Предуведомление



бет15/42
Дата07.07.2016
өлшемі2.23 Mb.
#183136
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   42

Затем Андроника посадили на верблюда и повезли по улицам; тут проявились ярость знати, свирепость греческих мегер, издевательство ратников, палаческие фантазии черни, издавна славившейся своей жестокостью и теперь ставшей еще более жестокой от палачества Андроника, и несколько часов толпа самым омерзительным образом замучивала насмерть полумертвого человека. Наконец подле АРТУКОВИЧ Андрие (1899-1986) - югославский военный преступник, член усташского правительства в так называемом Независимом Государстве Хорватии. Артуковичу дали немало синонимов - "хорватский Гиммлер", "палач Балкан", "министр смерти". Он заслужил эти клички кровавой деятельностью во время 2-й Мировой войны. На его совести убийство 450 больных заключенных (в том числе женщин и детей) в концлагере Керестинец, расправа над партизанами в районе города Самобор, убийство адвоката Видича и другие преступления. Бывший телохранитель Артуковича Байро Авдич рассказывал, что зимой в местечке Врингмост на Кордуне после того, как партизаны разгромили усташский батальон, Артукович провел "акцию возмездия". По его приказу в эту деревню из окрестных поселений согнали всех стариков, детей и женщин. Их заперли в домах, а затем снесли, раздавили эти дома танками. Гусеницы танков были красными от человеческой крови. Массовые казни в Врингмосте продолжались 6 дней подряд. Артукович лично принимал участие в расстреле девяти хорватских коммунистов-руководителей, стреляя из собственного пистолета.

Долгие годы Артукович скрывался от судебного преследования, но 12 февраля 1986 г. по решению американских судебных властей был депортирован в Югославию. По трапу самолета в сопровождении американских полицейских снесли носилки с немощным стариком. В конце апреля 1986 года в Югославии открылся судебный процесс по делу Артуковича, продолжавшийся две с половиной недели. На процессе Артукович чувствовал себя бодрее, чем во время депортации; во всяком случае было ясно, что он находится в здравом уме и твердой памяти. 14 мая суд огласил приговор: Артукович был приговорен к расстрелу (других способов исполнения смертной казни в югославском законодательстве нет).

В течение нескольких месяцев после этого адвокаты осужденного направляли апелляции и прошения о помиловании во все соответствующие инстанции, но они были отклонены.

Тем временем, Артукович чувствовал себя все хуже и хуже. В Югославии, как в большинстве цивилизованных стран, существуют инструкции о состоянии осужденного, при котором невозможна его казнь. В данном случае резкое ухудшение здоровья Артуковича поставило исполнение приговора под сомнение. Врачебный консилиум весной 1987 г. однозначно высказался за отсрочку казни в связи с состоянием больного. Здесь мы сталкиваемся с одним из парадоксов цивилизации: больного человека нельзя казнить; сначала следует его вылечить, а уже потом здорового - убить. Но в случае с Артуковичем этого не произошло. После вынесения приговора он прожил еще 19 месяцев, и 16 января 1988 г. умер в тюремной больнице естественной смертью. Поскольку он-таки был осужден на казнь, то прах его, согласно закону, похоронили в безымянной могиле.

АРХИМЕД (ок.287-212 до н.э.) - античный математик, физик, изобретатель. После учебы в Александрии вернулся в Сиракузы, где конструировал боевые машины для защиты города от римлян во время 2-й Пунической войны. Благодаря изобретениям Архимеда, Сиракузы долгое время успешно выдерживали осаду римских воинов. Архимед погиб во время одного из боев. Существует четыре версии его гибели.

По первой, в разгар боя он сидел на пороге своего дома, углубленно размышляя над чертежами, сделанными им прямо на дорожном песке. В это время пробегавший мимо римский воин, наступил на чертеж, и возмущенный ученый бросился на римлянина с криком:

- Не тронь моих чертежей!

Эта фраза стоила Архимеду жизни. Солдат остановился и хладнокровно зарубил старика мечом.

Вторая версия гласит, что полководец римлян Марцелл специально послал воина на поиски Архимеда. Воин разыскал ученого и сказал:

- Иди со мной, тебя зовет Марцелл.

- Какой еще Марцелл?! Я должен решить задачу! Разгневанный римлянин выхватил меч и убил Архимеда. По третьей версии, воин ворвался в дом Архимеда для грабежа, занес меч на хозяина, а тот только и успел крикнуть:

- Остановись, подожди хотя бы немного. Я хочу закончить решение задачи, а потом делай что хочешь!

Наконец, четвертая версия такова: Архимед сам отправился к Марцеллу, чтобы отнести ему свои приборы для измерения величины Солнца. По дороге его ноша привлекла внимание римских солдат. Они решили, что ученый несет в ларце золото или драгоценности и, недолго думая, перерезали ему горло.

Таковы легенды. Однако многие историки полагают, что Архимед был убит не случайно - ведь его ум стоил в те времена целой армии.

Б

БЕЛЫЙ Андрей (псевдоним, настоящее имя Борис Николаевич Бугаев)



(1880-1934) - русский поэт. Значительную часть жизни Андрей Белый жил за границей, в том числе после революции 1917 года.

Когда осенью 1923 года Белый возвращался в Россию из Берлина, по свидетельству В.Ходасевича, он был настроен на то, чтобы в Москве быть другом и заступником остающихся, в приступе экзальтации он даже был готов за них "пойти на распятие". Но распятия не потребовалось.

Белого ждала смерть иного рода, смерть, поразившая современников тем, что совпала со строчками его давних стихов:

Золотому блеску верил,

А умер от солнечных стрел.

Думой века измерил,

А жизнь прожить не сумел.

Так Белый, согласно старинному тождеству "поэт - пророк", предсказал свою смерть. В Крыму, в Коктебеле, он жарился на солнце, отчего получил солнечный удар и, перевезенный в Москву, скончался от последствий этого удара. Говорят, что перед смертью он просил прочитать ему эти самые "роковые" стихи: "Золотому блеску верил..."

Что ж, для поэта это была не худшая смерть, если учесть, что приближалось время страшных массовых репрессий, во время которых многие другие русские поэты - Павел Васильев, Осип Мандельштам, Николай Клюев, Сергей Клычков - были расстреляны или погибли в лагерях.

БЕРИЯ Лаврентий Павлович (1899-1953) - член высшего руководства СССР, шеф советских органов безопасности. Сын крестьянина, выпускник механико-строительного технического училища, затем член партии большевиков и чекист, Берия получил почти все возможные звания и должности в СССР, кроме тех, которые принадлежали самому Сталину. Руководя аппаратом госбезопасности, а затем МВД, Берия в последние годы жизни обладал колоссальной властью. После смерти Сталина он продолжал наращивать свое влияние, очевидно, намереваясь стать первым лицом в стране.

Опасаясь этого, Хрущев возглавил тайную компанию по смещению Берии, втянув в нее всех членов высшего советского руководства. 26 июня Берию пригласили на заседание Президиума ЦК КПСС и там арестовали.

10 июля 1953 г. газеты опубликовали сообщение: "На днях состоялся Пленум ЦК КПСС, который, заслушав и обсудив доклад Президиума ЦК - тов. Маленкова Г.М. о преступных антипартийных действиях Л.П.Берии, направленных на подрыв Советского государства в интересах иностранного капитала и выразившихся в вероломных попытках поставить Министерство внутренних дел СССР над Правительством и Коммунистической партией Советского Союза, принял решение - вывести Л.П.Берию из состава ЦК КПСС и исключить его из рядов Коммунистической партии Советского Союза как врага Коммунистической партии и советского народа".

Следствие по делу бывшего наркома и министра растянулось на полгода. Вместе с Берия судили шестерых его подчиненных. В тюрьме Берия нервничал, писал записки Маленкову с упреками и просьбой о личной встрече. Когда, наконец, Берию доставили к генеральному прокурору Руденко для ознакомления с обвинительным заключением, бывший нарком заткнул уши.

- Меня арестовали какие-то случайные люди, - заявил он. - Я хочу, чтобы меня выслушали члены правительства.

В ответ на это Берию перестали кормить. Через день бывший нарком согласился слушать обвинительное заключение и попросил принести обед.

История непредсказуема. Сын расстрелянного органами госбезопасности В.А.Антонова-Овсеенко, Антон Антонов-Овсеенко, проведший много лет в сталинско-бериевских лагерях, впоследствии написал книгу о Берии, в которой описал и его бесславный конец.

"Суд занял 6 дней - с 18 по 23 декабря. Из Грузии пригласили председателя совета профессиональных союзов республики М.И.Ку-чава. Когда он ознакомился с материалами дела, ему на глаза попался пространный список женщин, изнасилованных Берия.

- Ради Бога, не оглашайте имен! - взмолился Кучава. - Три четверти в этом списке - жены членов нашего правительства...

В приговоре судьи не нашли ничего лучше, как объявить Берик иностранным шпионом (правда, упомянув и другие преступления). После вынесения приговора (смертная казнь) некоторое время Берия находился в реактивном, возбужденном состоянии. Но затем успокоился и в день расстрела вел себя достаточно хладнокровно.

Очевидно, он понял, наконец, что игра проиграна и примирился с поражением.

Казнили его 23 декабря 1953 г. в том же бункере штаба МВО, где он находился после ареста. При казни присутствовали маршал Конев, командующий Московским военным округом генерал Москаленко, первый заместитель командующего войсками ПВО Батицкий, подполковник Юферев, начальник политуправления Московского военного округа полковник Зуб и ряд других военных, причастных к аресту и охране бывшего наркома.

Сначала с Берии сняли гимнастерку, оставив белую нательную рубаху, затем скрутили веревкой сзади руки и привязали к крюку, вбитому в деревянный щит. Щит был необходим для предотвращения рикошета пули.

После того, как Руденко зачитал приговор, Берия вдруг попросил:

- Разрешите мне сказать...

- Ты уже все сказал, - оборвал его прокурор и повернулся к военным. - Заткните ему рот полотенцем.

Военные переглянулись. Нужно было решить, кто именно будет стрелять в Берию.

Москаленко обратился к Юферову:

- Ты у нас самый молодой, хорошо стреляешь. Давай. Павел Батицкий шагнул вперед, доставая парабеллум.

- Товарищ командующий, разрешите мне. Этой штукой я на фронте не одного мерзавца на тот свет отправил. Руденко поторопил:

- Прошу привести приговор в исполнение. Батицкий прицелился, Берия вскинул голову и через секунду обмяк. Пуля попала прямо в лоб. Упасть же телу не дала веревка. Для освидетельствования позвали врача.

- Что его осматривать, - презрительно бросил врач, - он готов. Я его знаю, он давно сгнил, еще в сорок третьем болел сифилисом.

Но по настоянию прокурора он все-таки взял Берию за кисть руки, нащупывая пульс. Мертв, никаких сомнений.

Труп Берии сожгли в крематории.

В тот же день в подвалах Лубянки расстреляли шестерых его подручных - В.Н. Меркулова (бывшего министра госбезопасности СССР, накануне ареста - министра Госконтроля СССР), В.Г.Дека-нозова (бывшего начальника одного из управлений НКВД СССР, затем министра внутренних дел Грузинской ССР),

Б.З.Кобулова (бывшего замминистра госбезопасности, затем замминистра внутренних дел СССР), С.А.Гоглидзе (бывшего наркома внутренних дел Грузинской ССР, в последнее время начальника одного из управлений МВД

СССР), П.Я.Меншика (министра внутренних дел Украинской ССР),

Л.Е.Влодзимирского (бывшего начальника следственной части по особо важным делам МВД СССР).

БЕСТУЖЕВ-РЮМИН Михаил Александрович (1801-1826) - декабрист, подпоручик Полтавского пехотного полка. Бестужев-Рюмин - один из пяти участников восстания декабристов, которые были казнены 13 июля 1826 г. на кронверке Петропавловской крепости. Об этой казни сохранилось несколько свидетельств - немецкого историка Иоганна Генриха Шницлера, литератора Николая Путяты и начальника кронверка Петропавловской крепости В.И.Беркопфа. Но наиболее выразительным является, на мой взгляд, рассказ анонимного свидетеля, опубликованный в альманахе Герцена "Полярная звезда". Приведу этот рассказ с небольшими сокращениями.

"...Устройство эшафота производилось заблаговременно в С.-Петербургской городской тюрьме... Накануне этого рокового дня с.-петербургский военный генерал-губернатор Кутузов производил опыт над эшафотом в тюрьме, который состоял в том, что бросали мешки с песком весом в восемь пудов на тех самых веревках, на которых должны были быть повешены преступники, одни веревки были толще, другие тоньше. Генерал-губернатор Павел Васильевич Кутузов, удостоверясь лично в крепости веревок, определил употребить веревки тоньше, чтобы петли скорей затянулись. Конча этот опыт, приказал полицмейстеру Посникову, разобравши по частям эшафот, отправить в разное время от 11 до 12 часов ночи на место казни...

В 12 часов ночи генерал-губернатор, шеф жандармов со своими штабами и прочие власти прибыли в Петропавловскую крепость, куда прибыли и солдаты Павловского гвардейского полка, и сделан При казни были два палача, которые надевали петлю сперва, а потом белый колпак. На груди у них (то есть у декабристов. - А.Л.) была черная кожа, на которой было написано мелом имя преступника, они были в белых халатах, а на ногах тяжелые цепи. Когда все было готово, с пожатием пружины в эшафоте, помост, на котором они стояли на скамейках, упал, и в то же мгновение трое сорвались - Рылеев, Пестель и Каховский упали вниз. У Рылеева колпак упал, и видна была окровавленная бровь и кровь за правым ухом, вероятно, от ушиба. Он сидел скорчившись, потому что провалился внутрь эшафота. Я к нему подошел, он сказал: "Какое несчастие!" Генерал-губернатор, видя с гласису, что трое упали, прислал адъютанта Башуцкого, чтобы взяли другие веревки и повесили их, что и было немедленно исполнено. Я был так занят Рылеевым, что не обратил внимания на остальных оборвавшихся с виселицы и не слыхал, говорили ли они что-нибудь. Когда доска была опять поднята, то веревка Пестеля была так длинна, что он носками доставал до помоста, что должно было продлить его мучение, и заметно было некоторое время, что он еще жив. В таком положении они оставались полчаса, доктор, бывший тут, объявил, что преступники умерли * Это слишком (фр.).

БИШОП Эрик (1909-1958) - французский путешественник. Эрик Бишоп много раз кардинально менял курс своей жизни. Воспитанник иезуитской школы, он нанялся юнгой на океанский корабль.

Лейтенант дальнего плавания, командир минного тральщика, он стал пилотом. Садовод в Провансе превратился в личного консультанта китайского генерала. Капитан джонки получил должность французского консула. И так далее, и тому подобное.

Одержимый морскими просторами, Эрик Бишоп стал, в конце концов, профессиональным путешественником. Еще в 30-х годах он совершил путешествие из Папеэте в Канн вокруг Австралии и мыса Доброй Надежды на полинезийской пироге, не умея при этом плавать! А 8 ноября 1956 г. с рейда Папаэте Эрик Бишоп отправился в свое предпоследнее плавание на плоту "Таити-Нуи" длиной 12 метров и шириной 4,2 метра. Вместе с Бишопом плыли еще четыре человека. Целью экспедиции было, отправившись из Полинезии в Южную Америку, переплыть Тихий океан туда и обратно; это помогло бы доказать, что полинезийская цивилизация совершенно самобытна и что, зародившись на тихоокеанских островах, она стала затем распространяться на восток и на запад.

Путешествие было чрезвычайно трудным, "Таити-Нуи" почти доплыл до Южной Америки, но все же был растерзан океанскими волнами, а экипаж подобран чилийским фрегатом. Едва придя в себя, Бишоп замыслил вернуться назад тоже на плоту. По его заказу в Чили построили новый плот "Таити-Нуи-Н", и -13 апреля 1958 г. он вышел из Кальяо. И снова начались испытания. Плот постепенно погружался в воду, и экипаж из пяти 200-литровых бочек из-под пресной воды и остатков рангоута с такелажем в тяжелейших условиях построил другой плот - более маленький. 13 августа экипаж перебрался на новый плот. Бишоп к этому времени был тяжело болен, он лежал, почти не вставая, в жалком подобии каюты, но по-прежнему сохраняя силу духа, руководил экспедицией.

29 августа плот подошел к атоллу Ракаханга, и путешественники увидели прекрасный остров, где их ждало спасение. Однако они не знали, что остров окружен рифами, найти проход между которыми чрезвычайно трудно.

"Уже темнело, - рассказывает о дальнейшем Жорж Блон, - когда плот, подгоняемый волнами, приближался к острову, то очень медленно, то немного быстрее. Ален и Хуанито поспешно мастерили плавучий якорь, чтобы выбросить его в последний момент и ослабить толчок при посадке на мель.

Уже совсем стемнело. Люди на плоту зажгли электрические фонарики. Шум прибоя становился все слышнее.

В 21 час 30 минут Ален Брен закричал: "Буруны!" В свете фонарей из ночной темноты выступила белая полоска пены. Хуанито держал руль, Брен стоял на носу, наклонясь вперед и показывал рукой:

- Вон там! Видишь?

Хуанито увидел темное пятно в полосе бурунов: проход. Плот устремился к нему. Тремя взмахами Ален Брен выбросил плавучий якорь, спустил парус. Море бешено ревело на подводных скалах. Соединив сплетенные руки, Жан Пелиссьер и Ганс Фишер вдвоем держали Эрика Бишопа. На большой волне плот взлетел вверх, наклонился под углом 45 градусов и опрокинулся, ударившись о выступ рифа. От сильного толчка пассажиры кувырком полетели в воду. Помятые, ушибленные, они друг за другом выползали к берегу.

- А где же капитан?

Эрик Бишоп застрял между бочками и оказался под перевернутым плотом. Вытащить его оттуда было нелегко. Люди старались изо всех сил. Наконец донесли его до берега. Он был недвижим.

Белый коралловый пляж с кокосовыми пальмами по краям выглядел уныло в свете луны. Склонившись над своим капитаном, промокшие моряки до самого утра пытались оживить его, производя искусственное дыхание. Все было напрасно. Когда плот опрокинулся, Эрик Бишоп получил смертельный удар по голове.

БЛОК Александр Александрович (1880-1921) - русский поэт. Весной 1921 г. Блок тяжело заболел, это было связано и с голодными годами гражданской войны, и с огромным истощением нервной системы, возможно, и с творческим кризисом, наступившим после поэмы "Двенадцать".

С.М.Алянский, единственный, кто, кроме родных, навещал умирающего поэта, пишет:

"Александр Александрович перемогался всю вторую половину мая и почти весь июнь. Потом он слег и пытался работать, сидя в постели. Болезнь затягивалась, и самочувствие неизменно ухудшалось. Однако Любовь Дмитриевна и все, кто заходил в эти дни на Офицерскую узнать о здоровье Блока, надеялись на выздоровление, никто не думал о грозном исходе болезни.

Один Александр Александрович, должно быть, предчувствовал свой скорый уход. Он тщательно готовился к нему и беспокоился, что не успеет сделать всего, что наметил, и поэтому торопился".

Далее мемуарист рассказывает эпизод, происшедший во время болезни Блока:

"...Спустя несколько дней Любовь Дмитриевна, открывая мне дверь, поспешно повернулась спиной. Я успел заметить заплаканные глаза. Она просила меня подождать, и, как всегда, я прошел в маленькую комнату, бывшую раньше кабинетом Блока. Скоро Любовь Дмитриевна вернулась и сказала, что сегодня Саша очень нервничает, что она просит меня, если не спешу, посидеть: быть может, понадобится моя помощь - сходить в аптеку.

Но не прошло и десяти минут, вдруг слышу страшный крик Александра Александровича. Я выскочил в переднюю, откуда дверь вела в комнату больного. В этот момент дверь раскрылась, и Любовь Дмитриевна выбежала из комнаты с заплаканными глазами...

Немного погодя я услышал, как Любовь Дмитриевна вернулась к больному. Пробыв там несколько минут, она пришла ко мне и рассказала, что произошло. Она предложила Александру Александровичу принять какое-то лекарство, и тот отказался, она пыталась уговорить его. Тогда он с необыкновенной яростью схватил горсть склянок с лекарствами, которые стояли на столике у кровати, и швырнул их с силой о печку.

В другой раз Блок на глазах гостя отбирал и уничтожал некоторые свои записные книжки. "Если б я мог предположить, что Блок уничтожает дневники и записные книжки в припадке раздражения, тогда факт уничтожения меня не удивил бы. Но это происходило на моих глазах, внешне Блок оставался совершенно спокоен и даже весел. И этот "безумный" акт в спокойном состоянии особенно потряс меня", - пишет мемуарист.

А вот описание последнего свидания с поэтом:

"Он пригласил меня сесть, спросил как всегда, что у меня, как жена, что нового. Я начал что-то рассказывать и скоро заметил, что глаза Блока обращены к потолку, что он меня не слушает. Я прервал рассказ и спросил, как он себя чувствует и не нужно ли ему чего-нибудь.

- Нет, благодарю вас, болей у меня сейчас нет, вот только, знаете, слышать совсем перестал, будто громадная стена выросла. Я ничего уже не слышу, - повторил он, замолчал и, будто устав от сказанного, закрыл глаза.

Я понимал, что это не физическая глухота...

Мне показалось, что я долго сижу.

Александр Александрович тяжело дышит, лежит с закрытыми глазами, должно быть, задремал. Наконец решаюсь, встаю, чтобы потихоньку выйти. Вдруг он услышал шорох, открыл глаза, как-то беспомощно улыбнулся и тихо сказал:

- Простите меня, милый Самуил Миронович, я очень устал.

Это были последние слова, которые я от него услышал.

Больше я живого Блока не видел.

Другой современник поэта, Георгий Иванов пишет, что врачи, лечившие Блока, "так и не могли определить, чем он, собственно, был болен. Сначала они старались подкрепить его быстро падавшие без явной причины силы, потом, когда он стал, неизвестно от чего, невыносимо страдать, ему стали впрыскивать морфий... Но все-таки от чего он умер? "Поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем". Эти слова, сказанные Блоком на пушкинском вечере, незадолго до смерти, быть может, единственно правильный диагноз его болезни. За несколько дней до смерти Блока в Петербурге распространился слух: Блок сошел с ума. Этот слух определенно шел из большевизанствовавших литературных кругов. Впоследствии в советских журналах говорилось в разных вариантах о предсмертном "помешательстве" Блока. Но никто не упомянул одну многозна-чительную подробность: умирающего Блока навестил "просвещенный сановник", кажется, теперь благополучно расстрелянный, начальник Петрогослитиздата Ионов*. Блок был уже без сознания. Он непрерывно бредил. Бредил об одном и том же: все ли экземпляры "Двенадцати" уничтожены?** Не остался ли где-нибудь хоть один?

- "Люба, хорошенько поищи, и сожги, все сожги". Любовь Дмитриевна, жена Блока, терпеливо повторяла, что все уничтожены, ни одного не осталось.

Блок ненадолго успокаивался, потом опять начинал: заставлял жену клясться, что она его не обманывает, вспомнив об экземпляре, посланном Брюсову, требовал везти себя в Москву. - Я заставлю его отдать, я убью его... И начальник Петрогослитиздата Ионов слушал этот бред умирающего...

7 августа Блок умер.

Андрей Белый в письме В.Ф.Ходасевичу от 9 августа 1921 г. рассказывал: "Дорогой Владислав Фелицианович, приехал лишь 8 августа из Царского Села: застал Ваше письмо. Отвечаю: Блока не стало. Он скончался 7 августа в 11 часов утра после сильных мучений: ему особенно плохо стало с понедельника. Умер он в полном сознании. Сегодня и завтра панихиды. Вынос тела в среду 11-го в 10 часов утра. Похороны на Смоленском кладбище.

Да!..

Эта смерть для меня - роковой бой часов: чувствую, что часть меня самого ушла вместе с ним. Ведь вот: не видались, почти не говорили, а просто "бытие" Блока на физическом плане было для меня как орган зрения или слуха; это чувствую теперь. Можно и слепым прожить. Слепые или умирают или просветляются внутренне: вот и стукнуло мне его смертью: пробудись или умри: начнись или кончись. И встает: "быть или не быть".



Когда, душа, просилась ты Погибнуть, иль любить...

Дельвиг И душа просит: любви или гибели; настоящей человеческой, гуманной жизни, иль смерти. Орангутангом душа жить не может. И смерть Блока для меня это зов "погибнуть иль любить"'391'.

Спустя годы, размышляя о гибели (именно так: гибели!) Блока Владислав Ходасевич писал:

"В пушкинской своей речи, ровно за полгода до смерти, он говорил: "Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии. Но покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю, - тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем: жизнь потеряла смысл".



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   42




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет