Национальная академия наук кыргызской республики

Сайре Киизбаевой была поручена роль Матери, провожающей своих сыновей в бой с фашистскими захватчиками. Эта роль требовала от молодой артистки большого мастерства и искусства перевоплощения — впервые С. Киизбаевой предстояло исполнить роль пожилой, убеленной сединами женщины. Премьера оперы состоялась в ноябре 1941 года и получила положительную оценку зрителя. Партия Матери звучала с большим эмоциональным накалом, особенно центральная ария, в которой женщина дает наказ своему сыну — не щадя жизни защищать свою Родину. Артистка значительно расширила и углубила исполнительскую трактовку этого образа, придав ему, наряду с героическими, теплые, лирические тона. Ярко выступил в спектакле и исполнитель партии Отца — Касымалы Эшим-беков.

Спектакль вошел в репертуар театра, а отдельные его фрагменты с успехом исполнялись на концертах, как в республике, так и за ее пределами — они входили в программы фронтовых бригад, выступавших непосредственно перед бойцами на передовых позициях.

В это же время руководство Киргизского музыкально-драматического театра принимает смелое решение — осуществить постановку оперы П. Чайковского «Евгений Онегин». Одна из вершин русской музыкальной классики представляет значительные трудности для исполнителей, тем более она была сложна для коллектива молодого театра, большинство солистов которого не имели даже необходимого профессионального образования. Однако театр придавал этой постановке большое культурное и политическое значение — ведь опера ставилась в суровую годину военного времени и служила символом силы духа и богатства душевного облика защитников Отечества.

Текст оперы был переведен на кыргызский язык и коллектив театра приступил к работе. Сайре Киизбаевой предстояло подготовить партию главной героини оперы — Татьяны. С большим воодушевлением и энтузиазмом приступила певица к ее разучиванию — ведь это была давняя и заветная мечта Сайры. Впервые С. Киизбаева услышала оперу «Евгений Онегин» в 1939 году во время Декады киргизского искусства в Москве. «Зачарованная волшебными звуками, я глубоко переживала трагедию русской девушки. И тогда во мне, молодой кыргызской актрисе, созрело решение: воплотить на сцене образ Татьяны», — вспоминала артистка [21].

Чтобы лучше понять этот образ, Сайра обратилась к Пушкину. Она внимательнейшим образом прочла «Евгения Онегина» и ряд других произведений великого русского поэта, причем прочла в оригинале, т. е. на русском языке, стараясь сквозь строки стихотворного текста разглядеть образ героини романа, понять ее мысли, чаяния и поступки. Много лет спустя певица придет к интересному заключению: «Я думаю..., что образ пушкинской Татьяны внутренне очень близок нам, кыргызским женщинам. Ее скромность, ее выдержка и твердость, глубина ее любви — все это находит отклик в нашей душе...» [22].

Несколько месяцев прошли в большой и напряженной работе. Трудностей было более чем предостаточно. С одной стороны, они были обусловлены сложностями вокальных партий и отсутствием необходимых актерских навыков, с другой — положением военного времени. Многие работники театра ушли на фронт, не хватало топлива — репетиции и спектакли проходили в холодном зале, часто отключалась электроэнергия. Нелегко приходилось и Сайре Киизбаевой — муж был на войне, а она с матерью и маленькой дочерью ютилась в тесной, холодной комнате. Были случаи, когда она больная, с повышенной температурой выходила на сцену и выступала перед зрителями.

Однако, невзирая на все это, работа продвигалась успешно, и 19 апреля 1942 года спектакль был показан зрителю. Его постановку осуществили дирижер В. Целиковский, режиссеры В. Васильев и О, Борисевич, художник Я, Штоффер. Главные партии исполняли артисты: Татьяна — С. Киизбаева и М. Мустаева, Ольга — М. Махмутова, Ленский — А. Малдыбаев, Онегин — А. Боталиев, Няня—К. Иманкулова. Пресса откликнулась одобрительными рецензиями.

«Спектакль, прежде всего, — большая актерская удача, — писала газета «Советская Киргизия». — Заслуженная артистка Сайра Киизбаева в роли Татьяны с удивительным для молодой певицы музыкальным и драматическим мастерством сумела создать волнующий, глубоко лирический образ русской девушки, тоскующей в душном «дворянском гнезде», оскорбленной в своей любви, страдающей и гордой. Талантливая артистка не только воссоздает традиционный образ пушкинской Татьяны, но вкладывает в него свое содержание. Страстность натуры героини пушкинского романа подчеркнута артисткой с необычайной силой, и это придает традиционному образу Татьяны новое звучание» [23].

А композитор В. Власов отмечал: «Нам представляется, что артистка Сайра Киизбаева лучше всех справилась со своей трудной задачей. Большие вокальные данные, исключительная музыкальная одаренность и непосредственная игра делают творимый ею образ Татьяны глубоко волнующим, запоминающимся. При дальнейшей работе... Сайра Киизбаева может стать одной из лучших советских исполнительниц роли Татьяны» [24].

Одним из партнеров С. Киизбаевой в спектакле был тогда еще никому не известный певец, немец по национальности, Иван Краузе, исполнявший в опере партию Гремина. И. Краузе был эвакуирован в Киргизию вместе с другими московскими музыкантами в конце 1941 года. В то время он занимался в Музыкальном училище им. А. Глазунова и одновременно выступал в Ансамбле оперы Московской филармонии. Этот своеобразный коллектив, возглавляемый известным оперным певцом И. Козловским, ставил в концертном исполнении редкозвучащие оперы.

