Глава 7. Приказ №1 и другие приключения Шурика

Глава 7.
Приказ №1 и другие приключения Шурика.

…Очередной пушечный выстрел прозвучал в октябрьской темной ночи громким хлопком. Но это не робкий звук детской хлопушки – это стрелял крейсер «Аврора», бросивший якорь напротив Зимнего дворца. Совсем рядом, потому и сотрясение воздуха было нешуточным.

В зал, где уже почти несколько суток безвылазно находились министры Временного правительства, вошел Пальчинский, ответственный за оборону дворца, помощник генерал-губернатора Петрограда.

– Вот, господа, полюбуйтесь! – сказал он и выложил на стол осколок – Теперь они стреляют боевыми снарядами!

Министры, их помощники, все кто находился в тот момент в зале, с любопытством смотрели на покореженный кусочек металла. Внутри каждого с таким же металлическим холодом что-то сжалось. Похоже, дело становилось безнадежным – до сих пор большевики стреляли только холостыми!

– Голубчик, мой! – слегка усмехнулся морской министр адмирал Вердеревский, находившийся в зале вместе с министрами – Если бы они стреляли действительно по дворцу, поверьте мне, мы бы уже с Вами не разговаривали! Попасть с расстояния в километр в неподвижно стоящее здание не составляет никакого труда. Это последнее предупреждение нам, можно даже сказать, ультиматум!

В словах адмирала сквозила гордость за русский флот, но сейчас это было несколько неуместно.

– Мерзавцы! – резко выдохнул Пальчинский и вышел в коридор. На душе у него было невероятно тошно. На Дворцовой площади уже давно стояли броневики военно-революционного комитета. Ни выйти, ни войти. Потом перекрыли и набережную, а по Неве патрулировали большевистские миноносцы. Там же и встал, этот чертов крейсер «Аврора». При таком грохоте, что издавали его орудия, охотников ходить на набережную уже не находилось. Петропавловская крепость объявила нейтралитет. Прямо, как в одном рассказе, когда между собой повздорили разные части тела. И вот ругаются печень и почки, а селезенка хранит вооруженный нейтралитет. Не понимает, дура, что всех потом положат в один и тот же гроб.

Хотя нейтралитет был своеобразный: с Нарышкинского бастиона крепости было произведено несколько выстрелов. Большинство холостые – брали на испуг. Потом пару раз засадили шрапнелью: один снаряд влетел в угловое окно бывшей приемной комнаты Александра III и разорвался около стены. Об этом попадании Пальчинский министрам даже не сказал, чтобы лишний раз не будоражить. Затем орудия Петропавловки и вправду прекратили стрельбу, зато на ее территории, прямо у берега Невы на прямую наводку выкатили несколько трехдюймовок.

Вскоре большевики предложили сдаться. И он, Пальчинский, послал их куда подальше. Тогда вот в восьмом часу вечера и началась ружейная, а потом и орудийная стрельба по дворцу. Правда шрапнель разрывалась еще над рекой и никакого ущерба, кроме морального дискомфорта, не причиняла.

Теперь вот ухнул и «Аврора». Есть обстрел, нет штурма. Очень странно. Один снаряд упал где-то возле Сенной площади, к счастью не разорвавшись. Зачем надо было стрелять в ту сторону, оставалось загадкой. Скорей всего и здесь не обошлось без извечного русского бардака. Ведь и некоторые телефоны дворца большевики почему-то забыли отключить и министры спокойно по ним разговаривали. Точнее спрашивали, всех, кого могли: когда же подойдут верные правительству части, за которыми уехал Александр Федорович Керенский?

Пора бы уж, потому, как настроение юнкеров второй Ораниенбаумской школы было близко к паническому. Проходя мимо, Пальчинский видел растерянность на их юных мальчишеских лицах. А на нижнем этаже дворца, со стороны Канавки, по чем зря орали большевистские агитаторы, обещавшие пощаду, тем, кто сложит оружие и страшную смерть тем, кто останется в Зимнем. Было над чем задуматься юнкерам! Именно поэтому болтовню надо было немедленно прекратить.

– Господин поручик, – обратился Пальчинский – У меня радостная новость. Общественные деятели, купечество и духовенство направляются колонной к дворцу, чтобы поддержать нас и образумить безумцев. Приказываю, вам незамедлительно очистить от большевиков часть дворца и прекратить их агитацию.

– Слушаюсь – рявкнул поручик.

Как глаза у него загорелись! Хорошая новость приободрила и упавших духом юнкеров. Быстро и энергично очистили они несколько залов и даже освободили своих товарищей, уже было разоруженных большевиками.

– Странный мятеж – подумал Пальчинский – Ни воевать, ни стрелять никто не хочет. Идет простое вытеснение, да соревнование у кого нервы крепче. Придет подкрепление к нам – сдадутся большевики, не придет – мы сдадимся.

– Господин комендант, когда же подойдут делегаты городской думы?

Тот же ораниенбаумский поручик. В глазах вопрос. Что же ему сказать? Правду нельзя, а врать и не хочется.

– Колонна общественных деятелей на подходе…

В глазах министров тот же вопрос. В зале, где они сидят, возбуждение, и напряжение все нарастают. Да, просто усидеть в такой момент сложно. Кто смотрит в окно, кто мерит шагами комнату, несколько человек шепчутся в центре.

Министр государственного призрения, кадет Кишкин громко разговаривает по телефону. Он уже позвонил всем, кто мог помочь. Хотя бы теоретически. Выбирать уже не приходилось. И с трудом дозвонился до товарища министра финансов Хрущева, тоже кадета.

– Андрей Георгиевич, прошу Вас, сообщите, куда возможно, что правительство нуждается хотя бы в небольшом подкреплении, чтобы продержаться до утра, когда наверняка придет Керенский с войсками!

Когда Кишкин произнес фамилию премьера, почти все в комнате обернулись. В трубке что-то говорили, объясняли. Но даже сквозь плохое освещение зала было видно, как багровело лицо министра государственного призрения.

– Что это за партия, – наконец взорвался он – которая, не может нам прислать хотя бы триста вооруженных людей?

Прокричав последние слова, министр вдруг затих на секунду, а потом странно посмотрел на трубку и оторвал ее от уха.

– Отключили, господа – уже абсолютно нормальным тоном сказал Кишкин – Все, связь отключили…

Через пару часов все было кончено. Низенький невзрачный человек, в пенсне и широкополой шляпе шагнул в зал. Правительство сдавалось.

– Я член Военно-революционного комитета. Моя фамилия Антонов – сказал вошедший и его пенсне торжествующе блеснули – Объявляю вам, членам Временного правительства, что вы арестованы!

– Члены Временного правительства подчиняются насилию и сдаются, чтобы избежать кровопролития – ответил адмирал Вердеревский.

Часы на стене показывали 2 часа 10 минут ночи 26-го октября 1917 года…

Коммунистические историки изображали в эти октябрьские дни борьбу и многочисленные жертвы, новые исследователи все свое внимание уделяют германскому происхождению большевистских денег. Но вопрос то не в этом. Сейчас уже достоверно известно, что Зимний дворец был захвачен практически без сопротивления. Никакого штурма не было. Об этом говорит и число погибших во время «операции»: шестеро юнкеров. Последние защитники Временного правительства: это ударная рота женского батальона, сорок георгиевских кавалеров, под командой одноногого штабс-ротмистра на протезе и юнкера, юнкера, юнкера. Женщины, патриотически-настроенные инвалиды и мальчишки – это все, что смогла русская демократия выставить на свою защиту темным октябрьским вечером семнадцатого года. В тот час, когда история, по мнению советских ученых, начала свой новый отсчет. В самый решительный момент. В точке, где решилась судьба России на будущие семь десятилетий, в час, от которого без малого зависела будущая судьба всего мира!

Да как же это возможно!? Ведь прошло всего восемь месяцев с момента февральской революции свергнувшей «ненавистный царский режим»! Революции «бескровной и общенациональной», по мнению тех, кто ее делал. И число погибших в феврале – всего 1433 человека! Да и, что их жалеть, в основном это полицейские, жандармы и всевозможные офицеры – кто же еще мог защищать антинародный царский режим, рухнувший почти без сопротивления. Защищали царские сатрапы царскую власть и погибли. Так почему же первое русское демократическое правительство, которое ждали многие поколения передовых отечественных мыслителей, приходу которого, по словам его организаторов, радовалась вся страна, вообще не защищали? Как же получилось, что «антинародный большевистский переворот» свергнувший красу и гордость русской демократии, обороняли так самозабвенно, что погибло всего шесть мальчишек юнкеров? Ведь это просто невероятно!

Почему министры Временного правительства подчинились большевистскому насилию, тихо и без шума? Хотели избежать кровопролития? Так нет же своим «милосердием» они открыли счет миллионам жертв, рекам крови и неисчислимым бедствиям России. Дело, конечно же, не в этом: так безропотно пошли министры-капиталисты в Петропавловскую крепость под конвоем, что не было у них никаких сил для сопротивления. Никто за них умирать не хотел.

А вопросов становится все больше. Германия выделила Ленину деньги, говорят нам современные историки, поэтому он совершил переворот. Но позвольте – финансовые ресурсы подрывным элементам в истории человечества давали сотни, если не тысячи раз, а бунтов и мятежей мы насчитаем в десятки раз меньше. Успешные революции, вообще можно пересчитать по пальцам. Как получилось, что германские «шпионы» большевики столь вольготно чувствовали себя в столице России, что преспокойно подготовили и осуществили государственный переворот? Куда же смотрело, Временное правительство, орган легитимной власти? Почему в решающий момент в Зимнем дворце не оказалось ее главы Александра Федоровича Керенского? Что же случилось с его безграничной популярностью, раз он бросил своих министров в решающий момент в полутемном зале и убежал из Зимнего дворца в машине американского консула?

Где были наши верные «союзники», столь горячо приветствовавшие падение монархии, как же не указали своим демократическим протеже на большевистскую опасность? Почему не уберегли своего союзника Россию от опасности захвата власти германскими агентами? Неужели неясно им было, что германские миллионы Ленину придется отрабатывать? И, что вариант тут у Ильича только один – любой ценой вывести Россию из войны с Германией, разве это непонятно? Ведь именно на это, собственно говоря, денежки ему немцы и давали. Английская, французская, американская и другие «союзные» разведки этого не понимали, не знали и не видели? Не ждали такого развития событий, не верили, что их соратник Россия может заключить сепаратный мир с противником и, лишившись своей боеспособности, погрузиться в хаос и анархию?

Вопросов много, а ответ один. Все они знали. Именно этого и ждали. К такому повороту событий и готовились. Точнее готовили…сами события.

«Союзники» и являются основными организаторами, спонсорами и вдохновителями Великой Октябрьской Социалистической Революции.

На первый взгляд такое заявление кажется бездоказательным, но только на первый. Привыкли мы: либо «революционные массы», либо злая воля германского Генштаба объявляются причиной третьей русской революции. Но за восемь месяцев, лежащие между Февралем и Октябрем произошло столько всего интересного, что поневоле приходится призадуматься – а так ли все просто и ясно, как мы привыкли думать.

Уже никто не будет спорить, что корни Октября находятся в Феврале, что одна революция логично вырастала из другой. Взявшие власть в феврале, не удержали ее и потеряли. Другие силы, практически не участвовавшие в свержении монархии вышли к вершинам русской истории. Так и было запланировано «союзным» планом Революция-Разложение-Распад. Начинался второй этап гибели России. Пришедшие к власти «союзные» марионетки, за восемь месяцев должны были уничтожить русское государство. Точнее разложить его изнутри настолько, чтобы отбить у народа всякое желание сопротивляться, вызвать апатию и безразличие.

Давайте прямо скажем – с этой нелегкой задачей Временной правительство успешно справилось. Но это единственная задача, этими людьми решенная со знаком плюс. Все остальные действия и начинания их закончились фиаско. Но именно отсутствие успехов и есть самый главный успех Временного правительства! Не для России конечно, а для тех, кто замыслил ее уничтожение, а для этого вытолкнул на вершины русской власти горстку авантюристов, шпионов и бездарей.

Именно поэтому «союзники» радостно приветствовали февральскую революцию. Первыми, 9(22) марта 1917 года, Временное правительство официально признали Соединенные Штаты Америки. Через день, 11(24) марта – Франция, Англия и Италия. Вскоре к ним присоединились Бельгия, Сербия, Япония, Румыния и Португалия.

Повод для радости действительно был большой: в Лондоне и Париже могли вздохнуть спокойно. Никто не мог даже надеяться, что буквально за считанные дни операция «союзных» спецслужб по изменению государственного строя России, закончится таким грандиозным успехом! Были выполнены все задуманные шаги, решена не программа минимум, а ее наиболее полный вариант!

