Прогулки с Романом Шойхетом Зиси Вейцман, Беэр-Шева мы здесь №409 18-24 июля 2013 г

Несмотря на то, что биробиджанского писателя Романа Самойловича Шойхета многие почему-то считали еврейским писателем, свои рассказы и повести он писал по-русски. Информацию, зарисовки и очерки в газете "Биробиджанер штерн", в сельхозотделе которой он работал в 70-80-х (сначала просто сотрудником, потом завотделом, а в последние годы жизни - заместителем редактора) он писал на идише. В пропагандистских целях областные и краевые власти упорно, дабы поддержать миф о существовании и развитии еврейской литературы в Биробиджане, зачисляли Шойхета в национальные писательские кадры, которых на то время в Еврейской автономной области из полноправных членов союза, кроме Бузи Миллера, дружившего еще в тридцатых с молодым Эмкой Казакевичем, писавшим на идише романтические стихи, никого не оставалось. Когда я долго не появлялся в Биробиджане, то мы с Романом иногда вступали в переписку, коротко перебрасываясь дюжиной фраз по-еврейски на почтовых открытках. Некоторые такие послания, написанные им на идише по канонам советской орфографии 30- 50 х годов (без букв-софитов и слов на иврите) аккуратным, красивым почерком, я храню до сих пор, как память. Однажды я посвятил ему стихотворение, в котором были такие строчки:

Я никогда не спрашивал, почему свою прозу, герои и персонажи которой, в основном, сельские жители- евреи, он пишет по- русски. Неудобно как- то было: все- таки он на пятнадцать лет старше, хотя об истинной причине я и так догадывался. По большому счету, имея писательский дар, в идише он был не настолько силен, чтобы им пользоваться в литературе. Советская власть, блеснув первоначально призрачной зарницей светлого будущего, отобрала потом родной язык, мамэ- лошн, который ему преподавали в начальных классах. Еврейские сельские школы на Украине вместе с городскими были закрыты в 1939 году, когда ему было восемь лет. Но говорить дома, в семье, на идише никто не запрещал, и Роман вынес из своего родового гнезда определенный уровень знаний родного языка. Выходец из крестьян старинной еврейской колонии Ефингарь бывшей Херсонской губернии, Роман надежно хранил в себе деревенскую "косточку" и как- то, будучи в ударе, сидя за редакционным столом с разбросанными бумагами, он с особым пиететом начал рассказывать о своей родине. Например, какими привилегиями пользовались колонисты при царской власти: при рождении сына семье бесплатно нарезали десятину пахотной земли из общинного фонда. Во время гражданской войны на Украине его свободолюбивые земляки создали конно- пеший отряд самообороны, насчитывающий до 400 сабель и не допустили в колонию бандитов. Селяне были набожны, праздники и обряды справляли в трех синагогах. Когда в 41-м пришли немцы, колония Ефингарь подверглась разрушению, и многие не успевшие эвакуироваться женщины, старики и дети были уничтожены фашистами, в числе которых и его родственники. После казахстанской и узбекской эвакуации, вернувшись в родные края, где вовсю царили разруха, голод и нищета вкупе с усиливающимся антисемитизмом, он с последним послевоенным эшелоном переселенцев очутился в ЕАО, вместе с родителями осел в благодатном приамурском селе Пузино, где трудился трактористом. И даже позже, живя в Биробиджане, став вполне городским, от земли не оторвался, потому что работал в организации под названием "Сельхозтехника".

