228
которые мог иметь в виду автор. При этом Спиноза считает бесспорным, что Писание в целом
имеет моральный смысл.
Здесь, таким образом, необходимость исторической интерпретации «в духе автора» вытекает из
момента иероглифичности, непонятности в содержании. Никто не станет интерпретировать
Евклида, опираясь на жизнь, занятия и нравы (vita, Studium et mores) этого автора
10
; и это
относится также к духу Библии в вопросах морали (circa documenta moralia). Лишь потому, что в
библейских рассказах есть непонятные вещи (res imperceptibiles), ее понимание зависит от нашей
способности раскрыть авторский смысл, исходя из целостности произведения (ut mentem auctoris
percipiamus). И тогда действительно не имеет значения, отвечает подразумеваемое автором
нашему разумению или нет,— мы хотим познать лишь смысл высказываемого (sensus oration um),
а не его истину (veritas). Для этого нужно исключить всякую предвзятость, даже нашего
собственного разума (и конечно же, наших предрассудков) [§ 17].
«Естественность» понимания Библии, следовательно, "основывается на том, что постижимое
понимается рационально, непостижимое — «исторически». Затрудненность непосредственного
понимания вещей в их истине мотивирует обход через историческое. Что означает сформу-
лированный Спинозой принцип истолкования Библии для собственного его отношения к
библейской традиции — это уже отдельный вопрос. В любом случае Спинозе представляется
очень большим
объем
того, что в Библии можно понять только таким историческим способом,
даже если дух целого (quod ipsa veram virtutem doceat) понятен и понятное имеет решающее
значение.
Если вернуться к предыстории исторической герменевтики, то следует прежде всего подчеркнуть,
что между филологией и естествознанием на ранней стадии их самоуразумения имеется тесное
соответствие двоякого смысла. Во-первых, «естественность» естественнонаучного подхода
должна распространяться также на отношение к библейской традиции — и этому служит
исторический метод. Наоборот, естественность практикуемого в библейской экзегезе
филологического искусства — искусства понимания — предписывает естествознанию задачу
расшифровать «книгу природы»
11
. И в этой мере модель
филологии
становится руководящей для
естественнонаучного метода.
Во всем этом отражается то обстоятельство, что про-
Достарыңызбен бөлісу: |