Новое правительство приняло на себя все обязательства царского правительства, как финансовые, так и политические. Были признаны все долги и декларирована решимость вести войну до победного конца. И если старое царское правительство хоть иногда могло отказать «союзникам», то новые властители России зависели от них полностью. И даже не задумывались о том, как поступили англичане и французы, по отношению к свергнутому русскому монарху.Сначала они заставили его пролить моря крови своих солдат во имя утопических «союзнических» идеалов, а потом выбросили Николая Романова на помойку истории. После отречения – ни слова поддержки, ни одной фразы в его защиту. Туда же, в небытие, через короткий промежуток отправится и Временное правительство. Удивляться не надо – отработанный материал, шлак никто с собой в политическое будущее не берет.

Радовались Февралю и его незримые спонсоры. В начале марта американский финансовый магнат Якоб Шифф, финансировавший первую русскую революцию, требовавший равноправия евреев у русского премьера Витте в 1905 году, послал министру иностранных дел Временного правительства Милюкову телеграмму: «Позвольте мне, как непримиримому врагу тиранической автократии, поздравить Вас и при Вашем посредстве русский народ по случаю блестяще совершённого подвига и пожелать Вам и Вашим товарищам полного успеха». Милюков, бывший личным другом Шиффа, ответил: «Нас с Вами объединяет общая ненависть и антипатия к старому режиму, ныне свергнутому». Миллионные финансовые вливания Шиффа объединяли Временное правительство с ним куда крепче разных антипатий и симпатий. Об этом, естественно, Милюков в телеграммах не писал.

«Союзные» представители отмечали в своих дневниках и докладах восходящую звезду русского политического Олимпа – Александра Федоровича Керенского. 3-го марта французский посол Морис Палеолог отметил: «Молодой депутат Керенский, создавший себе, как адвокат, репутацию на политических процессах, оказывается наиболее деятельным и наиболее решительным из организаторов нового режима ». Член миссии Красного Креста в России американский полковник Робинс дал Керенскому такую характеристику: «Человек с характером и мужеством, выдающийся оратор, человек неукротимой энергии, ощутимой физической и духовной силы…».

Обожают Керенского и в России – и недаром. Смелый, пламенный трибун, «хороший организатор», он действительно сильно выделялся на фоне других членов Временного правительства. Поэтому и невероятно быстро оттеснил всех тех, с кем вместе вступал в Февраль. Временное правительство очень быстро стало ассоциироваться именно с личностью Керенского. И именно ему обязано оно катастрофическим падением своего рейтинга в глазах граждан России. Именно Керенский с горечью напишет в своей книге «Россия на историческом повороте»: «На деле же, однако, три четверти офицеров Петроградского военного округа,… саботировало все усилия правительства справиться с восстанием, которое быстро набирало силу».

Это сказано об Октябре и описанные офицеры отнюдь не большевики. Просто прошло полгода бурной деятельности февральских реформаторов, и граждане России оценивают Керенского уже совсем по – другому. Генерал Алексеев именно ему припишет позорные лавры разрушителя Отечества. Генерал Петр Николаевич Краснов просто не выносит Керенского на дух: «Я его никогда не видал, очень мало читал его речи, но всё мне было в нем противно до гадливого отвращения…». Генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич также относится к Александу Федоровичу по-особенному: «Режим Керенского с его безудержной говорильней показался мне каким-то ненастоящим » – пишет он.

Ощущение это знакомо каждому человеку, который когда-либо встречал на своем жизненном пути персону, что, говоря одно, делает совершенно другое. Режим Керенского на словах вводит невиданные ранее свободы и права, проводит реформы и преобразования, а под аккомпанемент красивых фраз уверенной рукой ведет Россию к гибели. Возглавляя правительство, пользуясь тем, что власть в его руках, он умело блокирует и забалтывает все попытки спасти ситуацию. За, что же Керенского любить?

«Он разрушил армию, надругался над военною наукою, и за то я презирал и ненавидел его» – поясняет переполняющие его чувства П.Н. Краснов. Ошибается Петр Николаевич, ох, как ошибается! Не армию разрушил Керенский и его подельники из Временного правительства, а страну! Причем, абсолютно сознательно и целенаправленно.

Человека судят по делам его – последуем этому мудрому правилу и начнем разбираться в делах новой российской власти. Начали мы эту главу октябрьским вечером, а продолжим ранним мартовским утром, когда на шинелях солдат петроградского гарнизона стали пропадать погоны и появляться красные банты, символизирующие победу «великой и бескровной» русской революции – Февраля. Именно с этого месяца русского революционного календаря и началось разложение страны, армии и душ русских людей, открывшее дорогу большевикам. Без этого их приход был невозможен.

Февраль не был бархатной революцией, и основные жертвы его погибли от бесчинств обезумевших людей в военной форме. Помимо петроградских уличных столкновений, большое количество жертв было в Кронштадте. Разъяренная толпа матросов буквально на клочки разорвала командующего Крондштатдской крепостью адмирала Вирена, убила многих офицеров. «…Людей обкладывали сеном, и облив керосином, сжигали, клали в гробы вместе с расстрелянным живого…» – повествует об ужасах «великой и бескровной» Татьяна Боткина. Десятки офицеров убиты, сотни заключены в тюрьму. Растерзаны полицейские и жандармы. Убиты случайные прохожие, горожане. Всего, по официальным данным, напомню, 1433 человека. Согласитесь, для «бескровной» революции немало. И вот на крови этих людей к власти пришло новое правительство, назвавшее себя Временным. Чем же эти достойные люди занимались с Февраля до Октября, когда их почти в полном составе отвели в Петропавловку?

Давайте представим себя на месте Гучкова, Милюкова, Керенского и компании. Для этого забудем о горах той лжи и обмана, которыми они расчищали себе путь к власти. Не будем вспоминать об используемых втемную своих собственных соратниках, о простодушно поверивших им военных. Оставим без внимания и дважды введенного в заблуждение Николая II, и так легко отдавшего им корону Михаила Романова. Не будем замечать подозрительных совпадений во времени различных событий. Не станем подозревать никого в организации беспорядков и искусственного дефицита хлеба в столице. Представим себе на минуту, что ненавистный царский режим действительно смело стихийное народное недовольство. Пусть так. Согласимся, что Временное правительство – это лишь идеалисты, стремящиеся спасти страну от хаоса в сложный момент истории. Отлично. Давайте всех их считать горячими патриотами России, не возражаю ни секунды. Но вот, все эти достойные люди получили в свои руки то, к чему они, конечно, никогда не стремились. Власть. Именно в этом слове и заключен весь смысл нашего перевоплощения. Став Керенским, Гучковым или Милюковым, на что вы власть употребите?

Поразмышляем. Страна ведет тяжелейшую войну. Она на грани истощения и усталости, но в 1917-м году, наконец, наступает время, когда чаша весов готова склониться на нашу сторону. В этот важнейший момент вдруг «случайно» происходит революция, и вся политическая верхушка Думы оказывается у руля. Первое, что они должны сделать – это успокоить страсти внутри страны. Объяснить всем, что произошло и призвать спокойно продолжать выполнять свой долг. Особенно важно обратиться к своим собственным офицерам и солдатам. Выдать в печать что-то вроде сталинского «братья и сестры», чтобы поняли, чтобы прониклись они осознанием того, что теперь сражаются не только за свою Родину, но и за свою свободу!

Приведя всех в спокойствие и умиротворенность, можно будет, и подумать, как выигрывать войну. Хотя, в принципе и думать особенно не надо. Все военные на месте, вся верхушка армии на своих местах. Пусть и думают. Это они вместе с англичанами и французами разработали планы кампании на весну – лето 1917 года. Надо все это воплотить в жизнь и набраться терпения – немцы уже на пределе своих возможностей. Если кто из командующих доверия не вызывает можно его поменять. Все это делается простым приказом, обычным армейским порядком, приказом военного министра Гучкова.

Это Николай II все делал неправильно. Это у него руки были повязаны обещаниями, династическими интересами и аристократическими предрассудками. У простых думских патриотов всего этого нет, а есть лишь любовь к Родине и свежие подходы к решению старых проблем. Так решайте же их – засучите рукава своих фраков и вперед! Потуже затяните пояса, наведите порядок там, где мягкотелый царь этого сделать не мог. Победа, а вместе с ней получение обещанных «союзниками» Дарданелл уже рядом. Рухнуть в двух шагах от долгожданного мира, после стольких жертв – непростительная роскошь. Беспощадно давить все пораженческие и пацифистские настроения: после случившейся революции помощь врагу это двойное предательство: и страны и новообретенной свободы! Одним словом дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина! Так, или примерно так, должна была выглядеть программа Временного правительства. Гипотетически. В действительности все было наоборот, поэтому и назвал генерал Бонч-Бруевич режим Керенского «ненастоящим».

Почти сразу новая власть забрала Зимний дворец под свои учреждения. Там разместилось само Временное правительство, причем премьер-министр занял под жилое помещение историческую комнату Александра III. Эти скромные и достойные люди пользовались музейными предметами как утварью, а караул из тысячи солдат был размещен в парадных залах дворца. Но это мелочи, хотя уже и они не прибавляли властям авторитета в среде горожан. Давайте смотреть на действия, а не на место расположения! И верно, какая разница, где будет новое правительство размещаться. В конце концов, все его министры люди небедные, к комфорту привычные, вот пусть и служат Отчизне, как привыкли – с серебряными вилками и золотыми блюдами. Главное – чтобы дело знали.

Будем же честными до конца, служение на благо Родины, «временные» министры начали задолго до переезда в Зимний дворец. В первый же день своего существования, вечером 2-го марта было подписано, а днем позже опубликовано заявление Временного правительства. Это его программа, все будущие шаги там отражены. Почитаем внимательно «Декларацию Временного правительства о его составе и задачах» от 3-го марта 1917 года. Сразу обращая внимание на даты: хоть на документе стоит третье число, т.е. день отречения Михаила Романова, но в печать документ был отдан вечером второго, когда только «ясновидящий» Керенский знал, что монархии в России уже никогда не будет. Выходит, что и беседа с Михаилом была пустой формальностью.

«В своей настоящей деятельности кабинет будет руководствоваться следующими основаниями:

( На деле, означает отмену черты оседлости и ограничений для евреев.)

Вот так Временное правительство успокоило своих граждан. Самые умные отреагировали сразу. Ленин со свойственной ему категоричностью заявил: «Весь манифест нового правительства… внушает самое полное недоверие, ибо он состоит только из обещаний и не вводит в жизнь немедленно ни одной из самых насущных мер, которые вполне можно и должно бы осуществить тотчас». Генерал Алексеев, ознакомившись с этим программным документом, также немедленно высказал Родзянко свои опасения насчёт будущего России. Бывший председатель Государственной думы в ответ ему заявил: «... а я вот и все мы здесь настроены бодро и решительно». Оптимист, он был в то время. Потом уже в эмиграции он заговорит по – другому.

Одновременно с Временным правительством в столице возник еще один очаг власти – Петроградский Совет. Основу его составили меньшевики и эсеры. Таким образом, после свержения монархии, в России образовалось двоевластие, что давало внешним силам отличную возможность для шантажа русских политиков, подкупа и маневра. Можно было проводить нужную политику через Советы, а можно и через «временных» министров. К октябрю инициативу перехватят большевики, а на первом этапе основная активность будет исходить от Временного правительства. А оно не теряя буквально ни дня, сразу приступило к выполнению своей основной задачи – разложению страны и подготовку ее дальнейшей деградации. Центральная фигура зловещего процесса Александр Федорович Керенский. Он единственный, кто является членом Петроградского Совета и одновременно «министр – капиталист» Временного правительства! А вы говорите двоевластие – одно дело делаем, товарищи!

Вся дальнейшая история революции – борьба между двумя разными властями. Если конфликт между ними вредит России, то Керенский просто обязан быть первым в поиске взаимопонимания и помощи в установлении гражданского мира в стране. Тем более, что по профессии он адвокат. Ему ли не уметь объяснять, сближать позиции. Двигаться вперед, к гражданскому миру и к победе в страшной войне. Мы с Вами уже знаем, что такой поиск консенсуса закончился Октябрем и посадкой Временного правительства в полном составе. Все «министры-капиталисты» отправились в казематы. За исключением – Керенского. Умеет, Александр Федорович, выпутываться из тяжелых ситуаций. Снимать с себя ответственность, перекладывать ее на других, а то и просто врать.

«Кто-то один, или какая-то группа, подлинность которых до сих пор остается загадкой, со злым умыслом разослала этот приказ, предназначенный только для Петроградского гарнизона, по всем фронтам. И хотя эта акция и наделала много бед, отнюдь не она, вопреки абсурдным утверждениям многочисленных представителей русских и иностранных военных кругов, явилась причиной „развала русской армии“. Несправедливо и их заявление, будто приказ был разработан и опубликован если не непосредственно самим Временным правительством, то, по крайней мере, с его молчаливого согласия. Суть дела в том, что приказ был обнародован за два дня до создания Временного правительства. Более того, первым шагом этого правительства было разъяснение солдатам на фронте, что приказ этот относится не к ним, а лишь к Петроградскому гарнизону. Несомненно, распространение этого приказа на фронте сыграло свою отрицательную роль и ускорило создание солдатских комитетов…».

О чем это Керенский говорит? Почему так активно оправдывается? Все очень просто: речь идет о знаменитом Приказе №1, развалившем русскую армию буквально за считанные недели. Это – факт. Поэтому и уходит Керенский в сторону, напускает на себя забывчивость: «кто-то один или какая-то группа», что издание этого приказа есть тягчайшее обвинение. Виновного историки ищут до сих пор, хотя впору этим заняться прокуратуре.

Результаты действия Приказа №1 были ужасны. Будущий президент Финляндии, а тогда русский генерал Карл Густав Маннергейм так отозвался о последствиях Приказа №1: «Сразу же по прибытии на фронт я понял, что за несколько недель моего отсутствия произошли значительные изменения. Революция распространилась, как лесной пожар. Первый известный приказ советов, который касался поначалу только столичного гарнизона, начал действовать и здесь, поэтому дисциплина резко упала. Усилились анархические настроения, особенно после того, как временное правительство объявило о свободе слова, печати и собраний, а также о праве на забастовки, которые отныне можно было проводить даже в воинских частях. Военный трибунал и смертная казнь были отменены. Это привело к тому, что извечный воинский порядок, при котором солдаты должны подчиняться приказам, практически не соблюдался, а командиры, стремившиеся сохранить свои части, вынуждены были всерьез опасаться за собственные жизни. По новым правилам солдат мог, в любой момент взять отпуск, или, попросту говоря, сбежать. К концу февраля дезертиров было уже более миллиона человек. А военное руководство ничего не предпринимало для борьбы с революционной стихией».

Быстро разлагаться начали и самые надежные казачьи части. Генерал Петр Николаевич Краснов, командовал дивизией. Теперь все изменилось: «До революции и известного Приказа № 1 каждый из нас знал, что ему надо делать как в мирное время, так и на войне… Лущить семечки было некогда. После революции все пошло по иному. Комитеты стали вмешиваться в распоряжения начальников, приказы стали делиться на боевые и не боевые. Первые сначала исполнялись, вторые исполнялись по характерному, вошедшему в моду тогда выражению – постольку поскольку. Безусый, окончивший четырехмесячные курсы, прапорщик, или просто солдат, рассуждал, нужно или нет то или другое учение, и достаточно было, чтобы он на митинге заявил, что оно ведет к старому режиму, чтобы часть на занятие не вышла и началось бы то, что тогда очень просто называлось эксцессами. Эксцессы были разные – от грубого ответа до убийства начальника, и все сходили совершенно безнаказанно».

«Я был убежден, что созданная на началах, объявленных приказом, армия не только воевать, но и сколько-нибудь организованно существовать не сможет» – соглашается на страницах мемуаров с Маннергеймом и Красновым, генерал Бонч–Бруевич. После октябрьской революции он будет служить у большевиков, Краснов возглавит антибольшевистское казачье движение, а Маннергейм отделит Финляндию от России. Но в своих оценках последствий Приказа № 1, генералы едины, вне зависимости от своих будущих убеждений и будущей судьбы.

Зловещие метастазы Приказа №1 быстро добрались и до русских бригад на «союзном» фронте. «Я ощущал, что повсюду нарастает беспорядок. Мои предчувствия сбылись через несколько дней. Зловещий Приказ № 1 начал действовать. Дисциплина исчезла. Русские войска во Франции стали потихоньку терять прежней порыв, испытав на себе последствия злобной пропаганды»– пишет глава русской разведки граф Павел Алексеевич Игнатьев. Уж кому, как не ему была очевидна «случайность» появления зловещего приказа.

Теперь, зная, к чему он привел, пора ознакомиться и с самим текстом.