В чем ложность теории относительности Эйнштейна

6.В чем ложность теории относительности Эйнштейна

В классической физике, т.е. в той физике, которая сформировалась к концу ХIХ века, прочно утвердилось три основополагающих принципа (утверждения, основанные на определенных фактах):

1) принцип относительности, гласящий, что во всех инерциальных системах отсчета законы физики одинаковы, и что никакими механическими опытами нельзя установить выделенное положение какой-либо одной из них;

2) принцип постоянства скорости света, утверждавшего, что скорость света относительно приемника не зависит от скорости движения источника;

3) принцип абсолютности времени, означавший одинаковость его течения во всех инерциальных системах отсчета.

Следует отметить, что в явном виде третьего принципа в классической физике вначале не было сформулировано, так как никто просто иного и не предполагал, т.е. этот принцип просто подразумевался как само собой разумеющийся. Но он был сформулирован после того, как на рубеже ХIХ и ХХ веков принципы классической физики начали переноситься на электродинамические (в частности, оптические) явления, и выявилась парадоксальность требования их одновременного выполнения.

Эта парадоксальность была обусловлена как недостаточным изучением природы света, так и отсутствием иного представления о времени, чем то, которое было сформировано в рамках классической физики. С одной стороны, если бы свет состоял из частиц (в рамках корпускулярной теории света), то выполнялся бы первый принцип, но не выполнялся бы второй. С другой стороны, если бы свет представлял собой волну (в рамках волновой теории света), распространяющуюся в эфире от точки к точке, то выполнялся бы второй принцип, но не выполнялся бы первый, так как с этой средой можно было бы связать выделенную систему отсчета, что противоречит первому принципу [39].

Второе противоречие более наглядно можно продемонстрировать следующим образом. Пусть мимо неподвижного (в некоторой системе отсчета) наблюдателя проносится с постоянной, но досветовой скоростью космический корабль, и в момент наибольшего их сближения (когда расстоянием между ними можно пренебречь) происходит вспышка света (неважно, кто ее сделал – наблюдатель или астронавт на корабле). Тогда по представлениям неподвижного наблюдателя через некоторое время фронт световой волны, учитывая постоянство скорости света, будет представлять собой сферу, в центре которой он сам и находится.

За это же время космический корабль также переместится в пространстве, но астронавт на его борту, учитывая все тот же второй принцип физики, тоже должен находиться в центре сферы того же радиуса, поверхностью которой является фронт световой волны. Но одна и та же сфера не может иметь двух центров! И это противоречие, основанное на здравой логике и, казалось бы, правильных принципах и было основной проблемой конца ХIХ, начала ХХ веков.

И что же делают физики для разрешения этого противоречия? Не выделяя кого бы то ни было из них, следует показать ту логику, которая вела их всех к заблуждению. Дело в том, что еще в конце ХIХ века появилось убеждение, что, учитывая ограниченность скорости света, информация об одновременных событиях для одного наблюдателя будет неодновременной для другого, движущегося относительно первого. Тогда для удобства анализа времен событий и интервалов между ними было предложено пользоваться множеством часов, расположенных в тех точках пространства, где происходят указанные события. На этой основе и родилось заблуждение, поскольку оно прочно закрепило мнение об одномерности времени.

Смысл же заблуждения свелся к следующему. Если и первый, и второй принципы для механических явлений выполняются полностью и не противоречат законам механики, то тогда нужно модифицировать третий принцип (считая, что в противоречии находилось не два, а сразу три принципа [39]), введя так называемое местное время, которое течет на движущемся космическом корабле по-другому, нежели время неподвижного наблюдателя. Таким образом удалось примирить два первых принципа и согласиться с тем, что неподвижный и движущийся на корабле наблюдатели видят разные (подчеркнем – разные!) сферы, образованные фронтом световой волны.

Если на первых порах развития этой точки зрения, начиная с Фогта (1887 г.), Лоренца (1892, 1895, 1904 гг.) и заканчивая Пуанкаре (1905 г.), одномерное местное время в движущейся системе отсчета еще рассматривалось как некий математический прием, необходимый для согласования первых двух принципов, то Эйнштейном (1905 г.) оно было превращено в объективное физическое свойство. Одновременно он навязал всем физикам и отказ от эфира как физической среды, заполняющей все мировое пространство [38]. Как первое, так и второе было ошибкой Эйнштейна и вот почему.

Первое связано с тем, что хотя на рубеже вышеуказанных веков выявилась действительно существующая связь между пространством и временем, но эта связь была сразу же представлена несимметрично: пространство измерялось тремя координатами, а время – одной. Очевидно, что при переходе от одной системы отсчета к другой их совокупность в виде так называемого четырехмерного пространства-времени по своей природе не могла деформироваться симметрично. Отсюда и возникли преобразования Лоренца, которые эту несимметрию описывали. Но возникает вопрос: если пространство и время связаны между собой, то почему так несимметрично? А несимметрично, значит, неравноценно?

Однако у преобразований Лоренца, которые пришли на смену преобразований Галилея, был и свой козырь, свой триумф: наконец-то, они сделали инвариантными уравнения электродинамики Максвелла при переходе от одной инерциальной системы отсчета к другой. Но у этих уравнений есть свой недостаток, который знал еще Максвелл – они не полны, так как не описывают движущиеся заряды и незамкнутые токи. А потому приводят к выводу о том, что в природе могут существовать только поперечные электромагнитные волны (плоские или сферические). С таким выводом история ХХ века родила кучу аномальных явлений природы, и только в 90-х годах одинокие энтузиасты физики наконец-то экспериментально открыли и продольные волны, которые никак не укладываются в «проскрутово ложе» преобразований Лоренца.

А теперь перейдем ко второй ошибке Эйнштейна – отказу от эфира. Мало того, что этот отказ лишил энергию материального носителя, так как пространство Вселенной стало пустым, так оно также входит в противоречие с существованием продольных электромагнитных волн.

В данном случае рассуждения следует вести от противного. Допустим, что эфир существует. Но тогда всякое распространение волн должно сопровождаться смещением его частиц. Если есть поперечные волны, у которых векторы электрической и магнитной напряженности взаимно перпендикулярны и одновременно перпендикулярны направлению распространению волн, т.е. расположены в поперечной к направлению распространения волн плоскости, то почему частицы эфира могут смещаться только в этой плоскости, т.е. имеют только две степени свободы? Если пространство трехмерно, то на законном основании можно заключить, что частицы эфира имеют три степени свободы, и возможны также и продольные волны. Но они противоречат преобразованиям Лоренца. И где же выход из этого заколдованного круга?

А выход напрашивается сам собой: если преобразования Лоренца не удовлетворяют реальным явлениям природы, то нужно от них просто отказаться, вернуться к основам физики, проанализировать их и предложить новые преобразования пространства и времени при переходе от одной инерциальной системы отсчета к другой. Тем более что 100 лет назад не было такого столь четкого определения единиц длины и времени, как теперь.

И сегодня, стоя на пороге празднования 100-летних юбилеев создания фундамента современной физики, нелишне снова заглянуть вглубь этого фундамента и посмотреть, правильно ли мы оперируем пространством и временем при переходе от неподвижного объекта к движущемуся, от одной инерциальной системы отсчета к другой. И еще раз осмыслить, что же мы должны подразумевать под понятиями «пространство» и «время».

С философской точки зрения пространство и время являются категориями, обозначающими основные формы существования всех видов материи. Пространство выражает порядок существования отдельных объектов, время – порядок смены явлений [34].

Мерой пространства является длина, которая характеризует протяженность, удаленность и перемещение тел или их частей вдоль заданной линии. Время же характеризует последовательную смену явлений и состояний материи, а также длительность их бытия [35].

Не вдаваясь в историю определений и характеристику различных систем физических единиц, укажем лишь современные определения единиц длины и времени: метра и секунды. И начнем его с секунды, поскольку данная единица получила свое современное определение раньше, чем метр.

Развитие молекулярной и атомной спектроскопии дало возможность достаточно точно связать единицы времени с периодом колебаний, соответствующим спектральной линии какого-либо элемента. Поэтому решением XIII Генеральной конференции по мерам и весам (1967 г.) было дано действующее до сих пор определение секунды, согласно которому секунда есть продолжительность 9 192 631 770 периодов излучения, соответствующего переходу между двумя сверхтонкими уровнями основного состояния атома цезия-133 [36]. Следовательно, вышеуказанное число периодов будет равно просто частоте излучения цезия-133.

Повышение точности измерений позволило и единицу длины – метр связать с длиной волны определенной спектральной линии. В качестве таковой была принята оранжевая линия криптона-86. Эта линия соответствует переходу электрона в атоме криптона между определенными квантовыми состояниями. По определению, принятому на XI Генеральной конференции по мерам и весам (1960 г.), метр содержал 1 650 763,73 длины волны в вакууме этой спектральной линии.

Однако дальнейшие достижения лазерной техники и квантовой электроники, высокая точность, которой удалось достичь при измерении скорости света, позволили связать определение единицы длины – метра с единицей времени – секундой воедино. И XVII Генеральная конференция по мерам и весам (1983 г.) приняла решение дать следующее, действующее до сих пор, определение метра: метр есть расстояние, проходимое в вакууме плоской электромагнитной волной за 1/299 792 458 секунды. При таком определении метра значение скорости света принято за величину, не подлежащую уточнению, т.е. оно точно равно 299 792 458 м/с.

Таким образом, секунда – это есть продолжительность определенного числа периодов излучения цезия-133, а метр – определенное расстояние, проходимое электромагнитной волной. Но для определения метра ничто не запрещает использовать то же электромагнитное излучение, что и для определения секунды. Поэтому для упрощения рассуждений в дальнейшем используем излучение, соответствующего переходу между двумя сверхтонкими уровнями основного состояния атома цезия-133.

Из двух действующих определений метра, секунды и принятого выше соглашения нетрудно составить равноценные пропорции. Так, из определения секунды получается, что длина волны вышеупомянутого излучения цезия-133 равна 0,0326122557 м, а метр, соответственно, будет равен 30,6633189 длин волн этого излучения.

Вот мы и пришли к выводу, что один метр равен 30,66331899 длин волн излучения, соответствующего переходу между двумя сверхтонкими уровнями основного состояния атома цезия-133, что аналогично определению метра, данному XI Генеральной конференцией по мерам и весам в 1960 г. Если же мы возьмем другой источник излучения, то получим другое число. А цезий-133 выбран из тех соображений, что его частота очень стабильна.

Теперь нелишне рассказать и об авторском представлении времени. Но сначала нужно напомнить одно крылатое выражение, чаще всего используемое в среде бизнесменов: «время – деньги». Так вот деньги в обществе играют роль всеобщего эквивалента, посредством которого идёт обмен товарами и услугами. А вложенные в дело деньги со временем приносят прибыль, т.е. новые деньги. Отсюда и вышеуказанная поговорка.

Но, наверное, мало кто из современных физиков (а из бизнесменов тем более) обращал внимания на то, что между деньгами и временем есть и другая связь, основанная на аналогии использования. Как ни странно, об этом были лучше осведомлены древние философы, чем мы теперь. Да еще автор работ [37, 38], предложивший измерять время в единицах массы (килограммами, граммами, фунтами, унциями и т.п.).

И вот теперь я даю свое авторское определение времени: время – это некоторый универсальный эквивалент, с помощью которого производится сопоставление (сравнение) скорости протекания различных процессов. Вне этих процессов понятие времени бессмысленно [39]. В одних случаях в качестве эквивалента используют год, в других – месяц, в третьих – час, в четвертых – минуту, а в физике в международной системе единиц СИ – секунду. Если и это неудобно (для быстропеременных процессов, например), то для сравнения процессов пользуются миллисекундой, микросекундой или еще более мелким отрезком времени как части стандартного эквивалента.

Поскольку процессы не могут протекать иначе, как путём изменения положения (перемещения, перетекания с места на место) некоторой массы (энергии), то переход от искусственного параметра (времени) к естественному (массе) с учётом его минимально возможного значения (квантования) представляется не только безумной (по впечатлению), но и своевременной (по необходимости) идеей конца ХХ века, которую и выразил автор работы [37, 38]. Этим самым он как бы снова поставил понятие времени в свои рамки, за пределы которых оно в XX столетии вышло, превратившись во все, что угодно, кроме эквивалента для сравнения скорости протекания различных процессов. За пределами же этих рамок были созданы и специальная, и общая теории относительности, и другие теории. А в некоторых теориях авторы дошли до того, что начали овеществлять время и даже придумали частицу времени – хронон.

Следует, к примеру, заметить, что в отношении проблем пространства и времени Е. П. Блаватская еще в 1888 г. лучше разбиралась, чем все физики ХХ века, включая, естественно, и Эйнштейна. Она напоминала, что материи присущи многочисленные свойства материи. «Три измерения в действительности принадлежат лишь одному свойству или признаку материи – протяженности. Простой, здравый смысл справедливо восстает против идей, что при любом состоянии вещей может быть более, нежели три подобных измерений, как длина, ширина и толщина. Эти термины и сам термин "измерение" принадлежат к одному плану мышления, к одной стадии эволюции, к одному свойству материи» [43]. Поэтому она считала полной нелепостью введение понятия четвертого измерения.

А время – это другое свойство материи, характеризующее скорость протекания различных процессов. А могут ли процессы протекать во всех трех пространственных направлениях? Могут. Следовательно и время трехмерно. Иными словами, масштабы пространства и времени во всех трех пространственных направлениях могут быть различны. Поэтому при каком-либо объединении этих двух свойств в общем случае следует говорить о шестимерном пространстве-времени, а не о четырехмерии.

С позиций нового (или восстановленного древнего) определения времени теряют право на жизнь преобразования Лоренца и ставшая уже привычной четырехмерная размерность пространства-времени, о чем будет показано ниже. На смену им приходят новые преобразования и полностью симметричное шестимерное пространство-время (хотя дискретное понятие мерности тоже не совсем правильное, поскольку от масштабов макромира и до масштабов квантового уровня пространство-время непрерывно и деформируемо).

Для уяснения всего этого нужно вернуться к вышеприведенному примеру с наблюдателем и космическим кораблем. Только теперь представим себе, что во время наибольшего сближения неподвижного наблюдателя и проносящегося мимо него космического корабля излучается не импульс света, а начинается непрерывное излучение света определенной частоты (пока неважно какой), причем свет излучается с движущегося корабля. Тогда все вышеприведенные рассуждения о фронте световой волны остаются теми же самыми, но меняются понятия о масштабах пространства и времени с учетом последних определений их единиц – метра и секунды.

Поскольку источник света двигается, то неподвижный наблюдатель будет считать, что точка излучения каждой следующей его волны будет сдвинута на некоторое расстояние по траектории космического корабля так, что все они будут образовывать цепочку точек. С другой стороны, поскольку свет распространяется во всех направлениях с одинаковой скоростью, то все эти точки будут центами сфер все меньшего и меньшего диаметра для соответствующих фронтов излученного из этих точек света. Причем в направлении движения корабля расстояния между фронтами будут гуще, чем в противоположном направлении точно так же, как и при распространении звука в неподвижном воздухе.

В целом это будет асимметричная картина, в которой космический корабль будет находиться ближе к фронту первой, самой большой по радиусу световой волны в той стороне, куда он двигается. Но вот факт: во всех направлениях от него до этого самого большого по радиусу фронта световой волны будет одинаковое число всех остальных волн! Следовательно, и расстояния до любой (подчеркнем – до любой!) точки этого фронта по его масштабам пространства будет тоже одинаково! И, следовательно, наблюдатель в движущемся космическом корабле будет видеть один и тот же (подчеркнем трижды - один и тот же!!!) фронт световой волны, что и неподвижный наблюдатель! Таким образом, придуманные Фогтом, Лоренцем, Пуанкаре и списанные у них без ссылок Эйнштейном преобразования, основанные на разных фронтах световой волны, неверны!!!

Более того, поскольку время распространения фронта световой волны по масштабам движущегося в космическом корабле наблюдателя также оказывается одинаковым по всем направлениям (поскольку содержит одинаковое число периодов волн на основе современного определения), а по представлениям неподвижного наблюдателя вся волновая картина деформирована, то оказывается, что время тоже имеет пространственную форму и может быть разложено в проекциях на три оси, в частном случае параллельных осям пространственных координат. Таким образом, физики начала ХХ века сделали всего полшага к объединению пространства и времени, введя четырехмерное пространство-время вместо того, чтобы сделать полный шаг, введя полностью симметричное 6-мерное пространство-время.

Но то, что было предложено физиками в отношении пространства и времени, было переписано Эйнштейном и разрекламировано сионистами, поскольку уводило мышление ученых (нормальных ученых!) по ложному пути. Но и это еще не все, поскольку остается открытым вопрос о скорости света. Его тоже нужно обсудить, поскольку и в этих «трех соснах» физики сделали ошибку, а инквизиторский характер навязывания культа личности Эйнштейна и его теории относительности превратил эту ошибку в догму об абсолютном постоянстве скорости света. По любым масштабам пространства и времени, а, точнее даже, без всякого упоминания о масштабах. Константа и все! Столб, фундамент, не подлежащий обсуждению!

А ведь, между прочим, само выражение «теория относительности» уже предполагает рассмотрение всех основополагающих понятий с позиций относительности их толкования. Так вот, не останавливаясь на подробностях, но, учитывая вышеприведенные рассуждения о процессе распространения света, можно сказать, что скорость света является константой только при измерении его по собственным масштабам пространства и времени наблюдателя. По отношению же к движущемуся объекту это будет простая геометрическая сумма (точнее, разность) константы, т.е. скорости света относительно неподвижного наблюдателя и скорости движения объекта относительно того же наблюдателя. И это ничуть не противоречит второму постулату физики!

А по-другому ситуация выглядит так. Есть скорость света в одной инерциальной системе отсчета, которая является константой по ее масштабам пространства и времени. Есть скорость света в любой другой инерциальной системе отсчета, которая также является константой по ее собственным масштабам пространства и времени. И есть скорость света в этой другой инерциальной системе отсчета по масштабам пространства и времени первой. Вот эта скорость уже не обязана быть константой. И нет никаких противоречий ни с какими постулатами физики. Вот те «три сосны», между которыми заблудились физики. Только физикам конца ХIХ, начала ХХ века это простительно, а физикам всего последующего ХХ века культ абсолютного постоянства скорости света навязывался с помощью культа личности Эйнштейна.

Но если быть точным до конца, то следует все же упомянуть, что как скорость света, так и масштабы пространства и времени носят тензорный характер – естественно в пространстве трех измерений. При этом тензор в отличие от скаляра или вектора представляет собой как бы ежик из бесчисленного множества векторов, прикрепленных к одной точке, концы которых образуют некую замкнутую поверхность, называемую геометрическим образом тензора, и описывают деформацию соответствующей величины в выбранной системе координат.

Следует отметить, что строгое геометрическое толкование имеют только тензоры первого и второго ранга в пространстве трех измерений. Так, геометрический образ тензора первого ранга представляет собой направленный отрезок или плоскость. А геометрический образ симметричного тензора второго ранга – это, в общем случае, эллипсоид. При преобразовании координат компоненты этого тензора меняются, однако сам эллипсоид от выбора системы координат не зависит. Если направить оси координат вдоль полуосей эллипсоида, то недиагональные компоненты тензора обращаются в нули.

Таким образом, главные оси тензора совпадают с главными осями эллипсоида [40]. Применительно же к тензору скорости света, определяемому по собственным масштабам пространства и времени, тензорный эллипсоид превращается в сферу. Относительно другой (движущейся) системы координат эта сфера будет сдвинута в направлении движения на величину относительной скорости движения. Соответственно, изменятся и компоненты этого тензора.

Следует также подчеркнуть, что еще лет 35 назад компоненты тензоров называли координатами тензоров [41], исходя, по-видимому, из чисто геометрического смысла тензоров первого и второго рангов. Действительно, само понятие тензоров возникло на основе механики сплошной среды для описания ее деформаций, деформаций поля скоростей и ускорений ее частиц и т.п. Таким образом, введение тензорной алгебры и тензорного анализа в теорию относительности само по себе уже предполагает существование некоей светоносной среды, которая получила название эфира. Тем более, эта среда потребовалась после создания общей теории относительности и отсутствия физического и философского понимания искривления нематериального пространства и его силового воздействия на материальные тела.

Даже Эйнштейн в начале 20-х годов ХХ века начал признавать необходимость восстановления понятия эфира. Но не эта его ошибка, которая чересчур очевидна, чтобы терять время на ее обсуждение, является показательной для общей теории относительности. Эта теория, как известно, имеет две разновидности. Если выразиться языком математики и сравнить эту теорию с уравнением прямой линии, то первый ее вариант можно представить прямой линией, проходящей через центр координат, а второй – на некотором расстоянии от этого центра. Оба варианта прямой линии отличаются на некую постоянную величину, которая либо отсутствует в уравнении, т.е. равна нулю (первый вариант), либо присутствует (второй вариант). И оба варианта являются допустимыми с формальной математической точки зрения.

Применительно к общей теории относительности постоянный коэффициент при дополнительном слагаемом в ее уравнениях получил названия космологической постоянной. Если первый вариант теории был окончательно разработан Эйнштейном в конце 1915 г. при первоначальном участии в этом деле и его друга Гроссмана, то второй вариант он предложил в 1917 г. уже самостоятельно при попытке разработать модель статической Вселенной, поскольку Вселенную иной в то время и не представляли.

Но вот беда – буквально через несколько лет физики показали, что в такой Вселенной при любом нарушении равновесия (увеличения или уменьшения ее средней плотности) ситуация усугубляется, и Вселенная должна начать либо расширяться, либо сжиматься – в зависимости он начальных условий. Но ведь то же самое следует и из теории Ньютона! А ведь эта теория в космологии породила массу неприятностей в виде гравитационного и фотометрического парадоксов, неясности с причинами инертных свойств материальных тел и т.п.

Следует подчеркнуть, что в модели Эйнштейна подразумевается неизменность космологической постоянной, т.е. в этой модели космологическая постоянная – это некое число, которое ни при каких условиях не меняется. И только в этом случае Вселенная должна быть неустойчивой. Это подчеркивается здесь потому, что в новой модели стационарной (нерасширяющейся) Вселенной, разработанной автором в 1984 г. [42], данный параметр зависит от средней плотности Вселенной, а потому и возможно динамическое равновесие Вселенной.

В 1922 и 1924 гг. русский геофизик и математик Фридман опубликовал в берлинском физическом журнале две статьи, в которых приводились нестационарные решения уравнений Эйнштейна, а также различные их модификации. Более того, практически и все последующие космологические модели являются частными случаями этих решений, т.е. можно указать некоторые динамические уравнения, найденные Фридманом и общие для всех динамических моделей Вселенной.

С открытием в 1929 г. красного смещения в спектрах излучения других галактик и трактовкой его на основе эффекта Доплера как удаление всех галактик друг от друга стала преобладать идея расширяющейся Вселенной, для которой отпала необходимость в космологической постоянной, и в 1931 г. Эйнштейн отказался от нее, сделав совместное заявление с де Ситтером, и больше никогда не использовал этот параметр в космоогии.

В конце 40-х годов ХХ века Гамовым для модели расширяющейся Вселенной было предложено «горячее начало», превратившее эту модель в модель Большого Взрыва. После открытия микроволнового фонового излучения космоса в 1965 г. в официальной науке идея Большого Взрыва и концепция расширяющейся Вселенной победили, казалось бы, окончательно и бесповоротно. Однако затруднения стандартного сценария, идеи замены эйнштейновской пустоты космоса материальным эфиром снова и снова выдвигали на повестку дня вопросы о необходимости включения в уравнения Эйнштейна космологической постоянной и о ее природе.

Естественно, что я начал искать ответы на вышеуказанные вопросы задолго до 1984 г.и в рамках общей теории относительности (ОТО). Но, прежде чем искать ответы, следует отметить, что ОТО содержит 10 переменных и всего 6 независимых уравнений. Таким образом, для однозначного решения уравнении ОТО необходимо найти ещё четыре уравнения (для полноты системы). И такие уравнения в космологии имеются!

Итак, что мы знаем о Вселенной достоверно? Астрономические наблюдения свидетельствуют, что в глобальных масштабах геометрия Вселенной евклидова (это следует также и из факта существования в физике десяти законов сохранения и из других предпосылок), а распределение материи в ней однородно. Эти два обсто­ятельства и дают ключи к однозначному решению уравнений ОТО.

Во-первых, условие евклидовости Вселенной однозначно при­водит к выводу о том, что из двух видов уравнений Эйнштейна правильными являются только те из них, которые содержат космологическую постоянную (хотя на самом деле она и не является постоянной величиной). Это же условие предполагает возможность полевой формулировки ОТО в виде разложения геометрии пространства-времени на плоский фон и отклонения относительно этого фона точно так же, как пульсирующий электрический ток можно представить в виде суммы постоянного и переменного токов.

Во-вторых, условие однородности распределения материи во Вселенной по своему математическому смыслу экви­валентно добавлению четырёх недостающим для полноты ОТО уравнений. Таким об­разом, система уравнений становится замкнутой, а задача описания свойств Вселенной – разрешимой без дополнительных допущений.

Вначале в 1984 г. на основе оригинальных подходов я разработал основы новой стационарной модели Вселенной, посредством которой сразу же доказал тождество инертной и гравитационной масс в духе принципа Маха, что с помощью других космологических моделей не удалось сделать в течение 300 лет после постановки соответствующей задачи.

В том же году он выявил новое свойство Вселенной – гравитационную вязкость, которая несколько позже была отождествлена с другим, теперь уже геометрическим свойством Вселенной – ее геодезической кривизной. Следует отметить, что подобное свойство не только не описано в общей теории относительности Эйнштейна, но и не предусмотрено в ней в принципе, поскольку все тела в этой теории движутся по геодезическим линиям, чья геодезическая кривизна равна нулю по определению. Реальная же Вселенная оказалась иной, что было подтверждено другими многочисленными исследованиями автора.

Открытие гравитационной вязкости и геодезической кривизны Вселенной было подтверждено в 2002 г., когда удалось численно объяснить аномалии движения американских космических кораблей Пионер-10 и Пионер-11. Оказалось, что за счет гравитационной вязкости они должны замедлять свое движение на величину 10^-11 м/с², что и наблюдается в действительности. Именно это реально зафиксированное замедление космических кораблей до сих пор не могут объяснить ни американские, ни российские, ни какие-либо другие специалисты, пользующиеся обычной теорией относительности Эйнштейна.

В 1988 г. мне удалось получить и решить новые уравнения гравитационного поля, отличные от традиционных уравнений ОТО Эйнштейна, но вытекающие из них при определенных условиях, характерных для реальной Вселенной, и тем самым закончить разработку новой стационарной модели Вселенной. Как оказалось, модель Вселенной и ее физические законы – как курица и яйцо: нельзя сказать, что из них первично, а что вторично, поскольку меняя что-либо в одном из них, мы немедленно меняем второе. Единственным критерием истинности этого дуэта является его соответствие реальной природе.

Новая космологическая модель стала единственно возможной в отличие от бесконечного количества моделей, вытекающих из ОТО, в которой число переменных больше числа независимых уравнений. На их основе ученые пытались вывести свойства Вселенной, но получали целый класс нестационарных решений (с концепцией Большого Взрыва) и неизменно наталкивались на расхождения с реальностью, что проявлялось в виде парадоксов и противоречий. В новой теории число переменных и число уравнений равны друг другу, что и привело к единственности решения этих уравнений и, соответственно, новой модели стационарной Вселенной, отличной от модели Эйнштейна 1917 г.

Как оказалось, Вселенная является практически статической в глобальных масштабах системой. Нестационарности же проявляются на масштабах менее 100 мегапарсек. Иными словами, на этих масштабах Вселенная как бы кипит: рождаются и умирают звезды и целые галактики, образуя однородную крупномасштабную структуру в виде пены с ячейками, в стенках которых находятся скопления галактик, а внутри – практически пустота. Кипение же, а точнее изменение лика Вселенной происходит очень медленно по земным меркам – в течение миллиардов лет. Фактически происходит флуктуация материи в пространстве и во времени с переходом их одних форм (вещества) в другие (поле).

Новая модель получает все новые и новые подтверждения. Ранее считалось, что квазары концентрируются на определенных расстояниях от нас, т.е. характерны только для определенного времени в истории Вселенной, и это якобы подтверждает модель Большого Взрыва. Последние (2001 г.) наши исследования (совместно с соавторами В. В. Морозом и А. М. Вараксиным) опровергли это мнение. Оказалось, что квазары так же распределены во Вселенной равномерно и находятся в стенках тех же ячеек, что и галактики. Иными словами, квазары являются определенным этапом в развитии галактик, а не какими-то экзотическими объектами, характерными для ранних этапов развития Вселенной. По крайней мере, это справедливо на расстояниях до 40 млрд. световых лет и, соответственно, на 40 млрд. лет в прошлое (до таких расстояний с помощью радиотелескопов мы наблюдаем Вселенную).

Вообще концепция Большого Взрыва базируется всего на двух фактах, трактовка которых далеко не однозначна. Но именно эти-то факты подтверждают и стационарную модель Вселенной. Так, для этой модели характерным атрибутом есть наличие диссипации энергии при движении тел и распространении полей различной природы. Поэтому и частота света при его распространении на большие расстояния не является постоянной величиной, а уменьшается по экспоненциальному закону. Именно это уменьшение в линейном приближении и открыл Э. Хаббл. А интегральное излучение всех звезд до бесконечности дает общий электромагнитный фон с температурой 2,7 К, что и было открыто в 1965 г.

Таким образом, ошибочная (или преднамеренно фальсифицированная) теория относительности Эйнштейна создала ложное мировоззрение человечества на целое столетие. Преобразования Лоренца в СТО и отказ от эфира в ОТО – вот те две самых основных ошибки Эйнштейна, которые были навязаны нам сионистами в ХХ веке и которые тормозят развитие физики до сих пор.