Грозовой перевал

все до единой. Библиотека Кэтрин была со вкусом подобрана, а состояние
книг  доказывало,  что  ими  изрядно  пользовались,  хотя  и  не  совсем  по
прямому  назначению:  едва  ли  хоть  одна  глава  избежала  чернильных  и
карандашных  заметок  (или  того,  что  походило  на  заметки),  покрывавших
каждый  пробел,  оставленный  наборщиком.  Иные  представляли  собою
отрывочные  замечания;  другие  принимали  форму  регулярного  дневника,
писанного  неустановившимся  детским  почерком.  Сверху  на  одной  из
пустых  страниц  (показавшихся,  верно,  неоценимым  сокровищем,  когда  на
нее  натолкнулись  впервые)  я  не  без  удовольствия  увидел  превосходную
карикатуру на моего друга Джозефа, набросанную бегло, но выразительно.
Во  мне  зажегся  живой  интерес  к  неведомой  Кэтрин,  и  я  тут  же  начал
расшифровывать ее поблекшие иероглифы.
"Страшное  воскресенье!  —  так  начинался  следующий  параграф.  —
Как бы я хотела, чтобы снова был со мной отец. Хиндли — плохая замена,
он жесток с Хитклифом. Мы с Х. договорились взбунтоваться — и сегодня
вечером сделаем решительный шаг.
Весь день лило, мы не могли пойти в церковь, так что Джозефу волей-
неволей  пришлось  устроить  молитвенное  собрание  на  чердаке;  и  пока
Хиндли с женой в свое удовольствие грелись внизу у огня — и делали при
этом что угодно, только не читали Библию, могу в том поручиться, — нам с
Хитклифом  и  несчастному  мальчишке  пахарю  велено  было  взять
молитвенники и лезть наверх; нас посадили рядком на мешке пшеницы, и
мы  вздыхали  и  мерзли,  надеясь,  что  Джозеф  тоже  замерзнет  и  ради
собственного  блага  прочтет  нам  не  слишком  длинную  проповедь.  Пустая
надежда!  Чтение  тянулось  ровно  три  часа;  и  все-таки  мой  брат  не
постыдился  воскликнуть,  когда  мы  сошли  вниз:  «Как,  уже?!».  Прежде  в
воскресные  вечера  нам  разрешалось  поиграть  —  только  бы  мы  не  очень
шумели; а теперь достаточно тихонько засмеяться, и нас сейчас же ставят в
угол!
— Вы забываете, что над вами есть хозяин, — говорит наш тиран. — Я
сотру в порошок первого, кто выведет меня из терпения! Я требую тишины
и  приличия.  Эге,  мальчик,  это  ты?  Фрэнсиз,  голубушка,  оттаскай  его  за
вихры,  когда  будешь  проходить  мимо:  я  слышал,  как  он  хрустнул
пальцами.  —  Фрэнсиз  добросовестно  выдрала  его  за  волосы,  а  потом
подошла к мужу и села к нему на колени; и они целый час, как двое малых
ребят,  целовались  и  говорили  всякий  вздор  —  нам  было  бы  стыдно  так
глупо  болтать.  Мы  устроились  поудобней,  насколько  это  было  возможно:
забились в углубление под полками. Только я успела связать наши фартуки
и  повесить  их  вместо  занавески,  как  приходит  Джозеф  из  конюшни,  куда

его зачем-то посылали. Он сорвал мою занавеску, влепил мне пощечину и
закричал:
—  Хозяина  едва  похоронили,  еще  не  прошел  день  субботний  и  слова
евангелия  еще  звучат  в  ваших  ушах,  а  вы  тут  лоботрясничаете!  Стыдно
вам! Садитесь, скверные дети! Мало тут разве хороших книг? Взяли бы да
почитали! Садитесь и подумайте о ваших душах!
С  этими  словами  он  усадил  нас  немного  поближе  к  очагу,  так  что
слабый отсвет огня еле освещал страницу той дряни, которую он сунул нам
в  руки.  Я  не  могла  долго  сидеть  за  таким  занятием:  взяла  свой  пакостный
том за застежку и кинула его в собачий закут, заявив, что мне не нравятся
хорошие книги. Хитклиф пинком зашвырнул свою туда же. И тут пошло…
— Мистер Хиндли! — вопил наш духовный наставник, — идите сюда,
хозяин!  Мисс  Кэти  отодрала  корешок  у  «Кормила  спасения»,  а  Хитклиф
ступил  ногой  на  первую  часть  «Прямого  пути  к  погибели»!  Это  просто
ужас,  что  вы  позволяете  им  идти  такой  дорожкой.  Эх!  Старый  хозяин
отстегал бы их как следует, — но его уж нет!
Хиндли  покинул  свой  рай  у  камина  и,  схватив  нас  одну  за  руку,
другого  за  шиворот,  вытолкал  обоих  в  кухню,  где  Джозеф  поклялся,  что
Старый Ник
[1]
, как бог свят, уволочет нас в пекло. С таким утешительным
напутствием  мы  забились  каждый  в  свой  угол,  ожидая,  когда  явится  за
нами черт. Я достала с полки эту книгу и чернильницу, распахнула дверь во
двор (так светлей) и минут двадцать писала, чтобы как-нибудь убить время;
но  мой  товарищ  не  так  терпелив  и  предлагает  завладеть  салопом
коровницы,  накрыться  им  и  пойти  бродить  по  вересковым  зарослям.
Хорошая  мысль:  если  старый  ворчун  вернется,  он  подумает,  что  сбылось
его прорицание, а нам и под дождем будет не хуже, чем дома: здесь тоже и
холодно и сыро".

жүктеу/скачать 1.38 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: