Тонкое искусство пофигизма: Парадоксальный способ жить счастливо



Pdf көрінісі
бет48/57
Дата29.01.2022
өлшемі0.93 Mb.
#454925
1   ...   44   45   46   47   48   49   50   51   ...   57
тонкое искусство пофигизма

Глава 8 Умение сказать «нет»
В 2009 г. я собрал барахлишко, часть продал, а часть отдал на хранение,
—  и  съехал  из  своей  квартиры  в  Латинскую  Америку.  К  этому  времени  я
уже  раскрутил  скромный  бложец  с  советами  по  свиданиям.  Кое-какие
деньги  давала  и  интернет-продажа  pdf-файлов  и  курсов.  Я  планировал
провести  большую  часть  ближайших  лет  за  рубежом:  увидеть  другие
культуры, да и воспользоваться низкими ценами в развивающихся странах
Азии и Латинской Америки, чтобы укрепить свой бизнес. Настоящая мечта
цифрового номада, которому к тому же 25 лет! Что еще нужно от жизни?
Но  хотя  это  звучит  замечательно  и  геройски,  к  странствиям  меня
подтолкнули  не  только  здоровые  ценности.  Конечно,  достойные  ценности
тоже  были:  жажда  посмотреть  мир,  познакомиться  с  новыми  людьми  и
культурами,  испытать  приключений,  какие  бывали  у  людей  в  старые
времена.
Однако где-то в глубине давал о себе знать стыд. Тогда я не подозревал
об  этом,  хотя  при  полной  честности  с  собой  согласился  бы:  внизу,  под
поверхностью таится ценность, которой гордиться не станешь. Я не видел
ее, но в мгновения тишины и абсолютной честности мог почувствовать ее.
Когда мне было за двадцать, у меня не только было ощущение, что весь
мир  мне  должен.  «Травматическое  дерьмо»  отрочества  создало
специфическое  отношение  к  верности.  Я  несколько  лет  компенсировал
закомплексованность  и  социофобию  юных  лет  и  в  результате  мог
знакомиться  с  любым  человеком,  дружить  с  любым  человеком,  любить
любого человека, заниматься сексом с любым человеком. Так зачем, думал
я, связывать себя с кем-то одним и даже одной социальной группой, одним
городом, одной страной и культурой? Да передо мной все пути открыты! А
значит, надо понемногу попробовать всего.
Вооруженный  ощущением  родства  с  миром,  я  пять  с  лишним  лет
мотался по странам и океанам, нигде подолгу не задерживаясь. Я побывал
в  55  странах,  завел  десятки  друзей  и  множество  возлюбленных,  которых
быстро бросал, а подчас забывал уже к перелету в следующую страну.
Это  было  странное  время.  Я  со  вкусом  жил,  расширял  горизонты,  а
поверхностных  впечатлений  хватало,  чтобы  заглушить  подспудную  боль.
Этот  опыт  казался  (да  и  сейчас  кажется)  одновременно  глубоким  и
бессмысленным. Конечно, я многому научился, да вообще стал другим. Но


уж очень много времени и сил ушло впустую.
Сейчас  я  живу  в  Нью-Йорке.  У  меня  есть  дом,  мебель,  счет  за
электричество  и  жена.  Ничего  особенно  романтического.  И  мне  это
нравится.  Ибо  вот  главный  урок  из  всех  скитаний  и  приключений:
абсолютной свободы самой по себе недостаточно.
Свобода облегчает поиск смысла. В остальном же ничего осмысленного
в  ней  может  не  быть.  В  конечном  счете  увидеть  в  жизни  смысл  и
значимость  можно  лишь  через  отказ  от  альтернатив,  сужение  свободы,
верность одному месту, одной вере и даже одному человеку.
Эта догадка доходила до меня медленно-медленно, в течение всех этих
лет  и  странствий.  Так  бывает  с  излишествами:  нужно  окунуться  в  них,
чтобы  осознать,  что  счастья  в  них  нет.  Вот  и  мне  путешествия  не  дали
счастья.  Погружаясь  в  53-ю,  54-ю,  55-ю  страну,  я  стал  понимать:  все  это
классно  и  увлекательно,  но  почти  не  имеет  долговременной  значимости.
Мои  друзья  на  родине  обрастали  семьями,  покупали  дома,  уделяли  время
интересным  компаниям  и  политическим  инициативам,  а  я  все  пытался
забыться новыми впечатлениями.
В 2011 г. я оказался в российском городе Санкт-Петербурге. Пища была
неважной.  Погода  была  неважной.  (Снег  в  мае?  Вы  меня  разыгрываете?)
Квартира  была  неважной.  Ничего  не  работало.  Цены  были  безумными.
Люди  были  грубыми  и  странными.  Никто  не  улыбался,  зато  все  много
пили. Но… мне это нравилось. Это была одна из лучших моих поездок.
Русской  культуре  присуща  грубость,  которая  часто  коробит
американцев  и  европейцев.  Никаких  вам  лживых  любезностей  и
расшаркиваний.  Вы  не  улыбаетесь  незнакомым  людям  и  не  делаете  вид,
что  вам  нравится  то,  что  не  нравится.  В  России,  если  человек  видит
глупость, он называет это глупостью. Если кто-то ведет себя как придурок,
вы называете его придурком. Если женщина вам нравится и вам приятно с
ней  общаться,  вы  говорите  ей,  что  она  вам  нравится  и  вам  приятно  с  ней
общаться.  И  не  важно,  кто  это:  друг,  незнакомец  или  человек,  с  которым
вы пять минут назад познакомились на улице.
В первую неделю меня это задевало. Помню, отправился я в кофейню с
русской  девушкой.  Минуты  через  три  она  странно  посмотрела  на  меня  и
сказала,  что  я  говорю  глупости.  Я  поперхнулся  напитком.  В  ее  словах  не
было  агрессии:  тон  был  абсолютно  будничным,  словно  мы  беседовали  о
погоде  или  о  размере  туфель.  Но  я  был  в  шоке.  На  Западе  такая
непосредственность была бы воспринята как вопиющее хамство, особенно
со  стороны  человека,  с  которым  вы  еле  знакомы.  И  так  при  каждом
общении! Мне казалось, что мне все грубят. Мой западный и изнеженный


ум  полагал,  что  на  него  нападают  со  всех  сторон.  В  результате  начали
всплывать комплексы, которые годами не давали о себе знать.
Но  недели  шли  за  неделями,  и  я  привык  к  русской  прямоте,  как  к
русским  белым  ночам  и  изобилию  водки.  И  я  стал  ценить  этот  подход  к
общению, поскольку в нем нет условностей. Это — честность в подлинном
смысле  слова.  Это  —  коммуникация  без  всякой  фиги  в  кармане,  задних
мыслей и корысти, отчаянной попытки нравиться.
Уж  сколько  лет  я  путешествовал,  и  уж  на  что  Россия  не  похожа  на
Америку,  но  именно  там  я  по-особенному  вкусил  свободу:  возможность
открыто  говорить,  что  у  меня  на  душе,  не  боясь  последствий.  Это  была
странная форма освобождения: через приятие отказа. Как человек, годами
тосковавший  по  непосредственности  —  сначала  из-за  эмоционально
зажатой  семьи,  потом  из-за  ложного  желания  всячески  выказывать
уверенность,  —  я  упивался  ей,  словно  лучшей…  лучшей  водкой.  Месяц  в
Санкт-Петербурге пролетел незаметно. Даже уезжать не хотелось.
Путешествие  дает  удивительные  возможности  для  саморазвития,  ибо
выводит  за  пределы  нашей  культуры  и  показывает  другое  общество:  вот,
люди  живут  с  другими  ценностями  —  и  ничего,  не  пропадают  и  не
комплексуют.  Соприкосновение  с  иными  ценностями  и  критериями
заставляет  иначе  отнестись  к  тому,  что  мы  считаем  очевидным:  может,  у
нас  не  настолько  уж  все  хорошо?  Скажем,  Россия  заставила  меня
задуматься  о  фальшивой  и  дешевой  доброжелательности,  столь  типичной
для англо-американской культуры. Я стал спрашивать себя: «Может, наши
установки только губят наши отношения, мешают подлинному общению?»
Помню, обсуждал это с моим русским учителем. У него была занятная
теория:  поколениями  живя  при  коммунизме  —  без  экономических
возможностей  и  в  культуре  страха,  русские  особенно  ценили  доверие.  А
чтобы  выстраивать  доверие,  нужно  быть  честным.  То  есть,  когда  дела
плохи, следует открыто и без стеснений об этом сказать. Честность бывала
и  неприятной,  но  вознаграждалась  тем  простым  фактом,  что  требовалась
для выживания: нужно же понимать, на кого можно положиться, а на кого
нельзя, причем соображать надо быстро.
А  на  «свободном»  Западе,  рассуждал  русский  учитель,  экономических
возможностей  хоть  отбавляй:  их  столько,  что  выгоднее  сохранять
определенный  имидж,  пусть  ложный,  чем  реально  ему  соответствовать.
Доверие  утратило  ценность.  Имидж  и  умение  себя  подать  оказались  во
главе  угла.  Практичнее  иметь  поверхностное  знакомство  со  многими,  чем
близкое с немногими.
Вот  почему  в  западных  культурах  стало  нормой  улыбаться  и  говорить


приятные  вещи,  даже  если  думаешь  иное,  а  также  врать  по  мелочам  и
делать  вид,  что  соглашаешься.  Вот  почему  люди  научаются  «дружить»  с
теми,  кто  им  не  нравится,  и  покупать  вещи,  которые  они  не  хотят.
Экономическая система способствует такому самообману.
Но  все  это  не  безобидно:  на  Западе  никогда  не  знаешь,  можно  ли
полностью доверять человеку. Подчас этого не знают даже добрые друзья
и  члены  семьи.  На  Западе  считается  столь  важным  быть  приятным,  что
зачастую люди полностью подстраиваются под собеседника.


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   44   45   46   47   48   49   50   51   ...   57




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет