Психическое развитие ребенка

Развитие ребенка происходит не путем про­стого прибавления новых достижений, всегда идущих в од­ном и том же направлении. Развитие представляет собой колебания, которые мы уже частично рассмотрели '. Наблюдаются преждевременные проявления функции, зависящие от благоприятного стечения обстоятельств, и затем регрессия, объясняющаяся еще недостаточным развитием внутренних факторов. Происходит утрата уже достигнутых результатов, если функция вдруг включает­ся в деятельность с более сложной структурой и более сложными условиями; результаты развития оттесняются новой функцией, которая имеет тенденцию захватить все поле деятельности, прежде чем органически вклю­читься в нее. Но колебания происходят не только в сто­рону ухудшения, приливы и отливы, постепенно затоп­ляющие новые области, в то же время вызывают появ­ление новых формаций психической жизни.

Различные возрастные периоды, представляющие собой этапы психического развития ребенка, противопо­лагаются как фазы в поочередно центростремительной и центробежной ориентации, направленной то на сози­дание внутреннего мира самого объекта, то на установ­ление его связей с внешней средой, то на ассимиляцию

' См. вторую главу первой части.

95

и дифференциацию функций, то на объективную адап­тации). Но в общей ориентировке отдельных периодов можно обнаружить более элементарные составные ча­сти, которые дают возможность разобраться в этом дви­жении и даже обнаружить в каждой из этих частей амбивалентность, благодаря которой они, соотноситель­но с другими, играют роль то внутренней переработки, то реакции на окружающую среду.

У новорожденного вначале устанавливается чередо­вание периодов сна, в котором некоторые видели своего рода возвращение к покою внутриутробного существо­вания, и питания. Периоды дремоты сначала значитель­но превалируют над другими. В первые недели, согласно Ш. Бюлер, они длятся до 21 часа, затем промежутки между периодами сна все увеличиваются. При прибли­жении к школьному возрасту, к 5 или 6 годам, эти пе­риоды обычно сводятся к одному, но продолжитель­ность этого периода сна должна быть еще, по меньшей мере, -равной продолжительности периода бодрствова­ния. Затем постепенно период сна уменьшается; у взрос-

96

лых он часто бывает более или менее нарушен бессон­ницей. У стариков могут вновь появляться более или менее частые чередования дремоты и пробуждения, за­висящие уже не от растущей потребности в биопсихиче­ском восстановлении, как у ребенка, а от возрастающей недостаточности физиологических средств, в частности кровообращения, благодаря чему возникает «перемежаю­щаяся хромота» мозга.

Движения, чаще всего связанные у новорожденного с проявлениями голода, могут быть также результатом других его потребностей. Павлов отмечал у животных во время эксперимента в числе элементарных и безуслов­ных рефлексов рефлекс «свободы», или освобождения, который вызывался всяким стеснением частей тела. Очевидно, плохое самочувствие слишком туго спелену-того грудного ребенка, его обильная жестикуляция, после того как он освобождается от пут, имеют тот же источник и отвечают требованиям обнаруживающей и опробывающей себя чувствительности. Еще лишенная функциональной субординации и упражняющаяся ради:

себя самой, эта чувствительность жаждет не только ак­тивных стимулов, получаемых от спонтанных движе­ний, но и пассивных, таких, как перемещение на ру­ках или на коленях у матери, которых грудной ребенок требует почти с такой же настойчивостью, как пищи.

4 Психическое развитие ребенка

97

Он перестает кричать и засыпает одинаково хорошо, когда ему дают грудь, носят по комнате или укачивают. Восприятие быстрых или ритмических перемещений связано с лабиринтными реакциями; оно относится к той же системе чувствительности, что и мышечно-артикуля-ционные ощущения, вытекающие из собственных дви­жений ребенка, т. е. чувствительности проприоцеп-тивной.

Следовательно, моторная функция, точно так же, как функция питания, имеет два аспекта, или две фазы:

первая — контакт и обмен с внешней средой, вторая — «всасывание» и внутренняя переработка. Между этими двумя фазами могут происходить перестановки и тогда, когда ничто не изменяется в формальных обстоятельст­вах ситуации. Очевидно, что уже в движениях, вызы­ваемых голодом или насыщением, намечается различие между движениями, кажущимися чисто аффективными, и поисковыми движениями рта или пальцев. Но это раз­личие не является постоянным и определенным, так как первые движения могут стать выражением обращенного к другим призыва, а вторые — результатом удовольст­вия, получаемого от осуществления контакта и упраж­нения мышц. Точно так же мышечные реакции, вызван­ные вначале внешним раздражителем, быстро начинают

98

выполняться с целью вызвать кинестезические ощуще­ния. Благодаря этому ребенок лучше овладевает мотор­ной функцией и подготавливается к действиям во внеш­нем мире.

Подобная эволюция обнаруживается у всех орга­низмов и во всех формах деятельности: при овладении интеллектуальными операциями, в последовательном формировании трудовых и социальных форм деятель­ности, характерных для пЬведения человека.

В зависимости от уровня и природы дея­тельности чередование имеют различные механизмы. Невозможно пока судить о том, в какой мере они могут влиять друг на друга. В их основе лежит деятельность тканей, трансформация энергии в которых зависит от обмена веществ, имеющего две противоположные фа­зы — анаболизм и катаболизм. Благодаря анаболизму создаются и воссоздаются специфические виды энергии, структуры и по мере развития организма — органы, осу­ществляющие определенные функции. Катаболизм обес­печивает и использование функций, и соответствующий расход энергии. Равновесие между анаболизмом и ка­таболизмом крайне непостоянно. Создавая морфологию п энергетику организма, эти формы обмена веществ, имеющие химическое происхождение, находятся под влиянием гормонов и вегетативной нервной системы. Деятельность этих регулирующих факторов связана

99

с этапами органического развития, с физиологическими условиями, требованиями жизненно важных или слу­чайных задач, а также с темпераментом индивида.

Разумеется, и реакции, имеющие в основе анабо­лизм, также не оставляют субъект неизменным. Они изменяют его, но вторичным образом, через поведение, более или менее узко направляемое обстоятельствами. Благодаря этому катаболические реакции являются средством непосредственной адаптации, за которой сле­дуют внутренние изменения. Анаболическая же реак­ция является, наоборот, выражением предшествовав­шего ей внутреннего изменения или переработки внут­ренних структур, преимущественно и определяющих результат деятельности.

100

На первый взгляд кажется, что развитие ребенка характеризуется скорее катаболическим типом связей, что ребенок изменяется, главным образом, под влиянием непосредственных реакций, вызываемых средой. Кажет­ся, что он расходует значительную энергию на раздра­жители, действующие на него извне, и не способен на ожидание, комбинирование и размышление. Способ­ность ребенка к торможению действительно очень мала. Физиологические циклы, в которые включаются его вос­приятия, сначала могут вести ребенка только к непо­средственным реакциям. Действительно, в анатомиче­ских структурах, служащих основой этих циклов, еще плохо сформированы функциональные пути, и эти струк­туры тем дольше остаются бездейственными, чем ближе расположены они к высшим этажам в иерархии центров. Образование же соответствующих функциональных си­стем является результатом обучения и упражнений на протяжении длительного времени. Отсюда вытекает па­радокс, отнюдь не являющийся непонятным и заклю­чающийся в том, что, как правило, образование у ре­бенка психомоторных схем относится к катаболическому типу, тогда как анаболический тип, по существу, харак­теризует развитие ребенка в целом.

Среди реакций, вызванных окружающей средой, мно­го таких, которые осуществляют лишь функцию сенсор­ной, аффективной или моторной аккомодации организма к каким-либо объектам, событиям или действиям. Но такое состояние аккомодации, выражающееся в опреде-

101

ленных психо-соматических модификациях, может быть вызвано и в отсутствие объектов и явлений, к которым приспосабливался организм. Актуализируясь под влия­нием каких-то условий, эта аккомодация имплицитно подразумевает объективную реальность, несет в себе предвосхищение тех объектов, событий и действий, с ко­торыми она когда-то согласовывалась. Эта приспособи-тельная пластичность организма может и не быть до­полнена предвидимым актом или тем объектом, на ко­торый было направлено предвосхищающее ожидание. Важно то, что она может служить формой и опорой для намерения, аффекта, образа, которые больше не смеши­ваются с внешней действительностью данного момента. Первый свой материал чисто умственная деятельность находит именно в такой постуральной пластичности. Эта пластичность открывает впечатлениям, основное содержание которых вначале зависело от внешней сре­ды, путь к внутренней переработке. Итак, реакции уста­новки (attitude) и сенсорной бдительности ребенка от­нюдь не отстают от других.

102

Но чтобы выявить этот факт, потребовалось создание таких экспериментальных условий, которые могли при­дать ему видимость, противоречащую его истинной при­роде. Активность животного заменяется манипуляциями экспериментатора, возможности восприятия крайне ог­раничиваются. Раздражители, физиологически связан­ные с потребностями или стремлениями организма, соче­таются с произвольно выбранной стимуляцией. Все это создает впечатление чисто механической ассоциации между изначально различными факторами, впечатление, будто формирование психики регулируется чисто внеш­ним образом и является результатом лишь повторных сочетаний некоторых обстоятельств.

Однако в реальной жизни замещение одного раздра­жителя другим происходит в поле, открытом для всех иных раздражителей, адресующихся недифференциро­ванно ко всей сенсорной сфере субъекта. Раздражители носят нерасчлененный, смешанный характер, прежде чем возникает их индивидуализация. Отдельные струк­туры не могут здесь вырисовываться иначе, чем на фо­не этой начальной широкой связи. Используя элементы, объединенные обстоятельствами, эти структуры тем не менее отнюдь не являются простым их слепком, кото­рый якобы приобретает ясные контуры лишь в резуль­тате определенного числа повторений. Структуры явля­ются результатом выбора, направляемого деятельно-

103

Эта способность к ассимиляции имеет в качестве противоположной стороны способность к дифференци-ровке, что также следует из опытов с условными реф­лексами, когда животное, например, приучается реаги­ровать не вообще на звук какого-либо звонка, но только на определенную интенсивность, высоту или тембр зву­ка. Здесь также речь идет не о способности одной реак­ции внешним образом заменить другую, как если бы они с самого начала были противоположными, но о струк­туре, которая изменяется таким образом, что благодаря процессу торможейия, раздражитель, вначале действую­щий в целом, становится простым фоном, на котором выделяется одно из его отдельных свойств, ставшее единственно эффективным. Эта способность к различе­нию, делающая условные рефлексы средством более из­бирательного или более точного приспособления к среде, зависит, согласно Павлову, от физиологических законов работы коры головного мозга, анализирующего воспри­нимаемые раздражения в бесконечно изменяющихся ус­ловиях. Фаза дифференцировки, следовательно, непо­средственно дополняет фазу, соответствующую глобаль­ному стремлению вторгнуться в среду и ассимилировать се, источником которого является жизненная потреб­ность. Именно благодаря чередованию этих фаз функ­ция приобретает свою полезность и свое значение. Ис­следования у детей условных рефлексов, игнорирующие их интимную связь с чувством партиципации и симпа­тии, могут привести лишь к изнурительным опытам и бесплодным ухищрениям.

Раздражитель может также служить моделью для ре­акции. Это явление называется подражанием. К нему мо­жет быть применена схема, характерная для условных рефлексов, несмотря на разницу их уровней, аспектов и механизмов. Подражание традиционно описывается как

104

В основе всякого подражания лежат два противопо­ложно направленных момента. Один заключается в пла­стическом объединении, которое впитывает внешние впе­чатления и фильтрует их, очищая от посторонних элемен­тов и сохраняя лишь те, которые могут быть включены в существующие психические образования; так создается модель для подражания. Другой момент, не менее необхо­димый, касается действия и способа его выполнения. Формирование целостного акта подражания осуществ­ляется путем проб. Эти пробы используют прежний функ­циональный опыт субъекта, его навыки, оставшиеся от ин­туитивных форм подражания. Разъединение и воссоеди­нение соответствующих элементов является операцией, о трудности которой ясно свидетельствуют ее долго со­храняющиеся недостатки. В частности, это касается уста­новления порядка между найденными движениями. Поря­док их может остаться неправильным, и это является доказательством того, что данные движения не непосредст­венно сами по себе изображают модель, но должны под­чиняться требованиям внутреннего ее образца. Тем не

105

менее, по мере того как движения становятся все более определенными, они делают возможным объективное сравнение с внешней моделью. Чередование между этими двумя противоположными и дополняющими друг друга фазами интуитивной ассимиляции и контролируемого вы­полнения может при этих условиях войти в более или менее быстрый ритм и продолжаться до тех пор, пока под­ражание не станет удовлетворительным.

Но Фрейд отметил, кроме того, что это чисто утили­тарное равновесие не может объяснить все мотивы че­ловеческой деятельности. Над осознанием простой объективной согласованности со средой он ставит мо­ральное сознание: super-ego, или «сверх я», которое так­же является продуктом тех же самых фаз адаптации и ассимиляции. Действительно, осознание этических норм поведения является результатом познания идущих извне принуждений, которые становятся внутренними принуждениями. Этой ассимиляции или перенесению внутрь границ, поставленных инстинкту извне, служит сам же инстинкт. Действительно, ребенку не были бы доступны абстрактные предписания без конкретного,