Научно-практической конференции
жүктеу/скачать 1.83 Mb.
|
А.А. Павлов*Familia Ciceronis и вопросы дотальной собственностиИзучением римской familia в отечественной историографии в основном занимались и занимаются романисты1, в силу чего исследования, как правило, носят чисто институциональный характер и базируются главным образом на юридических источниках, что, несомненно, сужает круг рассматриваемых вопросов, ограничивает хронологически исследование временем написания сохранившихся юридических источников, а также не позволяет сопоставить юридическую норму с реальной практикой, которые, как это мы можем наблюдать ежедневно в своей жизни, зачастую весьма расходятся. В отечественном антиковедении хотя существует определенный (весьма узкий) круг исследований в этой области, однако и здесь спектр поднимаемых вопросов весьма узок1. Римская семья пока не стала у нас полем междисциплинарного всестороннего анализа, как то произошло на Западе в рамках «новой социальной истории». Отношения, складывающиеся внутри семьи на почве собственности, являются важными как для характеристики семьи как таковой, так и для понимания отношений внутри семейного коллектива. Важнейшим элементом собственности моногамной семьи в Риме была дотальная собственность2. Целью данной работы является анализ практики имущественных взаимоотношений в римской семье, складывающихся в основном на почве дотальной собственности, причем объектом нашего исследования является одна отдельно взятая семья – семья Цицерона, а главным источником - его эпистолярное наследие, один из самых репрезентативных и аутентичных республиканских источников. Кроме того, одной из наших задач было показать важность использования неюридических источников при анализе казалось бы чисто юридических проблем, позволяющих лучше раскрыть римскую практику повседневных отношений. Сочинения Цицерона (106-43 гг.1) написаны в основном в 50-40-е годы I в. до н.э., в то время как дошедшие до нас сочинения юристов относятся к гораздо более позднему времени. Хотя среди сочинений Цицерона нет специально юридических сочинений (среди его наследия 57 речей, а также трактаты, условно разделяемые на риторические, философские, политические), но Цицерон практически во всех типах своих сочинений постоянно касался проблем публичного и частного права, и был несомненно хорошо знаком с семейным правом, как и обычаями и практикой в этой сфере2. Но все же Цицерон никогда не писал специальной работы о римской familia, как и о приданом, поэтому имеющиеся в его трактатах и речах сведения достаточно фрагментарны, несвободны от греческой философии и риторики. Однако помимо трактатов и речей Цицерон оставил нам по сути уникальный источник своей жизни и своей эпохи – письма. Именно письма позволяют нам взглянуть на римскую familia и практику имущественных отношений как бы изнутри, на примере самой семьи Цицерона, тем самым мы можем представить исторические реалии, относящиеся к сенаторской семье середины I в. до н.э. и сопоставить их с юридическими нормами, которые мы находим в юридических источниках классического и постклассического периода. Письма Цицерона отражают достаточно длительный промежуток жизни Цицерона (ранние относятся к 68 г., последние написаны в июле 43 г. - за несколько месяцев до гибели Цицерона). Основной их объем относится к периоду, когда Цицерон был консуляром и paterfamilias зрелого возраста, имеющим жену (Теренцию) и двух детей (Туллию и Марка). Информации о родителях Цицерона, его решении жениться, о причинах выбора жены, рождении и ранней жизни Туллии мы не имеем. Ранние письма достаточно единичны, основная масса приходится на 50-40-е гг., при этом большая половина относится к последним пяти годам его жизни. Значительное возрастание их числа совпадает с кризисными периодами в личной жизни Цицерона (которые, впрочем, довольно трудно отделить от таковых в публичной): период изгнания Цицерона, с начала 58 до позднего лета 57 г.; период его отсутствия в Риме в силу исполнения должности губернатора провинции Киликия в 51-50 гг., затянувшийся до 47 г. из-за начавшейся Гражданской войны Цезаря и Помпея, участия в ней Цицерона на стороне Помпея, а затем ожидания им милости Цезаря в Брундизии; и наконец новый период кризиса в его семейной жизни, связанный с разводом, а затем и смертью его дочери Туллии, разводом самого Цицерона с Теренцией, быстротечным вторым браком с Публилией и др. В сохранившихся письмах отразились волнения Цицерона относительно третьего брака и развода его дочери, его собственного развода с Теренцией и новой женитьбы на Публилии (передачи и возврате приданого в том и другом случае, как и в случае дочери), его собственного имущества и имущества его жены в связи с его изгнанием и возможностью конфискации, содержания детей и наследования ими имущества отца и матери. Все это дает возможность сделать выводы о целях приданого, вкладе жены в благосостояние сенаторской семьи, о ее материальных обязательствах в отношении детей, о характере семейной собственности, о правах собственности и распоряжения приданым и практике использования доходов от него, правилах его передачи и возврата, а помимо того об опеке, характере властных полномочий paterfamilias, завещательной практике, которые позволяют нам не только говорить о самом институте приданого, о различиях между нормой и практикой, но и увидеть римскую familia в свете, не всегда совпадающем с правовой трактовкой института. К сожалению, в основном мы всегда слышим лишь одну сторону – самого Цицерона, поскольку писем его жен (Теренции и Публилии), как и дочери (Туллии), не сохранилось. От сына Марка сохранились лишь 5 писем, адресованных не отцу, а его вольноотпущеннику (управляющему) Тирону1. *** Современная семья, хотя имеет некоторые общие институциональные черты с римской familia, все же сильно отличается от последней. Это касается и вопроса имущественных отношений. Одним из основных принципов современного семейного права является принцип равенства супругов. Семейный Кодекс РФ устанавливает законный и договорный режимы имущества супругов. В соответствии с первым, устанавливающим режим совместной собственности, имущество, нажитое супругами в браке, является их совместной собственностью. Исходя из принципа равенства, супруги в равной мере владеют, пользуются и распоряжаются общим имуществом с целью удовлетворения собственных интересов, интересов своих детей и других членов семьи; исходя из режима совместности, распоряжаются им с обоюдного согласия. Однако наряду с совместной собственностью, каждый из супругов может иметь и раздельное имущество1; совместное имущество супругов может быть разделено в период брака или при разводе по соглашению или в судебном порядке. Правовой режим собственности супругов может сегодня регулироваться и брачным договором, определяющим права и обязанности сторон в браке и в случае его расторжения. Современный СК РФ не знает института приданого2. Что касается имущественных отношений супругов в римской familia, то они напротив во многом связаны именно с приданым. Римское право не признает равных прав женщины как субъекта права, это конечно касается и семейного права. Полномочия собственника здесь, как правило, сосредоточены в руках paterfamilias, отца семейства, ибо сама семья строится на принципе властных полномочий, сосредоточенных в понятии отцовской власти (patria potestas)1, в связи с чем собственность супругов не может быть совместной. Римское право знало две формы правильного брака (matrimonium, conubium): cum manu (под властью мужа) и sine manu (без власти мужа). Хотя эти две формы видимо изначально сосуществовали, однако в архаическое время доминирующей формой был брак cum manu; со II в. до н.э. напротив таковой становится брак sine manu. В первом случае, приданое жены сливалось с имуществом мужа (или его paterfamilias, если он находился под властью отца), становясь по сути имуществом его рода, как и сама жена посредством определенных обрядов становилась агнаткой мужа, членом его рода, уподобляясь в правовом положении дочери семейства (filiae loco) и являясь лицом чужого права (alieni iuris). Только муж (или его paterfamilias) по праву лица sui iuris (своего права) обладал собственностью на приданое и мог распоряжаться им. Жена же имела лишь право на наследственную долю, наряду с детьми, в случае смерти мужа по праву своего и необходимого наследника (sui et necessarii heredes). Регламентации возврата приданого в случае развода при браке cum manu римское право не знает, поскольку раннее право допускало развод только по инициативе мужа и только в случае уголовнонаказуемых деяний со стороны жены, которые фактически вели к утрате ею гражданскоправового статуса (а вместе с тем утрачивалась и возможность существования самого брака)2. При браке же sine manu правовой статус жены не менялся: она либо продолжала быть лицом sui iuris, если не имела отца, или была манципирована им, либо продолжала находиться под его властью, принадлежать к отцовскому роду, оставаясь агнаткой и, следовательно, наследницей отца. Приданое теперь не сливалось с имуществом мужа и в случае его смерти или развода должно было возвращаться жене (sui iuris), или ее paterfamilias, если дочь продолжала оставаться под его властью. Характер собственности на приданое в этом браке неоднозначно оценивался самими римскими юристами, что продолжает быть предметом дискуссии до сих пор3. Правила о возврате приданого или его части в случае развода исходили из обычая или судебных решений (de re uxoria)4, формировавших преторское право, которое стало достаточно значительным и последовательным ко времени Цицерона1, началом же этому возможно послужил известный случай развода Карвилия Руги 230 г. по причине бесплодия его жены2. В доцицероновский период мы имеем очень мало информации о приданом (как правило только при урегулировании отношений в связи с разводом)3. Приданое было долго частным делом, что видно из отсутствия разговора о нем в законах XII таблиц. Даже Гай не уделяет ему специального внимания, упоминая о нем лишь в связи с опекой (I. 178; 180) и нормой Юлиева закона, запрещающей мужу отчуждать недвижимое имущество из состава приданого без согласия жены (II. 63). Наши знания об институте приданого базируются в основном на источниках конца классического и постклассического периодов4. Однако это не означает, что в ранний период приданого не существовало. Сегодня считается общепризнанным, что институт был твердо закрепленным среди всех римских классов5. Цицерон женился на Теренции, знатной и богатой женщине, в начале 70-х, когда ему было около 30. В 76/5 родилась его любимица Туллия, которую он обычно ласково называл Tulliola, а в 65 г. - сын Марк (Att. I. 2). В конце 67 г. Туллия была обручена с Гаем Пизоном (Att. I. 3). Таким образом, ко времени первого кризиса (период изгнания Цицерона: март 58 – июль 57 гг.)1 Цицерону было около 48 лет, он около 20 лет был женат на Теренции, имел двух детей, один из которых во время изгнания Цицерона жил с матерью в Риме, а другая была замужем2. Главный вопрос обсуждаемый в письмах этого периода - это вопрос об утрате собственности Цицероном, в связи с чем встают вопросы о разделении семейной собственности и о характере дотальной собственности. Плутарх нам сообщает, что Теренция принесла Цицерону в качестве приданого 120000 драхм (Plut. Cic. 8), а также вероятно обладала собственностью помимо приданого. От периода до 58 г. мы имеем только письма к Аттику. Эти письма дают много информации о собственности самого Цицерона (Att. I. 4-5; 7-10; 13)3, но лишь одно замечание о собственности Теренции4. Из письма точно не ясно, входит ли участок в ее приданое (хотя скорей это некая новая собственность Теренции, которую прежде Цицерон не видел, что вряд ли могло быть с приданым после 18 лет брака). Из словоупотребления Цицерона можно заключить, что участок является собственностью Теренции («Terentiae saltum»), но владеет («possidere») ей Цицерон (использование форм первого лица множественного (‘мы’) вместо единственного числа (‘я’) обычно для автора). Это позволяет говорить о том, что Теренция в 59 г. могла самостоятельно приобретать собственность, будучи вероятно лицом sui iuris и находясь в браке sine manu, и эта собственность была отлична от собственности Цицерона, а также, что эта собственность находилась во владении Цицерона, возможно с целью управления ею. Больше информации дают нам письма периода изгнания. Как известно, Цицерон удалился из Рима в марте 58 г. после того, как плебейский трибун Публий Клодий обвинил его перед народом в незаконном убийстве римских граждан (Plut. Cic. 30-31)5, а затем провел через собрание решение о лишении Цицерона огня и воды (Ibid. 32; Att. III. 4). На основании этого, Клодий сжег дом Цицерона в Риме и некоторые из его усадеб; его имущество было конфисковано и выставлено на продажу (Plut. Cic. 33). И друг Цицерона Аттик, и его жена Теренция, и брат Квинт способствовали его возвращению и делали попытки смягчить результаты конфискации его собственности. Больше всего писем этого периода адресованы Аттику; вопросов собственности Цицерон касается лишь в 7 из них, в которых он скорбит о своей доле и утрате имущества1. Цицерон находится в отчаянном состоянии духа, не раз сообщает Аттику о желании покончить с жизнью, ибо связывает утрату имущества с утратой своих прав и своего положения, а вместе с тем, положения семьи, с неисполнением своего долга перед семьей. Примечательно, что он говорит об утрате своего имущества (e.g. Att. III. 5; 15) и, вместе с тем, семьи, но ничего об имуществе Теренции. В то же время, информативны замечания Цицерона в адрес брата: он думает о возможности конфискации и собственности Квинта (что допускает мысль о некоей близости той и другой, и восприятии familia как агнатической группы)2, а ее сохранение рассматривает как сохранение своей familia (возможно Цицерон допускал мысль об усыновлении сына Квинтом в случае его смерти)1. Аттик, как известно, был братом жены Квинта – Помпонии (свойственником Цицерона), но Цицерон не призывает к сохранению ее имущества, так же как и имущества Теренции. Он исходит из того, что это имущество все же не будет затронуто конфискацией. Должно отметить и то, что именно другу он поручает заботу о своих близких, в том числе связанную с материальными издержками. Гораздо более информативны для нас письма к Теренции, хотя число их невелико. Здесь семья рассматривается прежде всего как малая моногамная (союз супругов и детей). Первое письмо датировано 29 апреля 58 г. В связи с утратой своего имущества он вопрошает (Fam. XIV. 4. 3): «Но что будет с моей Туллиолой? Подумайте об этом сами, я не могу решить. Но во всяком случае, как бы ни сложились обстоятельства, нужно позаботиться о семейной жизни и добром имени этой бедняжки. Ну, а что будет делать мой Цицерон?». Эти слова явно говорят, что он как pater familias чувствовал ответственность за предоставление приданого и содержание детей. Не вполне очевидны его слова в отношении дочери, но возможно, как считает В.О. Горенштейн, речь идет о том, что имущество, входящее в состав приданого, не было до сих пор выделено, и в таком случае продолжало находиться во владении отца2 и могло быть конфисковано, в связи с чем Туллия оказалась бы без приданного. Туллия была замужем с 63 г., т.е. около пяти лет – весьма большой срок для передачи, который, как мы увидим ниже, обычно составлял три года. Но даже если приданое действительно продолжало находиться в руках Цицерона, то оно едва ли было конфисковано (в последующих письмах он выражает заботу о предоставлении наследственной доли только сыну3), а опасения об этом связаны с подобными опасениями в отношении собственности Теренции, которые он высказывает в том же письме4; хотя Цицерон и допускал конфискацию ее имущества (пожалуй меньше, чем брата), но вообще исходил из того, что оно будет в безопасности, так как оно было юридически отлично от его собственного имущества. В этом же письме он дает ответ Теренции на высказанное видимо ею ранее сожаление относительно его намерения освободить рабов5. Используя manumissio, Цицерон очевидно намеревался избежать их утраты, но после письма жены вынужден был объясняться по поводу своего намерения и следовать ее желанию1. Имеется очевидное противоречие: чтобы произвести манумиссию (возможно inter amicos) Цицерон должен был быть собственником рабов, но при этом все же он различал рабов Теренции («tui»; вероятно часть ее dos) от собственных («nostri»), ибо в обычных обстоятельствах должен был вернуть приданое при расторжении брака. Из письма ясно, что Цицерон сам мог произвести освобождение, но и Теренция могла определять судьбу своих рабов2! Очевидно, что Цицерон мог эманципировать рабов Теренции как собственник ее приданого, и не мог бы этого сделать, если бы они принадлежали ей в юридическом смысле3. Эта двойственность в отношении характера собственности особенно заметна в остальных трех письмах октября-ноября 58 г. Цицерон неоднократно говорит в них о горе и несчастьях, постигших жену и детей. Однако это касается потери положения семьи и вместе с тем ухудшения положения жены и детей Цицерона, но не собственности жены. При том, что Цицерон потерял свой дом, имущество Теренции не пострадало. Цицерон даже в октябре 58 г. (Fam. 14.2), узнав, что она тратит свои средства на решение его проблем, выразил свой протест ей4. Он просит ее позволить его друзьям разделить расходы. Причины этого становятся очевидными из следующего письма от 25 ноября, из которого мы узнаем о реакции Цицерона на намерение Теренции продать доходный дом (vicus)5. Пассаж вновь подтверждает раздельный характер собственности супругов, как и то, что Цицерон не имел никакой власти влиять на финансовые операции жены, Цицерон может лишь просить жену, которая действует вполне независимо1. Он надеется на восстановление своей собственности, но в ситуации ее утраты рассматривает собственность матери как опору для сына2. Сделки Теренции могли быть очевидно произведены при условии, что санкция ее опекуна могла считаться само собой разумеющейся. Продажа собственности, подобно решению, как использовать доходы от нее, была ее собственным делом. Аргумент Цицерона, что ее благосостояние могло бы быть необходимо для их сына в будущем предполагает, что ее собственность рассматривалась не как предназначенная к наследованию ее агнатами, но ее детьми (являющимися ей когнатами). Женщина sui iuris типа Теренции очевидно имела свободный доступ к распоряжению ее собственным имуществом уже в это время3. Более того, доходный дом, о котором идет речь, как мы полагаем (о чем ниже), был частью ее приданого, а значит Теренция могла не только оперировать своей собственностью вне приданого, но и видимо самостоятельно распоряжаться приданым4! Это несомненно противоречит текстам классических юристов, которые придерживались мнения, что право собственности и распоряжения на приданое и его плоды в течение брака находилось в руках мужа1 (впервые законодательно это право было ограничено только при Августе2). Лишь постклассические юристы стали склоняться к тому, что приданое принадлежало жене и находилось лишь во владении мужа3. Это противоречие породило ряд мнений о собственности на приданое в современной науке4. Не имея возможности останавливаться здесь на этой дискуссии, отметим лишь, что не обладая собственностью на приданое, Теренция не имела бы возможности распоряжаться им, а она, как видим, распоряжается им по собственному праву (хотя и не имела троих детей - если допустить, что это положение законов Августа следовало обычаю), вне эффективного контроля мужа5. Из 27 писем к брату, только два относятся к этому периоду. Хотя вопросы имущественного характера достаточно часто поднимаются Цицероном в письмах к брату, однако они никогда не касаются специально дотальной собственности, но дополняют выводы о сохранении агнатической familia, как в отношении собственности, так и в отношении ее членов: Цицерон не раз возвращается к возможности конфискации собственности брата1, как следствие принадлежности к общей familia, он поручает ему своих детей (которых называет нашими), замечая, что пока тот будет невредим, они не будут сиротами (Q. fr. I. 3. 10)2. Мы видим, что Квинт поддержал своего брата материально и политически, в его изгнании, хотя Цицерон сожалел о необходимости брать деньги у Квинта3. Сопоставляя информацию писем этого периода к различным респондентам можно заключить следующее. Представления о familia как об агнатической группе и малой моногамной семье с доминированием кровных когнатических связей противоречиво сосуществуют. В то время как Цицерон при утрате своей собственности ожидает поддержки от своего брата, а не от жены, он считает справедливым требование, что его сын (по сути дети) должен ожидать ее в первую очередь от матери (а не агнатов), что противоречит нормам интестатного преемства, поскольку доминирующим принципом законного наследования было агнатическое родство и дети могли претендовать на наследство матери только в третью очередь как cognati. Мы видим наличие четкого разделения собственности мужа и жены, что четко зафиксировано и в праве, и ответственности Цицерона за возврат приданого (в случае его конфискации), как и за распоряжение им, при том что Теренция не рассматривала себя ответственной перед Цицероном за ее распоряжение своим имуществом, не имела очевидно ограничений, связанных с tutela mulierum, так как исходила из того, что ее действия будут одобрены. Возможность совместного распоряжения dos порождает некоторую иллюзию совместного характера собственности, однако это действительно лишь иллюзия. Цицерон скорее номинальный, чем фактический собственник. Цицерон вернулся в Рим в августе 57 г. Он восстановил свое публичное положение (Att. IV. 1; Q. fr. II. 3. 7), сенат принял решение о восстановлении собственности Цицерона (Att. IV. 2), он занят восстановлением своего дома на Палатине, усадьбы в Формиях и других местах (Q. fr. II. 4; 4a; 5; III. 1; 3). Мы слышим отрывочные сведения о втором браке Туллии с Фурием Крассипом. Переговоры об этом вел сам Цицерон1. В письме от 9 апреля 56 г. он сообщает о состоявшейся помолвке (Q. fr. II. 5). Был заключен брак тогда же или несколько позже – неизвестно. Однако в июне Цицерон сообщает, что обедал у Крассипеда (Att. IV. 12; Q. fr. II. 5), а также, что какие-то средства переводятся Крассипеду (Att. IV. 5), возможно они были связаны с приданым. Когда произошел новый развод и каковы были его причины неизвестно (ничего мы не слышим о проблемах с возвратом приданого, что побуждает думать, что оно было полностью возвращено одномоментно на основании pacta dotalia без тяжбы). Но по крайней мере в мае 51 г. Цицерон в письме к Аттику вновь поднимает вопрос о кандидатуре будущего мужа Туллии (Att. V. 4), продолжив это обсуждение в ряде последующих писем (Att. V. 13; 17; 20), а в конце февраля 50 г. он сообщает Аттику о том, что дал свое согласие (заочное, поскольку Цицерон в это время был проконсулом в Киликии) на брак дочери с Гн. Корнелием Долабеллой, на котором остановили выбор Теренция с Туллией (Att. VI. 1). Брак был заключен до 10 августа, когда Цицерон пишет о нем как о состоявшемся факте (VI. 6)2. Мы не знаем, кто обсуждал условия приданого, со стороны Цицерона, скорей всего Аттик, которого он просил решить возникшие с браком дочери затруднения (V. 13). Было согласовано, что сумма должна быть оплачена тремя равными ежегодными взносами, начиная с 1 июля 49 г. Однако из-за гражданской войны возвращение Цицерона затянулось, а его финансовое благополучие оказалось вновь под угрозой1. Вопрос дотальных платежей Туллии был источником значительного беспокойства Цицерона. Пять писем, написанные Аттику из Греции между январем и июлем 48 г. (Att. XI. 1; 2; 3; 4; 4a) показывают серьезную озабоченность Цицерона его финансами. В силу внезапного исчезновения из Рима его агента, вольноотпущенника Теренции Филотима, Цицерон не знал о точном состоянии его дел, сознавая возможность проблем. Вероятно подозрения легли на Теренцию (Att. XI.1. 2), которая, в отсутствие мужа, контролировала поступление доходов. Речь, как нам представляется, идет о доходах, извлекаемых из приданого жены, которые формально принадлежат мужу. Цицерон был удивлен и удручен сообщением Аттика, что Туллия находится в нужде, и что он был вынужден взять 60000 сестерциев из состава приданого, и вопрошал куда идут поступления с имений2. Пассаж кажется различает между вопросом о dos и собственным положением Туллии. Вероятно Цицерон выплачивал не только приданое, но и оплачивал ее повседневные расходы. Дочь находилась в браке sine manu, продолжала оставаться in patria potestate Цицерона и не могла иметь собственности в своем праве, а значит он нес ответственность по сделкам дочери. Римское право не знает ответственности мужа за долги жены. Хотя Туллия вероятно жила в доме Долабеллы в Риме и была произведена первая выплата приданого, однако в трудном положении она обращается к матери и, видимо, к Аттику, ведущему большинство дел Цицерона в этот период, а не к Долабелле или его агентам3. Доходы от приданого были в собственности мужа и он мог распоряжаться ими как хотел, лишь поздние юристы говорят о том, что целью приданого были onera matrimonii (тяготы брачной жизни), однако как видно из ситуации с Туллией, а ниже мы увидим на примере Марка - сына Цицерона, это связывалось скорее с расходами на детей, чем на жену. Даже обязательство кормить ее появилось очень поздно, было ограниченным и связывалось с ее dos1 и не существовало в праве поздней Республики. Это подтверждает ту картину раздельной семейной собственности, которую мы видели на примере переписки предыдущего периода. Состав и размер приданого нам не известен, однако в связи с ним мы не слышим ни о какой недвижимости, более того, при обсуждении второй выплаты летом 48 г. Цицерон требует продать недвижимость, чтобы произвести проплату (Fam. XIV. 6; Att. XI. 4). Учитывая то, что выплата была не одномоментной, а разделена на три части, и изъятые Аттиком из второго транша 60000 сестерциев составляли его часть, можно полагать, что в качестве приданого были обещаны наличные в размере 300000 сестерциев2. К моменту второй проплаты (1 июля 48 г.) Цицерон по-прежнему в Эпире в лагере Помпея, Долабелла оказался на стороне Цезаря. Цицерон сомневался относительно необходимости второй проплаты dos, но он и колебался расторгать брак, когда итог гражданского конфликта был сомнителен3. Из последующих писем мы знаем, что Цицерон не отважился на тяжбу с Долабеллой и оплата была произведена (Att. XI. 25. 3; 23. 3); однако наличных средств не было и Цицерон просит Теренцию и Аттика продать для этого имения1, средства от продажи которых должны были пойти на покрытие второго транша и на расходы самой Туллии, как видно из письма Аттику (XI. 4)2. При наступлении даты последнего платежа (июль 47 г.) Цицерон, находящийся в Брундизии, вновь размышляет о необходимости уплаты. Он сожалеет, что не использовал возможность расторгнуть брак годом прежде3, думает сделать это на этот раз, чтобы не вносить третий платеж (Att. XI. 23.3; Fam. XIV. 10; 13), но вновь, в конце концов, оплачивает платеж. Лишь по возвращении в Рим Цицерон (видимо летом 46 г. – Att. XII. 8) положил конец браку дочери, хотя она ожидала ребенка от Долабеллы. В январе 45 Туллия родила мальчика, названного Лентулом (Fam. VI. 18)4. Тогда же Цицерон ожидал выплаты агентами Долабеллы первой части приданого (ibid), вторая часть должна видимо была быть выплачена 1 июля (Att. XIII. 29), третья – 1 января 44 г. Но несмотря на договоренность, Долабелла продолжал быть должником в течение большей части 44 г. (Att. XVI. 3. 5; XV. 13. 5), при этом его отношения с Цицероном оставались хорошими после развода с Туллией и ее смерти, о которой мы узнаем в начале марта 45 г. (Att. XII. 13; 14). В том же 46 г. Цицерон развелся с Теренцией после более тридцатилетней совместной жизни, сразу начав рассматривать кандидатуры для второго брака (Att. 12.11), который он заключил с юной и состоятельной Публилией видимо в начале января 45 г. (Fam. XIV. 4). Однако сразу после смерти Туллии скрылся от нее в Астурской усадьбе (Att. XII. 32)1, предпочтя писательские хлопоты семейным. Более жены не интересовали его – только память о дочери и обучение и воспитание сына. Публилию, на которой женился из-за приданого (Plut. Cic. 41; Fam. 4.14; Att. 12.32.1; 12.34; 13.47.a2), Цицерон отверг. Что касается Теренции, то он проинструктировал Аттика проявлять внимание к жалобам Теренции без того, чтобы беспокоить его (Att. 12.19.4; 12.12.1; 12.21.3; 12.22.1); Аттику же пришлось заниматься вопросом возврата приданого Теренции, а вскоре и Публилии, развод с которой произошел видимо в том же 45 г. Детей от брака с Публилией не было, не связывали его и долгие годы совместной жизни, так что Цицерону было не сложно расстаться с ней и урегулировать возврат приданого без больших проблем. Об этом мы имеем два письма к Аттику июля 44 г.2 Случай с Теренцией был сложней – в первую очередь, в силу наличия общих детей. Вопрос оплаты их содержания особенно остро встал еще во время третьего брака Туллии. Сейчас Туллия умерла, но оставался сын Марк, которого Цицерон намеревался отправить в Грецию для продолжения образования, а также внук от Туллии - Лентул. Все это способствовало тому, что урегулирование выплаты приданого Теренции затянулось. Впервые этот вопрос поднят Цицероном в письме к Аттику от 14 марта 45 г.1 Из него ясно, что Цицерон увязывает выплату приданого и с вопросом оплаты храма в честь дочери, и с содержанием сына2. Вопрос не давал покоя и Цицерон на протяжении нескольких дней возвращался к нему (Att. XII. 20; 12; 21; 22), а 19 марта одобрил предложения Аттика по заключению договоренности с Теренцией3, главным в которой считал вопрос содержания сына (Att. XII. 28. 1). Сама постановка вопроса видимо не вызывала отторжения Теренции, что говорит о наличии подобной практики, однако Цицерон не надеялся на легкое соглашение (Att. XII. 21. 3; 37). Суть предложений Цицерона становится ясной из письма от 28 марта 45 г. Он полагал, что рента от доходных домов на Аргилете и Авентине должна покрыть потребности Марка в Афинах (и это было сопоставимо с суммой, которую Марк получал бы оставшись в Риме и снимая собственное жилье (Att. XII. 32)), и позволила бы ему вести достойную положению его отца жизнь (Att. XII. 7; XV. 15; XIII. 47a; XIV. 7; 16; XV. 15). Однако как становится ясным из писем следующего года, когда возникла заминка с финансированием Марка в Афинах, эти доходные дома были частью приданого Теренции. Марк написал Тирону, вольноотпущеннику Цицерона, что «после апрельских календ (ведь это окончание его годичного срока) ему ничего не дано», на что Цицерон попросил Аттика позаботиться о переводе средств (Att. XV. 15). Аттик послал Марку 100,000 сестерциев и проинформировал Цицерона, после чего Цицерон предложил, чтобы Аттик восстановил эту сумму у Эроса (раба Цицерона), который получил указанную ренту4. В следующем письме Цицерон обещает узнать у Эроса о счетах (Att. XV. 20. 4): «Об остальном более тщательно разузнаю у него самого, в том числе о доходах с имений, относящихся к приданому (dotalium praediorum). Если это добросовестно выплатят Цицерону – впрочем, я хочу, чтобы более щедро, - он все же не будет нуждаться почти ни в чем». Как видно из переписки, доходы с дотальной собственности жены составляли 100000 сестерциев и шли на покрытие расходов Марка1; правда в письме от 8 июля 44 г. Цицерон говорит об урезании бюджета сына до 80000 сестерциев, поскольку «теперь доходные дома дают столько» (Att. XVI. 1. 5). Марк был способен вести достойную жизнь в Афинах по сути на доходы от дотальной собственности и если бы брак не был расторгнут она видимо использовалась бы с той же целью. Но здесь несомненно встает вопрос как после развода дотальная собственность, которая должна была быть возвращена Теренции, была сохранена Цицероном2? В связи с этим мы можем предполагать две (по меньшей мере) возможности: либо таковым было условие pacta dotalia, либо Цицерон произвел удержания из состава приданого. Юристы классического периода достаточно четко определяют случаи, когда муж может произвести такие удержания3. Если развод производился по вине жены, то муж мог удержать на каждого из детей по шестой части, но не более половины приданого (Ulp. VI. 10); он мог также произвести удержания за дурное поведение жены4. Нарушение добрых нравов со стороны мужа также каралось, но сокращением сроков возврата приданого5. Как видим вопрос об удержании связан с виной (culpa). Несмотря на свободу развода в классический период в Риме и возможность как одностороннего (repudium), так и согласованного (divortium) развода, инициатор развода считался нарушающим добрые нравы и должен был обосновать свое решение6. Видимо это Цицерон имел в виду, когда в июле 47 г., он сожалел об оплате второй части dos Туллии годом ранее, когда он мог бы оправдать развод порочащей связью Долабеллы с Метеллой1, потребовать ускоренного возврата оплаченной части приданого и не выплачивать третью часть. Что он, однако, как мы знаем, не сделал. Опасность того, что Долабелла промотает все приданое Туллии, побудила все же Цицерона инициировать развод в 46 г. Но и здесь мы не слышим об iniuria, возврат приданого не был ускорен2, а Долабелла не требовал удержания на ребенка3, на которое мог бы претендовать в случае вины Туллии или Цицерона. Развод с Туллией трудно назвать дружеским из-за тех трений, которые происходили между супругами в последние годы, однако и здесь вряд ли можно говорить, что Цицерон возложил вину на Теренцию и произвел удержания ее приданого propter liberos. Такой исход был бы возможен на основании судебной тяжбы, которой не было, поэтому отчисления на содержание Марка едва ли можно рассматривать как удержание шестой части приданого4. Скорее следует признать, что дотальный договор предполагал содержание детей независимо от того, оставалась она замужем или нет за счет доходов от приданого. К тому же Цицерон не мог бы говорить о расходах на храм Туллии из этих доходов, если бы речь шла об удержании propter liberos, ибо удержать на умершего ребенка было юридически невозможно. Здесь должно вспомнить 58 г., когда Цицерон столь боялся возможной продажи Теренцией своих имений. Как нам представляется, его протест тогда вызвало именно ее желание продать имения из состава приданого, которое он рассматривал как необходимое для содержания детей. Таким образом Цицерон, несмотря на то, что Марк находится в его власти, рассматривает приданое жены (или доходы от него), как предназначенное для содержания детей. Последнее замечание Цицерона о приданом Теренции мы слышим из письма от 25 июля 44 г., в котором вслед за обсуждением переговоров с Публилием он пишет (Att. XVI. 6. 3): «Но Теренции что я скажу? Даже до срока, если сможешь». Ясно, что приданое Теренции оставалось еще не выплаченным, хотя прошло полтора года, и что срок завершения выплат еще не наступил. Вопрос Цицерона вероятно связан с тем, что приданое Публилии было выплачено раньше, он ожидал возможной реакции Теренции и чувствовал на себе моральный груз этого. Во всех трех случаях развода и выплаты приданого, при всех их особенностях, ни Цицерон, ни его зять, ни его жены не обращались в суд для разрешения ситуации, всегда действуя в соответствии с соглашением, и прибегая к помощи друзей. Взаимоотношения внутри и между семьями оставались в основном сферой частного урегулирования. И даже в случаях, когда имелся повод и основания для тяжбы, стороны воздерживались от обвинений и претензий (в том числе имущественных). Одним из важнейших в жизни римской семьи был и вопрос наследования собственности. В письмах Цицерона он встает еще в 58 г. вместе с проблемой сохранения собственности сыном Марком в условиях возможной конфискации ее у отца. Однако непосредственно вопрос о передаче собственности посредством завещаний встает из переписки уже 40-х гг., но вновь не без влияния той же проблемы конфискации собственности Цицерона. Эти вопросы обсуждаются только в переписке с Аттиком, поскольку никаких имущественных переговоров с женой Цицерон, после того как разуверился в честности последней, вести не хотел. Как мы помним, Цицерон находился в тяжелом политическом и финансовом положении в 48-47 гг., не без труда находя деньги на приданое и постоянно думая о прекращении брака. Особенно удручало его финансовое положение Туллии (Att. XI. 2; 3; 4; 7), в чем он считал виновной видимо мать1 и, которой он постарался помочь из своих средств через Аттика. В январе 47 г. в отчаянии он пишет: «Среди этих несчастий есть одно, превосходящее все, - что я оставляю ту несчастную лишенной наследства, всего имущества». Он полагал, что его имущество будет конфисковано, той же участи может последовать имущество матери («так как и для матери, как я понял, уготовлено то же, что и для меня» - Att. XI. 9. 3), которое, как видим, он вновь отделяет от своего, а две трети переданного Долабелле приданого будут им растрачены. Однако в июне 47 г. он узнал, что Теренция составила завещание, в котором, по его мнению, несправедливо обошлась с теми, «кому она должна». Хотя он отказывается в это верить, считая, что мать не может поступить таким образом, он все же просит Аттика узнать о содержании завещания и постараться убедить ее изменить его1. Более всего в это время Цицерон был озабочен положением Туллии. Вероятно завещание либо совсем обходило ее стороной, либо учитывало ее интересы в незначительной мере. Это тревожило Цицерона, находящегося по-прежнему в опале в Брундизии, более всего, возвращаясь к проблеме из письма в письмо, он не может понять как мать могла поступить таким образом2. По-видимому Аттику удалось убедить Теренцию изменить завещание, во всяком случае по возвращении Цицерона в Рим упоминания о нем прекращаются. Вновь вопрос о завещании возник в 45 г. - вероятно в связи со смертью Туллии потребовалось составление нового завещания. Хотя Теренция была уже разведена, до Цицерона дошли слухи о ее недовольстве теперь его завещанием или по крайней мере тем, что оно было скреплено без ее участия или лиц с ее стороны3. Из обсуждения двух случаев ясно, что и мать и отец, как предполагалось, должны были составить “правильное завещание”, в котором обязательно были бы учтены интересы детей. Защищая свое завещание, Цицерон особенно подчеркивает, что не мог распорядиться насчет внука с большим почетом, чем сделал. Это предполагает, что и он, и Теренция чувствовали, что он должен включить внука в свое завещание, хотя ребенок дочери имел очень отдаленное право требования по правилам интестатного преемства (Gai. Inst. III. 1-18). Ожидания Цицерона показывают также, что общее представление о материнской роли и ее финансовых обязательствах не определялось исключительно местом женщины, занимаемым на линии интестатного преемства1. Подводя краткий итог изложенному, следует констатировать, что вопросы, связанные с дотальным имуществом имели важное значение в жизни римской familia. “Правильное” использование приданого и доходов от него было тем вопросом, который не мало влиял на взаимоотношения супругов. Реальная практика, представленная у Цицерона, дополняет в ряде случаев закрепленные позднее правовые нормы, а порой позволяет усомниться в действенности последних. Примечательно, что при том, что отец нес ответственность за детей, находящихся in patriae potestate, Цицерон рассматривал приданое матери как средство обеспечения дочери, находящейся в браке sine manu (вплоть до оплаты ее приданого), и содержания сына, в том числе и в период обучения в Афинах. Естественным он считал и то, что ее собственность (или часть ее) будет передана им по завещанию (а не будет восстановлено ее агнатам). Право в Риме закрепляло патриархальную модель семейства, где дети наследовали положение и собственность отца. Мать, не будучи агнаткой, не имела даже законного родства с мужем и детьми, и выступала в праве неким «пятым колесом телеги», однако на практике она была гораздо ближе к детям, чем к агнатическим родственникам, в связи с чем можно говорить о том, что правовая модель интестатного преемства, ставящая на первое место агнатических родственников, не совпадала с реальными обязательствами членов familia, однако можно видеть, что ее собственность активно использовалась для репродуцирования самой патриархальной модели.
жүктеу/скачать 1.83 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|