218
с гибелью античного мира и его «религии искусства»
что произведения музы «теперь то, что они суть для нас, сорванные с дерева прекрасные плоды,
посланные нам благоприятной судьбою, представляемой в образе девушки. Нет больше
действительной жизни в их наличном бытии, нет дерева, на котором они росли, нет земли и
элементов, составляющих их субстанцию, ни климата, который создавал их определенность, ни
смены времен года, которые управляли процессом их возникновения. Итак, судьба дает нам в
произведениях искусства не их мир, не весну и лето нравственной жизни, когда они цвели и зрели,
но лишь скрытое воспоминание об этой действительности»
31
. Отношение потомков к
унаследованным произведениям искусства он определяет как внешнее делание, стирающее с этих
плодов дождевые капли или пыль и вместо внутренних элементов окружающей, воспитывающей и
воодушевляющей нравственной действительности воздвигающее обширные леса мертвых
элементов их внешнего существования: языка, истории и т. п., не для того, чтобы пережить их, а
только для того, чтобы их себе представить
32
. Гегель здесь описывает именно то, что охватывается
стремлением Шлейермахера к исторической сохранности, но для Гегеля это изначально обладает
негативной окраской. Исследование окказионального, дополняющего значение произведений
искусства, не в состоянии его восстановить. Остаются сорванные с дерева плоды. Возвращая их к
их исторической соотнесенности, можно получить не соотношение с ними жизни, а соотношение
простого представления. Тем самым Гегель не оспаривает то, что относится таким образом
исторически к искусству прошлого — это узаконенная задача. Скорее он выражает принцип ху-
дожественно-исторического исследования, которое, однако, как и всякая «историческая» позиция,
в глазах Гегеля предстает внешним действием.
Подлинная задача мыслящего духа в отношении истории, в том числе и истории искусства, по
Гегелю, напротив, не может быть внешней, поскольку дух видит в ней себя представленным
наивысшим образом. Развивая образное сравнение с девушкой, предлагающей сорванные с дерева
плоды, Гегель пишет: «Но девушка, подносящая сорванные плоды, есть нечто большее, нежели
природа их, выражающаяся в их условиях и элементах, то есть в дереве, воздухе, свете и т. п.,
потому что девушка соединяет все это высшим образом в лучах самосознательного взгляда и в
жесте подношения. Точно так же дух судьбы, предлагающей нам произведения искусства, есть
нечто
Достарыңызбен бөлісу: |