Николай николаевич яковлев. Цру против СССР
жүктеу/скачать 1.91 Mb.
|
НТС:Нужен "стихийный саботаж". Не ходить на собрания, а если пошел - не выступать, не аплодировать... Не принимать участия в официальных шествиях и демонстрациях. Не участвовать ни в каких выборах. Солженицын: Нужна кампания "гражданского неповиновения". Не даст загнать себя на собрание... Не даст принудить себя идти на демонстрацию или митинг. Не поднимает голосующей руки... Ну что сказать по поводу всего этого?! Для НТС бесперебойная выдача подробных рекомендаций, как нам всем надлежит вести, не новинка. Главари союза занимаются этим многие десятилетия. Их призывы не могут вызывать у советских людей ничего, кроме омерзения. Но типографский станок НТС продолжает работать. Эта и иные инструкции настоятельно необходимы НТС для отчета перед ЦРУ. Они создают в глазах руководителей подрывной работы против Советского Союза впечатление, что НТС занят "делом". За сим следуют просьбы о денежных подачках. Плагиатору, однако, не давали покоя лавры теоретика. Вот антисоветский сборник "Из-под глыб", опубликованный на Западе. Заботами ЦРУ все материалы в нем пронизаны лютой ненавистью к Советскому Союзу, к коммунизму, треть материалов в нем принадлежит перу Солженицына. На его взгляд, по своей масштабности этот сборник можно сопоставить только с пресловутым сборником "Вехи", о котором Солженицын придерживается самого высокого мнения: "Вехи" через 60 с лишним лет и сегодня стоят как вехи и действительно показывают нам путь". Прекрасно! Шагу не может сделать наш "философ" без костылей НТС. Давным-давно НТС переиздал "Вехи" и настойчиво рекомендовал его как настольную книгу. Рассуждать о "Вехах" он взялся по облегченному, адаптированному бердяевскому переложению, благо НТС переиздал статейку "Духи русской революции". Вся теоретическая "мудрость" Солженицына уместилась в конечных выводах Бердяева; И конечно, коль скоро для него свято все рекомендованное ЦРУ-НТС, он прилежно им воспользовался. Бердяев: Теперь "Вехи" не были бы встречены в широких кругах русской интеллигенции, как в то время, когда они появились. Теперь правду "Вех" начинают признавать даже те, которые их поносили. Но путь к возрождению лежит через покаяние, через сознание своих грехов, через очищение духа народного от духов бесовских. Солженицын: Роковые особенности русского предреволюционного образовательного слоя были основательно рассмотрены в "Вехах" - и возмущенно отвергнуты всей интеллигенцией, всеми партийными направлениями... И только то радует, что через 60 лет, кажется, утолщается в России слой, способный эту книгу поддержать. Только через полосу раскаяния множества лиц могут быть очищены русский воздух, русская почва. Так вот откуда солженицынское "раскаяние"! Плагиат Бердяева. Уместно напомнить, что Бердяев, писавший вскоре после Великого Октября, видел в "покаянии" философский камень для того, чтобы повернуть колесо истории вспять. Не дождался. Теперь Солженицын принял эстафету. И конечно, НТС поторопился отчитаться перед ЦРУ этим сборником. Прожженный мерзавец, сотрудничавший с гестапо, Редлих по достоинству аттестует тех, кто принял участие в сборнике: "Авторы "Из-под глыб" ощущаются нами братски не только потому, что издательство "Посев", как только явилась к тому возможность, перепечатало сборник "Вехи". Те самые "Вехи", которые Солженицын называет пророческими..." "Отношение к сегодняшнему политическому режиму в России у нас с авторами "Из-под глыб" вполне одинаковое", - оповещает Редлих, а дополнительно находит: "Тысячу раз прав Солженицын". В восторге от того, как пересказали косноязычные инструкции НТС авторы сборника (надо сказать, без особого литературного блеска, зато очень пространно), Редлих, закусив удила, выбалтывает: "Солженицын призывает нас к нравственной революции. И мы принимаем его призыв. Верно, начинать надо с самого себя (это энтээсовцы-то! - Н. Я.). Но не ради себя... В нашей стране за революцией нравственной неизбежна и революция политическая... Здесь нельзя остановиться на полпути, и если у России есть будущее, то будущее это в полном и окончательном одолении большевизма, а перестройка самих основ нашего социального бытия в том, что во всех словарях называется революцией". Редлих наверняка, припомнив самые волнительные моменты своей службы в гестапо, требовал крови. Он с прямотой палача разъяснял, что означают на практике теоретические концепции "нравственной революции". "Мне боязно, что авторы "Из-под глыб" не то что останавливаются на полпути, но, указав верный путь... все же приостанавливают тех, кто готов пойти по нему. Мир - великая ценность. Но "не мир Я пришел принести, но меч", и, хоть "поднявший меч от меча и погибнет", поднимали его и святые воины... Духовное возрождение России нельзя оторвать от политического ее освобождения, нравственную революцию от государственного переворота". Думается, что Редлих сам поставил все точки над "и". Эти откровения падают на март 1975 года. К этому времени в США набирала силу кампания по "расследованию" деятельности ЦРУ, за которой энтээсовцы наверняка следили с затаенным дыханием. Достойные покровители, а главное - источники финансирования, как им представлялось, попали в трудное положение. Не представлялось невероятным, что прижимистые американские законодатели могут заглянуть в бухгалтерские книги ЦРУ и урезать бесполезные расходы типа финансирования НТС. Конечно, до всего этого дело не дошло, но тогда кто знал! Дабы предотвратить страшную угрозу, НТС буквально из кожи вылез, чтобы доказать свою полезность. Смотрите, мы вырастили Солженицына и иных, а следовательно, не зря получаем доллары. Но каковы бы ни были мотивы этих откровений, они существенны для анализа целей "творчества" писателя. 4Против чего и кого стоит Солженицын, совершенно ясно. А за что же он выступает, какова, если можно так выразиться, его конструктивная программа, если вообще о ней можно говорить? В развитии "нравственной Революции" он требует немедленного отказа от марксизма "раньше, а не позже". Прием, подсказанный ЦРУ, пекущимся о "конце идеологии" и вполне в солженицынском духе - разоружайтесь по всем линиям, отказывайтесь от того, что составляет вашу силу. Но "пророк" и здесь неоригинален. Призыв к отказу от марксизма также перепев указаний ЦРУ и программных установок НТС. Он лютый противник социализма, всего того, что было создано советским народом под руководством Коммунистической партии с 1917 года. Солженицын обнаруживает трогательное единство взглядов с НТС, когда речь заходит об идеальном обществе. Взахлеб описывая "новое" государство, он не жалеет красок. Обетованная земля окружена голубым и розовым сиянием. Но архитекторы из "Посева", конструируя на своих страницах будущее России, не забывают здесь же провозгласить: "Российские оппозиционеры и революционеры должны уже сейчас заявить о режиме в местах заключения новой России, которые несомненно будут". Компетентность энтээсовцев в этом отношении и их интерес к вопросу сомнений не вызывают - они были среди тюремщиков в гитлеровских лагерях массового уничтожения. "Вехи" - главное пособие для устроителей нового мира. "Вехи" и сегодня кажутся нам как бы присланными из будущего", - восторгается Солженицын. Заглянем и мы в это пособие. Солженицын мечтает о том, чтобы там, где-то в туманном завтра, были по крайней мере восстановлены благословенные, по его отсчету, порядки, существовавшие до 1917 года. В "Вехах" сказано буквально от лица его и ему подобных: "Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, - бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами все ограждает нас от ярости народной". Нет никакого сомнения в том, куда намерен Солженицын и иже с ним, отталкиваясь от "Вех", направить острие классовой репрессии. Но "Вехи" учили и другому - крайнему лицемерию в достижении целей буржуазии. Там фарисейски заявлялось: "Марксизм с его учением о классовой борьбе и государстве как организации классового господства был как бы завершением интеллигентского противогосударственного отщепенчества". Ошельмовав таким образом лучших представителей народа, поднявшихся на борьбу против самодержавия, авторы "Вех" предлагали российской интеллигенции принять в качестве символа веры идеологию буржуазии: "Нужно наконец признать, что "буржуазная" наука и есть именно настоящая объективная наука, "субъективная" же наука наших народников и "классовая" наука наших марксистов имеют больше общего с особой формой веры, чем с наукой". Походя заметим, что напрасно на Западе в конце пятидесятых годов поднимали на щит Д. Белла и К° как первооткрывателей "деидеологизации". Приоритет в создании этой теории принадлежит "Вехам". Во имя счастья народа российские революционеры шли на виселицу, каторгу. В "Вехах" в выражениях, не вызывающих никакого сомнения, этот путь безоговорочно осуждался, а русская интеллигенция признавалась ущербной. Стране, стоявшей на пороге революции, где во имя ее совершались легендарные подвиги, противопоставлялся обывательский, мещанский Запад. "В этом коренное отличие нашей интеллигенции от западной, - вещали "Вехи", - где забота о личном благополучии является общественной нормой, чем-то таким, что разумеется само собой... Эгоизм, самоутверждение - великая сила; именно она делает западную буржуазию могучим бессознательным оружием божьего дела на земле". Набивать карманы, жить за счет пота и крови своего ближнего, конечно, для господ буржуев дело божье. Понятное, кстати, и миллионеру Солженицыну. Советский народ придерживался диаметрально противоположного мнения, когда в огне революции смел эту нечисть с лица земли. Теперь энтээсовцы и Солженицын мечтают восстановить их "царство божье" на земле, пигмеи вознамериваются забраться на шею исполину - великому народу великой страны. Но хотя они ориентируются на вехи, расставленные "Вехами" более полустолетия назад, нельзя сказать, чтобы эти господа ничему не научились. Царские тюрьмы и штыки, о которых они тоскуют, оказались непрочными. Солидаристы надеются накинуть не узду, а удавку на шею народа. Единственно пригодной структурой государственного устройства для СССР солидаристы считают фашизм. Это не отсебятина и не случай похищения заглавной страницы из библии фашизма. Коль скоро они находятся на содержании ЦРУ, то идеи эти, конечно, разделяются, благословляются ведомством. Вспомним директиву СНБ 20/1, в которой трактовалось о будущем устройстве России без Советской власти. А Солженицын? "Сегодня меньше, чем все минувшие столетия, - вещает он, - приличествует нам видеть в западной парламентской системе единственный выход для нашей страны... И Россия тоже много веков просуществовала под авторитарной властью нескольких форм - и тоже сохранила себя и свое здоровье..." В каком бы направлении ни развивалась "творческая" мысль диссидентов, в конечном итоге они выходят к модели авторитаризма. Солженицын писал о Сахарове: "Интересно, что Сахаров, похваливая западную демократию... проговаривается о совсем другой мечте: "очень интеллигентное... мировое руководство", "мировое правительство...". Это уже совсем иной принцип - власти АВТОРИТАРНОЙ, которая могла бы оказаться либо дурной, либо отличной, но способы ее создания, принципы ее построения и функционирования немного общего могут иметь с современной демократией". Солженицын - неутомимый пропагандист идей авторитаризма как универсально пригодных для всего человечества. Горячечные идеи Солженицына, конечно, разделяет международная реакция, ибо он зовет покончить с советским строем. Но ведь он говорит не только это. В политический лексикон фашизма неизбежно входят поношения "плутократии", которая не способна ввести угодный фашистам порядок в дела человеческие. Фашисты - цепные псы монополистического капитализма, поносящие демократию. Гитлер утверждал, что воздвигает "третий рейх" на обломках веймарского свинарника, ибо буржуазная демократия в Германии обанкротилась. Гитлеровцы распинались в том, что фашистская диктатура венчает-де все развитие человечества и "новый порядок" не будет иметь конца. Третирование западной демократии занимало видное место во фразеологии всех без исключения фашистских режимов. Солженицын прочно держит эстафету идеологов фашизма. Он настаивает: западный мир "почти перестает и существовать. Катастрофическое ослабление западного мира и всей западной цивилизации... Это главным образом результат исторического, психологического и нравственного кризиса всей той культуры и системы мировоззрения, которая зачалась в эпоху Возрождения и получила высшие формулировки у просветителей XVIII века". Магистральная цель всех его литературных упражнений - попытка доказать, что будущее за авторитаризмом, фашизмом. К своей излюбленной цели он приспосабливает толкуемые им вкривь и вкось в обоснование авторитаризма теории "технократии". А чтобы донести их до массового сознания, облекает свои рассуждения в форму романа. Но почему тогда на Западе Солженицын поднят на щит, ведь он носитель идей, чуждых значительной части правящих классов, скажем, в США? Разве трудно было разглядеть все это уже в те времена, когда Солженицын формально не выходил за рамки литературы, не писал еще политических статей, не выступал с речами пророка? Болгарский публицист Н. Павлов проницательно диагностировал суть этого феномена еще до появления солженицынских откровений "Из-под глыб". "Империалистическая пропаганда, - писал Н. Павлов, - давно создала стереотип Солженицына как поборника "либерализации" и прочих расхожих в буржуазно-демократических странах лозунгов. Идейное содержание "Августа четырнадцатого" начисто перечеркивает благостный стереотип. Отрицание политической деятельности, парламентаризма, а следовательно, атомизация общества, прельстительные речи насчет пригодности технократии к руководству - общее достояние, основы философии тоталитарных, фашистских режимов. Все сторонники изуверских фашистских доктрин в двадцатые годы в Италии, в тридцатые годы в Германии начинали с ликвидации в условиях капитализма партий за исключением своей собственной, а кончали физическим истреблением инакомыслящих... Так-то при ближайшем рассмотрении и оказывается, что сей необыкновенный светоч "либерализма", по клятвенным заверениям буржуазной пропаганды, на деле заурядный и неоригинальный носитель авторитарных идей. Дайте только власть людям, описанным и воспетым Солженицыным, и польются потоки крови. Автор много правее буржуазной демократии. Едва ли этого на Западе не видят те, кто поднимает на щит Солженицына, и, конечно, он непригоден для использования там. Отсюда поразительная однобокость в рецензиях на книгу в западной печати, эта ее сторона начисто игнорируется. Его упорно поддерживают по понятной причине - почему бы международной буржуазии, использующей в борьбе против мирового революционного процесса диктаторские режимы, не приставить к делу еще и идеолога, пусть исповедующего тоталитаризм! Ведь он обладает прекрасными верительными грамотами - зоологически ненавидит Советский Союз[13]. Когда "пророка объявился на Западе, то, по свидетельству американского журнала "Ньюсуик", президент США Никсон с некоторым удивлением заметил членам кабинета: - А ведь Солженицын-то правее Барри Голдуотера! Государственный секретарь Киссинджер, по основной профессии историк, уточнил: - Нет, господин президент. Он правее царей. Если так, рассудили в Белом доме, то западным профессионалам-идеологам сентенции Солженицына доставили неописуемое огорчение. Поучительный пример дал тот же "Ньюсуик". Сколько слез годами проливал журнал, скорбя по поводу судьбы Солженицына в СССР, и вот на тебе, встречи лицом к лицу с ним закаленные редакторы не выдержали и поперхнулись. Слов не хватает, чтобы описать их затруднительное положение, а поэтому пусть они сами скажут о своих тревогах и заботах: "Прибытие Александра Солженицына поставит в затруднительное положение интеллектуалов... Для большинства на Западе дело было достаточно ясно: Александр Солженицын идеологически и по своим настроениям был-де одним из них, сторонником свободы и демократии, а высылка его на Запад, в сущности, награда, и он желанный гость. Убеждение в этом продержалось недолго. Из потока слов предстал иной Солженицын, куда менее опрятный и приемлемый, чем считали раньше... крайний сторонник авторитаризма и не верящий в демократию... Солженицын смягчил многие свои антидемократические заявления... но все же неясно - какой же вариант отражает его подлинные чувства. Надуется ли Запад из-за того, что один из его ведущих идеологических героев на деле оказался аполитичным дураком - святошей, покажет будущее"[16]. Поэтому, высоко ценя антикоммунистические воззрения Солженицына, западные газетчики все же попросили его разъяснить личное отношение к Западу. Он выжал из себя: "Я только хочу поправить, чтобы не было неверных представлений: я не против демократии вообще..." Немножко подучился. Как хамелеон на полосатом пледе, окрасился в приличествующие цвета. "Образование" его в этом направлении пошло гигантскими шагами. Не то чтобы Солженицын усмотрел где-то спасительный свет. Скорее он вплотную столкнулся с волей хозяев. Очень скоро он продемонстрировал глубокую справедливость старой истины - кто платит, тот заказывает музыку. Пришел он к этому выводу, конечно, не столько сам, сколько на помочах все того же ЦРУ, взявшегося через НТС наставлять Солженицына в мудрости, как жить на Западе. НТС постарался укоротить длину языка Солженицына, естественно, только в одном отношении, чтобы он никоим образом не поранил бы ненароком священной коровы "демократии". Вот как оно получается; когда нужно, фашиствующие энтээсовцы рядятся в тогу "демократии". Коль предписано сменить идеологическую форму одежды, то и Солженицын одевается по погоде, определенной энтээсовскими синоптиками. Тот, кто вчера еще бил себя в грудь, вопил о железной последовательности своих убеждений, перестроился буквально на глазах. В речи в Нью-Йорке 9 июля 1975 года он льстиво говорил: "На руководство вашей страны, которая откроет третье столетие своего существования, может быть, ляжет тяжесть, которой еще не было во всей американской истории. Вашим руководителям этого уже близкого времени понадобятся глубокая интуиция, духовное предвидение, высокие качества ума и души. Пошли вам бог, чтобы в те минуты вас возглавили такие же великие характеры, как те, которые создали вашу страну". Аплодисменты, конечно. А почему бы американцам, да и не им одним, не помянуть добрым словом Вашингтона, Джефферсона и других "отцов-основателей" США, достойных людей своего века? Только Солженицын потревожил тени великих не для того, чтобы воздать им должное. "Люди, создавшие ваше государство, - нравоучительно изрек Солженицын, а ему уж доподлинно известны их думы, - никогда не упускали из рук нравственного компаса... И свою практическую политику они сверяли с этим нравственным компасом... Руководители, создавшие вашу страну, никогда не говорили: пусть рядом царит рабство, ладно, а мы вступим с ним в разрядку, лишь бы оно не распространилось на нас". Рабство во времена, о которых он говорил, было закреплено американской конституцией и царило не "рядом", в самих Соединенных Штатах. Вашингтон, Джефферсон, Мэдисон были крупными рабовладельцами и не видели в этом ничего зазорного. Отнесем это 8за счет хотя бы малограмотности писателя в области истории. Но дело не в этом. Он силился вырвать "отцов-основателей" из рамок своего времени и своего класса и превратить их в солдат "холодной войны". Если и учили чему-нибудь своих сограждан "отцы-основатели", и прежде всего Вашингтон, в канонизированном "Прощальном обращении к стране", то именно смертельной опасности подмены идеологическими соображениями практической политики. В чем и суть классического духовного наследия "отцов-основателей" США. Другое дело, как обращаются с ним правые экстремисты в США, к которым примкнул Солженицын. Ему хотелось бы начертать на знаменах пресловутой "нравственной революции", глобального антикоммунистического похода, еще имена Вашингтона и Джефферсона! жүктеу/скачать 1.91 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|