Духовная экспансия царизма

С начала 20-х годов XIX века царская администрация, хорошо осведомленная о социально-экономическом, культурном состоянии казахской степи, предпринимала определенные меры, направленные для упрочнения позиции русской православной церкви в районах, подконтрольных царизму. Один из основных юридических документов, регламентирующих жизнедеятельность казахов Среднего Жуза «Устав о сибирских киргизах» от 1822 года, никак не мог обойти эту проблему.

К примеру, в § 244 «Устава…» была не случайно дана установка: «Поелику вера киргиз-кайсаков по сие время, в сущности, более языческая, нежели магометанская, то представляется надежда к обращению многих из них в христианство…». И для проведения в жизнь этого замысла необходимо было, чтобы областное начальство «испросила особенную в степь миссию, с тем, дабы действовала она одними уверениями и убеждениями без малейшего принуждения».

§ 245. Ежели бы в каком-нибудь округе обращено было в христиан до 1000 человек, то областное начальство обязано испросить пособия к постройке там церкви и постановление местного священника.

§ 246. Священники стараться должны учредить при себе школы для обучения юношества закону, чтению, письму и первым правилам арифметики, вообще содействуют местному начальству по части народного просвещения [9, с.419-420].

Но этому не суждено было сбыться, так как в условиях моно национального состава казахских внешних округов немыслимо было говорить о появлении «очага» христианства.

До середины XIX века темпы христианизации казахов были не значительными. Активизация перехода казахов в православие происходила в 40-60 – е гг. XIX века и связана была с жесткими запретами царизма ни под каким видом не пропускать казахов Акмолинской и по преимуществу Семипалатинской области в районы крестьянских селений Тобольской и Томской губерний в силу якобы «участившихся случаев конокрадства». То есть принятие православия казахами было одним из способов «законного» проникновения казахов на территории сопредельных внутренних российских губерний. Среди мотивов, склонявших казахов принимать православие, было - предоставление «новокрещенцам» ряда льгот и привилегий. Например, полное освобождение от государственных податей, если к моменту перехода в православие ими не уплачивалась кибиточная и другие виды податей в местах своих причислений [10, с.204-205].

К тому же в это время казахи могли «не испрашивать разрешения» от своих обществ на получение от них увольнительных свидетельств. Последнее обстоятельство позволяло абсолютному большинству казахов, переходивших в православие, скрывать не только действительные места своих кочевий, но и представляться лицами, никогда не уплачивавшими государственных податей. А царизм, желая иметь, как можно больше крещенных казахов, вынужден был закрывать глаза на всевозможные уловки казахов.

Все казахи, принявшие христианство, представляли, как правило, социальные низы казахского общества и преимущественно – джатаки. И первое, что они преследовали, было поправить свое материальное положение. Об этом свидетельствует, например, данные за 20 февраля 1868 года Совета общего областного Управления сибирскими киргизами: «…известно, что все принявшие до сих пор православную веру киргизы принадлежат к числу бедняков, кочующих вблизи линии, следовательно, вблизи русских поселений, и нет между ними ни одного зажиточного. Поэтому не подлежит сомнению, что движимою силою в перемене религии было не убеждение в несостоятельности исповедуемой религии, а по преимуществу какие-либо материальные расчеты…». [10, с.204]

Об этом отмечает и один из исследователей быта ново крещенных казахов Крафт: «…новокрещенные из киргизов принадлежат обыкновенно к беднейшему классу людей, сникающих пропитание работами в городах и русских селениях» [11, с.31].

Именно на эту категорию казахского населения царизм сделал ставку в своей христианизаторской миссии, о чем свидетельствуют слова одного из известных и ярых сторонников этого процесса генерал-губернатора Степного края Колпаковского Г.А.: «…если православная церковь протянет руку помощи этим отверженцам мусульманского мира, то в самом непродолжительном времени они образуют многолюдные и зажиточные селения, вокруг которых сгруппируются постепенно и прочие небогатые киргизы, утомленные борьбою с лишениями, необеспеченностью и опасностями кочевой жизни…» [12, с.293].

Причины принятия казахами христианства имели различный характер, например, кто-то хотел этим способом избегнуть наказания за содеянный проступок или такие, «которые, похитив чужую жену, наделялись, что с принятием новой веры, права первого мужа на его «жену» прекратятся».

Естественно, ждать от них добросовестного почитания христианской религии не приходилось. Об этом свидетельствуют записки известного миссионера основателя «Киргизской миссии» священника Филарета Синьковского: «…после же крещения при наблюдении за жизнью нококрещенного, приходится видеть в нем крайнее равнодушие к воспринятой им вере и вследствие этого не охоту в усвоении им христианского вероучения…» Были случаи, когда ново крещенные казахи, находясь на «внутренней стороне», поступали на должность муллы [10, с.205].

В реформах царского правительства по упралвению казахскими землями некоторое привилегии давались крещенным казахам. В четвертом разделе «О правах киргизов» Положения об управлении в Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской областях от 1868 года указано:

«247. Киргизам, принявшим христианство, дозволяется или оставаться в своих обществах, или прикочевывать к русским селениям в степи, с сохранением предоставленных киргизам прав.

248. Принявшие христианство киргизы, если пожелают, могут приписываться к городским и сельским общинам всех наименований, не испрашивая на то предварительного согласия обозначенных обществ»[1., с. 105].

Церковно-административной территориальной единицей в христианской церкви является епархия. В 1825 году в России имелось 37 епархий, в 1841 году – 50, 1851 году – 55, в 1861 году – 58. В 1905 году было 67 епархий.

До появления Омской епархии, была учреждена, с разрешения Святейшего Синода в 1881 году, Киргизская духовная миссия. В ее задачу входило не только распространение православия среди казахского населения. Для православных миссий выдвигались и другие не менее важные задачи: они должны были «направлять свою деятельность не столько на приобретение последователей из среды коренных магометан, сколько на удержание от вероотступничества тех из них, которые однажды примкнули к христианству». [2., с. 40] В начале Киргизская миссия существовала как отделение Алтайской миссии Тобольской епархии, «для обращения в православие, обитающих в пределах епархии киргизов, и утверждения просвещаемых иноверцев в истинах святой веры и правилах христианской нравственности» [3, с.115].

Вот как описывает состояние религиозной жизни в казахской степи к моменту открытия новой миссии священник Ефрем Елисеев в своей работе «Записки миссионера Буковского стана Киргизской миссии за 1892-1899 гг.»: «…в 1881 году, когда еще магометанство, как черная туча, сплошь покрывало киргизскую степь, а выходцы из Казани - татары, бухарские сарты, персияне и арабы, как хищные коршуны, терзали степных киргиз и злоупотребляли их религиозным чувством, на далекой окраине русского государства, в соседней с Китаем Семипалатинской области, указом Святейшего Синода, была открыта противомусульманская Киргизская духовная миссия» [8, с.3].

«Православное миссионерское общество. Начальник Киргизской миссии. 9 января 1901 г. г. Семипалатинск.

«В видах способствования кочевников – киргизов переходу в православие и к оседлому образу жизни полезно было бы сделать селение Преображенское смешанным из русских православных христиан-переселенцев и новокрещённых киргизов. Польза подобного смешения… привыкали бы к русским нравам, обычаям, языку… При настоящем положении селение, состоящее исключительно из инородцев … во всем преобладает киргизское, что весьма нежелательно в целях обрусения их… о увеличении надела села и о приписке 50 семейств православных переселенцев преимущественно из Таврической губернии, могущих служить примером для новокрещённых по своей религиозности… начальник Киргизской миссии архимандрит Макаров» [13].

Привлекать инородцев к христианству предлагалось осторожно, чтобы грубым давлением, нажимом не вызвать негативную реакцию. В деле распространения христианской веры среди кочевников особое место занимала миссионерская деятельность, поэтому для ее успеха обращалось большое внимание на подбор и соответствующую подготовку миссионеров.

Эти лица должны были отличаться от основной массы православных богословским образованием и высокими нравственными качествами, а также искренним призванием к миссионерской деятельности. Им вменялось в обязанности: владеть киргизским языком в совершенстве, знать персидский и арабский языки, изучить основательно Аль-Коран и все толкования его, а также магометанские богослужебные книги. Они должны были обладать некоторыми медицинскими познаниями, достаточными для оказания первой врачебной помощи киргизам. Обретя с помощью своих познаний симпатию населения, они тем самым «найдут удобный случай для проповеди Евангельского учения» [5, с.107].

Одним из первых миссионеров Киргизской миссии был Филарет Синьковский, имевший к началу своей деятельности среди казахов большой опыт по христианизации алтайских калмыков [8, с.3].

Деятельность Алтайской духовной миссии относится к периоду с 1825 до 1917 года. Главной задачей ее служило увеличение числа последователей православного исповедания за счет магометан и язычников, а также и раскольников. Эту задачу Алтайская духовная миссия в начале решала довольно-таки успешно. По отчетам миссии с 1830 по 1850 годы здесь было – 1077 крещений, с 1851 по 1865 – 1829, 1865 -1870 - 1965, в одном только 1873 году – 331. Затем наблюдается спад: в 1874 году было 197 крещений [4, с.235]. Не исключено, что уменьшение количества крещений и послужило причиной для отделения самостоятельную – Киргизскую духовную миссию. Это давало возможность увеличить штат миссионеров, иметь собственную церковь или часовню, школу-интернат и приблизиться к кочевникам [5, с.95].

До 1890 года Киргизская миссия состояла из одного миссионерского причта, который занимался подготовительными работами к предполагавшейся в недалеком будущем, ответственной деятельности по христианизации коренного населения. Постепенно миссия стала приобретать самостоятельный характер и с образованием Омской епархии она полностью отделяется от Алтайской миссии. У нее появляется свой начальник в сане архимандрита, 4 стана и 11 служителей, за год присоединявших к православию до 70 инородцев. В дальнейшем деятельность киргизской духовной миссии не отличалась высокими показателями в увеличении численности крещеных киргизов. В 1906 году члены духовной миссии окрестили всего 19 человек, в том числе только 8 казахов [5, с.95].

Омская епархия был открыта в 1895 году. В ее состав полностью вошли две казахские области: Акмолинская и Семипалатинская. В первый год своего существования Омская епархия обладала сравнительно малым количеством церквей, из которых наибольшее количество находилось в пределах Тобольской губернии, как наиболее густонаселенной части новой епархии. Чуть позже с 1897 года сюда широким потоком хлынули сотни тысяч переселенцев из внутренних малоземельных российских губерний, преимущественно – из Черниговской, Полтавской, Екатеринославской, Рязанской, Орловской, Пензенской, Курской и других. В общей сложности, за 20-летие, с 1883 до 1903 года, в Сибирь пришло около 1566 тысяч переселенцев. [6. , с. 2] Для них и в целях распространения православия среди коренных жителей и была образована Омская епархия.

Насаждая православие, члены Омской епархии совершали различные обряды. Прежде чем стать православным, иноверцу необходимо было пройти обряд крещения с тем, чтобы «возродиться в жизнь духовную, святую». Намеченного к крещению казаха подвергали индивидуальной обработке. Добившись, всякими способами согласие на крещение, миссионер подвергал его оглашению. Затем его крестили в церкви и составляли письменное обязательство верности новокрещенного христианству. По причине неграмотности большинства новокрещенных, они прикладывали руку к подготовленному документу [5, с. 96-97].

В начале ХХ века число обращений в православие по сравнению с 90-ми годами XIX века сократилось в 10-15 раз. А в начале двадцатого столетия, в 1906-1908 гг., в некоторых станах Омской епархии, вообще, не было ни одного крещения [5, с. 97].

За 25 лет существования Омской епархии она меняла свое название трижды, ввиду административно-территориальных перестроек края: Омско-Семипалатинская (1895-1911), Омско-Акмолинская (1911-1915), Омско-Павлодарская (1915-1920). За десятилетие 1894-1904 гг. Омская епархия увеличила количество церквей до 100, причем 91 церковь была построена на средства фонда имени Императора Александра III. К 1917 году в епархии было 710 действующих приходов[6, с.5].

С целью активизации проповеди православия широкое распространение получила такая форма деятельности, как организация миссионерских станов при епархиях. Это были своего рода опорные пункты служителей церкви и миссионеров, расположенные непосредственно в местах проживания иноверцев или недалеко от них.

Каждый из станов миссии в обязательном порядке содержал в себе храм или молитвенный дом, миссионерскую смешанную школу, куда принимались почти все желающие. Преподавание велось на русском, казахском и татарском языках по программе школ грамоты с добавлением изучения арабского письма, сведений об исламе и овладения навыками какого-либо ремесла. При стане имелась библиотека, и попечительство о бедной части новокрещенных, Еженедельно в каждом стане проводились религиозно-нравственные публичные чтения. Средства к существованию миссионерского стана от Совета Православного Миссионерского общества, его епархиальных комитетов и непосредственно от частных пожертвований. Для совершения богослужений в Омск из Семипалатинска и придания им величавости, периодически доставлялась особо почитаемая православными, присланная с Афона икона Святого Великомученика Пантелеймона [5, с.98].

К 1 января 1913 года в состав Киргизской миссии Омской епархии входили 8 станов: Центральный, Преображенский (или Буконьский), Мало-Владимирский, Шульбинский, Татарский, Атбасарский, Знаменский миссионерский женский монастырь, Еленинский, Черноярский. Православную паству составляли 6112 человек обоего пола, из них русских 6022 человека и новокрещенных из киргиз 290 человек. Помимо них, жили в разных селениях, а также потерявшиеся из виду миссионеров, около 200 человек. Церквей и молитвенных домов в ведении миссии за 1912 год было 13, и 18 школ. К концу года учащихся было 512 мальчиков и 262 девочки, в том числе новокрещенных мальчиков 12 и девочек 11 и мусульман мальчиков 140 [6, с.857].

Члены миссии, кроме совершаемых ими богослужений, ездили по степи с проповедью Слова Божия по русским селениям, где были новокрещенные и наставляли их в истинах Христовой веры и преподавали пастырские увещания тем, кто переходил в Ислам или колебался в православии.

Не оставляли без присмотра своих подопечных священнослужители и миссионеры стана, которые часто посещали дома новокрещенных и беседовали с ними, утверждая в вере Христовой. В особо устроенных помещениях велись религиозно-нравственные беседы на родном языке. Однако считать этих крещеных казахов окончательно потерянными для их бывших собратьев, нельзя. Дальнейшие события показали, что многие из них лишь внешне стали христианами, а в душе остались мусульманами. Поэтому вчерашние неофиты, через некоторое время обращались в соответствующие органы с просьбой о возвращении их в прежнюю веру [5, с.99-100].

Насильственной русификацией и насаждением православия занимались братства в Казахстане. Во второй половине XIX века в России активно действовали православные церковные братства, утвержденные царем. Они создавались «для служения нуждам и пользам православной церкви… и для распространения и утверждения духовного просвещения», - говорилось в их уставе. Деятельность иноверных религиозных организаций называется посягательством на права православной церкви [7, с.181].

В 1897 году образовалось Омское епархиальное братство. Деятельность братств была направлена на распространение среди широких народных масс «живого слова и здоровых понятий в духе православной веры, любви к отечеству и русской народности».

Просветительская и миссионерская деятельность Омского Братства выражалась в неустанном и широком распространении по всей обширной Омской епархии книг церковно-богословского, религиозно-нравственного, патриотического, противоалкогольного содержания, библий, икон и предметов церковной утвари.

К миссионерским учреждениям относились учебные заведения по подготовке кадров для работы среди иноверцев. Духовные семинарии представляли собой среднее учебное заведение для подготовки служителей культа. По утверждению миссионеров открытие духовной семинарии в Омске стала настоятельной необходимостью. С учетом особенностей и нужд Омской епархии ставилась цель, чтобы будущие выпускники семинарии были готовы к «миссионерской деятельности среди сектантства, раскольников и мусульман». По мнению Епископа Гавриила, для этого нужно будет за счет сокращения количества часов, отведенных на изучение латинского языка, или его исключения из учебной программы, ввести в качестве обязательных предметов «местные инородческие языки» гигиену.

Согласно указу Синода от 29 декабря 1909 года о предполагаемом открытии духовной семинарии в городе Омске учебный курс семинарии «нормального типа» должны введены как обязательные предметы «противомусульманская полемика и киргизский» язык. Вооруженные знанием языка местных жителей и умением дискутировать с представителями мусульманского духовенства, выпускники семинарии должны были увеличивать численность православных среди коренного населения [5, с.101].

Помощниками в своей деятельности проповеди православия видели переселенцев из России. Рост населения Казахстана в конце XIX и начале ХХ века объясняется не только естественным приростом коренных жителей, но в значительной мере прибытием сюда русских переселенцев. Это оказывало существенное влияние на структуру населения, как по национальностям, так и по вероисповеданию. Так, в Семипалатинской области в 1897 году православных было 67620 человек, магометан 614773, а к 1911 году картина меняется – 183490 и 674235, соответственно. То есть, увеличение численности православных почти в три раза, и мизерный рост мусульманского населения, по сравнению с русскими. А в период с 1896 по 1905 годы, в Казахстан из центра и юга России, переселилось более 294 тыс. душ, то за 1906-1910 гг. свыше 770 тыс. Эти цифры также, показывают резкий рост представителей русской национальности. Заселение «пустующих» земель сопровождалось притеснением коренных жителей и дополнялось духовной экспансией.

Жители русских селений, независимо от того, как они образовывались, законным или незаконным путем помогали русской православной церкви в решении задач по обручению и христианизации казахов. Это не скрывала и колониальная администрация, отмечая в своих отчетах полезность прибытия русских крестьян и образования поселений. «Русский человек, просящий с собою в быт ордынских владений русскую веру в православие и русскую беспредельную преданность православному царю, человек, представляющий собою лучший залог нашего окончательного упрочнения в иноверческой среде» - писал в отчете за десятилетие, с 1878 по 1888 годы, по переселению крестьян генерал-губернатор Степного края.

В отличие от подготовленных миссионеров, нравственное состояние этих новоселов вызывало негодование даже русских чиновников, которые по долгу службы часто имели возможность видеть, чем на самом деле занимались переселенцы. Один из начальников Степного генерал-губернаторства с чувством глубокого сожаления констатировал, что приезжие крестьяне не по назначению тратили ссуды, выдаваемые на хозяйственное устройство. С одной стороны, крестьянский начальник видит перед собой стоящего на коленях человека, вымаливающего деньги, с другой, его не оставляет мысль, что его обманывают, и деньги эти не будут использованы по назначению [5, с.111-112].

Оказывали посильную помощь миссионерам и царские чиновники, вносившие свои предложения. Не имеющий никакого отношения к религии Министр земледелия предлагал меры по христианизации. Газета «Қазақ» в 1914 году передавала информацию, перепечатанную из газеты «Уақыт». По заявлению Министра, чтобы достичь целей, поставленных Синодом в христианизации казахов, необходимо поселить их с русскими. При этом количество казахов не должно быть больше русских. Количественное превосходство русских, по его мнению, привело бы к русификации казахов, усвоению ими русских традиций и, в конечном счете, коренное население станет слугами христианской религии. Попытки создать смешанные поселки, порой вызывали негативную реакцию со стороны, прибывших из России, крестьян.

Наблюдения миссионеров за такими поселками, привели их к заключению, из которого следует, что подобное поселение не всегда желательно. Причины такого заявления изложены в донесении начальника киргизской миссии: «Причисление русских разночинцев, проживающих в селе Преображенском, к одному обществу с новокрещенными, нежелательно, по той причине, что в решении общественных вопросов русские будут иметь всегда над новокрещенными; между тем, это клонилось бы не всегда к пользам миссии, ибо, проживающие там, русские – это элемент часто переходящий».

Следующая причина, заключается в том, что русские «русские ввели у них в широких размерах тайную продажу вина». Собранные на сход «эти разночинцы не особенно охотно соглашались прекратить эту торговлю, а некоторые настаивали, чтобы эту торговлю продолжить». В заключении отмечено, что русские переселенцы с трудом уживаются в крещенными казахами и при образовании смешанного поселка, несомненно, образуются две враждебные партии, из чего следует, что проживание крещенных инородцев с переселенцами из России нежелательно. Стремление миссионеров в создании смешанных поселков, потерпело фиаско. Делая ставку на русских переселенцев в своей деятельности, миссионеры вынуждены были признать, что приезжие представляют для них слабую опору в деле распространения православия и более того, привносят в жизнь крещенных казахов некоторые вредные традиции [5, с.122-123].

С разрешения Святейшего Синода, Советом Православного Миссионерского общества предпринимается издание с 1893 года, журнала под названием «Православный благовестник», посвященный «православно-российскому веропроповедничеству». Цель журнала состояла во всестороннем, по возможности, изображении деятельности отечественных веропроповедников и выяснению условий, среди которых эта деятельность развивается. Журнал состоял из девяти разделов, каждый из которых был весьма полезен в миссионерской деятельности в любом уголке России [5, с.113].

Свои усилия проповедники православия подкрепляли различными наставлениями. В 1902 году была передана Высочайшая воля, чтобы подданные Царя были одной веры, и исполняли ту религию, которую исполняет их Государь. Позже разработали правила, преследовавшие цель привлечения киргиз к переходу в православие. Так, одно из них предписывало «умерших хоронить под наблюдением попа». Во избежание возмущения и недовольства со стороны инородцев им объяснялось, что «киргизы завсегда заявляют ложно об убийстве»[5, с.114].

Большая роль отводилась миссионерам, пытавшихся увеличить число сторонников не только за счет представителей русской национальности, но и путем привлечения в свои ряды коренных жителей. Вербовка миссионеров из лиц местной национальности высоко ценилась духовными властями. Особое внимание обращалось на казахских женщин. К слову, женщина-казашка, в далеко идущих планах миссионеров должна была стать их сторонницей, так как ими было замечено, что она пользуется большой свободой, «не закрывает своего лица от мужчины и беспрепятственно допускается в общество, где она имеет достаточный вес и значение. Разумно поставленное воспитание ее в русско-православном духе создаст из нее прекрасную нашу союзницу» [14, с.376].

Убедительной иллюстрацией уготованной женщинам-казашкам стратегической миссии служит статья 80 части I Закона Гражданского: «Брак, принявший святое крещение жены магометанина расторгается, а прежний муж магометанин дает обязательство в том, что он не будет имеющих родиться от сего брака детей, которые должны быть крещены в православную веру, приводить в свой закон…»

Налицо полное игнорирование традиций и обычаев казахов. Как известно, у казахов, именно мужчина является главой в семье, и от него ведут свои линии генеалогические корни. Взаимоотношения и казахской семье строились на основе взаимоуважения, при неукоснительном признании мужского приоритета. Унижая, этой статьей, достоинство мужчины, нельзя думать о том, что эти традиции были неизвестны составителям закона.

Тем более усугубляет ситуацию тот факт, что в самой России отношение к представителям женского пола было пренебрежительное, и поэтому женщину вообще не считали за «душу» - человека. А в данном случае, полное игнорирование даже своих традиций, ради достижения целей в христианизации инородцев [5, с.115].

Но и такие положения, противоестественные для казахского народа, для пропаганды православия, оказались недостаточными. Сочинялись другие пути для привлечения мужчин – казахов в православие. В части «Миссия противомусульманская» Краткого очерка миссионерства Тобольской епархии говорится, что следует использовать в этом деле водку. Для того, чтобы увеличить количество крещенных, предлагалось научить казахов употреблять спиртное. Так как казахи сами не употребляют ее и по этой причине не могут ее изготавливать, то выход следует искать в создании русско-казахских семей. Предлагалось женить казахских джигитов на русских девушках. Они должны будут научить приготавливать спиртное и затем его пить. Рожденные от такого брака дети без труда примут православие. Поэтому миссионерам была поставлена задача: поддерживать обе стороны и щедро их одаривать [15, с. 11].

Царское самодержавие и православная церковь считали ислам препятствием на пути распространения христианства. Отдельные проповедники православия в своем рвении поднять значение христианства, позволили себе говорить о мусульманстве, непозволительные речи. Казахи, пытавшиеся с помощью высшего церковного начальства остановить подобные выпады, получали еще и нарекания с их стороны. Например, Омская духовная консистория обращается с просьбой к уездному начальству объявить киргизу, проживающему в их уезде, что на его прошение о привлечении к ответственности священника, оскорбившего мусульманскую религию, поступила резолюция архипастыря: «дерзкий кляузник киргиз забыл, что он живет не в Турции, а в России православно-христианской. Оставить без последствий» [16, с.74].

Усердных чиновников привлекало внимание даже необычная одежда для русского, которую носили казахи. На их взгляд, она не должна была своей необычностью выделяться от одежды основной массы коренного населения. Появление лиц в такой одежде вызывало возмущение местных властей.

Об этом сообщалось, что среди туземного мусульманского населения сильно распространилось ношение красной фески с черной кистью, иногда с изображением полумесяца и звезды. Обращаясь к Степному генерал-губернатору, указывалось: «Фески, составляющие отличительный головной убор турецко-подданных - едва ли могут быть терпимы русской властью». Спрашивалось разрешение «о воспрещении русско-подданным мусульманам ношения этого головного убора». Правда, от управляющего канцелярии начальника края поступил ответ, в котором сообщалось: «Его Превосходительство не изволил признать возможным, удовлетворить таковое, в виду отсутствия законных оснований». Но, не исключено, что не все представители местных властей обращались за разрешением или советом к своему начальству и, проявляя самостоятельность, решали без них, как реагировать на такие факты [5, с.152-153].

Царским правительством запрещалось строить более одной мечети в волости. В Положении об управлении в Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской областях от 21 октября 1868 года параграф 253, главы V «Об управлении духовными делами киргиз» гласил, что «киргизским обществам, в составе не менее одной волости дозволяется иметь одного муллу» [17, с.88]. Этот пункт сохранился в Положении 1891 года [17, с.95]. Запретительные меры приводили к тому, что мечети строили десятками – конспиративным образом. Как отмечал в своем докладе Б. Каратаев, опубликованный в журнале «Айқап», «в одной области было более тысячи мечетей» [18, с.212]. В случае обнаружения такие мечети подвергались уничтожению. Иногда власти, избегая возможности волнений среди населения, не сносили их, оставляя «впредь до окончательного разрушения их временем, так как поправки и ремонт воспрещены» [5, с.154].

Русская православная церковь была активной помощницей самодержавия в осуществлении колониальной политики. Поддерживаемые правительством и местным колониальным аппаратом, православные проповедники не встречали препятствий в деле строительства церквей, молитвенных домов, причтов. Необходимость их сооружения священнослужители объясняли разными причинами, главную из которых они видели в наличии большого количества инородцев. Материальные средства для строительства православных богослужебных заведений давались в немалых количествах. Помимо выделяемых денег на строительство со стороны казны, церковные священнослужители получали финансовую поддержку от частных лиц. Появление миссионерских учреждений, целью которых было – увеличить численность крещеных казахов, всегда находило поддержку со стороны правительства. Все предпринимаемые меры оказались бессильными – казахи не приняли православия. Они видели в церкви реакционную силу, стремящуюся уничтожить накопленное веками национальное достояние казахского народа [5, с.125].