) говорит о запрете на сексуальное поведение, Рейк (393) толкует об энергии вытесненного желания, и еще целый ряд авторов говорит о неудовлетворенных потребностях, вынуждающих человека поддаваться самообману, влюбляться в выдуманный образ партнера.

Однако если рассматривать самоактуализированного индивидуума, то совершенно очевидно, что он влюбляется так же, как мы реагируем на великую музыку ѕ распахиваясь навстречу своему переживанию, с восторгом и трепетом ощущая, как она заполняет его душу. Такое восприятие музыки непреднамеренно, человек не ставит перед собой цели преисполниться музыкой. В одной из своих лекций Хорни определила здоровую любовь как способность воспринять другого человека per se, в его уникальной целостности, воспринять его как цель, а не как средство достижения цели. Такое восприятие можно назвать восхищенным, оно полно обожания, жажды познания, оно свободно от стремления использовать партнера. Очень хорошо сказал об этом Святой Бернард: "Любовь не ищет смысла, кроме того, что заключен в ней самой, любви нет причины, как нет ей предела; она сама себя порождает и сама себе служит наградой. Я люблю потому, что люблю; я люблю потому, что я в состоянии любить..." (209).

Теологическая литература изобилует подобными утверждениями (103), цель которых состоит в том, чтобы отделить человеческую любовь от божественной. В основе этой тенденции лежит допущение о том, что незаинтересованное восхищение (восхищение, в котором нет личного интереса) и альтруистическая любовь не свойственны человеку, что это прерогатива высших сил. Но мы-то знаем, что это не так, мы-то знаем, что в любви здорового, развитого, зрелого человека обнаруживаются очень многие характеристики, прежде считавшиеся исключительно божественными.

Мне кажется, что перечисленные феномены здоровой любви становятся более понятными в контексте сформулированных выше теоретических постулатов. Во-первых, мне хочется напомнить об отличиях дефи-Циентной мотивации от мотивации роста (295). Мы определили самоактуализированных индивидуумов как людей, удовлетворивших свои потребности в безопасности, принадлежности, любви, уважении и самоуважении и потому не мотивированных этими потребностями. Но, если это так, то почему же тогда человек, удовлетворивший свою потребность в любви, все-таки влюбляется, все-таки любит? Очевидно, что любовь такого индивидуума будет иной, нежели любовь индивидуума, не удовлетворившего свою потребность в любви, ѕ последний любит потому, что нуждается в любви, тоскует о ней, жаждет ее, потому, что ему недостает любви и он обречен на стремление восполнить этот патогенный дефицит (дефициентная любовь, Д-любовь).43

Самоактуализированный индивидуум не испытывает дефициентной нужды и потому свободен идти вперед, выше, он волен в своем стремлении к развитию, росту, зрелости, то есть к актуализации и воплощению высших индивидуальных и общевидовых потенциалов. Любое его желание, любой поступок представляет собой эманацию роста и свободного, вольного самовыражения, в котором нет ничего от функциональности или преодоления. Он любит, потому что любовь присуща ему, потому что любовь ѕ такая же неотъемлемая часть его существа, как доброта, честность и искренность; он не стремится к любви и не ищет ее, это состояние для него так же естественно и спонтанно, как сила сильного мужчины, как запах розы, как грация кошки, как ребячество ребенка. Его любовь так же эпифеноменальна и немотивирована, как процесс роста и развития.

В любви самоактулизированного индивидуума нет старания, преодоления, напряжения, которые так характерны для любви обычного человека. Если говорить на языке философии, то любовь для него ѕ не только аспект становления, но и аспект бытия, и потому ее можно назвать высшей любовью, любовью на уровне Бытия или любовью к Бытию другого.

Тот факт, что самоактуализированные люди даже в любви способны оставаться отчужденными, сохраняют свою индивидуальность и личностную автономность, может показаться парадоксальным, так как индивидуализм и отчужденность, на первый взгляд, абсолютно несовместимы с той особого рода любовной идентификацией, которую мы обнаружили у само-актуалиэированных индивидуумов. Но это ѕ лишь кажущийся парадокс. Я уже говорил о том, что отчужденность здорового человека может гармонично сочетаться с его абсолютной, полной идентификацией с предметом своей любви. Удивительно, но о самоактуализированных людях можно сказать, что они одновременно и самые большие индивидуалисты, и самые последовательные альтруисты, существа, крайне социальные и до восхищения способные любить. В рамках нашей культуры индивидуализм принято противопоставлять альтруизму, эти два свойства принято рассматривать в качестве крайних пределов единого континуума, но мы уже говорили о том, что Подобная точка зрения ошибочна и требует тщательной корректировки. В характере самоактуализированного человека эти качества мирно сосуществуют, на их примере мы в который уже раз видим разрешение неразрешимой дихотомии.

Мои испытуемые отличаются от обычных людей здоровой долей эгоизма и сильно развитым чувством самоуважения. Эти люди не склонны без нужды поступаться своими интересами.

Самоактуализированные люди умеют любить, но их любовь и уважение к другим неразрывно связаны с самоуважением. Об этих людях нельзя сказать, что они нуждаются в партнере. Они могут быть чрезвычайно близки с любимым человеком, но они не воспримут разлуку с ним как катастрофу. Они не цепляются за любимого и не держат его на привязи, он не становится для них якорем или обузой. Они способны на поистине огромное, глубочайшее удовлетворение от отношений с любимым человеком, но разлуку с ним они принимают с философским стоицизмом. Даже смерть любимого не в состоянии лишить их силы и мужества. Даже переживая очень бурный любовный роман, эти люди не отказываются от права быть самим собой, остаются единовластными хозяевами собственной жизни и судьбы.

Я думаю, что если мы сможем получить убедительные подтверждения этому наблюдению, то это заставит нас пересмотреть или, по крайней мере, расширить принятое в нашей культуре определение идеальной, или здоровой, любви. Мы привыкли определять ее как полное слияние двух Я, как утрату собственной отдельности, как отказ от собственной индивидуальности. Все это верно, но данные, которыми мы располагаем, позволяют нам предположить, что в здоровой любви наряду с утратой индивидуальности происходит и укрепление индивидуальности обоих партнеров, что слияние двух Я означает не ослабление, а усиление каждого из них. По-видимому, для самоактуализированного человека эти две тенденции ѕ тенденция к самотрансценденции и тенденция к укреплению индивидуальности ѕ нисколько не противоречат друг другу, напротив, они дополняют и подкрепляют друг друга. Самотрансценденция возможна только при условии сильной, здоровой самоидентичности.
µЭФФЕКТИВНОСТЬ ВОСПРИЯТИЯ, "ХОРОШИЙ ВКУС" И ЗДОРОВАЯ ЛЮБОВЬ§

Одной из самых поразительных особенностей самоактуализированных людей является исключительная эффективность их восприятия. Эти люди, как никто другой, способны к восприятию истины, они умеют видеть правду в любой ситуации, как в структурированной, так и в неструктурированной, как в личностной, так и в безличной.

Такая эффективность, или пронзительность восприятия проявляется главным образом в так называемом "хорошем вкусе", который демонстрируют мои испытуемые в выборе сексуальных партнеров. Если собрать вместе всех близких друзей, жен и мужей моих испытуемых, то мы обнаружим в представителях этой малой группы столько хороших качеств, сколько никогда не найдем в случайной выборке.

Я далек от того, чтобы утверждать, что каждый сексуальный выбор каждого исследованного мной самоактуализированного человека идеален. Ничто человеческое не чуждо этим людям, они тоже могут ошибаться в своем выборе. Почти у каждого из них есть свои слабости и недостатки, которые, так или иначе, влияют на их выбор. Например, по крайне мере, про одного из моих испытуемых я могу сказать, что он женился не столько по любви, сколько из жалости. Другой связал свою судьбу с женщиной гораздо моложе его и в результате столкнулся с массой проблем. То есть, если попытаться без излишней экзальтированности определить способность самоактуализированного человека к выбору, то у нас получится что-то вроде следующего заявления: в выборе здорового человека проявляется гораздо больше вкуса, чем в выборе среднего человека, но даже и его выбор нельзя назвать идеальным.

Однако, даже столь осторожный вывод вступает в противоречие с известной поговоркой про злодейку-любовь, как и с более деликатными версиями этого заблуждения. Широко распространено мнение о том, что любовь ослепляет человека, что влюбленный всегда переоценивает своего возлюбленного. Но эта закономерность обнаруживается только в нездоровой любви. Некоторые данные, полученные мною из наблюдений за самоактуализированными людьми, указывают на то, что здоровая любовь, напротив, обостряет восприятие человека, делает его более точным, более правдивым, более эффективным. Здоровая любовь позволяет человеку увидеть в возлюбленном такие качества, которые вряд ли откроются незаинтересованному взгляду.44 Самоактуализированный индивидуум способен полюбить даже внешне непривлекательного человека, даже такого, от которого отворачивается общественное мнение, тем самым он как будто подтверждает житейское наблюдение о зловредной любви. Однако его любовь вовсе не означает, что он не видит изъянов любимого; нет, он видит их, но они не мешают ему увидеть и его достоинства, или же любящий отказывается воспринимать как недостатки то, что другим кажется неприятным или даже отвратительным. Внешность, материальное положение, классовая принадлежность, уровень образования, наличие социальных навыков не столь важны для самоактуализированного человека, он постиг высшую ценность человеческих душевных качеств. Именно поэтому он может полюбить человека, который другим кажется невзрачным, неинтересным или заурядным. И тогда эти другие называют его слепцом, но я склонен счесть это признаком хорошего вкуса или особой эффективности восприятия.

Мне посчастливилось наблюдать, как развивался хороший вкус у нескольких сравнительно здоровых молодых людей; это были студенты колледжа, с которыми я работал на протяжении ряда лет как со своими потенциальными испытуемыми. Чем более зрелыми становились эти люди, тем реже они упоминали в качестве достоинств сексуального партнера такие характеристики как приятная внешность, пышный бюст, физическая привлекательность, длинные ноги, красивое тело, умение целоваться или умение танцевать. Все чаще они говорили о взаимной совместимости, о доброте любимого человека, о его порядочности, верности, тактичности, внимательности. Взрослея, некоторые юноши влюблялись в девушек именно с теми характеристиками, которые прежде казались им неприятными (например, волосатые ноги, излишний вес, оттопыренные уши). Я видел, как год за годом сужался круг потенциальных возлюбленных одного молодого человека. Поначалу про него можно было сказать, что он "не пропустит ни одной юбки". Он признавался мне, что готов лечь в постель с любой девицей, лишь бы она не была слишком толстой или чересчур высокой, но по прошествии нескольких лет на тот же вопрос из всех знакомых ему девушек он сумел назвать только двух, которых мог бы представить себе в роли своих сексуальных партнерш. Теперь его выбор предопределяли не физические характеристики девушек, а их душевные качества.

Я полагаю, что эта тенденция связана не столько со взрослением, сколько с ростом психологического здоровья.

Кроме того, полученные мною данные противоречат и двум другим "постулатам" любви, первый из которых гласит, что противоположности сходятся, а второй утверждает, что подобное стремится к подобному. Что касается здорового человека, то для него последнее утверждение верно только в отношении таких характерологических черт как честность, искренность, доброта и мужество. Что касается внешних, поверхностных характеристик, таких как уровень дохода, классовая принадлежность, уровень образования, национальность, религиозные взгляды супругов, то браки самоактуализированных людей не отличаются такой гомогенностью, какую можно наблюдать в браках среднестатистических индивидуумов. Самоактуализированный человек не видит угрозы в том, что незнакомо ему; новизна не путает его, а интригует. Самоактуализированный индивидуум не цепляется за привычное, для него не так, как для среднестатистического человека, существенны привычный выговор, знакомые одежда, еда, традиции и церемонии.