Глава 2 Поговори со мною, мама

обидами родом из детства. Потому что детские обиды – самые
невыносимые и самые незабываемые. Ребенок беззащитен перед взрослым
миром, он не может дать отпор, не может послать куда подальше, уйти из
дома или выкинуть какой-то фортель в этом духе. Особенно когда он
маленький.
Страшно травмирует невозможность построения доверительных
отношений с родителями, когда мама и папа не опорные, не надежные, не
дающие ребенку чувства привязанности, ощущения безопасности и тепла.
Мама. Как много в этом слове. Для кого-то это любовь,
поддержка, тихая гавань, а для кого-то, к сожалению, – холод,
отторжение, правила, границы и рамки.
Я не знаю, какая у тебя была мама, и не знаю, что ты к ней
чувствовала.
Моя задача – полностью раскрыть для тебя вопрос: как
взаимодействовать с опытом мамы? Как вылечить твою внутреннюю
маленькую девочку, которая что-то где-то недополучила от нее. Даже если
твоя мама уже не с тобой, ты все равно можешь поработать с этой темой, и
тебе станет легче.
На мой взгляд, эта глава – самая трогательная. Потому что она про
каждую из нас. Потому что у каждой в душе отзовется то, что я хочу
сказать.
Сейчас полночь, я на отдыхе с сыном. Он мирно сопит у меня под
боком. Я стала лучше понимать свою маму после его рождения. Теперь я на
собственной шкуре ощутила, что такое тревога за жизнь малыша, каково
это – быть все время в напряжении, заботиться о нем, переживать, не
случилось ли что, любить его, защищать.
Отношение к маме в восемь лет сильно отличается от того, как мы
смотрим на нее, скажем, в 15. В этом возрасте мы все умнее наших
родителей, не правда ли? Балом правят гормоны и подростковый
максимализм. Мы учим всех жизни, отстаиваем свои границы, идем в
протест – и это нормально. Это называется сепарация (отделение от
родителей). Но многие застревают в этом периоде на всю жизнь.
Получается этакая игра «Джуманджи», которая засасывает с головой – и
бывает, что на всю оставшуюся жизнь.
Каждые пять лет взросления отношения между мамой и дочерью
выходят на новый этап. Но этого может и не произойти… все зависит от
тебя.

Я как терапевт не могу однозначно сказать, какие родители лучше. Те,
которые давали ребенку свободу заниматься собственной жизнью, или те,
которые его опекали и всю душу вложили в свое чадо. Потому что это
всегда – крайности.
Дети-травматики – не обязательно те, кому уделяли мало внимания и
вообще недолюбили. Те, кого перелюбили, относятся к той же категории.
Это люди, которым показали мир только в розовых красках. Девочку,
мамину и папину принцессу, убедили, что жизнь – это вечный праздник,
устроенный в ее честь. Самое травматичное для нее – столкнуться с
несправедливостью в первый раз. С болью осознать, что она – не пуп
Вселенной, что на этой планете встречаются мужчины, которым она может
не нравиться, начальник, который ее не ценит, свекровь, которой она не по
душе…
Одна моя клиентка, у который был идеальный отец, не может выйти
замуж просто потому, что никто не может дотянуть до нужного ей уровня.
Иногда идеальные родители деформируют понимание детей о том, какой
он, мир, на самом деле. В эту страшную ловушку попадают люди, у
которых, на первый взгляд, было гармоничное детство.
Когда я работала над этой главой, мой редактор задала мне резонный
вопрос: а бывают ли случаи, когда ребенка воспитали гармонично, давая
ему нужную степень свободы? Да, таких людей можно насчитать 10–15 %
от общего числа. Это семьи, в которых ребенок получал достаточную
свободу для развития личности, поддержку и некий родительский коучинг.
Когда ему не говорили, как надо, а задавали правильные открытые
вопросы. Например: «Какой вывод ты сделал из этой ситуации?» Или:
«Нравятся ли тебе последствия твоего решения?»
Конечно, такие семьи существуют. Справедливости ради стоит
отметить, что с каждым годом их становится все больше. Потому что
растет процент людей, увлекающихся психологией.
Когда подрастало наше поколение, в те самые 1980—1990-е годы, у
взрослых была единственная цель – выжить, прокормить семью, устроить
детей в сад, в школу, в институт. Живя в условиях базового уровня
безопасности (пирамиды Маслоу), очень сложно думать о привязанностях,
о духовности, о том, что именно нужно давать детям и как. Тогда для
родителей было главным обеспечить крышу над головой, пропитание и
образование. Время такое было.
Сейчас люди живут на более высоком финансовом уровне.
Среднестатистический человек вполне может не просто устроить своих
детей в сад/школу и дать образование, но минимум один раз в год съездить

в отпуск. Базовые потребности удовлетворены. Возможностей стало
больше. Поэтому люди стали вникать в суть процессов, задумываться о
причинно-следственных связях в воспитании, в развитии личности.
Ну и, конечно, нельзя отрицать, что это стало модно. Все закупаются
учебниками по психологии, ходят на курсы, «развивашки», посещают
тренинги. Сегодня уже не стыдно вести ребенка к психологу, в то время как
в 1990-х годах это выглядело едва ли не клеймом на его биографии.
В наше время все меньше взрослых создают приемлемый для
общества образ в ущерб реальности своей жизни. Когда человек своими
поступками и словами желает вызвать некие строго определенные эмоции,
зарисовку для окружающих о нем и о своей жизни. Например, девочка,
которая подчеркивает тот факт, что она вступила в половую связь со своим
мужем в 18 лет и больше никогда не ходила «налево», пишет социуму:
«Посмотрите, какая я порядочная и верная!»
А другая, которая в свое время поступила учиться на социолога, как
того хотела ее мама, в свою очередь пишет «письмо» маме: «Посмотри, я
примерная дочь, я живу так, как ты хочешь!»
Это работает и в негативных сценариях. Так, девушка, которая
получила от мамы установку: «Не доверяй!» и «Нет смысла выходить
замуж, ты все равно разведешься, потому что все мужики – козлы»,
разводясь с мужем, так же пишет маме «психологическое письмо»: «Я
делаю так, как ты велела».
Чтобы этого избежать, необходимо пройти этап сепарации от
родителей. Это можно сделать и во взрослом возрасте.
Если тебе кажется, что твои мама и папа идеальны, что они – просто
пример для подражания, это не менее токсично для твоей судьбы, чем
сидеть в собственных обидах. Это позиция шестилетней девочки, у которой
мама всемогущая и стоит на пьедестале. В таком варианте ты всю жизнь
положишь на то, чтобы доказать маме, что ты не менее хороша, чем она.
Через меня прошли сотни клиентов, которые были обижены на свою
маму, не понимали ее, обесценивали ее вклад в свою жизнь. Да чего уж
там… Я сама такой была. В период моей сепарации мы очень часто
скандалили, не понимали друг друга. Я предъявляла список ожиданий
родителям, они предъявляли мне свой. И мы не могли договориться. Это
так называемая «психологическая невстреча». Когда ты на самом деле не
слышишь другого человека, зациклен на собственном «Я». А оно большое,
раздутое – и от того болезненное.

Я пришла на терапию со своими обидами. И на первом же сеансе
рассказала, какие у меня хорошие родители и чем они пожертвовали ради
меня, совершенно не понимая, как это связано с моим токсическим
чувством вины. Только в ходе терапии я поняла эту взаимосвязь. Мое
нескончаемое чувство вины и «долженствование» имеют прямые корни от
вложенной в меня мысли «как многим мы ради тебя пожертвовали». Мама
годами носила старую обувь, чтобы у меня было лучшее образование, папа
не покупал себе новую куртку, чтобы у меня была дубленка.
Сегодня, находясь в зрелой позиции, я понимаю, что взрослый
здоровый человек мог бы просто работать эффективнее, тем самым
обеспечивая и себя, и ребенка. И тогда не нужны были бы эти жертвы. И уж
тем более ребенку знать об этом ни к чему.
Хочу сразу предупредить тебя. Если ты не сепарирована от родителей,
то, пока читаешь эту книгу, особенно раздел про прошлое, у тебя внутри
будут подниматься самые неприятные ощущения. Будет «колбасить»,
возможно, проявится психосоматика: например, может внезапно начаться
аллергия на мамину любимую кошку. Надо знать, что иногда под ней
(аллергией) маскируется твое нежелание ехать к маме домой и «снова
выяснять отношения». Или прихватит остеохондроз, за которым прячется
обострившееся чувство вины: «Как же я могу думать иначе, чем они?! Как
могу желать отделиться от них?!» Голова – разум – хочет одного, а тело –
сердце – другого. И от этого дисбаланса начинает страдать позвоночник.
Но ты должна понимать, что это хорошо. Потому что это – сигналы
того, что процесс пошел. Ведь сепарация – означает отделение.
Сепарироваться от родителей – все равно что оторвать себе палец или
вырезать внутренний орган. Согласись, приятного мало… Но, к
сожалению, это единственный способ стать свободным самостоятельным
человеком. Сейчас это происходит так болезненно, потому что в норме
сепарация от родителей должна происходить в подростковом возрасте.
У меня есть клиенты, которые живут в соседних с родителям домах, но
эмоционально никак от них не зависят. Каждый живет своей жизнью, но
при этом между ними хорошие, теплые доверительные отношения, они
ходят друг к другу в гости. И при этом не пишут «психологическое
письмо».
С другой стороны, есть люди, которые бессознательно убежали от
осуждающей и деспотичной мамы за 8 тысяч километров на другой конец
света, но осуждение все равно сидит в их голове. От того, что сменилась
локация с Москвы на Перу или с Геленджика на Майами, человек не
начинает легче дышать, думать или чувствовать. Тело сбежало, но мама

осталась в голове.
Теперь давай о тебе.
Чтобы лучше понять маму, тебе нужно знать, в каком году она
появилась на свет, как ее саму воспитывали, каким по счету был ребенок в
семье.
Была ли она желанным ребенком, или просто «так получилось»?
Какими были ее родители?
Получала ли твоя мама любовь от СВОЕЙ мамы?
Какой твоя мама была в детстве, как училась в школе, какие люди ее
окружали?
Параллели очень конкретные. Давай рассмотрим на примере.
У меня была клиентка, назовем ее Мариной. Она пришла ко мне для
того, чтобы улучшить отношения с мужем. В ходе работы открылась обида
на маму. Когда мы начали это анализировать, Марина сама пришла к ответу
на свои вопросы.
Мама была старшим ребенком, а после ее рождения в семье появился
ребенок-инвалид. Жили они в селе, не богато, поэтому на плечи
Марининой мамы был возложен уход за хозяйством. С 10 лет девочка доила
корову, должна была готовить на всю семью, полностью убирать дом,
делать заготовки на зиму и так далее. Ей доставалось меньше внимания от
родителей, меньше материнской ласки, потому что был другой ребенок,
которому, как казалось родителям, было сложнее, который больше
нуждался в заботе.
Когда мама Марины выросла, то замуж вышла не по любви, ее просто
«отдали за хорошего парня». Как ты думаешь, такая женщина способна
быть теплой и поддерживающей мамой? Может ли такая мама рассказывать
сказки по вечерам, петь песенки своей дочке, холить ее и лелеять? Может
ли волчонок, выросший в стае, превратиться в котенка, играющего с
клубочком на умиление толпы?
Когда мы все это обсудили, и Марина осознала суть произошедшего в
жизни матери, она не просто отпустила все обиды. Она при первой же
возможности сделала ремонт в маминой квартире, повезла ее в отпуск,
стала уделять ей больше внимания. Она поняла, что мама за свои 69 лет
жизни ни разу полноценно не отдыхала. А то, что в детстве она не говорила
Марине ласковых слов и относилась к ней рационально, говорит лишь о
том, что она была на это просто не способна. Ее этому не научили.
Сейчас, когда прошло уже достаточно времени, отношения Марины с
мамой только улучшаются. Каждый раз, списываясь с ней в мессенджере, я
получаю приятные сообщения о том, как они с мамой замечательно

