Царствование императора Николая I

вестного средства - вскрывать письма в целях осведомления, прибегают к многим другим способам. Под предлогом личных или служебных дел чиновники путешествуют за границей; им предоставляют извлекать выгоды, оказывая услуги купцам, дабы наблюдать при этом за поведением последних. Устроенными в разных частях города конторами для приема писем легко доставляются списки адресов и информация, так что это ведомство всегда лучше осведомлено, чем полиция, поскольку идет речь о наведении справок. При таких средствах и том влиянии, каким пользуется его начальник, ничего нет удивительного в том, что ведомство действует уверенно.

Институт этот при его учреждении внес вообще смятение в настроение общества, но в настоящий момент, благодаря спокойной и осторожной деятельности жандармерии и довольно удачному выбору людей, общественное мнение по отношению к ней почти единодушно настроено благоприятно. Против нее ополчаются только служащие-взяточники. Общество, может быть, слишком требовательно по отношению к жандармерии, воображая, что последняя может уничтожить все злоупотребления, все несправедливости, тогда как в ее власти только указывать на них. Возможно, что жандармерия могла приносить еще большую пользу, если бы не встречала столько противодействия и недоброжелательства со стороны местных властей. Вот что думают о жандармерии некоторые влиятельные лица. Приводим их буквальный отзыв: «Жандармерия сделалась народным врачом моральным. К ней каждый прибегает в своем недуге и отчаянии, а если б другие начальства не вредили ей противодействием, то она бы более еще приносила пользы. Против жандармерии - одни злоупотребители и знать. Но злоупотребители должны молчать, а знать не имеет никакого влияния в большой публике».

Настроение в войске вполне хорошее и почти не оставляет желать ничего лучшего. Иногда - то тут, то там - слышатся жалобы на то, что гвардию слишком заметно отличают; впрочем, армейские офицеры обычно поддаются настроению, господствующему в той местности, в которой они расквартированы. Среди молодых военных сильнее чувствуется потребность в чтении; некоторые из них жалуются, что им вообще уделяется слишком мало внимания.

Обозрев, таким образом, общественное мнение в его разнообразных проявлениях и изменениях, мы берем на себя смелость утверждать, что, в общем, настроение умов превосходно. Народ и общество вообще искренно привязаны к Государю-Императору и с каждым днем все более и более

62

Всеподданнейшие отчеты III отделения

ценят его выдающиеся качества, служащие залогом их процветания; они ждут от него спасительных перемен и благодетельного законодательства, благодаря которым самый могущественный народ станет также и самым счастливым.

ПРИМЕЧАНИЯ

Печатается по: Граф А.Х. Бенкендорф о хив». 1930. Т. 1 (38). С. 108-133.

¹ Воронцов Михаил Семенович (1782-1856), князь, генерал-фельдмаршал. Во время Отечественной войны 1812 г. командовал дивизией, в 1815-1818 гг. - русским оккупационным корпусом во Франции. Новороссийский генерал-губернатор и наместник Бессарабской области (с 1823 г.); Новороссийский и Бессарабский генерал-губернатор (1828-1844); наместник на Кавказе и главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом (1844-1854).

² Лаваль (урожд. Козицкая) Александра Григорьевна (1772-1850), графиня, жена графа И.С. Лаваля, теща декабриста кн. СП. Трубецкого.

³ Очевидно, Белосельская-Белозерская (урожд. Козицкая) Анна Григорьевна (1773-1846), княгиня, родная сестра графини А.Г. Лаваль; жена обер-шенка князя A.M. Белосельского-Белозерского, статс-дама.

⁴ Людольф Каролина Христофоровна (1785-1868), дочь австрийского графа; фрейлина российского двора; жена (с1805 г.) действительного тайного советника графа Г.-Э. Штакельберга, русского посланника в Берлине, Гааге, а затем в Вене и Неаполе.

⁵ 12 мая 1828 г. в Варшаве Николай I был провозглашен королем польским и принес присягу на верность конституции. 22 мая император выехал в Берлин; на обратном пути он пробыл в Варшаве с 4 по 13 июня.

