Петер Куттер. Современный психоанализ. Введение в психологию бессознательных процессов

6. Делинквентное поведение

6.1. Общественные аспекты

многоуровневых общественных процессов. Поэтому стоит коротко перечислить их

в начале этого параграфа. Было бы неверно рассмат-ривать лишь индивидуальную

проблематику отдельных делинквентных случаев и оставлять без внимания

социальные причины уголовного поведения.
Согласно Роберту Мертону (Merton, 1971) некоторым людям труд-но

отречься от делинквентного поведения потому, что в нынешнем обще-стве

потребления подавляющее большинство любой ценой стремится к доходу,

потреблению и успеху. Поэтому людям, выброшенным обще-ством, так или иначе

отодвинутым в сторону, очень тяжело достичь всех желанных целей легальным

путем. В связи с этим они настроены или вынуждены пытаться достичь успеха

криминальным образом. Такие люди совершают растраты, обманывают, воруют или

грабят, короче добывают себе все то, что не могут заполучить законным путем.

На первый взгляд кажется очевидным, что это преимущественно люди

неимущие. То есть, в основном, те, кто принадлежит к т. н. ниж-нему слою

общества (Соеn, 1955). Но не стоит недооценивать и возро-сшую в последнее

время индустриальную криминальность (подкупы. взятки, растраты) в " высших

кругах".

Подчас роковую роль в судьбе криминальной личности играет склонность

общества навешивать ярлыки (Labeling-Ansatz) (Becker H., 1974: Schure,

1971), когда человек, однажды названный преступником, в значительной

степени, утрачивает возможность жить иначе, как толь-ко совершая

криминальные действия. Делинквентная "карьера" осуще-ствляется, таким

образом, в следующей последовательности:

1. Первичное, случайно совершенное преступление (делинквентность).

2. Наказание.

3. Вторичная делинквентность.

4. Более тяжкое наказание.

5. Более серьезное Делинквентное поведение.

Таким образом, возникает порочный круг. двигаясь по которому,

делинквентные личности постоянно наносят вред и себе и окружающим. Между

делинквентными личностями и людьми, которые их преследуют, возникает некий

стереотип отношений, который уже рассматривался нами при обсуждении

психосоматических нарушений. Это, главным образом, насильственные

взаимодействия, при которых одни демонст-рируют другим свою власть, не

считаясь с личностью потерпевшего.

С одной стороны находятся властные государственные учреждения (полиция,

государственная прокуратура, суд), чья законность под-тверждена демократией

(часто упускаемый факт), с другой -- делинквентная личность, чувствующая

себя в праве добыть себе якобы при-читающееся ей "добро". Процесс

"добывания" осуществляется либо с помощью грабежа (квартиры, банка), либо

разбоя, либо косвенным путем: мошенничество, растрата и др.

Согласно Паулю Рейвальду общество само, как это ни парадоксаль-но.

посредством неоправданных действий и чересчур серьезных нака-заний,

воспитывает преступников, от которых хотело бы изба-виться. Такой ход мысли

многим покажется не столь уж очевидным, поскольку при оценке соотношений

между индивидуальными делинквентными личностями и преследующим их обществом

задействованы личные защитные механизмы. Это проективные процессы, состоящие

кажутся еще более криминальными, нежели являются таковыми на самом деле.

Поэтому наказания часто бывают строже, чем человек того реально заслужил.

Можно даже допустить, что наказание представляет собой бессознательное

заменяющее удовлетворение (Ersatz-befriedigung) личных

агрессивно-криминальных импульсов.

Этим я вовсе не хочу сказать, что легализованное преследование и

наказание, а также взвешенное вынесение судебного приговора, как это

происходит в судебном праве, вообще искажено проективными процес-сами и

служит в конечном счете лишь заменяющим удовлетворением для представителей

исполнительных органов и суда. Я хочу лишь сде-лать предположение, что при

суровых наказаниях, слишком бросаю-щихся в глаза, возможно, определенную

роль играют вышеназванные процессы, поскольку психоанализ вполне допускает

их существование и у юристов. Сюда относятся и те учителя, которые

наказывают своих учеников тем строже, чем сильнее у тех переживания по

поводу непере-житого самими учителями. В своей книге "Преступник и его

судьям (1929) Гуго Штауб и Франц Александер попытались взглянуть на мир

статей и параграфов закона психоаналитически, а в своей теории пре-ступлений

заклеймили бессознательное участие общества в объективно ошибочных

приговорах.

6.2. Индивидуальные аспекты

конфликты с помощью невротических защитных механизмов. Однако они не

разрушают свой контакт с реальностью, как шизофрени-ческие больные, которые

отстраняются и уходят в мир иллюзий. Чтобы выстоять перед невыносимым

внутренним напряжением, они не прибе-гают и к помощи телесных заболеваний. И

тем не менее они порывают с реальностью и спасаются от внутренней

действительности тем, что предпринимают запрещенные действия, пресекаемые

полицией, преследуемые государством и наказуемые по закону. Если

присмотреться к стереотипам поведения, бывших у этих людей в их детстве, то

вполне возможно установить наличие у них травматизирующих доэдиповых

нарушенных отношений, которые мы обнаружива-ли у людей, заболевавших

психозами или психосоматическими заболе-ваниями. Предыстория делинквентного

поведения не менее драматична:
делинквентных людей не любили в детстве. По меньшей мере, на них не

обращали внимания, их воспитание оапускалим, эти люди пережи-вали

экстремальное состояние "недостатка", дефицита общения и внимания со стороны

взрослых. Трагическое последствие этого -- острый дефицит в душевных

С. детьми жеcтоко обращаются (телесные наказания) (Beiderwieden et

all., 1986) или, что чаще, они воспитываются в условиях душевной жестокости

и безразличия. И тут снова проявляются потенциально криминальные социальные

условия "низов", стиль воспитания в кото-рых столь тесно связан с

наказанием. Ребенок, выросший в подобной среде, вряд ли научится чему-то

другому, кроме как знанию о наказа-ниях или жестоком обращений. Подобный

опыт "жертвы", пострадавшего. распространяется от него в дальнейшем на

других людей. Проис-ходит типичная "идентификация с агрессором" (Анна Фрейд,

1936 -- Identifizier ung mit dem Agressor),¹ когда насильник

проделывает со своими жертвами все то, что проделывали над ним самим в его

детстве (MoserT., 1972).

Мы ознакомились с существенной психодинамикой при делинквентном

поведении; которая делает понятной специфически на-сильственную форму

подобного стереотипа отношений; Стереотипа. в значительной степени и надолго

препятствующего здоровому само-развитию.

В связи с этим голландские авторы из Мездагской клиники в Гронингене

говорят о "психопатии развития" (Reicher. 1976). В дословном переводе это

означает --"болезненное душевное развитие". Разруши-тельные бессознательные

процессы, первоначально идущие извне, нано-сят вред развивающейся личности.

Затем, по мере их "овнутрения" эти процессы причиняют зло собственному "Я".

Нельзя обойти здесь стороной и параллели с разработанным Балинтом

эмоционального участия и более близким мне базисным конфликтом при

психосоматических расстройствах.

В то же время часто обнаруживаются и особенности пограничной личности

(Kemberg, 1975, 1976). Сюда относятся архаические страхи перед

самоуничтожением, отсутствие способности любить, допускающее лишь беглые,

поверхностные контакты, большая замкнутость и частые тяжело переживаемые

психические состояния, связанные с чувствами бессмысленности, бессильного

гнева и отчаяния. Подобные состояния переносятся легче, когда есть

возможность позабыть о невыносимости личной ситуации в группе

единомышленников (по английски "gang", по немецки -- "Bande"). Если же при

этом совершаются совместные пре-ступления, то нападению подвергаются

представители общества, поскольку преступления такого рода являют собой

среди прочего еще и акты мести. Соучастники в этом случае перестают быть

жертвами тех своих родителей, которые слишком дословно применяли

воспитатель-ную силу. Но они и не жертвы анонимных инстанций, не позволяющих

им занять удовлетворяющее их положение. Теперь они виновники (Tater),

действующие активно. В конце концов можно найти удовлетво-рение и в том, что

ты по своей воле преступаешь запреты.

К фантазиям мести часто присоединяются фантазии величия и вели-колепия.

Они тождественны фантазиям при нарцистических наруше-ниях личности. Наконец,

делинквентный поступок дает возможность почувствовать себя лицом,

противостоящим правоохранительным орга-нам государства и общества.

Конечно, это тем более не трудно, если представители государства и

общества действительно в чем-то повинны. Однако при делинквентном поведении

чаще действуют проекции на общество личных негативных составляющих, в

которых это общество выглядит (иллюзорно) более плохим, чем оно есть в

действительности (полицейские, которых мож-но низвести до "бульдогов"или

"ментов"; представители юриспруден-ции. которым не верят, что они всерьез

пытаются выяснить истинное положение вещей и соответствовать букве закона).

В заключение еще несколько слов по поводу специфически полово-го

делинквентного поведения. Согласно Каролю Смарту (Smart, 1976) убийство

детей, проституция и воровство в магазинах чаще встречаются среди женщин,

чем среди мужчин. Мужчины чаще угоняют автомобили, учиняют разбои, кражи,

наносят телесные повреждения, убивают; не в последнюю очередь стоит назвать

и типично мужское преступление -- изнасилование. При судебном

разбирательстве женщин намного легче признают невменяемыми и поэтому они, в

отличие от мужчин, скорее попадают в психиатрические клиники, нежели на

скамью подсудимых. Тем не менее различия в криминальном поведении за

последние годы в целом сглаживаются, поскольку -- и вследствие женского

движения тоже -- женщины перестают воспринимать себя как домашних и

зави-симых существ и конкурируют с мужчинами. Они точно так же, как и

мужчины, принимают участие в выработке механизмов общественных требований,

например, требований успеха и потребления. Тем самым они неизбежно и в

равной степени становятся жертвами господствую-щих социальных отношений, как

и мужчины.