В 1971 году (кстати, это был год нашего знакомства) в результате судьбоносного предложения тогдашнего редактора хиреющей еврейской газеты Наума Абрамовича Корчминского, от которого Шойхет, уже известный в области как автор "деревенских рассказов", не смог отказаться, пришел в "Биробиджанер штерн". Роман проработал в редакции до самой кончины, хотя считал, что прозаику или поэту не следует долго засиживаться в газете, которая зачастую губит его своим штампованным, казенным языком. Но газета - и тут улыбающийся Шойхет ладонью мягко поглаживал свитер на животе - тот гарант, который не дает писателю умереть с голоду. Далеко не всем удается стать классиками при жизни или достигнуть вершин, когда за казенный кошт тебя печатают многотысячными тиражами, и есть возможность жить в состоянии весьма далеком от бедности. Повести "Родная земля" и "Хлеборобы", "И на камнях растут деревья", роман "Час печали и час отрады", многие рассказы, написанные им на автобиографическом материале под общей, ставшей уже редкой, темой "земля и евреи", богатства ему не принесли, разве что прибавили популярности в читательских и литературных кругах родной ЕАО и Дальнего Востока в целом. Его мечта - официально войти в писательское сообщество сбылась в 1979 году, когда он стал членом Союза писателей. При этом Роман в тот момент, когда я его поздравлял, сыронизировал над собой, припомнив еврейскую частушку издевательского свойства, кажется, еще двадцатых годов:

Фунэм бойдэм шит зих корн...
А "член союз" бин их геворн...
Пуцер, пуц мир оп ди ших!
(С чердака сыпется зерно... Я стал теперь членом союза... Чистильщик, надрай мне сапоги!).

Возможно, в те веселые нэпманские времена речь в частушке шла не о союзе писателей, коих Сталин собрал до кучи и прибрал к рукам лишь в 1934-м, а о комсомоле или, допустим, потребсоюзе, возможно, о союзе воинствующих безбожников - поди разберись нынче. Сапоги, конечно, ему никто не драил, но с того момента некоторые сотрудники обеих редакций (еврейской и русской), размещавшихся в одном здании, но на разных этажах, стали называть его по имени-отчеству. Особенно молодые симпатичные секретарши...

Вспоминая шестидесятые, Роман Самойлович искренне считал, что в литературу его ввел еврейский писатель Бузи Миллер. Тогда в одном лишь захолустном Биробиджане, кроме самого Миллера, жили и творили талантливые мастера слова, выжившие после сталинских репрессий: Люба Вассерман, Григорий Рабинков, Сальвадор Боржес, Наум Фридман и чудом не пострадавший поэт Ицик Бронфман, пахавший на тракторе колхозную землю в те "космополитские" годы. Если Роман и лукавил, то немного, потому что эти биробиджанские "мастодонты" были с ним рядом, а свой взгляд начинающий прозаик Роман Шойхет все- таки косил в сторону близлежащего Хабаровска, где находилась крупная писательская вольница. Не надо было быть мудрецом, чтобы предвидеть: после этих еврейских писателей-"мастодонтов", не успевших в силу покалеченной тюрьмами да лагерями жизни, написать нетленные произведения, никто уже не придет...


Р.Шойхет, Л.Школьник и С.Бытовой,
Биробиджан, 18 августа 1979

В восьмидесятые годы писателя Шойхета заинтересовал любопытный исторический факт: принятие хазарами, одной из тюркских народностей, иудаизма, ибо язычество было уже не в состоянии удовлетворить возросший человеческий интеллект. Волею судеб хазары оказались на перекрестке борьбы христианской Византии и мусульманского Востока. Принять одну из упомянутых религий означало для хазар духовно и политически попасть под влияние Византии или арабского халифата. Желая остаться независимыми, свободолюбивые кочевники приняли "соломоново решение" и обратились к еврейской религии. Он написал интересный роман "Хазары", в котором использовал исторические коллизии, смешав с ними впечатления, полученные от поездок по Северному Кавказу. Этот роман, небольшими главами публиковавшийся в "Биробиджанер штерн", к сожалению, так и остался незаконченным.

К мерцанию замаячившей из столицы перестройки Роман отнесся без особого энтузиазма. Человек от земли, от сохи, он понимал и видел, что жить становится все хуже и трудней. В небольшом Биробиджане это было особенно заметно: например, бесконечные очереди не за гастрономическими изысками, а за набором костей для супа, пустеющий городской "колхозный" рынок, прилавки которого наполнялись китайским и вьетнамским ширпотребом. Мне, служивому с БАМа - пусть морозного, неустроенного, но сытого, откуда я частенько наезжал в Биробиджан из Чегдомына или Февральска, в которых всего, кроме вина и водки, было вдоволь - от копченой колбасы до японской мануфактуры, становилось грустно от такой безутешной картины.

Так же безрадостно, но спокойно воспринял Роман и августовский путч 1991-го. Появившись лишь на второй день путча, утром 20 августа в редакции "Биробиджанер штерн" (в Биробиджан я прилетел из Самары накануне вечером, но путч здесь не при чем - чистая случайность, так сложились на небе звезды), я увидел в кабинете замредактора под портретом Горбачева седовласого, усталого человека с чертами былой гусарской удали. Это был Роман Шойхет, которого я не видел пять лет- с той поры, как военная судьбина перебросила меня с Дальнего Востока на берега Волги. "Не боишься?"- спросил я и кивнул на висевшего над его головой Михаила Сергеевича. Спокойный Роман усмехнулся: "А, ты про путч...Ерунда все это. Через день-два все пройдет". И действительно: не успели мы как следует наговориться с Леонидом Школьником, который будучи в ту пору народным депутатом СССР, встречался со своими избирателями, выпускал почти ежечасно со своей группой поддержки антипутчистские листовки и призывал биробиджанцев не идти на поводу у гекачепистов. Затем, когда путч провалился, в моем гостиничном номере мы распили за встречу и за победу бутылку водки со старым знакомым - поэтом Виктором Соломатовым, закусывая свежими волжскими яблоками, привезенными из Самары.

Занавес на сцене театра острых событий, развернувшихся где- то далеко, в Москве, закрылся: путч был да весь вышел. Впрочем, в Биробиджане, как и почти в любой другой провинции, народ этот августовский путч заметил лишь под новый год, когда проснулся в другой стране...

Когда в начале 90-х областную чиновничью верхушку стала будоражить "сепаратистская" идея о превращении ЕАО в Еврейскую республику, Роман высмеял этот "прожект" как амбициозное устремление руководителей области сменить нынешние кресла на более престижные и, следовательно, оплачиваемые. По его мнению, толку от такой "национальной "республики" будет, как от козла молока. Евреев- то в самом Биробиджане горстка осталась, а в районах области их вообще почти нет. Фикция, одним словом. Однако, что касается репатриации в Израиль, он считал что нынешнюю стихийно- массовую алию, захватившую город, следует направлять в нужное русло, - "чтобы люди не ехали в Израиль, потому что... едут туда все, а по степени своей необходимости." Я спросил его тогда, кто будет определять эту степень необходимости: местные власти, управдом, специально созданные комитеты? Ответа от Романа я так и не услышал.

Любимым своим местом в городе Роман считал берег у моста через Биру, но бывал он там нечасто, особенно в последние годы - работа, творческие задумки, появившиеся внезапно болячки... Седой, но совсем еще не старый, высокий мужчина-красавец, на которого в Биробиджане заглядывалась не одна женщина, он теперь с трудом, с тростью, преодолевал небольшой отрезок пути от своего дома до редакции, расположенных на одной стороне улицы. Все-таки память о своей родословной глубоко в нем засела - в планах был еще один роман - "Колонисты", над которым он начал работать и который, как полагал, станет главным в жизни. О том, что Романа Шойхета не стало (он умер прямо за рабочим столом в редакционном кабинете), я узнал в солнечный апрельский день 1993 года в Самаре, раскрыв очередной номер газеты "Биробиджанер штерн", которая вот уже много-много лет, независимо от места моей дислокации, будь то глухая амурская тайга, бамовский полустанок или огромный город на Волге, приходила ко мне по подписке. В 2001 году, к семидесятилетию Романа Шойхета на доме, в котором он жил, была установлена памятная доска.ШОЙХЕТ Роман Самойлович

Роман Самойлович Шойхет родился 30 июля 1931 г. в с. Ефингарь Николаевской области, в семье колхозника. Во время Великой Отечественной войны семья Шойхет жила в Казахстане, а в 1948 г. переселилась в Еврейскую автономную область, в село Пузино. Здесь Роман Шойхет окончил школу-семилетку, начал работать, отсюда ушел в армию. После службы работал трактористом в колхозе «Новая жизнь», в отделении «Сельхозтехника» в Биробиджане, закончил десятилетку и стал сотрудником областной газеты «Биробиджанер штерн». Печатать свои рассказы и очерки Роман Шойхет начал в 1963 г.

Первое крупное произведение Шойхета — повесть «Родная земля» вышла в Хабаровском книжном издательстве в 1978 г. В центре внимания автора — суровая жизнь послевоенного села.

Деревенскую тему в творчестве Р. Шойхета продолжает повесть «Хлеборобы» (1982). Место действия — крупнейший на Дальнем Востоке колхоз, созданный переселенцами-евреями. Прообразом главного героя стал председатель колхоза «Заветы Ильича» Герой Социалистического Труда В. И. Пеллер.

Новый роман Шойхера «Час печали и час отрады» (1986) — о тяжелых испытаниях, выпавших в военную годину на долю жителей одного из еврейских поселений на Украине. Писатель работает над второй книгой романа.

Р. С. Шойхет — член Союза писателей СССР с 1979 г., он возглавляет областное литературное объединение, продолжает работу в газете, на радио. В московском журнале «Советиш геймланд» («Советская Родина») публикуются его рассказы и очерки.

ПРОИЗВЕДЕНИЯ Р. С. ШОЙХЕТА

Отдельные издания и рецензии на них

Родная земля: Повесть. — Хабаровск: Кн. изд-во, 1978. — 159 с: ил.

То же//Дал. Восток. — 1977. — № 1. — С. 24—116.

Рец.: Чернявский А. У счастья солнечный цвет//Тихоокеан. звезда. — 1977. — 6 марта.

Хлеборобы: Повесть. — Хабаровск: Кн. изд-во, 1982. — 112 с.

То же//Дал. Восток. — 1980. — № 2. — С. 66—139.

Рец.: Школьник Л. Смелее идти вглубь//Биробидж. звезда. — 1982. — 16 мая.

Час печали и час отрады: Роман. — Хабаровск: Кн. изд-во, 1986.— 304 с.

Рец: Школьник Л. Щедрый свет памяти//Биробидж. звезда. — 1986. — 30 марта.

Из публикаций в периодической печати и сборниках

Прозрение старого Лейбы: Рассказ//Дал. Восток. — 1970. — № 7. — С. 95—102.

Степное эхо: Рассказ//Дал. Восток. — 1971. — № 4. — С. 74–80.

Стужа: Рассказ//На берегах Биры и Биджана. — Хабаровск, 1972. — С. 132–139.

В дождь: [Рассказ]//Костер на снегу. — Хабаровск, 1973. — С. 283–306.

Дорогой белых журавлей: Рассказ//Волшебное дерево. — Хабаровск, 1974. — С. 166–185.

То же//Дал. Восток. — 1972. — № 5. — С. 73–92.

Письмо: Рассказ//На берегах Биры и Биджана. — Хабаровск, 1981. — С. 382–389.

Единожды и навсегда: Рассказ//Литературный Биробиджан. Поэзия, проза. — Хабаровск, 1984. — С. 208–222.

Почему закат не женился на тучке: (Сказка)//Биробидж. звезда. — 1988. — 17 янв.

Рогаль Н. Счастье обретается в борьбе: [Предисл.]//Шойхет Р. Родная земля. — Хабаровск, 1978. — С. 5–6.

Александровский В. Певцы Дальнего Востока: [О Хабар. писателях, в т. ч. о Р. Шойхете]//Лит. Россия. — 1979. — 23 марта. — С. 3.

Баруздина Р. Наследники первопроходцев: [О писателях Хабар, края, в т. ч. о Р. Шойхете]//Лит. газ. — 1980. — 3 дек. — С. 3.