II. ПОЯВЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ ФИЛОСОФСТВОВАНИЯ

II. ПОЯВЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ ФИЛОСОФСТВОВАНИЯ

Свидетельство Геродота

1 Различные мнения по этому поводу: R. Jofy. Le theme philosophique des genres de vie dans l'Antiquit6 classique. Bruxelles, 1956; W. Burkert. Platon oder Pythagoras? Zum Ursprung des Wortes “Philosophic”. — “Hermes”, Bd 88, 1960, S. 159—177; C.J. de Vogel. Pythagoras and Early Pythagoreanism. Assen, 1966, p. 15, 96—102. Я разделяю мнение В. Буркерта, что сообщение Гераклида Понтийского (см.: Диоген Лаэртский, I, 12'*; Цицерон. Тускуланские беседы, V, 82*; Ямвлих. О пифагорейской жизни, 58) — это проецирование на Пифагора платоновского понятия philosophia.

2 См.: Гераклит, В 35, Dumont, p. 1343* и примечание Ж.-П. Дюмона (р. 1236), где высказывается сомнение относительно аутентичности слова “философ”; то же у Дильса—Кранца: Diels—Кгапг.- Die Vorsokratiker, Bd I. Dublin-Zurich, 1969, S. 159.

Гость из Афин! Мы много уже наслышаны о твоей мудрости (sophies) и странствованиях, именно, что ты, стремясь к мудрости (philosopheon) и желая повидать свет, объездил много стран1.

Эти строки из Геродота проливают свет на то, как понимали тогда мудрость и философию. Солон отправлялся в путешествия, чтобы почерпнуть новые знания, обогатить свои представления о действительности и о людях, открыть для себя другие края и другие нравы. Еще раз заметим, что досократики, по-видимому, обозначали свою интеллектуальную активность словом historia — “исследование”2. Познания, подобные тем, какие приобрел Солон за годы странствий, могут сделать того, кто ими обладает, хорошим судьей во всем, что касается человеческой жизни. Поэтому Крез спрашивает у Солона, кто, по его мнению, самый счастливый человек. И тот отвечает: никто не может быть назван счастливым, покуда не окончит свои дни.

Итак, рассказ Геродота обнаруживает существование слова, которое или уже было в ходу, или, во всяком случае, должно было получить распространение в Афинах V в., Афинах победившей демократии и преуспевающих софистов. Со времен Гомера слова с корнем philo- обозначали какую-либо склонность — когда человек находит интерес, удовольствие или даже смысл своей жизни в определенной деятельности. Например, philo-posia — это расположенность к пьянству, philo-timia — склонность к стяжанию почестей, philo-sophia — соответственно влечение к мудрости, sophia3.

Философская деятельность, гордость Афин

Афиняне V в. гордились тем, что в их городе процветала интеллектуальная деятельность, поощрялись наука и культура. В надгробной речи над первыми воинами, павшими в Пелопоннесской войне, афинский государственный деятель Перикл восхваляет образ жизни афинян в таких выражениях: “Мы поклоняемся прекрасному, соблюдая меру, и философствуем, не впадая в изнеженность”1. Два слова здесь имеют корень philo-: philokalein и philosophein. Попутно заметим, что перед нами косвенное свидетельство триумфа демократии. Высокое достоинство (arete) теперь могут обрести не одни только исключительные личности, люди благородного происхождения, но и все прочие граждане, если они питают любовь к прекрасному и их влечет к себе мудрость, sophia. В начале IV в. оратор Исократ затронет эту тему в своем “Панегирике”: Афины открыли миру философию2.

1 Геродот. История, I, ЗО4*.

2 См. выше, с. 25; если Гераклит во фр. 35 действительно говорил о философах (см. с. 30, примеч. 2), то это означает, что он связывал философию с исследованием.

3 О слове philosophos см. также: Е.А. Havelock. Preface to Plato. Cambridge, Mass., 1963, p. 280—283; W. Burkert (статья, указанная на с. 30, примеч. 1), S. 172.

Философская деятельность охватывает все, что относится к общей духовной культуре: умозрения досократиков, рождающиеся науки, теорию языка, риторическую технику, искусство убеждать. Иногда ее сводят к искусству аргументации — судя по тому, как упоминает о ней софист Горгий в “Похвальном слове Елене”. Елена, говорит он, не была ответственна за свое деяние, поскольку действовала так либо по воле богов, либо подвергаясь насилию, либо поддавшись убеждению, либо, наконец, под влиянием страсти5*. Далее Горгий различает три вида убеждения посредством слова; один из них — “состязания философских речей”. Вероятно, Горгий подразумевает публичные споры, которые софисты устраивали между собой, выставляя напоказ свои таланты. При этом обсуждались не конкретные правовые или политические проблемы, а отвлеченные вопросы общекультурного характера.

Понятие sophia

Слова philo-sophos и philo-sophein предполагают, таким образом, другое понятие — понятие sophia, но важно уяснить, что тогда еще не существовало философского определения этого понятия.

Пытаясь определить термин sophia, современные интерпретаторы постоянно колеблются между понятием знания и понятием мудрости. Кто назывался sophos — тот ли, кто многое знает, многое повидал, много странствовал, кто обладает энциклопедической культурой, или же тот, кто благоразумен в своих поступках и умеет быть счастливым? Мы еще не раз повторим, что эти два понятия отнюдь не исключают друг друга: подлинное знание — это в конечном счете умение, а подлинное умение — это умение творить благо.

1 Фукидчд. Пелопоннесская война, II, 40, 1.

2 Исократ. Панегирик, § 47.

Со времен Гомера слова sophia и sophos употреблялись в самых различных контекстах, в связи с действиями и способностями, как будто бы не имеющими никакого отношения к “философам”1. В “Илиаде” Гомер2 упоминает о корабельном зодчем, который благодаря советам Афины “разумеет всю мудрость (sophia)”, т.е. весьма искусен в своем ремесле. Точно так же в гомеровском гимне “К Гермесу”3 вслед за рассказом об изобретении лиры повествуется о том, что этот бог “изобрел искусство премудрости (sophia) новой” — придумал свирель. Таким образом, и здесь речь идет о некоем умении, о музыкальном искусстве.

Если судить по этим двум примерам, естественно возникает вопрос, не означает ли слово sophia применительно и к корабельщику, и к музыканту, скорее всего, практику, которая подчиняется строгим расчетам и правилам4 и предполагает наставничество и выучку, но, сверх того, требует еще и содействия какого-нибудь бога, милостиво открывающего ремесленнику или художнику секреты мастерства и помогающего им в их искусстве.

Аналогичным образом в VII в. до н.э. Солон5 употребляет слово sophie для обозначения поэтического творчества, которое, будучи результатом длительных упражнений, в то же время вдохновляется Музами. Могущество поэтического слова, внушаемого Музами и придающего смысл событиям человеческой жизни, ярко запечатлено у Гесиода, в начале VII в. Хотя Гесиод не использует самого слова sophia, он с большой художественной силой раскрывает содержание поэтической мудрости. Это свидетельство тем более интересно, что он проводит параллель между мудростью поэта и царя1. Именно Музы вдохновляют разумного правителя. Музы возливают на язык своего избранника сладкую росу: народы

1 В. Gladigow. Sophia und Kosmos. Hildesheim, 1965; С.В. Kerferd. The Image of the Wise Man in Greece in the Period before Plato. — Images of Man. Melanges Verbeke. Louvain, 1976, p. 18—28.

2 Илиада, XV, 411.

3 Гомер. К Гермесу, I, 511.

4 J. Bollack. Une histoire de sophie (рецензия на книгу Б. Гладигова, см. выше, примеч. 1). — “Revue des etudes grecques”, t. 81, 1968, p. 551.

5 Солон. Элегии, I, 52.

Все на такого глядят, как в суде он выносит решенья,

С строгой согласные правдой. Разумным, решительным словом

Даже великую ссору тотчас прекратить он умеет.

Слова поэта также способны обращать сердца:

Если нежданное горе внезапно душой овладеет, Если кто сохнет, печалью терзаясь, то стоит ему лишь Песню услышать служителя Муз, песнопевца, о славных Подвигах древних людей, о блаженных богах олимпийских, И забывает он тотчас о горе своем; о заботах Больше не помнит: совсем он от дара богинь изменился6*.

Здесь уже явно выражена одна из основополагающих идей античности — идея о психагогическом7* значении дискурса и об исключительной важности владения словом2. Слово оказывается действенным в двух совершенно различных сферах: в правовых и политических спорах (цари творят суд и прекращают раздоры) и в поэтических грезах (поэт своими песнями завораживает души людей). Мнемозина, матерь Муз, есть “забвение зла и отдохновение от забот”3. В завораживающем действии поэзии можно усмотреть и предвосхищение тех философских духовных упражнений, как дискурсивного, так и созерцательного порядка, которые будут практиковаться позднее. Ибо Музы заставляют людей забывать о горестях не только красотой своих песен и величием воспеваемых ими деяний: они наделяют поэта и того, кто ему внимает, космическим видением. И если они “радуют разум великий отцу своему на Олимпе”4, то именно потому, что в своих песнопениях вещают ему, “что было, что есть и что будет”. То же воспевает в “Теогонии” и сам Гесиод. Одна эпикурейская сентенция, приписываемая ученику Эпикура Метродору, гласит: “Помни, что, будучи смертным по природе и получив ограниченное время (жизни), ты восшел, благодаря размышлениям о природе, до бесконечности и вечности и узрел "то, что есть и что будет, и то, что минуло"”1. И еще до эпикурейцев Платон говорил, что душа, которой присущи возвышенные помыслы и которая созерцает целокупное время и бытие, не будет считать смерть чем-то ужасным2.

1 Гесиод. Теогония, 80—103.

2 См.: G. Romeyer-Dherbey. Les Sophistes, p. 45—49; Р. Lain Entralgo. The Therapy of the Word in Classical Antiquity. New Haven, 1970 (рецензия Ф. Кудлиена — “Gnomon”, 1973, S. 410-412).

3 Гесиод. Теогония, 55.

4 Гесиод. Теогония, 378*.

Sophia может обозначать, кроме того, и умение обращаться с людьми — умение, порой доходящее до хитрости и притворства. Например, в принадлежащем Феогниду (VI в. до н.э.) собрании сентенций, обращенном к юноше Кирну и по порядку излагающем азы аристократического воспитания, мы находим такой совет:

Каждому из твоих друзей, о Кирн, выказывай разный характер. Приноравливайся к различным мнениям. Нынче следуй одному, а завтра яви иную склонность. Ведь ловкость (sophie) лучше10*, чем даже великая доблесть (arete)3.

1 См.: Epicure. Lettres, maximes, sentences. Traduit et commente par J.-F. Ba-laude. Paris, 1994, p. 210 (sentence Ю)9*.

2 Платон. Государство, 486 а.

3 Феогнид. Элегические стихи, 1072 и 213.

4 В. Snell. Leben und Meinungen der Sieben Weisen. Milnchen, 1952.

Итак, мы видим, насколько богато и многообразно содержание понятия sophia. Все это многообразие отражено в легендарном представлении о Семи мудрецах4, сохранившемся в памяти народа и ставшем достоянием истории. Упоминание о Семи мудрецах встречается у некоторых поэтов VI в., а затем у Геродота и Платона. Фалес Милетский (конец VII—VI вв.) обладает, прежде всего, знанием, которое мы могли бы охарактеризовать как научное: он предсказывает солнечное затмение 28 мая 585 г., утверждает, что Земля покоится на воде; но, помимо того, он отличается и своими техническими познаниями: ему приписывают изменение русла реки; наконец, Фалес обнаруживает политическую дальновидность, он пытается спасти греков Ионии, советуя им объединиться в союз. О Питтаке из Митилены известно немногое: мы располагаем сведениями лишь о его политической деятельности. Афинянин Солон (VII—VI вв.) — это тоже, как мы видели, государственный деятель, чье благотворное законодательство оставило по себе долгую память, но это еще и поэт, выражающий в стихах свой нравственный и политический идеал. Спартанец Хилон, Периандр из Коринфа, Биант из Приены (самый активный период их жизни приходится на начало VI в.) — также государственные мужи, прославившиеся своей законодательной или же ораторской и судебной деятельностью. Сведения о Клеобуле из Линда наименее достоверны: до нас дошло лишь несколько стихов, связываемых с его именем. Семи мудрецам приписывались изречения, “краткие и достопамятные слова”1, произнесенные каждым из них, когда, собравшись в Дельфах, они решили посвятить Аполлону, в его храме, лучшие плоды своей мудрости и сделали надписи, которые повторяют все: “Познай самого себя” и “Ничего сверх меры”. Действительно, весь список изречений, принадлежащих, как считалось, Семи мудрецам, был высечен у входа в Дельфийский храм. Обычай высекать на камне эти изречения, дабы их читали прохожие, получил в греческих городах широкое распространение. Так, например, в 1966 г. в Ай-Хануме, на границе нынешнего Афганистана, при раскопках одного из городов древнего Греко-Бактрийского царства была найдена полуразрушенная стелла, которая, как доказал Л. Робер, первоначально содержала полный список из ста сорока дельфийских изречений. Они были высечены в III в. до н.э. по распоряжению Клеарха2, последователя Аристотеля. Отсюда ясно, какое значение придавали греки нравственному воспитанию3.

Начиная с VI в., с развитием “точных” наук — медицины, арифметики, геометрии, астрономии — в содержании понятия sophia появляется еще одна составляющая. Люди “многоопытные” (sophoi) есть теперь не только в искусстве или в политике, но и в сфере науки. Далее, со времен Фалеса Милетского вырабатывалась все более и более строгая рефлексия в области того, что греки именовали словом physis, обозначающим явление развития живых существ, человека и вселенной, — рефлексия, которая, впрочем, зачастую была тесно связана (как, например, у Гераклита и особенно у Демокрита) с этическими размышлениями.

1 Платон. Протагор, 343 a—b.

2 L. Robert. De Delphes a l'Oxus. Inscriptions grecques nouvelles de la Bactriane. — “Academic des inscriptions et belles-lettres. Comptes rendus”, 1968, p. 416-457.

3 См.: /. Hadot. The Spiritual Guide, p. 441—444.молодым людям “мудрость”, sophia: “Мое ремесло — мудрость”, — гласила эпитафия Фрасимаха1. Для софистов слово sophia означает, в первую очередь, ловкость в политических делах, но в его значение входят также все отмеченные нами элементы, и в том числе осведомленность в науках, хотя бы постольку, поскольку она составляет часть общей культуры.

1 Фрасимах, А VIII, Dumont, p. 1072.