6.3. Терапия

дефицита душевного участия в условиях тюремной или лагер-ной жизни. Однако,

предпринимая определенные усилия, как персонал так и отдельный

психотерапевт, получают возможность компенсиро-вать социализационный дефицит

хотя бы настолько, чтобы стала возмо-жной пост-социализация

(Nachsozialisation). Необходимой предпосыл-кой для этого является, однако,

следующее условие: отвечающие за суд и наказание инстанции должны принять во

внимание описанные здесь бессознательные процессы у делинквентных личностей.

Тем самым, эти наказу ющие органы не будут бессознательно способствовать

тому, чего должно избегать, а именно, стремлению делинквента к повторению

уго-ловного действия.

Судебные и юридические учреждения со времен реформы уголов-ного права

переменились к лучшему, не в последнюю очередь благо-даря влиянию

психоаналитической мысли. (Читатель, конечно, пони-мает, что речь идет о

Германии -- прим. редактора). К сожалению, из-за отсутствия поддержки со

стороны значительных политических инстанций и ограниченности материальных

средств первоначальные планы ставить преступников на путь добродетели не

посредством наказания и заключения, а с помощью лечения в

социальнотерапевтических учреждениях, до сих пор не реализуются на практике

в той мере, в ка-кой того хотелось бы. Поэтому не стоит удивляться, что в

больших го-родах преступность постоянно растет.

7. Алкогольная и наркотическая зависимость
7.1. Алкоголизм
Определение

В этой главе я ставлю тему алкоголизма на первое место , посколь-ку на

сегодняшний момент очень многие люди страдают именно от алко-гольной

зависимости. Подсчитано, что 4% населения ФРГ являются алкоголиками. Это

приблизительно 2,5 миллиона человек (Feurlein, 1979). Часто складывается

впечатление, что проблема злоупотребле-ния алкоголем не столь опасна для

общества и менее интересна, нежели проблема злоупотребления наркотиками.

Конечно, она возможно и не настолько экзотична, как проблема тех. кто нюхает

кокаин, не столь драматична, как героиновая зависимость, но в

общественно-политичес-ком смысле имеет, отнюдь, не меньшее значение.

В психоанализе само собой на первый план выдвигаются проблемы влечений

людей с алкогольной зависимостью. Орально-сосущее поведе-ние (oral-saugendes

Verhalten) людей с алкогольной зависимостью столь очевидно, что позволяет

углядеть в этом продолжение поведения мла-денца по отношению к материнской

груди. Бутылка или стакан могут иметь даже преимущество по сравнению с

материнской грудью, по-скольку они всегда есть в распоряжении.

Акт выпивания подразумевает действие алкоголя, заключенного в пиве,

вине или водке; это легкое возбуждающее и в то же время успокаивающее

действие. После такого благоприятного опыта чело-век, в особенности,

внутренне опустошенный или испытывающий силь-ное беспокойство, будет снова

искать алкогольное наслаждение. Все возрастающие у алкоголиков толерантность

(привыкание) к действию алкоголя, требующая повышения доз, и похмельный

синдром создают дополнительные условия, способствующие повышению алкогольной

зависимости.

невыносимых внутренних душевных состояний.

Это могут быть чувства страха, вины, стыда, не отражающиеся, как и при

неврозах или психозах, или психосоматических расстройствах, с помощью

специфических защитных механизмов, а просто-напросто "заливаемые" алкоголем.

Тем самым строгие запреты и предписания 4 отключаются", а "Сверх-Я". образно

выражаясь, "растворяется" в алкоголе. Человек в алкогольном опьянении

побеждает свои депрес-сивные чувства, буквально, маниакальным образом, и в

иллюзии опья-нения забывает свои мучительные заботы.

В последнее время (Рост, 1987) все больше внимания обращают на

к замедленному самоуничтожению. В этой связи я, не затра-гивая социальных

последствий алкоголизма и связанных с этим индиви-дуальных бед и личностных

катастроф, особенно обращаю внимание на токсическое действие алкоголя на

печень, желудочно-кишечный тракт и нервную систему.

Если алкоголики подвергаются психоанализу, что случается не так уж

часто, то они демонстрируют разрушительные процессы (действо-вавшие до этого

лишь в психике алкоголика) непосредственно в отно-шениях между анализандом и

аналитиком. Здесь точно так же, как и у пациентов с психосоматическими

расстройствами или делинквентным поведением, действуют принципы " повторного

насилия" (Wiederhol-ungszwang -- Фрейд, 1920). Либо пациент чувствует себя

страдающим по вине психоаналитика, который им злоупотребляет, который

эксплу-атирует его или обращается с ним жестоко, либо он переворачивает

кар-тину (тогда пациент ведет себя в отношении психоаналитика так, чтобы тот

чувствовал, что им злоупотребляют, заставляют страдать, считают никому не

нужным).

следует упускать из виду известное удовольствие от того, что му-чаешь или

подвергаешься мучению, удовольствие, которое встречается при садистических и

мазохистских перверсиях (ср. гл. VI. 8.). Частота проявлений садистических и

мазохистских стереотипов поведения при лечении алкоголиков говорит о том,

что отношение между алкоголиком и алкогольным напитком по сути своей

отношение садо-мазохистское. Алкоголь действует не только возбуждающе и

успокоительно. На стра-дающих алкоголизмом он производит злое, вредное,

разрушительное дей-ствие и в психологическом плане, воздействуя в основном

на их вообра-жение, не говоря уже о вреде алкоголя в фармакологическом

смысле.

Фантазии в отношении реальности играют у алкоголиков весьма большую

значения алкогольного напитка: то предпочитаемый алко-голь превозносится до

небес, то его не признают, ненавидят, проклина-ют. Случается также, что обе

крайности преодолеваются поиском абсо-лютного забвения, поскольку в фантазии

пьяного в отношении идеализации и обесценивания существует полная сумятица,

переносить которую тяжело.

Не удивительно и то, что в случаях алкоголизма психоанализ

уста-навливает наличие серьезной детской травматизации. Подобные

травматизации обнаруживаются в раннем детстве и у тех людей, которые уже

будучи взрослыми, заболевают психозами, психосоматическими рас-стройствами

или оказываются делинквентными в своем поведении. Это серьезные нарушения в

области удовлетворения элементарных нарцистических и оральных желаний в

смысле описанного Балинтом " фунда-ментального расстройства" или в смысле

"базисного конфликта" -- фундаментального, угрожающего личному существованию

столкнове-ния с реальностью Человек стремится избежать воздействия внешней

силы, которая ощущается им как инстанция преследующая, давящая, наказующая.

Поэтому алкоголиков относят к категории больных "пост-класси-ческими"

неврозами, наряду с описанными в этой связи в главе VI. 3. нарцистическими

нарушениями личности, пограничными состояниями и случаями пациентов с

неврозами недостачи.

Казуистика

Существует, однако, невротический тип лиц, злоупотребляющих алкоголем,

который можно продемонстрировать на следующем примере:

На начало лечения пациенту было 27 лет (аптекарь по профессии). Он

страдал от страха, угнетавшего его в опасных ситуациях, и чувствовал себя

легко поддающимся влиянию своей жены и служащих. С помощью алкого-ля он

довольно эффективно заглушал этот страх. До восьми лет он рос без отца, а

после возвращения того с войны болезненно переживал, что обе его сестры --

восьми и десяти лет -- являются любимицами отца. И отношения с матерью

оставляли желать лучшего. Мальчик чувствовал себя брошенным на произвол

судьбы обоими родителями, при чем ощущал это прежде всего тогда, когда он

хотел чего-то и нуждался в том, в чем непременно требова-лась поддержка

родителей.

Попытки психотических вспышек вели к мучительному чувству вины, которое

наряду со страхом было столь невыносимо, что выпитый в такой си-туации

алкоголь действовал очень освобождающе. Бегство в алкоголизацию должно было

сигнализировать родителям, что он беззащитен, находится в отчаянии и не

знает, как и что может ему теперь помочь. Результатом как раз оказалось

обратное: его стали ценить еще меньше, чем раньше, наказы-вали большим

неуважением и компрометировали.

Психоанализ остался для него единственной возможностью получить

доверительного участника отношений, который несмотря на его рецидивы

неизменно был на его стороне. При таких благоприятных обстоятельствах

удалось объяснить страхи в ситуации неизвестности, например, страх перед

наказанием от отца. которого пациент боялся. В то же время удалось

прояс-нить, что злоупотребление алкоголем представляло своего рода сигнал,

при-званный привлечь внимание к собственным бедствиям и нужде, проверить,

тем самым, важнейших участников отношений на предмет неизменности их чувств

к нему, несмотря на обременительность его поведения. При этом бы-ло -- с

известным драматизмом -- установлено, что важнейшие участники отношений

пребывают в плену общественных предрассудков, не позволяю-щих им разглядеть

скрытые за пьянством невротические конфликты, с от-носящимися к ним страхами

и чувствами вины и стыда. Поэтому выравни-вать дисбаланс в отношениях с

ближайшими родственниками должны были другие люди -- аналитик и подруга,

которая воспринимала пациента без предубеждений и стремилась помочь ему

добраться до своих невротических проблем и решить их.

7.2. Наркотическая зависимость

Проблема, которую испытывает общество с лицами, страдающими

наркотической зависимостью, в последние годы значительно услож-нилась. В

отличие от алкоголизма, более или менее терпимо восприни-маемого обществом,

злоупотребление героином, кокаином или гаши-шем и марихуаной в значительной

степени не приветствуется боль-шинством граждан.

Здесь, как и при делинквентном поведении, большую роль играют

проективные процессы, в которых большинство граждан проецируют свои личные

отрицательные качества на наркома-нов. Лица с наркотической зависимостью

отражают наше собственное потребительское поведение, а именно: желать и

иметь желаемое любой ценой, чувство собственника и владельца, равно как и

общественные холодность и безразличие. Один из примеров -- пьющий отец,

который защищается от своей слабости к алкоголю тем, что клеймит

наркотичес-кую зависимость сына. Такое отношение облегчается еще и тем, что

тор-говля героином, кокаином и т. п., в отличие от торговли алкогольными

напитками, запрещена. Поэтому те. кто употребляют сильные наркоти-ки

волей-неволей вынуждены делать это нелегально.

Мы говорим о наркотической зависимости, когда кто-либо периоди-чески

прибегает к употреблению того или иного наркотического средст-ва, несмотря

на его вредное последствие. При этом психическая зависи-мость (Psychische

Abhaengigkeit) означает неконтролируемое стремле-ние. манию, непреодолимое

желание, ненасытность, жадность, вожде-ление. Физическая зависимость

(Koerperliche Abhaengigkeit) встреча-ется тогда, когда нарушение равновесия

обмена веществ в организме под влиянием наркотиков достигает такой степени,

что введение этого веще-ства становится жизненно необходимым.

Наряду с бессознательными психическими процессами, которые, разумеется,

особенно интересуют нас в предлагаемом введении в психо-анализ, не следует

упускать из виду и токсическое воздействие наркоти-ков на организм, особенно

на центральную нервную систему. Разуме-ется. учитывается возбуждающее

действие некоторых наркотиков, несу-щее чувство большой бодрости, повышенной

самоуверенности и типичное "high -- чувство", которое бывает после приема

кокаина, бензедрина, риталина или прелудина.

Героин, морфин, валиум, барбиту ратные препараты и другие седативные

препараты успокаивают в случаях беспокойства, глушат чувст-во страха и

вообще способны подавлять всякие чувства. Марихуана и гашиш повышают

настроение и дают возможность преодолеть застен-чивость, заторможенностъ, в

то время как ЛСД и другие галлюциногены возбуждают фантазии тем, что

полностью отстраняют реальность внешнего мира, заменяя ее идущими из

подсознания представлениями и чувствами. Гашиш и марихуана -- это т. н.

"мягкие" наркотики -- "наркотики протеста". Героин, кокоин, ЛСД -- "жесткие"

или "силь-ные" наркотики, сильные оттого, что их воздействие -- это

глобальное изменение мышления, чувств и действий человека, их

употребляющего.

Психика и наркотики

Прежде всего действие наркотиков влияет на аффекты -- страхи, чувства

вины и стыда. Тем самым действие наркотиков подобно за-щитному механизму.

То, что при неврозе делает защитный механизм вытеснения, при наркотической

зависимости берет на себя наркотик:

неприятные представления и чувства более не воспринимаются.

В отличие от людей с "обыденным" неврозом, у людей с наркоти-ческой

зависимостью наличествует дополнительный фармакологи-ческий (производимый

наркотиком) эффект: либо возбуждение, либо успокоение.

Если нас в какой-то момент охватывает страсть к приключениям, мы можем

последовать за своими желаниями, поискать соответствующее общество и найти

его. Если есть потребность в тишине и покое, можно поискать соответствующее

окружение, заботливого друга или подругу, рано или поздно обрести все это и

успокоиться. Лица с наркотической зависимостью ничего такого делать не

могут. Они лишены способности искать в реальности то, что им требуется. У

них отсутствует терпе-ние, навык, для осуществления того, что человек не

употребляющий наркотики, получает в контактах с людьми.

Тем самым становится ясно, что у людей, склонных к наркотической

зависимости, отсутствуют определенные качества, и прежде всего, спо-собность

сближаться с другими людьми, склонять их на свою сторону, строить

откровенные, надежные, полные чувств отношения и поддержи-вать их. Более или

менее выраженный дефицит переживаний невыно-сим для сознательного

восприятия, и именно поэтому таким людям сго-дится любое, пусть и вредное,

средство, лишь бы сделать невыносимое положение терпимым.

Наркотики становятся драгоценностью, благотворным объектом, желанным

именно из-за его благоприятною действия.

В то же время вредное действие наркотиков (из-за их фармаколо-гической

природы) либо вообще не берется в расчет, либо вытесняется посредством

психологических защитных механизмов. Однако может случаться и такое, что

наркотики необходимы как раз по причине их вредоносных свойств. Подобное

вредящее себе поведение прояснить не так-то легко. Тут мы снова сталкиваемся

с очевидностью человеческой агрессивности: люди могут сознательно вредить

другим людям, уби-вать их (как виновники, исполнители), но и сами они могут

быть уби-ты, пострадать (как жертвы).

Проблема наркотиков

Анализ лиц с наркотической зависимостью показывает, что в прин-ципе,

как и вслучае пограничной личности, наряду с благоприятными, хорошими

отношениями подспудно действуют и не добрые отношения, причиняющие вред.

Вред. причиняемый самому себе, как и крайние формы суицидных побуждений,

несет в себе функцию обвинения окру-жающих: " Вы так со мной обходитесь, что

мне не остается ничего дру-гого, как только принимать наркотики, хоть это

меня и губите. Эти апелляции не вызывают, однако, никакого резонанса в

авторитетных кругах в сфере здравоохранения, даже учитывая и то, что все

большее количество людей либо умирает раньше времени по состоянию здоровья

из-за употребления наркотиков, либо погибает от передозировки. Нар-команы

чувствуют себя брошенными обществом на произвол судьбы, аутсайдерами,

которые все более оттесняются на самый край обществен-ной жизни.

В этом повинен тот самый негативный опыт, приобретенный лица-ми с

наркотической зависимостью в раннем детстве. Вполне законные потребности

ребенка в уважении, в полном любви участии и нежности отношений с родителями

по тем или иным причинам не удовлетворя-лись. В этом многообразная полная

душевных травм предыстория людей с наркотической зависимостью удивительно

похожа на предыс-торию делинквентных личностей и психосоматических больных.

Это все те же драматические причины: нехватка добра и/или чрезмерность зла,

вреда, оскорблений.

Терапия

выше-сказанного? Общий вывод таков: масштаб и форма психического нару-шения

требует соответствующих трудоемких и длительных психотера-певтических

мероприятий. Сложности начинаются с общей проблемы создания основы для

взаимного признания, манеры поведения, на базе которой могут установиться

прочные и абсолютно искренние отношения. Разумеется, сам союз дефицита

детства устранить не может. Но негативный детский опыт может быть лучше

понят. И уже одно это способно помочь.

При этом строгие рамки медицинского стационарного учреждения много

предпочтительнее, чем амбулаторная врачебная или психоте-рапевтическая

практика. Атмосфера дружелюбного понимания дает большие шансы для

выздоровления, чем даже лекарственная терапия. Пациенты относятся к врачам и

психоаналитикам, как и ко всяким лю-дям "с авторитетом" с недоверием,

поскольку последние очень далеки от реальности больных наркоманией.

Альтернативные и нетрадици-онные методы лечения скорее достигнут своей цели,

чем ортодоксаль-ный нозологический подход. Симптоматические методы такие

пациенты отвергают, поскольку относятся к ним как к своего рода

"дрессировке". очень напоминающей им, идущее из детства приучение к

покорности и казарменной дисциплине. В соответствии с обстоятельствами

необхо-димо вскрывать внутренние и внешние составляющие наркоманической

проблемы. Сюда относятся и жестокие реалии ориентированного на успех и

потребление общества, и слабости и страхи самого пациента, идущее из детства

стремление быть воспринятым, наряду со склон-ностью причинять вред самому

себе и другим.

В отношениях с лицом страдающим наркотической зависимостью рано или

поздно начинает сказываться тот разрушительный потенци-ал, который ранее был

связан с отношениями употребляющегд н"ужо?. тики и самим наркотиком? Если

оба участника будут избегать этого ас-пекта в своих взаимоотношениях, то

дело закончится ничем, т.е. каждый останется "при своих интересах" и

никакого лечения не будет. Если же терапевт учитывает подобный ход событий и

вполне допус-кает появление и проявление разрушительной агрессии, даже если

она направлена против него, и поддерживает пациента, то деструктив-ные силы

шаг за шагом могут быть взяты под контроль и интегриро-ваны. Терапевт при

этом должен вовремя отслеживать свои чувства по отношению к пациенту

(досада, гнев. страх, стыд и т. д.), сигнализи-ровать о них или находить

уместный для конкретной ситуации ответ. Это возможно лишь в том случае. если

терапевт понимает своего паци-ента и разделяет с ним его переживания

(Joining от "to join" -- связы-ваться, объединяться).

Однако, терапевт не должен удивляться возможным рецидивам, когда

пациент опять предпочитает ему наркотик. Следует перетерпеть содержащееся

здесь обесценивание и интерпретировать это как расще-пление на хорошие

наркотики и плохого аналитика. Упреки только утвердят больного наркоманией в

изначально усвоенном предположении, которого он только и привык ждать, а

именно, непонимания и безразличия со стороны окружающих.

Иногда наркоманы, не найдя ни в ком нежности и заботы к себе, обретают

свою отраду в музыке. Либо они сами играют на музыкальных инструментах, либо

буквально сходят с ума от рока. поп-музыки или других музыкальных жанров.

Поэтому, при лечении наркотической зависимости следует учитывать и

возможности танцевальной терапии (Tanztherapie) (ср.: Хануш, 1988). В данном

случае, музыка служит заменителем наркотика. Это является дополнительным

способом в про-цессе лечения.

именно, сексуальности (ср. V. 3.1.). Речь о сексуальности вполне кон-кретно

заходит в случаях таких общественных явлений, как прости-туция. порнография,

садомазохистские перверсии, транссексуализм, эксгибиционизм, фетишизм.

требуется соответствующее воспитание и ряд способностей: умение

контактировать с другими людьми, уверенность в себе. юмор и веселость,

бесстрашие во взаимоотношениях с другими и с самим собой,

дифферен-цированная чувственность и определенное знание людей. Тогда

сексу-альность может быть чем-то большим, чем просто " инстинктивный порыв".