провели время, сходили на шопинг, погуляли в парке. Это очень ценно.
Ведь Марина могла всю свою жизнь прожить в обиде на маму, считая, что
та ее не любила. И, только придя на терапию, поняла ее, прочувствовала,
что та любила ее настолько, насколько была способна. Сейчас их
отношения очень теплые и поддерживающие. Они стали подругами. Такие
истории греют мое сердце.
Теперь рассмотрим другой пример. Мама была единственным
ребенком в семье. Была надеждой и опорой. Родители ждали, что она
вырастет и удачно, раз и навсегда, выйдет замуж.
Она выросла и вышла замуж, но с папой что-то не заладилось.
Она – мама, оставаясь несепарированной от своих родителей, не имела
психологической возможности уйти и от нелюбимого мужа. Да и время
было такое, что развод считался делом постыдным. Потому воспитывали
они дочку как могли. Где-то собачились, где-то не разговаривали друг с
другом. Отношения часто были холодными. Так же холодно они
относились и к своей дочери. Поскольку мама в своем детстве получила
директиву «не чувствуй» и «не будь лидером», она передала их и своей
дочери. (По мере прочтения книги ты поймешь, что такое родительские
директивы и как они влияют на жизнь ребенка). Брак ее был настолько
внешне приемлемым и внутренне неудачным, что она в качестве защиты
научилась не чувствовать боль, разочарование, обиду. И дочь учила не
чувствовать. По сути, женщина не хотела ничего плохого для своей дочери,
она считала, что дает ей самое лучшее, чтобы уберечь ее. Она оградила
ребенка от жуткого стыда того времени – жизни в неполной семье.
Но получилось все с точностью до наоборот. Ведь девочка росла и
видела то, что происходит между родителями. При этом ее поглотило
токсическое чувство вины, потому что в таких ситуациях дети всегда
проецируют ее на себя. Ко мне на консультацию она пришла как раз в
таком состоянии.
Если у тебя в руках сейчас эта книга, то, скорее всего, твой возраст
колеблется от 20 до 40 лет, а значит, ты – ребенок 1980—1990-х годов.
Очень многие семьи на постсоветском пространстве воспитывали своих
детей чисто физически. Вспомни, что происходило тогда в нашей стране.
Насколько стабильным было будущее наших родителей? Как много в нем
было ограничений?
Если человек мог прокормить свою семью, достать дочери ботиночки,
а сыну – хорошую куртку, он уже считался отцом-героем или матерью-
героиней. Тогда детей воспитывали по принципу: есть что кушать, есть что
надеть, есть возможнось учиться в школе – все отлично.

Не было ни нянь, ни гувернанток.
Не было принято общаться с детьми, выслушивать их, задавать
вопросы.
Каждая вторая мама работала и работала тяжело – с девяти до шести.
Не было возможности удаленной работы, фриланса.
Детей с полутора лет уже отдавали в садик. А женщины, которые
становились домохозяйками, вынуждены были упахиваться домашними
делами, чтобы муж ценил. Поэтому не всегда даже те женщины, которые
занимались только воспитанием детей, давали им необходимые чувства
привязанности и тепла.
Так, одна моя клиентка вспоминает, как в детстве мама была с ней
дома, как заботилась, ухаживала за ней, кормила ее вкусным супчиком с
фрикадельками. Но при этом совершенно не помнит душевной близости.
Другие вспоминают, как мама от рассвета до заката была на работе, а
они болтались во дворах, предоставленные сами себе.
На тренингах и семинарах я очень часто слышу, как девочки
говорят: «Да, обо мне заботились, я была обута-одета, но мама не
разговаривала со мной по душам, не переживала со мной первую
любовь, разочарование и боль».
Поймите, девочки, мама просто не осознавала, что это нужно делать,
потому что ей самой в детстве не давали тепла.
Есть такая грустная терапевтическая шутка:
Ребенок говорит маме: «Мама, жизнь мне больше не мила, я выпрыгну
в окно!» На что она отвечает: «На улице холодно, шапочку надень».
В этой зарисовке вся суть советского воспитания. Не было у родителей
времени поговорить о первой любви, о том, что Димка, паразит, пригласил
на свидание Наташку, о том, что за партой сидишь не с тем, о том, что
учительница при всем классе высмеяла твои новые ботинки, о том, что
подружки перестали разговаривать с тобой без видимой причины… Все эти
важнейшие переживания ребенок вынужден либо прятать в себе, либо
доверять дневнику.
Детское одиночество – самое горькое, потому что его практически
невозможно избежать. Дети учатся выстраивать социальные связи через
родителей. А значит, когда родители дружелюбны, когда они показывают
свою привязанность, свою любовь, поддержку, то и дети вырастают в
ощущении, что они нужны и любимы.
Мне безумно тяжело работать с травматиками, которых в детстве

отвергали родители, потому что для них весь мир – враждебный.
Одна неудачная шутка – и человек думает, что он для тебя не ценен.
Стоит ему не перезвонить, как у него в голове расцветают махровым
цветом фантазии о том, что ты не просто занят, а не хочешь с ним
разговаривать.
Травматики очень ранимые. Ничего особенного не значащий для тебя
диалог человек будет прокручивать в голове сотни раз, выбирая
правильные варианты ответов и реакций. Потому что ты, сама того не зная,
попала прямо в травму, задела за живое.
Поэтому, даже если твоя мама была холодной, отчужденной, ты
должна понять, что она не родилась такой. Никто таким не рождается.
Когда-то она тоже была маленькой и наивной девочкой, которой не
хватало любви, тепла, заботы.
Она тоже была влюбчивым, стеснительным подростком, который
страдал из-за мальчика за соседней партой.
Она тоже писала записочки и обсуждала с подружками свои симпатии.
У нее тоже была первая школьная дискотека, биение сердца
«пригласит или нет?», радость или разочарование.
В ее жизни были взлеты и падения, радости и горести.
Возможно в какой-то момент она решила, что безопаснее будет просто
ничего не чувствовать, чтобы не испытывать боли. Где-то она надломилась.
А значит, и тебя она воспитала так же.
Исходя из опыта терапии могу сказать: когда ты обижаешься на свою
маму, ты обижаешься не на ту реальную женщину, которую видишь перед
собой, а на ту, которая родила тебя в 1981 году, когда в магазинах почти
ничего не было, или ту, которая в 1990 году любила твою младшую
сестренку больше, или которая на первом курсе твоего университета
сравнивала тебя с подружкой Машей, или в первом классе не купила тебе
те розовые ботиночки, которые подошли бы к твоему платью. Человек
застревает в старых чувствах.
Когда ты будешь прорабатывать отношения с мамой, важно
помнить, что прошлое – прошло. Если предъявить маме обиду,
она, возможно, и не вспомнит, что сделала не так 10 или 20 лет
назад.
Сейчас детские слезы кажутся нам смешными и нелепыми, но по
факту, когда ребенку не покупают игрушку, о которой он очень долго
просил, или когда родители не приходят на школьный спектакль, или когда

хвалят соседскую девочку, сравнивая ее со своей дочкой, для ребенка это
очень большая травма.
Как мы с моими клиентами прорабатываем отношения с родителями?
По сути, есть только два варианта: прямой контакт и перенос чувств.
Прямой контакт – это непосредственный разговор с мамой. При этом
беседа строится без обвинительной «ты-позиции». С мамой нужно
говорить только о себе, о своих чувствах, желаниях, о том, что ты
испытывала в какой-то момент жизни. Нужно спросить маму про ее
детство, дать ей необходимую поддержку, поговорить с ней об ее
отношениях, обидах, ожиданиях. То есть непосредственно вступить в
контакт с мамой.
Второй вариант, когда мы работаем по методу переноса. Он
используется в тех случаях, когда человек по каким-либо причинам не
может поговорить со своей мамой. Например, она уже умерла, или ее
состояние здоровья не допускает подобных разговоров, или клиент просто
не хочет этого.
В таких случаях материнской фигурой выступает терапевт, психолог –
человек, на котором можно отыграть все чувства, направленные на маму.
Могу поделиться с тобой тем, как в свое время это делала я.
Мои родители очень хорошие, заботливые, но, в силу особенностей
своего характера, они никогда меня не защищали. Жаловалась ли я на
учительницу, которая оскорбляет, или на преподавателя, который
несправедливо поставил мне оценку, родители занимали позицию
невмешательства. У них не было душевных сил за меня заступиться.
Именно эту тему я проработала на личной терапии. Мой психолог на
какой-то момент стал моей мамой. Плюсом для меня было то, что эту роль
ей позволяли сыграть возраст и жизненный опыт. Например, я приходила
жаловаться на какие-то жизненные ситуации, и терапевт полностью
принимала мою позицию. Она так и говорила, мол, да, все такие
бессовестные, плохие, а ты одна маленькая, бедненькая и несчастненькая.
В этом конкретном контексте я была ребенком.
Ты должна понять суть: психолог всегда идет за запросом клиента –
это раз.
Во-вторых, психолог доращивает клиента до необходимого уровня
зрелости в эмоциональной сфере. Человек с поддержкой психолога
прокачивает те качества, которые ему необходимы для жизненного баланса.
Например, человека со склонностью к гиперконтролю терапевт будет учить
распределять ответственность и расслабляться. И наоборот, того, кто не
умеет брать ответственность, психолог учит пользоваться собственными

ресурсами.
Если бы я всегда сидела в позиции маленького обиженного ребенка и
видела вокруг только виноватых взрослых, то психолог «растил» бы меня.
Он показывал бы, как правильно занимать зрелую позицию, учил бы
распределению ответственности. Но поскольку мой уклон был совсем в
другую сторону, во всем всегда была виновата я, а не окружающие, мы
работали с моим чувством вины, создавали для меня внутреннюю опору.
Я, наверное, сейчас расчувствуюсь, но считаю полезным рассказать
один очень личный эпизод. Какое-то время назад я была на обучении
психологов. Там собралось около сотни моих коллег. Как раз на групповой
терапии и произошла неприятная для меня ситуация. Одна участница
нелестно отозвалась обо мне, чем очень меня обидела.
Мое классическое ролевое поведение в таких ситуациях колеблется
между вариантами: первый – рационально и по-взрослому дать человеку
отпор, сказать, что он не прав, и что я не принимаю подобные
высказывания в свой адрес. Второй вариант – вступить в дискуссию и
уподобиться человеку, пойти в нападение. Для меня это два стандартных
сценария. Но в той ситуации, на групповой терапии, я сделала то, чего от
меня никто не ожидал (да и сама я от себя не ожидала) – я регресснула в
маленькую девочку и расплакалась.
Я не стала ни нападать, ни защищаться, ни занимать зрелую позицию.
Вокруг меня были профессионалы, поэтому я откровенно сказала: «Меня
не устраивают твои слова, я на тебя очень обиделась. Мне очень грустно,
что ты так себя повела». И, развернувшись на глазах у изумленной
публики, я, вся в слезах, пошла к своему психологу и при всех попросила
разрешения посидеть у нее на руках. В тот момент мне была очень нужна
материнская забота, мне хотелось, чтобы она – психолог – меня защитила.
Это было абсолютно неожиданно и, если говорить с точки зрения
психологии, не профессионально. Но на терапии, на обучении я была в
роли клиента. А как шутят у нас в гештальт-терапии, клиент – это
священная корова, которая может позволить себе все что угодно, если это
пойдет ему на пользу.
Так, посидев на руках у своего терапевта, я обрела эту защищающую
маму, от которой могу получить поддержку. Это ощущение в жизни очень
важно.
Поэтому, если у тебя нет возможности поговорить с мамой и получить
от нее те реакции, которые тебе необходимы, сделай это в «переносе» на
психолога. Найди хорошего терапевта, с которым сможешь отыграть
ситуации с мамой то есть от первого лица высказать человеку, который

будет выступать в этой игре в роли твоей мамы, все страхи, обиды,
ожидания.
Когда закончишь работу с прошлым и приступишь к сепарации от
родителей, произойдет главный эффект. Нет, мама не исправится, не
изменится, она не станет другим человеком. Так же, как и папа, впрочем.
Но кардинальным образом изменится твое отношение к сложившейся
ситуации. Если у тебя есть глубокая рана в отношениях с родителями, то
вскоре она зарубцуется, останется маленький шрам. Что уже вовсе не так
болезненно, согласись.
Осознание одной очень простой, но важной мысли часто помогает
моим клиентам. Нужно понять, что родителей не выбирают. Выстраивание
взаимоотношений с прошлым – это некий путь души. Каждому из нас
даются именно те родители, которые были нужны нам для жизненного
опыта.
Если же у тебя и так поддерживающие теплые отношения с
родителями, я могу только порадоваться за тебя!

жүктеу/скачать 2.24 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: