История государства и права стран Древнего мира

1.2.1. Государство и право Древнего Египта

Государство Египет (страна бога Птаха, главного в пантеоне богов Мемфиса, столицы Нижнего царства) сложилось в северо-восточной части Африки. Культура египетского общества и право первоначально формировались на чувстве страха перед разливами Нила и обожествлении выносимого его водами живительного ила. Необходимость использования и регулирования разливов послужила стимулом, как для раз­ви­тия естественных наук, так и инженерного искусства, что, в свою очередь, способствовало созданию более совершенной юридической техники, необходимой для правового регулирования общественных отношений в процессе производства.

Для политического устройства египетского общества, как и других древневосточных обществ, характерны: сосредоточение власти в одном центре, традиционность, признание высшего божественного авторитета, органически вытекающего из сущего миропорядка, и т.д. Под восточной деспотией обычно понимается такая форма государственной власти и одновременно политического режима, когда:

• 
  полномочия главы государства не ограничены;
  
• 
  власть имеет теократический характер;
  
• 
  права и собственность общественных групп определяются центральной властью;
  
• 
  подавление личности, в том числе и свободного человека, при­обретает всеобъемлющий характер;
  
• 
  консерватизм сельской общины превращает центральную власть в деспотию.
  

Однако сохранившиеся письменные источники в форме папирусных документов, надписей на каменных плитах и памятниках слишком фрагментарны, чтобы дать полное представление о праве Египта древ­нейшего периода его истории. Согласно легенде начало древнейшему законодательству Египта положил бог Тот, передавший жрецам 42 свя­щенные книги, в которых излагались полномочия фараона и основные законы.

В древнеегипетской мифологии можно встретить описание раз­личных правовых процедур и юридических символов. Именно египтяне стали рассматривать весы в качестве символа правосудия, справедливо­го суда. К весам приравнивали самого фараона: «Ты весы... Твой язык – стрелка весов, твое сердце – гири, твои уста – коромысло». Символом, олицетворявшим справедливость, выступало соответствующее верхов­ное божество: сначала бог Осирис, «владыка справедливости и двух ис­тин» (для земного и для загробного миров), а впоследствии – богиня спра­ведливости и порядка Маат, которая символически изображалась в виде «пера истины». В загробном суде Осириса, происходившем во Дворце двух истин, этот символ Маат помещался на одну чащу весов правосудия, а душа (или сердце) умершего – на другую. Иеро­гли­фи­чес­кий знак, изображающий птицу и помещенный между двумя полу­кру­гами, обозначал понятие «законный», которое, по словам английского исследователя Т. Юнга, «довольно естественно происходит от божества в его способности судить».

Из сказанного можно сделать вывод, что правовые нормы той эпохи оправдывались принципом: обвинение и контробвинение должны быть равноценны, что характерно для многих правовых систем как стремление мотивировать правовые нормы в соответствии с этической нормой, в основу которой был положен принцип равноценности, экви­валентности, выражавшийся в форме требования справедливости и за­конности. Эти представления подразумевают, что каждый член общества, выполняя требуемые от него законом предписания, обретал право, согласно которому мог рассчитывать на получение того, что причиталось ему в соответствии с существовавшими тогда нормами правовой системы.

Жречество выступало в Древнем Египте своеобразным гарантом вы­со­кой управляемости населением и некоторой унифицированности пра­вопо­рядка. Начиная с эпохи Древнего царства роль верховного жре­ца – «вещателя Маат» выполнял джати, совмещавший ад­ми­нист­ра­тив­ные обязанности с жреческими и собственно судейскими функциями. Жре­цы нередко по согла­шению с фараонами оглашали в каждом номе спе­циальный календарь благо­приятных и несчастливых дней. Согласно этим магическим предписаниям египтяне не имели права в оп­ре­де­лен­ные дни осуществлять торговлю, обра­щаться в суд, отправляться в мор­с­кую экспедицию и пр. Специальные пред­ставители номового жре­чест­ва на местах утверждали в окончательном виде и все постановления об­щин­­­ных судов по имущественным и семейным спорам.

Своды египетских законов до нас не дошли, о них сохранились толь­ко предания: о законах Менеса, о реформах Бокхориса и других со­бы­­тиях. Так, фараон XX династии Рамсес Великий обнародовал новые за­коны, среди которых наиболее важный предоставлял всем классам его подданных право собственности во всей его полноте. Фараон Бок­хо­­рис вошёл в историю как социальный реформатор, который ввёл зап­рет на обращение поданных в рабов за долги, запретил взимание дву­крат­­ной суммы за предоставление займа, установил правило, что в слу­чае заключения договора без записи доказательством могла служить клят­­ва, особое внимание уделил регламентации торговых сделок и иных договоров. В определённых случаях силу источника права при­об­ре­­тали судебные решения фараона и джати, административные рас­по­ря­­жения должностных лиц и международные договоры.

В Древнем Египте, экономика которого имела преимущественно аг­рар­­ный характер, особым образом регламентировались сфера иму­щест­вен­­ных отношений и сфера оборота земель. Здесь был разработан свод (ка­талог) всех земель страны – «Книга росписи земель Верхнего и Ниж­него Египта», где все земли были расписаны по держателям полей (хра­мы, управления царской администрации, конкретные лица) на те­ку­щий год. Будучи вер­ховным собственником земельного фонда страны, фа­­раон («властелин всего, что обходит солнце») мог жаловать па­хот­ную землю в качестве вознаграж­дения за службу отдельным жрецам, вои­нам и другим своим подданным вместе с обслуживающими ее го­су­дар­ственными рабами и инвентарем. Такие земельные пожалования («дом номарха») приобретали статус временного частного зем­ле­вла­де­ния (джет), хотя государственные чиновники продол­жали управлять эти­ми землями и взимать с них часть дохода. Постепенно эти земле­вла­де­ния приобретали статус частной собственности («дом отца моего»). В пра­вовых документах, освещающих введение государственных слу­жа­щих в должность, указывалось, что, во-первых, должностное владение не­делимо (кто владеет домом, тот владеет и всеми остальными частями это­го совокупного владения); во-вторых, его нельзя было унаследовать без назна­чения на ту же самую должность; в-третьих, запрещено поль­зо­­ваться двумя неделимыми должностными владениями во избежание пу­таницы при ис­полнении связанных с правом владения обязанностей.

Все водные источники считались собственностью фараона и об­ла­га­лись в местных хозяйствах особым налогом, который распространялся не только на воду в каналах, водоёмах, колодцах, но даже в бурдюках и на деревья, в тени которых эти бурдюки вешались.

Иная недвижимость (жилые дома, сады и пр.) и все движимые вещи мог­ли отчуждаться свободным египтянам без соответствующей обя­зан­нос­­ти нести службу и с почти неограниченным правом распоряжения. «Так как сказал фараон: повелеваю, чтобы муж всякий творил в от­но­ше­­нии имущества его по желанию его».

Отдельную категорию составляла семейная собственность, находив­ша­я­ся под контролем старшего члена семьи, особо оберегавшего так на­зы­ваемую культовую собственность для погребальных целей. К ка­те­го­рии свя­щенных земель, на которых, в частности, запрещалось воз­во­дить частные постройки или разбивать сады, относились земли под двор­цово-храмовыми сооружениями, усыпальницами, стелами, обе­лис­ка­­ми, гробницами свя­щенных животных и птиц (например, священных со­­колов).

В многочисленных документах и надписях, касающихся офор­м­ле­ния различных обязательств, встречаются клятвы, которые стороны про­­износят по требованию суда или по собственной инициативе. Так, при заключении в суде договоров найма рабов их владельцы клятвенно удо­­стоверяли полу­чение денег за весь оговоренный в договоре период най­ма, обязуясь одно­временно возместить работой этих же рабов воз­мож­­ные дни их болезни. Владелец сдаваемого в наем осла клятвенно за­веряет нанимателя, что ни­какое третье лицо не имеет на него прав.

За нарушение обязательств древнеегипетское законодательство пре­ду­­сматривало штраф, равный двукратной стоимости предмета обя­за­тельст­ва. В судебной практике встречались дела об оговорках, свя­зан­ных с наруше­нием обязательств по независящим от сторон причинам. В таких случаях договоры расторгались в судебном порядке, а стороны воз­­вращались в пер­воначальное положение.

Важной составной частью формировавшейся древнеегипетской пра­во­­вой системы стали нормы брачно-семейного и наследственного пра­ва. Хорошо известны слова Геродота о положении женщины в еги­пет­с­ком об­ществе, которое явно было более независимо по сравнению с по­ло­­жением женщины в других странах древности: «Женщины у них по­се­­щают площадь и торгуют». Продолжая играть на протяжении всей ис­тории Древнего Египта значительную роль в социальной и хо­зяй­ст­вен­­ной жизни всего об­щества, женщина и в семье занимала довольно вы­­сокое положение в качестве «владычицы дома». В связи с этим по­лу­чил распространение брак-парт­нерство с правом голоса свободной жен­щи­­ны при оформлении брачного контракта, в котором закреплялось не толь­ко раздельное супружеское иму­щество, но и свобода развода. Каж­дый брачный договор сопровождался символическим обрядом обмена «брач­ными» браслетами (впоследствии железными кольцами) и пе­ре­да­­вался на утверждение джати. Последний четко следил за тем, чтобы в текс­те контракта содержалась детальная опись имущества жены, оп­ре­де­­лялись суммы обязательных для мужа выплат на содержание его су­п­ру­­ги. Для египтян понятия «построить дом» и «взять жену» были си­но­ни­­мами. Свадебный обряд был достаточно прост, так как основная часть брач­ной церемонии заключалась в переходе невесты с ее приданым из от­цовского дома в дом жениха. После свадьбы муж продолжал обычно на­зывать жену «сестра» (сенет), а не «супруга» (хемет), как ее назы­вали род­­ственники по линии мужа.

Вполне официально заключались браки между родственниками (на­при­мер, дядьями и племянницами), а также признавались полигамные бра­ки для фараонов и отдельных чиновников. Старшая жена в гареме фа­раона (как правило, приходившаяся ему старшей сестрой) ведала к то­му же орга­низацией дворцового ритуала, занимая должность «хо­зяй­ки дома царя». В современной литературе нередко говорится о частом за­ключении браков между братьями и сестрами, однако это было ха­рак­терно лишь для высшего сословия и царского рода.

Отец не имел права отказаться от своего ребенка в случае, если его ма­терью была не «владычица дома», т. е. не законная супруга, а ра­бы­ня. Страбон отмечает удивительный обычай древних египтян, которому они придавали большое значение, – вырастить всех родившихся у них де­тей. Супруг вполне легально мог содержать в своем доме наложниц, а его неверность, как правило, не каралась никакими санкциями. За прос­­ту­пок или ослушание муж был вправе наказывать свою жену, од­на­­ко жестокое избиение могло стать поводом к судебному раз­би­ра­тель­ст­­ву и привести к вынесению приговора, предусматривающего сто па­лоч­­ных ударов с лише­нием права на совместно приобретенное иму­ще­ст­­во. Юридическая прак­тика Позднего царства свидетельствует, что брач­ные контракты не препят­ствовали женщине в соответствующих слу­чаях развестись и завести новую семью. Для этого достаточно было иметь приданое определенной стоимости, составленный брачный конт­ракт и оговоренные в нем условия относительно будущего совместно на­­житого имущества. После кончины одного из супругов общим иму­щест­вом продолжал пользоваться оставшийся в живых, а в отно­шении своей доли (две трети вносил муж и только одну треть – жена) имел пол­ное право распоряжения. Одним из самых неблагоприятных послед­ст­вий развода по инициативе мужа была его обязанность передать все свое имущество в управление старшему сыну с последующим разделом меж­ду всеми детьми. Это правило не распространялось на особый иму­ще­ст­венный комплекс целевого назначения, выделенный для ис­пол­не­ния обязанностей по уходу за погребениями родителей.

«Старшим сыном» и наследником согласно воле главы семьи мог быть объявлен любой из детей, в том числе от предшествовавших бра­ков. Важ­нейшей обязанностью и священным долгом сыновей являлись дос­­­тойные похороны отца и постоянная забота о его гробнице. Дочь нас­­ледовала на­равне с братьями, т.е. наследство могло передаваться как по мужской, так и по женской линии. Если мать оказывалась стар­шей, а братья и другие сестры были малолетними, она назначалась «уп­ра­вительницей» над всеми наследниками. Остальные дети, как пра­ви­ло, отстранялись от наследства, работали на положении низших чле­нов в хозяйстве патриархальной семьи и со временем были обязаны вый­­­ти из ее состава.

Особой чертой древнего египетского уголовного права было осознание необходимости сохранения мира, поэтому примирительное право вместе с его системой штрафов (наказаний) стало средством решения спорных вопросов (конфликтов). Штрафные санкции рассматривались как адекватные нарушению интересов противной стороны, что в свою очередь способствовало установлению в правовом мышлении идеи: равное за равное. Поэтому если фараон прибегал к наказанию, то это зна­чило, что его божественная воля нарушена, а установленный богами по­­рядок поколеблен.

В «Книге мертвых» содержался перечень сорока двух самых тяжких для египтян грехов-преступлений, каковыми признавались преступ­ле­ния против фараона и государства и религиозно-культовые преступ­ле­ния. К первым относились измена во время ведения военных действий, заговор против монарха, мятеж, разглашение государ­ственной тайны, «переход Реки» (посещение соседнего нома без разрешения), а также должностные преступления. Так, при фараоне Хоремхебе (1319−1292 гг. до н. э.) началась борьба против коррупции среди чиновников и, в част­нос­ти, против взяточничества, в случае которого при наличии пока­за­ний двух свидетелей виновный подвергался смертной казни.

Вторая категория тяжких преступлений обособилась в связи с тем, что уголовно-правовые представления египтян впитали в себя раз­лич­ные мифологические образы, в том числе тотемические. В частности, в каж­дом номе существовала особая административная должность «смот­рителя за священными животными». Так, шакал был особым животным с точки зрения древнеегипетской религии, так как его голова присутствовала в изображениях некоторых богов (например, бога Анубиса и бога Упуата). В связи с тем, что одной из ипостасей бога солнца Ра был «великий огненный кот», преследовалось любое посягательство на жизнь представителей семейства кошачьих. Так, в случае гибели кошки виновный приговаривался к смертной казни независимо от того, намеренно или случайно она была убита. С архаичными мифологическими представлениями египтян было связано также особое отношение к традициям в ношении одежды и украшений (это делалось, чтобы быть узнаваемыми номовыми божествами и добрыми духами). По­этому пе­рео­девание в платье лица другого сословия, должностного ранга или даже по­ла обрекало виновного на публичное наказание, сопряженное с посмертным «раздвоением» его души на суде Осириса и вечными ее поисками на «полях мрака Амени».

Особо жестоко преследовались такие преступления, как посягательство на храмовую собственность, кража погребального имущества и ограбление некрополя. Так, один правитель Фив возбудил дело об ограблении некрополя, сославшись на то, что это «преступление великое, подлежащее наказанию через казнь сажанием на кол». Согласно указу Сети I кража храмового имущества наказывалась 100 ударами и взысканием в пользу храма штрафа в стократном размере стоимости украденного. За кражу храмового скота вору отрезали нос и уши, после чего его отдавали в рабство храму, а членов его семьи делали зависимыми людь­­ми того же храма. Кроме того, всякие святотатцы лишались права на со­вершение погребальных церемоний и обрекались на загробные ка­ры.

Отдельную категорию составляли преступления против личности (убий­ство, нарушение правил врачевания, повлекшее смерть больного) и против семьи и нравственности (прелюбодеяние, изнасилование). Пос­те­пенно обособилась и группа преступлений против частной соб­ст­вен­­ности (кража, грабеж, мошеннические действия в виде обмеривания или обвеши­вания и пр.). В качестве наказания за эти преступления пре­дус­­матривалось, как правило, возвращение похищенного имущества и вы­плата в качестве штрафа дву- или трехкратной стоимости ук­ра­ден­но­го в пользу потерпевшего. Ростовщичество преследовалось в связи с тем, что оно относилось к низким ремеслам, недостойным до­бро­по­ря­доч­­ного подданного, им могли зани­маться только чужеземцы (евреи, кри­тяне, финикияне).

Основной целью наказания было устрашение. В «Поучении Мери­ка­ра» были заложены некоторые общие принципы и основы системы на­­казаний: «Остерегайся карать опрометчиво! Не убивай – нет тебе в этом пользы, на­казывай побоями и заключением; благодаря этому бу­дет заселяться эта страна; исключение лишь для бунтовщика, чей за­мы­сел раскрыт». В сис­тему наказаний входили: смертная казнь (сажание на кол, отдача на съеде­ние крокодилам и пр.); заключение в тюрьму; об­ращение в рабство; ссылка на каторжные работы в Эфиопию, Нубию и другие страны; телесные и членовредительные наказания; лишение зва­ния и превращение должностного лица в ремесленника или зем­ле­дель­ца; денежный штраф; конфискация частных рабов в пользу го­су­дар­ства. Фараон мог использовать свое право помилования прес­туп­ни­ков.

«Дух египетского права (как показывает Диодор) состоял не только в том, чтобы установить отдаленную перспективу наград и наказаний или просто угрожать мщением богов, но в том, чтобы применять более убе­ди­тельные стимулы настоящего возмездия. Кроме того, египтяне про­являли заботу о том, чтобы правосудие отправлялось в со­от­вет­ст­вии с достоин­ством дела и чтобы перед трибуналом не оказывалось пред­почтения или уважения лицам. Ими было принято также другое важ­­ное правило, согласно которому правосудие следует отправлять ми­лос­­тиво; и оно должно быть, следовательно, доступно для бедных так же, как для богатых. Самый дух их законов заключался в том, чтобы ока­зать защиту и помощь подвергшимся насилию, и все, что вело к по­ощ­­рению беспристрастного судебного решения, в особенности вос­хва­ля­­лось египетскими мудрецами».

[1. С. 36-120; 2. С. 11-99; 1-7; 16; 20-22].