Оптинский патерик

Послушник Иаков Сушенко

Послушник Иаков Максимович Сушенко, малоросс, из крестьян Харьковской губернии Старобельского уезда Городищевской волости села Городища, земляк старца отца Иосифа (то есть из одного села). По записям монастырским, родился в 1882 году, поступил в скит 1900 года апреля 25-го дня 18 лет от роду, а по собственным словам Иакова, ему было в то время только 16 лет. Это был молодой подвижничек. Послушание его было помогать пасечникам ходить за пчелами. Он определил себе ежедневно, перед тем как идти в трапезу обедать, полагать несколько поклонов с условием, если он чрез это опоздает в свое время прийти в трапезу, то за сие должны были его ужалить пятьдесят пчел. Вследствие сего видали его неоднократно ходящим по пасеке без сетки. Вероятно, ощущая в теле непристойные движения, он употреблял пищу в самом умеренном количестве, а для сего крепко препоясался по голому телу жесткой веревкой, которая, сжимая желудок и чрез то не давая ему принимать много пищи, в то же время служила вместо вериг. Веревка эта по времени так врезалась в его тело, что образовались на нем раны. Кроме того, летом в ночное время выходил наружу и спал на голой земле. Сказывали даже, что ложился на крапиву, говоря: "Недостоин я спать в келлии". Естественно, что при таких подвигах силы его телесные ослабели.

Между тем фельдшера больничные веревку с него сняли и раны на его теле заживили. К осени он переведен был с пасеки и определен помощником пономаря. В это время он ходил по церкви зажигать лампадки пред святыми иконами, слабенький как тень. Встречаясь с служителем алтаря Господня, низко ему кланялся и принимал благословение, смиренно приговаривая: "Прошу ваших святых молитв". Жаловался между прочим отцу Иосифу на слабость своих сил телесных. Сожалея о нем, старец, бывало, скажет ему: "Ты ешь больше". Иаков ответит по-малороссийски: "Та никуды".

Осенью, кажется в октябре, он простудился, пришел в больницу и говорит фельдшерам, что у него что-то "захололо", то есть холодно ему или его знобит. Ему дали каких-то порошков и сказали, чтобы отправлялся в келлию и употреблял бы их с водой. Но Иаков так ослабел, что, отошедши немного, остановился и так жалобно смиренно проговорил: "Не могу идти". Тогда освидетельствовали температуру его тела. Оказалось, что температура очень повысилась, и потому оставили его в больнице, где он и пробыл с месяц, постепенно ослабевая в силах. В это время он особенно был тих, кроток и послушлив. Как-то в послеобеденное время он взял книгу и хотел было читать. Смотритель больницы заметил ему, чтобы он оставил чтение и для подкрепления сил отдыхал бы. Иаков беспрекословно свернул книгу и положил в стол. Никто из окружающих его, ни сам он не ожидали его близкой кончины, за несколько дней перед коей он между тем был исповедан и приобщен Святых Таин. И вот в первый же год своего поступления в скит, 7 декабря, на память святителя Амвросия Медиоланского (день Ангела Оптинского старца Амвросия) в полуденное время Иаков шел по больничному коридору. Вдруг сделалось ему дурно, и он был в опасности упасть, но случившийся тут смотритель больницы подхватил его. Затем он перенесен был в номер и положен на койку. И так как он был без чувств, то собравшиеся около него больничные фельдшера хотели было привести его к сознанию нашатырным спиртом, но Иаков оставался в бесчувственном положении. И долго-долго стояли они около него в недоумении: не то он умер, не то еще жив. Но душа его уже отошла в иной блаженный мир.

Находясь в сомнении относительно смерти Иакова, хотя по обычаю опрятали его тело и положили в гроб, но вынесли его в теплую больничную церковь в ожидании, не очнется ли он. Других же покойников, несомненно умерших, выносят в холодную Владимирскую церковь. Часов через 12 после кончины Иакова тело его стало застывать, и тут только оказалось несомненным, что он скончался. Его перенесли в скитскую церковь, и там по совершении Божественной литургии отправлен был чин погребения. Покойник погребен был на скитском кладбище 9 декабря. В гробе он лежал как живой, лицо его несравненно было приятнее, чем у живого. И только запекшиеся уста свидетельствовали о его кончине, которая последовала вследствие воспаления легких. К нему можно отнести слова Премудрого Соломона: Восхищен бысть, да не злоба изменит разум его, или лесть прельстит душу его. Скончався вмале, исполни лета долга; угодна бо бе Господеви душа его: сего ради потщася от среды лукавствия (Прем. 4, 11, 13–14).

Можно бы поставить в укор Иакову, что он проходил подвиги самочинно. Но, думается, как можно строго судить 16-летнего мальчика, безотчетно стремившегося ко спасению своей души? А покойный старец отец Амвросий имел обыкновение говорить в подобных случаях так: "Всякий подвиг человека, предпринимаемый им ради спасения своей души, приемлется Милосердным Господом в умилостивительную жертву".