может служить оживлению и обогащению межчеловеческих свя-зей и отношений. И

с этим трудно не согласиться. Правда, многих может испугать то. что вместе с

определением тех или иных сексуальных дейст-вий как перверсий, возникнет

некий ценз, который не все разделяют.

Следует также учитывать, что на т. н. "перверсивные личности"

до-статочно легко -- как и на больных наркоманией или на делинквентных

личностей -- проецируются собственные перверсивные составляющие.

Уже в 1905 году в известном сочинении "Три очерка по теории

сек-суальности" Фрейд показал, что все мы изначально " полиморфно

пер-версивных, т. е. имеем потребности:

-- наблюдать сексуальные действия (инстинкт созерцания; вуайеризм),

-- выставлять напоказ собственную наготу (наслаждение от показа;

-- пользоваться интимными предметами в качестве заменителя же-лаемого

лица (фетишизм),

-- входить в состояние лица противоположного пола, одеваясь в его

одежду ( трансвестизм),

-- осознавать свою принадлежность к противоположному полу (

-- мучить других, унижать физически или душевно (садизм).

перверсивное поведение является аналогом делинвенктного поведения. При этом

речь всегда идет и о поведении, не соответствую-щем социальным нормам, а

именно об асоциальном или -- если оно прямо противоречит социальным нормам

-- об анти-социальном пове-дении. В этом и заключается общественный

знаменатель делинквентного поведения, наркотической зависимости и

перверсивных действий.
8.2. Объяснение возникновения перверсий
Перверсии выстроены по типу невроза

Фрейд и ранние психоаналитики видели в перверсивных действиях

непосредственное продолжение детской сексуальности, например, ког-да мужчина

как ребенок демонстрирует окружающим людям свой поло-вой орган, чтобы

шокировать их; женщина, облачаясь в определенную одежду, скорее преследует

цель обнажить себя, нежели одеть; поклон-ник рок-звезды использует детали ее

одежды в качестве фетиша.

Встречаются случаи, понять которые можно с относительной лег-костью,

поскольку подобные устремления весьма близки каждому. С трудом

воспринимается эксгибиционист, поступки которого постоян-но сопряжены с

опасностью; холостяк, полностью удовлетворяющийся фетишем;

учитель-гомосексуалист, или незаметный обыватель, относя-щийся

пренебрежительно, компрометирующий и пытающийся любым способом причинить

боль человеку, по отношению к которому он совсем недавно выказывал

дружелюбие и приязнь.

Ранние психоаналитики, ориентированные на психологию влечений. могли

объяснить подобное поведение лишь симптоматическим обра-зом -- тем, что в

данном случае мы имеем дело с невротическими симпто-мами. За ними скрываются

типичные эдиповы влечения ребенка в отно-шении матери и отца, а именно

инцестуозные и сопернические желания. Согласно моему опыту подобная одипова

теория" перверсий и сейчас во многих случаях соответствует действительности.

Доэдиповые конфлик-ты. происходящие из более раннего детского возраста,

играют, однако. не менее важную роль в возникновении перверсивного

поведения.

Перверсия -- это невроз недостачи

Вспомним прочитанное о нарцистических нарушениях личности. о

пограничных случаях, о "постклассических"неврозах недостачи и связи, и нам

станут понятными необъяснимые прежде перверсивные действия. Невыносимые

чувства слабости, зависимости и ничтож-ности отражаются в этих действиях

таким образом, что чувствуешь себя сильным, независимым и великолепным.

Примером могут послу-жить случаи, когда учитель мучает ученика, муж бьет

жену, или когда приспособившийся обыватель за деньги удовлетворяет все свои

жела-ния у проституток, те желания, которые он к себе обыкновенно не

допускает.

В каждом из этих случаев, хотя и мимолетно, но оживляется идея

собственного величия, которая, в согласии с психоаналитическим уче-нием о

защите, помогает утратившему психическое равновесие чело-веку с помощью

перверсивных действий легче переживать плохо выно-симые чувства слабости,

ничтожности и зависимости. Особенно отчет-ливо проявляется это в

садо-мазохистских отношениях: перверсивная личность, как и в пограничном

случае, расщеплена на две части, одна из которых до предела хороша, мощна и

идеализирована, а другая -- предельно плоха, беспомощна, проклинаема. Если в

данный момент на другое лицо проецируется последняя, то тогда "проектант"

ощущает себя великолепным, мощным, идеализированным и садистически му-чает

другого, который одновременно воспринимается как плохой и беспомощный и тем

самым автоматически ставится в мазохистское положение.

Если вспомнить о психодинамике неврозов недостачи и связи, то

перверсивные действия станут еще понятнее: перверсивный акт должен облегчить

переживание невыносимого дефицита, отсутствия чего-либо, внутренней пустоты

и ощущения бессмысленности и отчаяния. Тем самым перверсивные отношения

используются для защиты от невыно-симых переживаний в духе обсуждавшихся

выше (см. гл. VI. 2.1.) меж-личностных защитных механизмов. Разумеется, сам

процесс действует лишь тогда, когда другое лицо подыгрывает. В

соответствующей "сцене" противоположные полюса легко приходят к обоюдным

действиям прежде всего тогда, когда, например, садистические устремления

одно-го идеально соответствуют мазохистским потребностям другого.

Перверсия как агрессивная форма любви

Как продемонстрировал Роберт Дж. Столлер (Stoller, 1975), в

пер-версивных действиях -- особенно при садизме -- находит свое выраже-ние

"эротическая форма ненависти ". Подобная ненависть достаточно велика по

своей силе и неуправляема, поскольку в большинстве случа-ев возникает

реактивно, как реакция на травму, которую перверсивная личность пережила в

наступлению и достигает триумфа в процессе перверсивного акта над другими.

Когда-то подобный триумф был пере-жит кем-то над ним самим.

Компоненты ненависти или неуважения обнаруживаются во многих

перверсивных отношениях, пусть они и выражены не столь явно, как в

отношениях между садистом и мазохистом. Фетишист предпочитает фетиш другому

человеку. Эксгибиционист не пытается обладать жен-щиной. он лишь

демонстрирует ей свой эрегированный половой орган и под угрозой изобличения

достигает удовлетворения от самой возмож-ности ее испугать. Трансвестит, не

удовлетворенный биологически заданным полом, довольствуется, во многих

случаях тем, что обманы-вает себя и других, переодеваясь в платье другого

пола и показываясь в нем перед публикой (трансвестизм). Если же речь идет о

большем, а именно, о физических изменениях собственной сексуальной

принад-лежности, то мы имеем дело с транссексуализмом.

Иногда по ряду показаний врачи проводят транссексуалу соответст-вующую

операцию, давая ему возможность стать тем, кем он желает стать. В

оперативном вмешательстве еще ярче проявляется явное наси-лие перверсивных

личностей: ведь пенис или грудь в этом случае удаля-ются. Одержимость

собственной потребностью, болезненные действия, компромиссный поиск желанной

цели по своему характеру близки к мании, наркотической зависимости и к

психозам. Собственно, люди, не воспринимающие реальность своего пола --

мужского или жен-ского -- как нечто существующее де факте, являются

сумасшедшими. Находясь в чудовищном заблуждении, ценой разрыва с реальностью

они с большим упорством желают измениться и добиться в этом деле успехов с

помощью не менее сумасшедших хирургов.

Из-за скрытого или открытого по своему проявлению насилия, перверсивные

действия характеризуются негуманностью, бесчеловеч-ностью. Наиболее зримое

воплощение это находит в сексуальном обла-дании животными (содомия) или

трупами (некрофилия). Люди, совер-шающие подобные действия, достойны

сожаления, но своим поведением они, хотя и косвенно, в "вырожденной" форме,

демонстри-руют нам и нашу собственную манеру обращения друг с другом и со

своими детьми. Неуважительное, бездушное отношение к ним. как к предметам, а

не как к живым людям или к дорогим гостям, которым чаще всего оказывается

должное уважение. Поэтому не стоит пропу-скать мимо ушей общее послание

перверсивных личностей всем нам, которое гласит следующее: "Подобное

происходит тогда, когда нас в детском возрасте преследуют, мучают,

злоупотребляют нами и не любят нас!"

Подобное послание, хотя и воспринимаемое с известным трудом, следует

рассматривать как своего рода апелляцию к обществу, к каждо-му из нас.

Примеры многочисленных перверсий как бы иллюстрируют то, что родители и

общество причинили таким людям в их детстве.

8.3. Проституция

обнаруживаются в среде проституток, сутенеров и их клиентов. Здесь особенно

бросается в глаза выраженное отграни-чение от остального общества,

представленное в двух характерных типах:

1. Социологическое отграничение гражданского большинства от живущего в

этой среде меньшинства.

2. Психоаналитическое отграничение больше похожее на специ-фику

влечения, инстинктивного побуждения. Это и импульсы, нацеленные на

сексуальное удовлетворение, и ищущие унижения другого по-ры вы ненависти.

Сутенер обходится с публичной женщиной точно так же, как и ее клиент.

Если же взглянуть на ситуацию в другом ракурсе, клиент спо-собен в одном и

том же действии, с одной стороны, позволять себе мазохистские мучения (уже

хотя бы тем. что его бьют), а, с другой стороны. одновременно унижать и

женщину, оплачивая ее услуги и заставляя выполнять свою работу, что, в

частности, наглядно продемонстрировано в фильме "Die flambierte Frau"

⁶.

В среде проституток особенно очевиден торговый аспект человечес-кой

сексуальности, когда персональные отношения определяются не коммуникацией, а

рыночными понятиями (Pep. 1972). Данный аспект прослеживается и в

"нормальной" сексуальности большинства людей, однако, последним по тем или

иным причинам не воспринимается.