В Киргизии И. Краузе стал петь с оркестром Н. Рахлина, исполняя партии Дона Базилио («Севильский цирюльник») и Старого цыгана («Алеко»). Как раз в это время Кыргызский музыкальный театр осуществил постановку «Евгения Онегина» и, поскольку в труппе не было хорошего исполнителя партии Греми на, дирижер В. Целиковский пригласил на это амплуа молодого певца.

Коллектив театра радушно принял высокого и худощавого юношу, которому в ту пору было всего 22 года. У Вани — как его ласково называли артисты — был великолепный, хорошо поставленный бас. Он быстро выучил на кыргызском языке свою партию и с успехом исполнял ее в спектаклях театра. Далее в судьбе певца произошли неожиданные события. Осенью 1942 года в театр поступило распоряжение о сокращении оперной труппы и направлении на фронт освобожденных от брони артистов. Перед Целиковским стала нелегкая задача: кого из артистов направить сражаться за Родину? Наконец, выбор пал на Краузе. Свое решение дирижер мотивировал тем, что молодой солист не был занят в национальных спектаклях, составляющих тогда основу театрального репертуара.

После недолгих сборов Иван Краузе отправился с воинским эшелоном на фронт. Однако в Москве произошла какая-то задержка. Используя ее, певец зашел в Большой театр. Там его прослушали, обнаружив прекрасные вокальные данные, оформили бронь и приняли на работу в качестве солиста. Но перед тем, как выйти на сцену, И. Краузе совершил шестимесячную поездку на фронт, где выступал в составе концертной бригады. Некоторое время спустя певец женился и сменил свою немецкую фамилию, доставлявшую ему тогда немало хлопот, на фамилию жены — простую, но «благозвучную» — Петров. А еще позже он стал народным артистом, одним из лучших басов Европы...

Параллельно с участием в спектаклях театра, Сайра Киизбаева часто выступает на концертной эстраде. Здесь следует отметить, что концертная жизнь кыргызской столицы того тревожного и трудного времени была необыкновенно насыщенной. Это стало возможным благодаря тому, что уже в первые месяцы войны в Киргизию были эвакуированы крупнейшие исполнительские коллективы Москвы и Ленинграда — Государственный симфонический оркестр Союза СССР под управлением Н. Рахлина, Государственный хор СССР (художественный руководитель — А. Свешников) и, вошедшая в его состав Ленинградская хоровая капелла» Русский народный хор имени Пятницкого, джаз- оркестры Я. Скоморовского и А. Цфасмана, ансамбль народного танца. Кроме коллективов, в Киргизии тогда жили и работали композиторы Н, Мясковский, Ю. Шапорин, А. Александров, В. Нечаев, М. Раухвергер, В. Власов, В. Фере, инструменталисты С. Фейнберг, Б. Сибор, Е. Гузиков, Я. Зак, Г. Цомык, М. Мильман, педагоги-вокалисты Д. Тонский и Ф. Вахман, музыковед П. Ламм...

Концертные программы оркестра и хора были интересны и разнообразны. Так, в концертный сезон 1941 — 1942 года прозвучали такие шедевры мировой классики, как оратория Г. Генделя «Самсон», Пятая и Девятая симфонии Л. Бетховена, почти все симфонии П. Чайковского, симфония «Из Нового Света» А. Дворжака, кантата С. Прокофьева «Александр Невский», Концерт для скрипки с оркестром А. Хачатуряна и другие сочинения. В июле 1942 года во Фрунзе впервые была исполнена Седьмая («Ленинградская») симфония Д. Шостаковича (это было одно из первых ее исполнений в стране и за рубежом). С исполнительскими коллективами часто выступали в качестве солистов известные певцы и инструменталисты — И. Краузе (Петров), Ф. Кардона, Э. Гилельс, Я. Зак, Ю. Ситковец-кий, С. Фейнберг, Р. Тамаркииа и др., а также солисты Кыргызского музыкального театра — А. Малдыбаев, С. Киизбаева, А. Куттубаева, М. Пахмутова.

В связи с тем, что многие профессора Московской консерватории находились в это время в эвакуации во Фрунзе, Комитет по делам искусств принял решение провести второй учебный год кыргызской национальной группы при консерватории, здесь, на месте; ее же состав был увеличен до 16 человек (дополнительно в группы были включены М. Махмутова, М. Мустаева, К. Чодронов и др.). В конце мая 1942 года в театре состоялся отчетный концерт, в котором вместе с учащимися национальной группы выступили театральные хор и оркестр, струнный квартет, отдельные исполнители. А две недели спустя в кыргызской столице началась Декада советской музыки республик Средней Азии и Казахстана. В ней приняли участие композиторы, дирижеры, певцы и инструменталисты из пяти республик региона.

Музыкальный форум открылся концертом кыргызской музыки, где в исполнении ведущих артистов театра и филармонии прозвучали фрагменты из опер «Патриоты» и «Кокуль», сцены из балета «Анар», песни А. Малдыбаева, А. Огонбаева, Дж. Шералиева, М. Баетова, а также вокальные сочинения тогда еще только начинающих свой творческий путь композиторов М. Абдраева и А. Аманбаева. На другом декадном концерте С. Киизбаева пела в сопровождении Государственного симфонического оркестра страны. В рецензии на это выступление художественный руководитель музыкальных коллективов СССР М. Шульман писал: «Особо следует отметить заслуженную артистку Киргизской ССР Киизбаеву, выделяющуюся прекрасными вокальными данными, эмоциональностью, творческой интуицией и умением сочетать национальные элементы пения с общеевропейскими принципами вокального искусства» [25].

К этому времени в концертный репертуар певицы входили песни и романсы А. Верстовского, М. Глинки, П. Чайковского, Л. Бетховена, вокальные сочинения Мусы Баетова, Атая Огонбаева, Абдыласа Малдыбаева, народные песни.

Вдохновенный труд певицы высоко оценило правительство республики — Сайре Киизбаевой было присвоено звание народной артистки Кыргызской ССР. Знаменательное событие в истории киргизского искусства произошло в августе 1942 года: музыкально-драматический театр был реорганизован в Кыргызский государственный театр оперы и балета.

В это время певица вместе со своей четырехлетней дочерью Лирой жила в скромном одноэтажном доме барачного типа, расположенном неподалеку от пересечения улиц Алма-Атинской (ныне Усенбаева) и Московской. Она занимала небольшую комнату, однако почти всегда дом был полон гостей. Осенью 1941 года, когда в Киргизию стали прибывать эвакуированные из Центра люди, она пригласила к себе своего бывшего педагога по Московской консерватории Б. Павловскую. Белла Михайловна приехала во Фрунзе вместе со своим мужем и экономкой. В одной комнате, конечно, было тесновато, но в те годы никто этого не замечал и не роптал. В свободное время вокалистка консультировала Сайру по пению, делилась с ней своими знаниями. Это была высокообразованная женщина, хорошо знавшая литературу, искусство и владевшая несколькими европейскими языками, общение с которой было очень полезно для молодой певицы.

Через полгода Павловские уехали, но экономка — Татьяна Андреевна Гринцова, которой в ту пору было немногим более пятидесяти лет, осталась жить у Киизбаевых. Это было сделано по взаимному согласию. Татьяна Андреевна стала полноправным членом семьи. Она вырастила и воспитала трех дочерей артистки, все свое время проводившей в театре и в гастрольных поездках, и, не имевшей возможности посвятить себя семье. «Мама» — как ее ласково называла Сайра — не только вела хозяйство и ухаживала за детьми, но и много времени уделяла их духовному воспитанию. Долгие годы вращаясь в среде музыкантов, она хорошо знала мир искусства, театр, оперу и обо всем этом рассказывала детям — вначале Лире, а позже — Айгуль и Зареме. Татьяна Андреевна прожила у Киизбаевых до глубокой старости (96 лет) и всегда оставалась близким и дорогим семье человеком.

После отъезда Павловских в комнате Киизбаевой поселилась семья молодого преподавателя Московской консерватории С. Максимова (позже — известного теоретика, профессора), которого сменили родственники певицы. И так было постоянно, но хозяйка была радушна и никому не отказывала в гостеприимстве.

Осенью 1942 года в Киргизии было сформировано несколько фронтовых бригад, в которые вошли лучшие артистические силы республики. Во вторую концертную фронтовую бригаду, возглавляемую писателем Виктором Винниковым и композитором Владимиром Власовым, вошли солисты театра Сайра Киизбаева, Марьям Махмутова, Хаким Темирбеков, Михаил Зюванов, артисты Киргосфилармонии Муса Баетов и Сайд Бекму-ратов, танцовщик Джамалудин Муслимов и другие (всего в бригаде было 17 человек).

Кыргызские артисты выступали перед бойцами Брянского и Калининского фронтов. Только в первые два месяца они дали 123 концерта, из них непосредственно на передовом краю обороны — 89. Концерты проходили днем и поздно вечером, в лесах и оврагах, в железнодорожных туннелях. Были случаи, когда артисты выступали всего в нескольких километрах от боевых действий, подвергаясь налету авиации, обстрелу.

О том, как проходили эти выступления, зафиксировал в своем фронтовом дневнике композитор В. Власов. Приведем некоторые строки из него: «Наша эстрада — поляна на командном пункте фронта, кулисы — кусты, артистические уборные — автобус. Зрители сидят на земле, камнях, пнях, окружая кольцом поляну... Работаем на передовой. Зрители — прямо из окопов. Почти каждый номер приходится бисировать. И отказать невозможно, и задержаться нельзя — ждут соседи, такие же фронтовики... Хороший день: пять концертов. Первый — в глубоком овраге на самой передовой... Второй — для зенитчиков. Выступали на фундаменте сожженной немцами школы. Третий концерт — на полковом медпункте, четвертый — у артиллеристов, пятый — у кавалеристов... Выступали двумя группами: одна — на пригорке, за стогом сена, вторая — в разрушенной школе. Почти одновременно обе группы были обстрелены из минометов. Концерты нарушены не были...» [26].

Первый фронтовой концерт... Он проходил на Брянском фронте 4 октября 1942 года — Сайра Киизбаева помнила о нем всю жизнь. «Летная часть собралась в лесу на поляне, — рассказывала певица. — Летчики сидели, тесно прижавшись друг к другу, оживленно беседовали. Они только что вернулись с боевого задания: успешно отбомбили вражеские танковые колонны. Но когда послышались первые звуки баяна, все утихли. Концерт начался. Я спела русскую, кыргызскую, украинскую, узбекскую песни, и когда, казалось, исчерпала весь приготовленный репертуар, ко мне подошел пожилой капитан и попросил еще раз спеть «Цветущую жизнь» — кыргызскую песню. И я пела ее на родном языке. Но концерт был прерван, раздался сигнал боевой тревоги. И «соколы» взвились в небо. Там их ждал кровавый бой. Мы были на передовой...» [27].

В ноябре 1942 года в адрес кыргызского правительства пришло письмо из штаба действующей армии. В нем сообщалось о большом вкладе членов фронтовой бригады в поддержание моральной стойкости бойцов и выражалась благодарность за их самоотверженный ТРУД. «Весь состав бригады наравне с бойцами мужест веяно переносил всё трудности суровой фронтовой жвд ни», — отмечалось в письме [28].

А трудностей и лишений было действительно немало. Нередко артисты попадали под обстрел. Были случаи, когда до очередной части приходилось добираться пешком, так как машины застревали в раскисших осенних дорогах. Как-то раз даже заблудились, долго блуждали, прежде чем выбрались на верный путь. И, конечно, мерзли — ведь концерты, как правило, проходили под открытым небом.

Однажды, поздней осенью, когда холода стали уже; довольно ощутимы, бригада приехала в одну из частей, где для их выступлений был отведен большой полуразрушенный сарай. Пока артисты готовились к концерту, скрывшись за развешенной вместо занавеса плащ-палаткой, здесь происходило награждение солдат боевыми наградами. Отличившихся воинов было немало, и церемония затянулась. Было очень холодно, но, наконец, все награды были вручены и настало время концерта. Из-за плащ-палатки на «сцену» стали выходить артисты. Объявили номер Сайры Киизбаевой и перед бойцами предстала девушка, одетая в нарядное концертное платье... Точно так выступала и другая солистка — Марьям Махмутова. Стараясь создать у воинов настроение праздничности, артистки даже в самые холодные дни выступали в легких открытых платьях. И они не могли поступить иначе.

Когда срок концертной поездки подходил к концу, члены фронтовой бригады обратились к командованию с просьбой о продлении их встреч с бойцами. И снова кыргызские артисты добирались трудными фронтовыми дорогами в передовые части, батальоны, роты... Всего за неполных четыре месяца артисты дали около 400 концертов. Последние выступления фронтовой бригады состоялись в Москве и во Фрунзе, где все ее участники были награждены почетными грамотами Верховного Совета республики и ценными подарками. Сорок лет спустя после окончания войны Министерство культуры Кыргызстана получило письмо из России от бывшего фронтовика А. Арбузова. Во время войны ему довелось послушать выступление кыргызских артистов. Боец вел дневник, в котором сохранилась такая запись: «Сегодня долгожданный концерт. Долгожданный, потому что говорили о том, что он будет еще два дня назад. Концерт проходил на самодельной сцене в овраге под шум немецкого истребителя и разрывных снарядов. Выходят один за другим представители кыргызского национального искусства. Всем понравился отрывок из «Страны Муравии» в исполнении мастера художественного слова, кыргызские песни под аккомпанемент национального инструмента, сценка о Фрице-автоматчике... Концерт произвел самое отрадное впечатление. Большое спасибо руководителю группы поэту-орденоносцу Винникову» [29]. Эта запись была сделана 11 октября 1942 года.

А вот еще один документ истории — чудом сохранившийся номер ежедневной красноармейской газеты «Боевое знамя» за 20 октября 1942 года. В заметке, озаглавленной «Концерт в овраге», рассказывается о выступлении кыргызских артистов перед бойцами действующей армии. «На земляной сцене, любовно украшенной зеленью, — народная артистка Киргизии, орденоносец Сайра Киизбаева, — пишет военный корреспондент. — Она поет кыргызскую песню «Гул турмуш»... Сколько страсти и силы в ее исполнении! «Белорусская народная песня «Бульба»! — объявляет ведущий программу поэт Виктор Винников. И снова тепло и искренне звучит голос Сайры Киизбаевой, исполняющей эту песню на белорусском языке...» [30].

А тем временем, пока Сайра Киизбаева выступала на фронте, Кыргызский театр осуществил постановку оперы Михаила Раухвергера «Кокуль». Ее премьера, посвященная 25-летию Октября, состоялась 8 ноября 1942 года. В основу либретто оперы была положена кыргызская героическая легенда о златокудром юноше Кокуле, освободившем свой народ от владычества жестокого Джакып-хана и его приспешников. Еще до поездки на фронт С. Киизбаева приступила к работе наД партией Куляим — дочери Джакып-хана, полюбившей Кокуля и спасшей ему жизнь. Теперь же она продолжила прерванную работу и вскоре выступила в спектакле. Нужно отметить, что партия Куляим достаточно масштабна по объему. Она состоит из трех сольных номеров, (арии, ариозо, песни), дуэта Куляим с Кокулем и песни с хором «О, Куляим нежнолун-ная...» Как и «Айчурек», «Кокуль» написана на достаточно высоком профессиональном уровне и представляет немалые трудности для исполнителей. В ней много ансамблей, а вокальные партии сочинены, как отмечал сам автор, «без каких-либо скидок». Очевиден и тот факт, что музыкальный язык оперы был тоже не очень привычен для большинства вокалистов театра того времени.

С. Киизбаева с увлечением работала над разучиванием своей партии. С одной стороны, ее привлекали музыкальные достоинства, с другой — вдохновлял сам образ юной красавицы и занимательный сюжет легенды. Расскажем вкратце ее содержание.

В бедной семье рыбака Торбугула рождается сын Кокуль. По преданию он должен освободить народ от векового угнетения. Однако темные силы узнают об этом, и жестокий Джакыпхан нападает на безоружный народ и пленяет Кокуля. Семнадцать лет юноша томится в неволе, а в это время народ под предводительством мудрого Таза ведет борьбу за его освобождение. В день совершеннолетия Кокуля Джакып-хан решает его убить, но Таз проникает в темницу, и в последний момент спасает юношу. Взбешенный хан организует погоню, в которую включаются различные чудища, великаны, знахарки... Дочь Джакып-хана юная Куляим вместе с сестрой Чолпон находят Кокуля в лесу и предупреждают об опасности. Кокуль в схватке с приспешниками хана выходит победителем. Теперь народ вместе со своим предводителем — Кокулем идет против самого Джакып-хана. Находчивый Таз предлагает Кокулю одеть на поверженного им великана Джартыбаша свои доспехи и шлем. Знахарки принимают великана за Кокуля и сообщают Джакып-хану «радостную весть» о поражении противника. Жестокий хан, собиравшийся уже казнить своих дочерей за измену, отменяет приговор и решает отдать Куляим в рабыни «победителю» — Джартыбашу. Однако вместо великана перед его глазами появляется Кокуль. В решающей битве юноша побеждает тирана. Народ славит своего героя.

Сайра Киизбаева легко вошла в спектакль и исполняла партию Куляим в течение многих сезонов. Ее партнерами по сцене были А. Малдыбаев, А. Боталиев, М. Махмутова, К. Эшимбеков, Дж. Садыков, Д. Кыш тобаев, О. Шумов, а также молодые солисты К. Чодронов, К. Иманкулова и другие. Опера пользовалась популярностью у зрителя, особенно в военные годы, чему в немалой степени способствовала ее идея — борьба народа за свою независимость и счастье и, конечно же, сама музыка — яркая, эмоциональная насыщенная и оптимистичная.

Последующий 1943 год был для кыргызских артистов тоже очень напряженным и плодотворным. Театр оперы и балета осуществил постановку пяти спектаклей: одноактных балетов «Волшебная флейта» Р. Дриго и «Селькинчек» В. Власова и В. Фере, оперы Е. Брусиловского «Кыз Жибек», музыкальной комедии «Ким кантти» М. Абдраева, А. Аманбаева, А. Малдыбаева и А. Тулеева. Однако главным событием года была постановка оперы Дж. Пуччини «Чио-Чио-Сан». Только заметно возросшее мастерство артистов оперной труппы театра позволило поставить этот спектакль, представляющий немалые трудности как для солистов, так и для оркестра.

Опера «Чио-Чио-Сан» была уже знакома любителям музыки республики: она входила в репертуар Донецкого музыкального театра, эвакуированного в 1941 году в Киргизию, кроме того ее постановку предпринял коллектив Русской оперы при правлении Клуба работников искусств, в котором участвовали и некоторые солисты оперного театра.

Постановка «Чио-Чио-Сан» на сцене Кыргызского театра имеет интересную предысторию. Вскоре после премьеры «Евгения Онегина» концертмейстер театра С. Мнацаканова, постоянно знакомившая Сайру с лучшими произведениями вокальной литературы, рассказала ей об опере Дж. Пуччини «Чио-Чио-Сан». Свой рассказ пианистка сопровождала пением и игрой на рояле. История молодой японской женщины и музыка оперы произвели на певицу очень сильное впечатление. На ее глазах стояли слезы и она загорелась страстным желанием спеть эту чудесную партию. Но как это осуществить на практике? Театр работал по заранее Утвержденному плану и изменить его было не так-то уж просто.

Тогда певица и концертмейстер решили найти единомышленников и готовить спектакль в нерабочее время. Вскоре образовалась небольшая творческая группа, в которую вошли дирижер В. Чернов, режиссер Я, Прессман, ранее работавший главным режиссером Донецкой оперы, а также солисты Л. Раевская (Сузуки), Альбирт (Пинкертон), О. Шумов и Н. Стрельцов (Шарп-лес), М. Зюванов (Бонза) и другие. Нужно заметить, что в это время оперная труппа театра пополнилась рядом новых солистов, эвакуированных в Киргизию из городов России, Украины и Белоруссии. Среди них было немало отличных вокалистов, ставших впоследствии известными оперными певцами — И. Краузе (с 1959 г. — народный артист СССР), М. Зюванов (с 1954 г. — народный артист Белоруссии), А. Александров, О. Шумов и другие. Их непродолжительное пребывание в театре оказало заметное влияние на профессиональный уровень труппы и позволило ему перейти к освоению лучших произведений мировой оперной классики.

Работа над спектаклем шла удачно, но о деятельности «подпольной» группы прознало высокое начальство, оставшееся недовольным обращением артистов к произведениям, исполняемым не на кыргызском языке и, вообще, проявлением излишней инициативы. Назревал скандал. С. Мнацаканову и других участников постановки вызывали «на ковер» и требовали прекратить начатую работу.

Тогда С. Киизбаева пошла в Центральный комитет партии и объяснила, что опера ставится специально для нее. Кроме того, она сумела убедить партийных руководителей, что постановка шедевров оперной классики никаким образом не повредит национальному облику театра, а только будет способствовать его профессиональному росту.

«Добро» было получено, и работа над спектаклем продолжалась, теперь уже легально. После предварительной сдачи, прошедшей весьма удачно, была утверждена новая постановочная группа, в которую, кроме дирижера В. Чернова, вошли режиссер О. Борисевия (до Киргизии она работала в Минской опере) и художник П. Балабин.

Сайра Киизбаева трудилась самозабвенно и увлеченно — иначе она не могла. Партия Баттерфляй оказалась «трудным орешком», но певица не отступала и упорно шла к поставленной цели. Но судьба приготовила ей неожиданный удар: в самый разгар работы, когда до сдачи спектакля оставалось около двух недель, Сайра получила известие о смерти мужа, сражавшегося на фронте с самого начала войны. На неделю репетиции были отложены... Молодая певица тяжело переживала потерю близкого человека, и когда вновь вышла на сцену, слезы застлали ей глаза и не давали петь. И все же Киизбаева нашла в себе силы, чтобы превозмочь беду, однако, в полной драматизма сцене прощания умирающей Баттерфляй с сыном, она все же не могла сдержать слез, но зрители воспринимали это как вполне естественное явление и были в восторге от игры артистки.

Несколько лет спустя Сайра Киизбаева рассказала о своем отношении к образу мадам Баттерфляй, занявшему важное место в ее творческой биографии: «Исполняя эту роль, я хорошо ощущаю глубину задуманного автором сценического образа, нахожу все новые возможности для передачи его тонкого психологического рисунка. Порой испытываю подлинные муки творчества. Но зато какая глубокая радость охватывает меня, когда я чувствую, что правильно доношу образ до зрителя, когда вижу, что он искренне взволнован личной драмой Баттерфляй — глубоко любящей женщины-матери. Эта партия дала мне возможность познать искреннюю радость творчества» [31].

Премьера спектакля, состоявшаяся 7 октября 1943 года, принесла много радости зрителям и большое моральное удовлетворение всем участникам постановки. По свидетельствам современников, спектакль был очень впечатляющим, а пение и игра С. Киизбаевой получили весьма высокую оценку публики. Особо впечатляла заключительная сцена оперы, в которой Чио-Чио-Сан, покинутая своим возлюбленным — американским офицером Пинкертоном, передает маленького сына на попечение его отца, а сама лишает себя жизни. Эту сцену артистка проводила столь искренне, страстно и эмоционально, что имело сильнейшее психологическое воздействие на зрителя. Любопытно, что в роли сына Чио-Чио-Сан выступала пятилетняя дочь певицы Лира, впоследствии — известная пианистка, педагог. Партию Чио-Чио-Сан С. Киизбаева исполняла в течение почти двадцати лет (позже она спела ее на сцене Большого театра Союза ССР и выступила в качестве режиссера и исполнительницы главной роли в постановке 1959 года). Эта партия вошла в число наиболее значительных работ артистки, в которых ее талант раскрылся с наибольшей силой и полнотой. «В галерее женских образов, созданных Сайрой Киизбаевой, — отмечал режиссер театра В. Шахрай, — значительное место занимает партия Чио-Чио-Сан. Вдумчивое, прочувствованное отношение к работе помогло ей преодолеть вокальные трудности в создании одного из наиболее сложных и многогранных женских образов оперной классики. Актриса сумела избежать излишней чувствительности, свойственной весьма многим исполнительницам этой мелодраматической партии, и найти точные краски для передачи трагедии молодой японки» [32].

Знаменательным событием года явилось и участие С. Киизбаевой в «Вечерах кыргызского искусства», проходивших в июне 1943 года в Колонном зале Дома Союзов. В этом памятном концерте приняли участие лучшие артистические силы республики — С. Каралаев, А. Осмонов, М. Баетов, А. Огонбаев, С. Киизбаева, А. Боталиев, А. Куттубаева, X. Темирбеков, М. Махму-това, М. Еркимбаева и др. Московские слушатели тепло принимали выступления кыргызских артистов, познакомивших их со своим самобытным искусством.

После сдачи оперы «Чио-Чио-Сан» театр приступил к работе над постановкой балета М. Раухвергера «Чол-пон». К тому времени балетная труппа театра пополнилась целой плеядой молодых талантливых артистов. Это были будущие звезды кыргызского балета — Бибисара Бейшеналиева, Кульбюбю Мадемилова, Сайнаб Джакобаева, Чолпон Джаманова, Нурдин Тугелов, Сафарбек Кабеков... Трогательная романтическая сказка о верности любви и красочная партитура балета вдохновили участников постановки на создание столь же красочного спектакля. С. Киизбаева и другие солисты оперы с интересом наблюдали за работой своих коллег, помогая им то советом, то, просто, дружеским участием.

Весной 1944 года в Ташкенте открылась вторая Декада музыки республик Средней Азии и Казахстана.

Для участия в ней была сформирована группа, в которую вошли деятели культуры и искусства Кыргызстана, оркестры Киргостеатра и филармонии, а также певцы — С. Киизбаева, М. Махмутова, М. Омурканова, Н. Тойгонбаева и другие. Столица Узбекистана гостеприимно встретила посланцев из братских республик. Чувствовалось уже приближение конца войны, ярко светило весеннее южное солнце и настроение у всех было приподнятое.

Ташкентская Декада была представительной — на ней собралось около тысячи человек. Концерты проходили при большом стечении зрителей. Артисты выступали в залах и под открытым небом, на предприятиях города, в воинских частях и госпиталях. Каждая рее» публика дала по два концерта — симфонической и народной музыки. На выступлениях исполнительских коллективов Киргизии прозвучали симфония В. Фере «Кыргызстан», отрывки из балетов «Чолпон» и «Сель-кинчек», песни А. Малдыбаева, М. Абдраева, А. Тулеева, А. Аманбаева, произведения народной музыки. Особым успехом у слушателей пользовались выступления солистов и хора.

Сайра Киизбаева принимала участие во многих мероприятиях декады и заслужила похвалу критики. «Высокого творческого уровня достигли исполнительские силы Киргизии, — писал доцент Ленинградской консерватории В. Музалевский, присутствовавший и на концертах декады 1942 года. — Сайра Киизбаева поет мягче, выразительнее, чем раньше, глубже раскрывает художественный замысел исполняемых произведений» [33].

За активное участие в декаде Сайра Киизбаева была награждена Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Кыргызской ССР.

Вскоре после возвращения С. Киизбаевой с декады в городском парке кыргызской столицы был открыт Летний театр. Построенный в форме классического амфитеатра, он обладал неплохой акустикой и прослужил в качестве концертного зала вплоть до 80-х годов. По случаю его открытия был дан большой концерт, на котором выступили ведущие солисты театра и филармонии — С. Киизбаева, М. Махмутова, Р. Берикова, М. Еркимбаева, К. Чодронов, М. Омурканова, Н. Орленин и другие.

Осенью оперой «Айчурек» открылся новый театральный сезон (это стало доброй традицией, которая сохранялась в течение многих лет), а в канун нового года состоялась премьера балета «Чолпон». В главных ролях выступили Б. Бейшеналиева (Чолпон), Р. Уразбаев (Нурдин), Дж. Арсыгулова (Айдай). Зрители с энтузиазмом приняли новый балетный спектакль и с тех пор «Чолпон» прочно вошел в репертуар театра, став самым популярным балетом на кыргызской сцене. В 1958 году он был показан на декаде в Москве (в третьей редакции), а затем экранизирован на студии «Ленфильм».

Наступил 1945 год. Война подходила к концу — советская армия уже вела бои на территории Германии. В это время композиторы В. Власов, А. Малдыбаев и В. Фере завершили работу над оперой «Манас» и театр приступил к ее постановке. Как и «Айчурек», эта опера была написана на материале кыргызского героического эпоса «Манас», но если в основе «Айчурек» лежал эпизод, связанный с жизнью Семетея, то главным героем нового сочинения стал сам легендарный Манас. В опере повествовалось о кровопролитной борьбе кыргызского народа с иноземными захватчиками и о победе, достигнутой благодаря объединению народа, во главе которого стал мужественный и благородный Манас.

Постановочную группу составили дирижер А. Тер-Оганесьян, режиссеры А. Куттубаев и В. Васильев, художник Я. Штоффер, балетмейстеры В. Козлов и Л. Крамаревский. К участию в спектакле были привлечены ведущие солисты театра — Дж. Садыков, А. Малдыбаев, А. Боталиев, К. Эшимбеков, М. Мустаева, М. Махмутова, М. Еркимбаева... Сайре Киизбаевой была поручена роль верной спутницы Манаса — Каныкей. «Волнение овладело мной, когда мне поручили ответственную партию Каныкей, — рассказывала певица.— В образе Каныкей воплотились лучшие черты кыргызской женщины. Ее мужество, мудрость, обаяние давно занимали мое воображение. Мне казалось, что богатство натуры Каныкей надо передавать не только в звучании голоса, но и в движении, в жесте — скупом, сдержанном, но выразительном...» [34].

Такую трактовку образа предопределили как либретто, так и музыка оперы, где Каныкей показана степенной и сдержанной в проявлении чувств женщиной — какой и подобает быть жене эпического героя. С. Киизбаева с увлечением приступила к разучиванию партии и работе над сценическим образом. К этому располагала и приподнятая атмосфера, царившая в коллективе театра. Все ждали окончания войны, и вот долгожданный день пришел. Тяжелейшее испытание, выпавшее на долю народов большой многонациональной страны, было с честью выдержано. Свой вклад в победу внесли и представители творческой интеллигенции, работавшие тогда, как и все люди, с полной самоотдачей. Однако победа не была бы достигнута, если бы не существовало прочной дружбы между народами, сплотившей всех защитников родины в единую братскую семью. «Нам жилось трудно, — вспоминала С. Киизбаева, — но как дружно мы жили! В этом была наша сила. Дружба помогала нам выстоять, преодолеть все трудности. В те годы мы не придавали значению тому, кто ты — русский, еврей, казах, узбек... Мы не знали национальностей. Судили о человеке по духовным качествам» [35].

День Победы! Это был действительно всенародный праздник! Весенний город словно ожил и помолодел — всюду звучала музыка, радость переполняла сердца людей. По случаю праздника в оперном театре был дан большой концерт мастеров искусств, на котором выступила и Сайра Киизбаева.
* * *
Работа над постановкой оперы продолжалась и в новом сезоне. «Манас» увидел свет рампы в феврале 1946 года. Однако зрителя ожидало некоторое разочарование — авторам музыки и постановщикам не удалось создать такой же яркий и привлекательный спектакль, как «Айчурек». Рецензенты тоже были взыскательны: создателей спектакля упрекали в излишней помпезности, монументальности. Образы Манаса и его сподвижников трактовались односторонне — они были чрезмерно величественны и далеки от народа. Сайра Киизбаева создала степенный и благородный образ жены Манаса, завоевав расположение слушателей выразительностью своего пения. Но все же полностью раскрыть образ Каныкей ей удалось значительно позже, в новой редакции оперы, в которой музыкальный материал произведения был подвергнут коренной переработке (1966 г.). На этот недостаток оперы указал один из критиков — народный артист республики C. Малявин: «В партии Каныкей, превосходно исполняемой Сайрой Киизбаевой, преобладает линия величественности. Композиторы не нашли нужных красок для выражения ее спокойной мудрости и глубокого государственного ума» [36].

Осенью этого же года фрагменты из оперы «Манас» были показаны в Большом зале Московской консерватории. Они прозвучали в исполнении столичных вокалистов, хоровой капеллы и Государственного симфонического оркестра СССР под управлением К. Иванова. Присутствовавший на концерте композитор А. Хачатурян, довольно тепло отозвался о новой кыргызской опере.

В 1947 году в жизни С. Киизбаевой произошло несколько важных событий. Главными из них были поездка на Международный фестиваль демократической молодежи в Прагу и продолжение учебы в Московской консерватории. Начало года тоже было хорошим — на экранах кинотеатров республики начался показ первого кыргызского полнометражного художественного кинофильма «Советская Киргизия». Его снял известный московский кинорежиссер М. Слуцкий по сценарию, написанному им в соавторстве с поэтом А. Токомбаевым. В документальной ленте рассказывалось о лучших людях Кыргызстана — знатной свекловичнице Кайназаровой, Герое Советского Союза Д. Асанове, враче И. Ахунбаеве, академике А. Скрябине и др. Один из сюжетов фильма был посвящен молодой певице Сайре Киизбаевой. Камера запечатлела ее выступающей на народном празднике — тое. Позже студия «Кыргызфильм» сняла фильм, полностью посвященный творчеству артистки. Он вошел в цикл документальных лент «Мастера кыргызского искусства», рассказывающих о таких видных его представителях, как балерина Б.Вейшеналиева, художник А. Чуйков, композитор А. Малдыбаев, актер М. Рыскулов...

Летом кыргызская певица совершила поездку на фестиваль в Прагу, а в сентябре возобновила прерванную в июне 1941 года учебу в консерватории. К этому времени С. Киизбаева была известной певицей, за плечами которой была многолетняя работа на сцене Кыргызского оперного театра и столь же продолжительная концертная практика. Но артистка прекрасно понимала, что, несмотря на большой практический опыт и прочный успех у слушателей аудитории, ей еще не хватало знаний и, прежде всего, настоящей вокальной школы, без чего невозможна полноценная деятельность вокалиста, подлинный профессионализм. И она принимает твердое решение на несколько лет прервать работу в театре и восполнить пробелы в своем образовании.

Вместе с С. Киизбаевой в столицу выехала группа молодых солистов театра и подающих надежды вокалистов — они стали учиться во вновь организованной при консерватории кыргызской национальной студии. В тот год воспитанниками прославленного музыкального вуза страны стали Марьям Махмутова, Салима Бекмуратова, Кыдырбек Чодронов, Сейдахмат Токтоналиев и другие. Продолжили также свою учебу композиторы Абдылас Малдыбаев, Мукаш Абдраев, Аскар Тулеев, хормейстер Султан Юсупов.

Учеба под руководством опытных и знающих педагогов, посещение театров, концертных залов, общение с мастерами сцены и выдающимися музыкантами благотворным образом влияли на вокалистку. А лекции по теории и истории музыки, практические занятия в классе сольфеджио и фортепиано и, главное, систематические, целенаправленные занятия по вокалу способствовали приобретению прочных знаний и навыков. Были спеты десятки вокализов и романсов, оперных арий и сцен. «В консерватории мы занимались с семи Утра до вечера, а как только освобождались, мчались в театр. Какое счастье — увидеть все спектакли Большого, МХАТа, театра имени Вахтангова!» — вспоминала впоследствии певица [37].

Киизбаева занималась по индивидуальному плану в классе профессора М. Мирзоевой и концертмейстера «Хаскиной (под руководством Мирзоевой занималась и другая кыргызская певица Назира Тойгонбаева). Весной 1949 года журналист Б. Колотов взял интервью у профессора, которое было опубликовано в газете «Советская Киргизия».

«Сайру Киизбаеву я встретила впервые много лет назад, — рассказывала наставница певицы. — Она поразила меня своей одаренностью. Я редко произношу слово «талант», но в отношении Киизбаевой смело могу сказать, что это настоящий природный талант. У нее отличные исполнительские данные: темперамент, выразительность, прекрасные голосовые данные, крупное лирическое сопрано. С. Киизбаева очень прилежна и вдумчива, аккуратно посещает занятия, каждое замечание педагогов буквально впитывает в себя» [38].

Под руководством М. Мирзоевой Сайра Киизбаева освоила целый ряд вокальных произведений русских и западноевропейских композиторов — М. Глинки, А. Даргомыжского, П. Чайковского, С. Рахманинова, Ф. Шуберта, Дж. Верди, Дж. Пуччини... Совершенствуя вокальное мастерство, она обращалась и к народным песням, произведениям кыргызских авторов. Сайра Киизбаева успешно выступила на концерте из произведений студентов-композиторов, на котором она исполнила несколько песен молодых музыкантов, обучавшихся в те годы в консерватории. На этом концерте, прошедшем в Большом зале Московской консерватории, присутствовали многие представители музыкальной общественности столицы, преподаватели, студенты.

Другое памятное выступление певицы состоялось в Малом зале консерватории. Это был сольный концерт С. Киизбаевой, организованный Московской филармонией. В первом отделении вокалистка исполнила кыргызские народные песни и арии из опер «Айчурек», «Кокуль», «Манас», во втором — прозвучали романсья М- Глинки, А. Рубинштейна, П. Чайковского, С. Рахманинова и сочинения кыргызских композиторов. Концерт наглядно продемонстрировал возросшее мастерство певицы — ее голос стал более мягким, свободно льющимся. С. Киизбаева легко справлялась со всевозможными вокальными трудностями, покоряя слушателей глубоким проникновением в стиль и образ исполняемых произведений, выразительностью певческой интонации.

Однако педагоги видели, что это еще не предел возможностей певицы и рекомендовали ей продлить занятия в консерватории. С. Киизбаева понимала это, но... дома оставалась семья, театр, который, лишившись на время лучших своих вокалистов, испытывал значительные затруднения. Кроме того, артистка сильно тосковала по сцене, по своей любимой работе, без которой она просто не могла жить. Поэтому, успешно завершив второй год обучения в консерватории, С. Киизбаева вернулась во Фрунзе.