⁶ В 1822 г. был арестован ряд членов польского Патриотического общества во главе с его основателем майором Валерьяном Лукасинским. Следствие по делу декабристов попутно вскрыло состав этой организации и ее связи с русскими тайными обществами. 7 февраля 1826 г. по делу Па-

России в 1837-1830 гг. - «Красный ар-

" Кайсаров Петр Сергеевич (1777-1854), директор департамента разных податей и сборов (1828-1839), сенатор.

это учреждение князь А.Н. Голицын полагал, что науки должны быть заменены чтением Священного Писания. После отставки А.Н. Голицына министерством управлял A.C. Шишков (1824-1828), заявлявший, что «обучать грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей принесло бы более вреда, чем пользы». 25 апреля 1828 г. Шишкова на посту министра сменил князь К.А. Ливен.

ных счетов во главе с государственным контролером. Ведомство составляли два департамента: ревизии счетов по гражданской части и ревизии счетов по военной части. В 1836 г. это учреждение было переименовано в Государственный контроль и разделено на три департамента: гражданских, военных и морских отчетов. Ревизии Государственного контроля носили чисто внешний характер, сводясь к сличению цифровых данных генеральных отчетов министерств.

В делах надзора имеется, конечно, большое количество собранных за 1830 г. заметок о многих отраслях государственного управления и различных фазах общественного мнения, но в условиях настоящего момента, когда все умы заняты исключительно происходящими в Европе крупными политическими событиями¹, мы считаем нужным ограничиться лишь очень кратким изложением тех основных настроений, которые волновали общество.

Произведенный в начале года арест трех журналистов² произвел неприятное впечатление. Высшие слои общества у нас чужды национальной литературе, но весь средний класс, молодежь, военные, даже купцы, все принимают близко к сердцу ее преуспеяния, все писатели имеют своих многочисленных сторонников, которые взирают на них, как на оракулов общественного мнения, повторяют их рассуждения и усваивают их мировоззрение. Поэтому кара, которую понесли журналисты, вызвала неблагоприятные опасения. В то же время арест цензора в Москве³, как и заключение в тюрьму нескольких нарушителей порядка в театре этой столицы усилили беспокойное настроение умов. Слышались нелепые речи. В Москве возбуждение было более сильно и проявлялось несколько резче. Однако неожиданный приезд Государя-Императора в эту столицу, его доброта и его милостивое отношение ко всем понесшим наказание привлекли к нему все сердца и сгладили неблагоприятное впечатление⁴. Все было приписано окружающим Государя-Императора и, в конце концов, забыто. Провинившиеся в Петербурге ждали, что и тут все будет также сглажено, но ожидания их оказались напрасны; они отнесли свое несчастие на счет сильной и покровительствуемой партии, вслед за чем все также было предано забвению.

Общество очень веселилось во время празднеств и всевозможных развлечений на масленице 1830 г.; все круги только этим и занимались, и все устраивалось в честь Государя-Императора и Императрицы. Присутствие августейших гостей на публичных маскарадах в доме Энгельгардта⁵, их любезность и приветливость приводили всех в восторг, убеждая всех в

* Подлинник на французском языке. Перед текстом имеется помета: «Его Величество изволил читать*.

Царствование императора Николая I

67

том, что Государь не сторонится своего народа. Даже некоторые недовольные были этим поражены и искренне примирились с монархом.

Отъезд Государя в Варшаву на открытие сейма⁶ произвел приятное впечатление на средние классы. В Варшаве все были в восторге и надеялись, что император возьмет, наконец, бразды правления в свои руки и устранит ненавистное влияние Новосильцева и его клики. Надежды эти, однако, не оправдались. Благодаря великому князю⁷ несколько лиц, бывших на плохом счету у поляков и холодно относившихся к тем, кто осмеливался высказывать свою приверженность к Государю, получили награды. Поляки явно проявляли свое разочарование и внушили жителям наших польских провинций убеждение в том, что Государь-Император имеет против них зуб.

Единственная выгода, которую надзор извлек из этого путешествия, это приобретение весьма точных данных касательно общего положения этих местностей. В его делах собраны доставлявшиеся ему докладные записки касательно злоупотреблений и отдельных личностей, могущие со временем, в случае реорганизации края, принести большую пользу. Большинство жалоб нашло в них свое отражение, и все, что в этом отношении могло бы опубликовано оппозиционной администрацией, уже не могло бы дать чего-либо нового.

Надо заметить, что уже в то время среди самих русских слышались рассуждения в пользу поляков. Мы приводим эти суждения в том виде, в каком они сохранились в наших записях: «Одно из двух - или исполнять конституцию, или сделать перемену по времени, или вовсе уничтожить, но не должно нарушать ее».

Многие высказывали удивление по поводу того, что Государь не желает отозвать Новосильцева, который, являясь предметом ненависти всей Польши, не менее презираем и в России - продажность его всем известна. Многие, конечно, понимали деликатность Государя и затруднительность его положения, но массы не рассуждают.

Известие о беспорядках в Севастополе⁸ вызвало большое огорчение; официальное сообщение об этом происшествии принесло, однако, большую пользу, укрепив доверие к правительству. Все восхваляли доказательство откровенности правительства. Но позднее ему ставили в упрек то, что оно не обнародовало также и конца этого дела. Явилось подозрение, что, может быть, само правительство было косвенно причиной всего. Говорили о голоде и о местных злоупотреблениях, карантинных притеснениях и т. д. Государя, однако, оправдывали, а обвиняли крупных чиновников, старающихся всегда скрыть как свои собственные ошибки, так и злоупотребления своих подчиненных.

68

Всеподданнейшие отчеты III отделения

Появление в Астраханской губернии холеры⁹ и быстрота, с которой эпидемия распространялась во внутренних губерниях, преисполнили всех ужасом и вызвали упреки по адресу министров. На них сыпались нападки, и правительство подвергалось осуждению за то, что дело управления поручается людям, которых общество считает неспособными. Говорили о том, что не было принято надлежащих мер для предотвращения бедствия, возмущались злоупотреблениями со стороны чиновников и упрекали правительство за недостаток врачей. По этому поводу фрондирующие поспешили возобновить свой обычный гвалт на тему о медлительности, с которой принимаются необходимые меры.

Известие о появлении холеры в Москве еще более усилило страх и волнение; слышался открытый ропот на правительство. Но Государь сразу положил конец всему этому шуму и привлек к себе все сердца, и внимание всех сосредоточилось исключительно на его особе. Поездка Государя в Москву была признана всеми, даже самыми закоренелыми фрондирующими, достойным восхищения геройством. Это великодушное самоотвержение монарха - следствие его любви к народу - и принятые полицией, согласно личным распоряжениям Императора, санитарные меры способствовали успокоению умов, вселив уверенность, что он один уберег Петербург от заразы.

Посылка графа Закревского в принципе не одобрялась; общество к нему не питало доверия, а партия Голицына¹⁰ старалась поддерживать это предубеждение. Но проявленная министром деятельность оправдала выбор Государя и заставила вскоре общество изменить свое мнение в пользу гр. Закревского, о котором громко говорили: «Вот его дело: исполнение полицейских мер, а не управление министерством, где нужно высокое образование, обширные познания и соображения».

Холера до сих пор держит всех в состоянии мучительной неизвестности. Боятся, чтобы передвижения войск не способствовали распространению эпидемии дальше по Европе и чтобы крупные политические европейские события не отвлекли внимания Государя и не ослабили спасительной энергии, которую он проявил в деле борьбы с бичом заразы.

Каждый раз, как умы приходят в волнение, возобновляются упреки по поводу плохого отправления правосудия, продажности чиновников и деспотизма министров. При этом настроении первый арест Гежелинского¹¹ очень благотворно подействовал на друзей порядка, желавших, чтобы он был предан суду. Но как только он был выпущен и опять занял свое место, возобновилась усиленная критика: одни кричали, что он был лишен свободы без суда, другие выражали неудовольствие тем, что столь очевидный взяточник был оправдан, в то время как мелкие, в тысячу раз менее виновные чиновники теряют свои места по одному подозрению. Последний его арест вызвал много толков. Все им очень довольны и желают, чтобы бы-