Пять дней до оккупации Жеймялиса: 22 26 июня 1941 года

23 июня 1941 года

Якушок И. продолжает: «Иду пешком. Уже утро на понедельник. Светло стало. Шел, шел. Тут едет литовец на лошади. Я поднимаю руку:

  Подвези меня!

  Zhidus? Евреев я не беру.

Каган Л. о хуторе под Линкувой: «В понедельник утром   телеги с лошадями. Масса людей. Моя сестра с мужем, его брат и сестра, его мать. Все бегут в Россию. В тот же день, спустя несколько часов   еще одна группа людей: родственники со стороны отца. Тогда же у нас на хуторе появилась семья Леонида Шлоссберга, активного коммуниста. Его сын, Авром-Лейбке Шлосберг, ставший судьей, его жена, тетя с мужем. Телега набита битком. Едут в Жеймель, затем в Латвию, а оттуда   в Россию. Всего на ферме оказывалось 25 человек. Мать сбилась с ног - варит, парит, жарит цыплят…»¹⁸⁰

Фантазии Советского информбюро

"Сводка главного командования Красной Армии за 22.VI   1941 года

С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими. Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только в Гродненском и Крыстынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки *Кальвария, Стоянув и Цехановец (первые два в 15 км и последнее в 10 км от границы).

Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населенных пунктов, но всюду встретила решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, наносивших большие потери противнику. Нами сбито 65 самолетов противника"¹⁸¹.

В действительности, на Северо-Западном фронте, кроме Кальварии, немцы 22 июня захватили: Палангу, Кретингу, Таураге, Юрбаркас, Науместис, Вилкавишкис, Кибартай, Вирбалис, Мариямполе, Алитус, Лаздияй¹⁸² и ряд других мест. Танковые корпуса противника глубоко вклинились в нашу территорию, на Укмергском направлении   на 80 км.

Жеймяльцы, пообщавшись с беженцами, прибывшими тем же автобусом, что Израиль Якушок, едва ли поверили переданной по радио сводке. Но всей полноты приграничной катастрофы они представить себе, конечно, не могли.

Власть переходит к литовским националистам

Нет сомнения, что эти сообщения дошли до Жеймялиса. Однако евреи им, по-видимому, не поверили. Файвл Загорский так охарактеризовал настроение жеймяльских евреев: «Очень подавлены, очень подавлены мы были. Первые дни еще, вроде, спокойно отнеслись, поскольку по радио сказали, что немцы вошли на день, два-три, а потом их отобьют. Хвастались, что их отбросят обратно. Мы, вроде, будем жить. Очень подавлены, но все-таки были спокойны»

Между тем, по данным Арунаса Бубниса, 23 июня^XLIX линкувский отряд под руководством И. Якубайтиса прибыл в деревню Плянтас и арестовал Леонида Шлосберга, его сына комсомольца Абрама Шлосберга и комсомольца Повиласа Аткочюнаса. Арестованных заперли в подвале одного из домов и в тот же день расстреляли»¹⁸⁵.

Подробности сообщил Лео Каган: «На пути в Жеймель, в двух километрах от Линкувы, Шлосберги были остановлены. Там у дороги находился небольшой хутор, принадлежавший аптекарю^L. Три брата Ясукайтисы, с ними их двоюродный брат, остановили повозку Шлосбергов, загнали их в амбар и убили: Леонида Шлосберга, его сына и одного литовца, который работал в сапожной мастерской у моего дяди Иегуды Плейна и даже немного говорил на идиш. Эти Ясукайтисы, которых мы все знали, а кое-кто из наших даже учился с ними в школе, убили всех троих. Они уже хотели приняться за женщин, но тут прибежал священник Антонас Треска, живший неподалеку. Он был очень дружен с моим отцом. Священник сказал убийцам: "Эй, постойте, ведь еще русские могут прийти". И бандиты дали женщинам уйти. Он спас их»¹⁸⁶.

Танкисты готовятся к контрудару

В 0.30 командующий 8-й армии генерал-майор П. П. Собенников отдал два распоряжения, координирующие действия войск на предстоящий контрудар и, учитывая реальные условия, смещающие его начало до особого указания:

«12-му механизированному корпусу:

1. 23-й танковой дивизии выйти из подчинения 10-го стрелкового корпуса и поступить в подчинение 12-го механизированного корпуса. К 5 часам сосредоточиться в районе м. *Жораны, м. *Тверы, передав в мое подчинение мотострелковый полк в районе м. *Ужвенты; быть в готовности нанести удар – м. *Лавково, м. *Шилели, м. *Скавдвили.

2. 28-й танковой дивизии к 5 часам сосредоточиться в прежнем районе в готовности к переходу в наступление в направлении м. *Колтыняны, м. Скавдвили.

3. 202-й мотострелковой дивизии^LI занимать прежний район в готовности к переходу в атаку в направлении м. Скавдвили

4. Переход в наступление – по моему особому указанию»¹⁸⁷.

«Командиру 11-го стрелкового корпуса продолжать упорно удерживать занимаемый рубеж. Не допустить прорыва противника [на] Шауляйском направлении, обеспечить удержание за собой западного берега р. Дубисса и с утра 23.6.41 г. быть готовым во взаимодействии с 12-м и 3-м механизированными корпусами к переходу в наступление в общем направлении на Таураге, *Виджгиры»¹⁸⁸.

В 5:50 начальник Автобронетанкового управления Северо-Западного фронта полковник П. П. Полубояров доложил командующему фронтом:

«Принял решение и поставил задачу Куркину^LII наступать из района Россиены в западном направлении до дороги Таураге   Шауляй. Дальше резкий поворот в юго-западном направлении на Таураге   Тильзит, имея границу справа шоссе Таураге – Шауляй.

Шестопалову ставлю задачу наступать в юго-западном направлении, имея границу слева шоссе Таураге Шяуляй.

Куркину приказал начать наступление в 12 часов, от Шестопалова потребую выступления на час раньше для одновременного выдвижения совместно с Куркиным. Время до начала наступления – на разведку сильными танковыми отрядами»¹⁸⁹.

В подписанных генерал-лейтенантом Кленовым оперативных сводках штаба Северо-Западного фронта Генеральному штабу от 23.6.41 No 02 к 10.00, сказано, что «2-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса с утра 23.6.41 г. во взаимодействии с 12-м механизированным корпусом наносит удар по противнику с направления Россиены на Таураге»¹⁹⁰.

Дивизии выдвигались на рубежи развертывания в трудных условиях. Все фронтовые дороги были забиты войсками и беженцами. У немцев была хорошо налажена авиаразведка. Уже в первой половине дня начальник штаба 4-й танковой группы сообщил дивизиям: "Между 9 и 9:30 на шоссе Ионава – Кейдайняй в направлении Кейдайняй замечены 200 танков; также в направлении Кедайняй с востока колонна около 180 танков". Фельдмаршал фон Лееб затребовал в связи с этим авиацию 1-го воздушного флота, на что получил согласие»¹⁹¹.

Раус вспоминает: «Авиаразведка обнаружила советские части (свыше 200 танков) прибывающие из района Ионава - Кедайняй и сосредотачивающиеся западнее Кракес. Это могло быть направлено, очевидно, только против передовых частей 6-ой танковой дивизии, которые наиболее продвинулись на решающем Шяуляйском направлении … Авиаразведка сообщила также об общем отходе войск из приграничных областей на северо-восток. Следовало предположить, что задача русских танков   задержать наступление 41-го танкового корпуса и способствовать этим беспрепятственному отводу своих основных сил. Штаб дивизии получал непрерывную информацию от авиаразведки об относительно быстром продвижении русских танков»¹⁹².

Как только советские танковые колонны начинали движение, они сразу же попадали под сильные удары вражеской авиации¹⁹³.

28-я танковая дивизия, совершив ночью 50-километровый марш, к 10 часам заняла исходное положение для атаки с линии *Жвирзде   *Бомбалы. В пути дивизия, после четырех налетов вражеской авиации, потеряла 27 танков¹⁹⁴. К концу пути она оказалась без горючего¹⁹⁵. Его обязан был подвезти армейский автотранспорт, но он вместо потребных 16 автоцистерн доставил 16 бочек, которых хватило на заправку семи танков¹⁹⁶. Поэтому дивизия не смогла включиться в контрудар вовремя. 23-й танковой дивизии командир 10-го стрелкового корпуса приказал «нанести удар в направлении м. *Жлюбины, м. Лавково, м. Скавдвили. Приказ штаба корпуса No 01 был вручен начальнику штаба 23-й танковой дивизии в момент вытягивания дивизии из м. Плунгяны. Время выступления дивизии два раза менялось»¹⁹⁷.

На правом фланге 8-й армии 10-я стрелковая дивизия не выдержала натиска врага и с боем отошла за реку Минья. К 10 часам немцы заняли Куляй, Ретавас и Твярай, их пехотные колонны продвигались в направлении Лиепаи¹⁹⁸.

Утренние бои на шяуляйском шоссе

Немецкая 21-я пехотная дивизия с 6.00 утра продолжила наступление с линии Дидкиемис – Паграмантис на северо-восток, имея задачей к вечеру достичь южного края возвышенности, находящейся около Упины. На левом фланге по-прежнему двигался 24-й полк, на правом – 45-й полк. 3-й пехотный полк следовал как резерв теперь уже за 45-м полком. Судя по немецким источникам, основным препятствием на пути дивизии стало не противодействие неприятеля, а бесчисленные ручьи, болотца и густой лес²⁰⁰.

А вот как описывает события на этом участке А.В. Казарьян: «23 июня в полдень на наших позициях вновь начали разрываться вражеские снаряды… Пикирующие бомбардировщики с отвратительным визгом то вертикально падали вниз, то с ревом поднимались вверх. Разрывы вражеских снарядов и бомб сотрясали землю. В воздух взлетали бревна, обломки досок от укреплений, рушились убежища, рвались телефонные провода.

Еще не окончилась артиллерийская подготовка, как тут же послышался рокот двигателей. Лавина немецких танков в сопровождении пехоты устремилась на наши позиции. Ряды 286-го стрелкового полка, как и соседних частей, заметно поредели. Наш курсантский взвод, прикрывавший вынужденный отход полка, был отсечен от основных сил, и нам пришлось отходить самостоятельно… на Шяуляй…»²⁰¹

Действительно, соседняя немецкая 1-я танковая дивизия возобновила движение боевой группы Крюгера около 1.30 ночи. «Приказ командира дивизии ставил целью наступления Кельме на шоссе к Шяуляю. Сопротивление противника при Скаудвиле сломили идущие вместе в голове колонны бронетранспортеры 1-й роты 113-го стрелкового полка и танки 1-го батальона 1-го танкового полка»²⁰².

Захватив Скаудвиле, немцы двинулись далее по шоссе на Пакражантис. Здесь встретили артиллеристы 9-й

Тем временем два полка 125-й пехотной дивизии, расположившиеся среди позиций 9-й противотанковой бригады закончили окапываться. «К четырем утра 23 июня командиры полков доложили Прокудину о готовности частей к бою. Через два часа к расположению 2-го дивизиона, батареи которого стояли по обе стороны главной дороги на Шяуляй, приблизилась колонна фашистских мотоциклистов. Командир дивизиона капитан Штокалов приказал открывать огонь только по сигналу – красной ракете.

Батареи стояли на лесной опушке, на высоте. Внизу был поселок, за ним – равнина, хорошо просматриваемая на 2 – 2,5 километра. Колонна немецких мотоциклистов с шумом, стреляя на ходу, катилась прямо в заготовленный ей огневой мешок. Это были тяжелые машины с колясками, с установленными на них пулеметами. Шли по дороге строем, по три машины в ряд, всего около пятидесяти мотоциклов.

Подпустив колонну на 300 метров, артиллеристы открыли огонь. Стреляли прямой наводкой только те орудия, что стояли ближе к дороге. Колонна перемешалась, полетели в воздух обломки мотоциклов. Уйти никому не удалось – хвост колонны расстреляло из пулеметов наше боевое охранение. Все было кончено за 15 – 20 минут.

Через некоторое время показались фашистские танки. Их было три, и двигались они целиной, ведя огонь из пулеметов. Ясно: это разведка. Ее цель – вскрыть нашу систему обороны. Прокудин, находившийся на наблюдательном пункте командира дивизиона Штокалова, приказал ему отвести боевое охранение в тыл по овражку. Чтобы не раскрывать противнику всю систему огня. по танкам ударили только три пушки. Один танк был подбит, два других отползли в укрытие.

Не прошло и часа, как по расположению дивизиона открыла огонь вражеская артиллерия и минометы. Артналет продолжался минут тридцать. Он еще не кончился, а фашисты уже двинули вперед танки. Они шли полем – около сорока машин. С 300 – 400 метров открыли огонь батареи 2-го дивизиона, ударили пушки стрелковых полков. Загорелся один танк, другой, третий… Над пшеничными полями потянулся густой черный дым.

Весь этот день фашистские танки в сопровождении автоматчиков пытались прорваться вдоль шоссе на Шяуляй. После очередной неудачи следовали артиллерийско-минометный налет и новая атака. К вечеру по всему полю чернели подбитые танки. Артиллеристы и пехотинцы поработали на славу.

На участках других дивизионов день прошел сравнительно спокойно. Попытки гитлеровских автоматчиков и отдельных танков приблизиться к нашей обороне легко пресекались. Поскольку главные усилия гитлеровцев сосредоточились вдоль шоссе на Шяуляй, Прокудин, как только совсем стемнело, подбросил Штокалову подкрепление – батарею из 3-го дивизиона»²⁰³.

Об участии в этом бою 202-й моторизованной дивизии рассказывает ее замполит С. Ф. Хвалей: «Дивизия встретила врага… в районе Кельме – Кражай. Бой, который вела дивизия в этот день, был тяжелый, кровопролитный… Бойцы стояли насмерть, часто наносили ответные удары, переходили в контратаки. Враг не ожидал такого сопротивления, откатывался назад. Но, подтянув свежие силы, он снова и снова рвался вперед.

Особенно тяжелый бой вел второй батальон 645-го мотострелкового полка. Четыре раза при поддержке танков и самолетов гитлеровцы атаковали батальон капитана Н. И. Бубелева. Но бойцы батальона, поддерживаемые первым батальоном 125-го танкового полка под командованием старшего лейтенанта Халко, отбрасывали фашистов. За день наши бойцы разгромили более двух батальонов противника, на поле боя враг оставил свыше 600 солдат и офицеров убитыми, 9 танков, много мотоциклов и бронетранспортеров.

…артиллеристы в упор расстреливали мотоциклистов, жгли танки^LIII. Командир 189-го отдельного истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона капитан Г. Ф. Журавлев выдвинул пушки для стрельбы прямой наводкой. К концу дня артиллеристы подбили и сожгли более 20 танков. Мужество и отвагу в этом бою проявил комиссар 625-го гаубичного артиллерийского полка старший политрук Белгородский. Находясь непосредственно на огневых позициях, он своим примером воодушевлял воинов на подвиги. Бесстрашно вели огонь по самолетам зенитчики. Два фашистских стервятника, объятые пламенем, рухнули на землю»²⁰⁴.

«Не сумев сломить оборону наших частей, гитлеровцы начали с флангов обходить позиции 9-й артиллерийской бригады и 202-й моторизованной дивизии, положение которых ухудшалось с каждым часом в связи с тем, что полки прикрытия 125-й стрелковой дивизии снялись по приказу с позиций и начали отход к Шяуляю. Тогда командир бригады приказал собрать весь личный состав хозяйственной и тыловой частей и посадить их в окопы перед орудиями. К концу дня артбригада израсходовала почти весь запас боеприпасов, а своевременный их подвоз обеспечен не был»²⁰⁵.

Оперативная сводка № 03 к 22.00 констатировала: «125-я стрелковая дивизия, понеся тяжелые потери, остатки своих сил отвела на *Немакшчай. Убит командир полка, два заместителя командира полка, два командира батальона. Потери в личном составе – 40%. В образовавшийся разрыв между 90-й и 125-й стрелковыми дивизиями противник ввел не менее одной танковой дивизии и наступает в направлении Шауляй. Здесь он был встречен и остановлен системой нашего противотанкового рубежа Вайгува, Келме, потеряв 7 танков»²⁰⁶.

Официальные документы подтверждают, что «202-я мотострелковая дивизия в течение дня занимала оборону на прежнем рубеже»²⁰⁷.

6-я танковая дивизия немцев наступает на Расейняй

Наши части двигались по всем имеющимся дорогам с большой скоростью в направлени Расейняя… Передовые отряды радировали, что обнаружены крупные силы русских, занимающие высоты к югу от города. Они находились рядом с маршрутом боевой группы фон Зекендорфа, образовывая перед Расейняем защитный вал.

57-й разведывательный батальон майора Линбрунна (Linbrunn), из 6-го мотоциклетного батальона майора Шликмана (Schlikmann), быстро разведал обстановку. Вскоре основные силы боевой группы фон Зекендорфа, шедшей впереди группы Рауса, вступила в бой. Под прикрытием артиллерийского огня, 114-й мотострелковый полк и приданный ему танковый батальон бросились в атаку по местности, уже тщательно перепаханной нашими снарядами.

После ожесточенной борьбы части полковника фон Зекендорфа, несмотря на сильное сопротивление, захватили передовой рубеж. Но русские, построив основную линию обороны на противоположном склоне, не стремились сдать ключевую позицию своей обороны. Борьба за нее длилась более двух часов, так как атаки осложнял совершенно открытый характер местности. Кроме того, нашей артиллерии не хватало боеприпасов, а танкам, чтобы атаковать противника с флангов и тыла, приходилось продираться через леса, болота и трясины.

Растянутость битвы пошла на пользу моей группе, которая двигалась по тому же маршруту, что и группа фон Зекендорфа, но свернула с дороги в Эржвилкасе, чтобы для захвата города скоординированной атакой обеих групп своевременно достичь Расейняя кратчайшим путем. Последний участок этого пути проходил вдоль ручья *Шлина по узкой грязной тропе через отчасти заболоченную лесную местность с ограниченной видимостью. К востоку от *Пайшлиниса местность превратилась в лужайки, покрытые большими фруктовыми садами.

До этого момента боевая группа Рауса не встретила никакого сопротивления, но не успели передовые роты выйти на открытое пространство, как их левый фланг оказался под винтовочным и пулеметным огнем. Он велся с очень близкого расстояния. Первой жертвой засады стал командир роты, ехавший во главе своей колонны. Прежде чем он успел отдать какой-либо приказ, русский снайпер поразил его в лоб с расстояния около 100 метров. Рота спешилась и молниеносно ответила огнем, а приписанные к ней танки мчались вперед, паля в заросли и сдерживая врага.

К несчастью, скоро головной танк выбыл из строя от прямого попадания снаряда противотанковой пушки. После этого две роты авангарда проникли в лес и атаковали русских с флангов и тыла. Разгром неприятеля казался очевидным, но штурмующие войска лишь немного углубились в чащу молодого леса и не могли отрезать русским путь отступления на север.

Хотя рота, преграждавшая дорогу противнику, превосходила его втрое, ему удалось скрыться. Более того, так как советы действовали из надежного укрытия, они несли минимальные потери…

Хотя положение наших передовых частей, попавших в засаду на открытой местности, сначала казалось критическим, потери были очень небольшими: несколько раненых и убитый очень способный командир роты. Огонь из чащи был нестабильным. Пули свистели у нас над головами, не вызывая серьезных потерь. Они почти исключительно зависели от снайперов, засевших в вершинах фруктовых деревьев и целившихся с близкого расстояния. Эти снайперы остались на своих местах даже после того, как основная масса противника отступила; и высматривали в качестве достойной жертвы преимущественно офицеров. Некоторые из снайперов остались на своих местах даже тогда, когда наши танки остановились под их деревьями и открыли огонь по опушке леса.

В разгаре боя снайперы оставались незамеченными, но все изменилось после того, как стих основной грохот битвы, а они продолжали стрелять. Их обнаружили и заставили спуститься пулеметным огнем. Последние из них напрасно пытались сбежать. На открытом месте их немедленно расстреливали из ближайшего пулемета, прежде чем те успевали скрыться в лесу. «Кукушки» на лесных деревьях не были в новинку для наших частей, но здесь снайперы впервые расположились на деревьях на открытом месте, где их никто не ожидал. Обреченные на смерть, они выполнили свою миссию, жертвуя жизнью. Такая готовность к смерти стала одним из открытий в Пайшлинисе для наших солдат…»²⁰⁸

Захват Расейняя

В ней и в предместье, русские окопались, чтобы сдержать наши приближающиеся танки и следующий недалеко позади. 114-й моторизованный пехотный полк, эшелонированный в глубину. Батареи 76-го бронетанкового артиллерийского полка полковника Грундгерра (Grundherr) начали обстреливать обнаруженные разведчиками неприятельские позиции…

Одновременно боевая группа фон Зекендорфа, вовлеченная в тяжелое сражение на высотах к югу от города, готовилась к решающему удару. Ее танки прорвали русские позиции и у Расейняя присоединились к танкам боевой группы Рауса. Вскоре наши объединенные силы зачищали от противника город и близлежащую гряду холмов. Сопротивление неприятеля очень быстро развалилось под давлением концентрических атак всех сил 6-ой танковой дивизии. Некоторые отважные батальоны красноармейцев все еще оказывали сопротивление боевой группе Рауса, безостановочно рвавшейся к мосту на дороге в Шилуве. Их выдавили наши танки, после чего рассеяла пехота, штурмуя отдельные очаги сопротивления. Ликвидации их уже не потребовала больших усилий»²⁰⁹.

Остатки 48-й стрелковой дивизии после тяжелых боев в районе Расейняя отступили на рубеж *Лидувенай – Арегала²¹⁰

Немецкие танки сворачивают к мостам через Дубису

Относительно Кельме эта сводка, однако, уже не отражала реальную обстановку. Немцы, натолкнувшись в первой половине дня на прочную оборону шоссе силами 9-й противотанковой артиллерийской бригады и 202-й моторизованной дивизии, получили приказ изменить от Пакражантиса направление атак. Не исключено, что это решение немцев было также связано с полученными ими от авиаразведки сведениями о движении к Дубисе советской 2-й танковой дивизии.

«Около полудня боевая группа Крюгера из 1-й танковой дивизии, ранее направленная на север вдоль шоссе на Шяуляй, свернула, чтобы захватить участок Дубисы, на северо-восток, двигаясь через Пакражантис и Лёляй на *Саудининкай (Saudininkai).Там 1-му батальону 1-го танкового полка около 22.00 удалось овладеть неповрежденным мостом. 1-й танковый полк подполковника Коппа (Kopp) окопался восточнее этого перехода. Стрелки боевой группы создали здесь ночью предмостное укрепление. Вечером дивизии по радио была передано: «Цель на 24.6: *Поневеж».

1-й мотоциклетный батальон, находившийся в дивизионном резерве, к 13.00 выдвинулся вперед. Усиленный 1-й ротой 37-го противотанкового дивизиона, он был введен для обороны левого фланга дивизии, повернувшей на восток. Охрану у Пакражантиса нес 4-й артиллерийский дивизион.

Для снабжения боевой группы Вестхофена и всего 41-го танкового корпуса решающее значение имел железнодорожный мост при Лидувенай. Сразу по получении дивизией приказа «повернуть на восток» полковник Вестхофен, чтобы захватить при Лидувенай переправу через Дубису, распорядился образовать усиленную диверсионную группу под командой старшего лейтенанта Вихмана (Wichmann). Ей ставилась задача   внезапно захватить мосты у Лидувенай и удерживать их до подхода остальных частей. Группу составили 2 броневика, 4 бронетранспортера и при них подразделение Вернера (Werner) из полка особого назначения 800 («Бранденбург»). О железнодорожной переправе имелся лишь один плохой аэрофотоснимок. Он показывал наличие с обеих сторон моста укрепленных полевых позиций. Сам мост был около 45 метров высотой и 270 метров длиной. К 18.00 группа Вихмана прибыла на место и расположилась неподалеку от моста, охранявшегося слабым противником. В то время как здесь броневики и бронетранспортеры под командой Вернера обеспечивали огневую защиту стрелков и саперов, Вихман, подавшись севернее, перешел с небольшим числом людей Дубису вброд выше по течению.. В 18.20 обе группы встретились на железнодорожном мосту, защитники которого в панике бежали, не взорвав его, так как все запальные провода удалось своевременно перерезать. В неповрежденном состоянии мост удерживался до подхода 3-й роты 1-го стрелкового полка»²¹².



Рисунок 9. Схема сражения под Расейняй²¹³

36-я моторизованная дивизия, следовавшая по шоссе во втором эшелоне, также свернула на дорогу, ведущую на Расейняй и, пройдя Нямакшчяй, к концу дня оказалась в Видукле²¹⁴.

Южнее наступала 6-я танковая дивизия. Рассказывает генерал Раус: «Вскоре после полудня обе боевые группы достигли назначенной на день цели: двух мостов через Дубису, которые мы заняли, преодолев незначительное сопротивления. Находящиеся неподалеку от Расейняя, эти мосты расположены на пятьдесят метров ниже окружающей местности. Наши танки первыми по брошенному мосту пересекли реку и очистили окрестности Кибартеляя. Я послал через северный мост подразделение 4-го моторизованного полка сформировать по ту сторону реки на высотах предмостное укрепление. Оно поддерживалось несколькими танками, оставленными на восточном берегу как резерв. Спустя несколько часов, полковник фон Зекендорф вместе с 6-м мотоциклетным батальоном у Бятигалы также вытеснил советские тыловые части и захватил восточный берег Дубисы.

Покрыв пятьдесят пять километров… 6-ая танковая дивизия к вечеру выполнила задачи дня. Заходящее солнце отбрасывало розовые лучи, и тишина наступила даже раньше, чем сумерки. Дымились полевые кухни, вокруг них собирались все свободные от несения вахты, чтобы получить заслуженную горячую пищу, счастливо завершающую успешный день.

Офицеры обсуждали события дня и готовились к следующему утру. Но мы также размышляли над достижениями русских. Многие вслух выражали свое изумление, что та самая пехота, с которой они столкнулись накануне южнее Таураге, и которую к полудню разгромили и оставили далеко позади, смогла за 24 часа пройти пешком семьдесят пять километров. Эти красноармейцы не только провели изнурительный форсированный марш по бездорожью, но немедленно снова подготовили укрепленные позиции и упорно сопротивлялись в течение нескольких часов без какого-либо отдыха. Этот факт набрасывал тень на идею победить в несколько дней. Он сразу обнаруживал, что Германия получила упорного противника, который скорее потеряет земли, чем сдастся. Следующий день только подтвердил точность этих наблюдений»²¹⁵.

Достигнув к вечеру южного края возвышенности около Упины, правое крыло 21-й пехотной дивизии «вступило в непосредственный тесный контакт с левым крылом 4-й танковой группы, которая, правда, теперь со своей стороны свернула на восток, чтобы вступить в танковое сражение под Расейняем, в то время как дивизии предстояло наступать дальше на Кельме»²¹⁶.

Хаотичное начало советского контрудара

Задачей дня 1-й немецкой пехотной дивизии было достичь шоссе, ведущего от Калтиненая на юго-восток. Шоссе уже в сумерках достиг 22-й пехотный полк. За ним шел 1-й пехотный полк, который остановился на отдых северо-западнее Варседжяя, в то время как подчиненный дивизии 43 пехотный полк   в Обелинас-Сенояс (Obelynas-Senojas)²¹⁸.

Описание боевых действий 28-й танковой дивизии во второй половине дня 23 июня в советских источниках весьма противоречиво.

В оперативной сводке № 03 к 22.00 сообщается, что: «только в 18 часов 28-я танковая дивизия развернулась для атаки танков, но танки противника после неудачной атаки отошли на Скаудвиле»²¹⁹.

В итоговом донесении штаба 12-го механизированного корпуса от 1 августа 1941 об этом бое сказано, что «28-я танковая дивизия из-за необеспеченности горючим была вынуждена с 10 до 15 часов простоять в районе Жвирзде… К 22 часам авангардный 55-й танковый полк атаковал противника в районе м. Колтыняны, уничтожил артиллерийскую батарею и до 7 противотанковых пушек противника и, потеряв во время атаки 13 танков, отошел на север. С наступлением темноты дивизия сосредоточилась в лесу 1 км севернее *Пошиле. В этом бою погиб заместитель командира полка майор Попов, которому впоследствии присвоено звание Героя Советского Союза»²²⁰.

Исследователи и мемуаристы, описывавшие этот бой через 25 лет и более, особенно разноречивы.

В наиболее ранней монографии 1966 года, сказано лишь, что «дивизия развернулась для атаки на Скаудвиле только к 18 часам»²²¹. О самом бое – ни слова.

В опубликованных в 1969 году воспоминаниях начальника автобронетанкового управления фронта полковника П. П. Полубоярова общего описания боя нет, но сказано: «Пример исключительной храбрости и боевого мастерства проявил в этом бою заместитель командира 55-го танкового полка 28-й танковой дивизии майор Б. П. Попов. Командуя авангардом полка в составе 17 танков, он атаковал батарею и семь противотанковых пушек врага. Метким огнем танка им было уничтожено четыре орудия и несколько десятков гитлеровцев. Но и его танк оказался подбитым. Несмотря на это, герой продолжал вести огонь по фашистам и ему удалось уничтожить еще одно вражеское орудие. Уже вечером в районе Калтиненай, когда его танк уже был охвачен пламенем, Б. П. Попов пытался выскочить из машины, но в схватке с вражескими автоматчиками был сражен»²²².

В воспоминаниях начальника войск связи фронта полковника П. М. Курочкина говорится, что «Танковые дивизии 12-го механизированного корпуса в районе *Калжиненай и Немакшчай подверглись сильной бомбардировке противника и вступили в бой с превосходящими силами. Они успеха не имели и, потеряв значительную часть танков, вынуждены были в ночь на 24 июня выйти из боя и сосредоточиться в лесах в 15   20 км северо-западнее Шяуляя. В двух танковых дивизиях осталось лишь 35 танков»²²³.

Генерал-лейтенант П. Г. Кузнецов, воевавший на Северо-Западном фронте с сентября 1941 года²²⁴, так описывает бой 28-й танковой дивизии:

«В 14 часов [командира 28-й танковой дивизии полковника] Черняховского вызвал к себе на командный пункт [в Шаукенай] командир [12 механизированного] корпуса генерал[-майор Н. М.] Шестопалов. Уточняя задачу, генерал сказал:

  Двести вторая мотострелковая дивизия совместно с девятой артиллерийской противотанковой бригадой заняли оборону на южных подступах к Шяуляю с центром в *Кёльме. По донесению полковника Горбачева до батальона танков противника с мотопехотой заняли Кражай и потеснили наши подразделения к северу. Имеются непроверенные сведения, что и в направлении Варняя, на стыке десятого и одиннадцатого корпусов также прорвались фашистские танки^LVI.

28-й танковой дивизии было приказано сначала уничтожить гитлеровцев в районе Кражая, после чего наносить удар на *Пашиле, Калтиненай, Скаудвиле»²²⁵.

Направленный в Ригу автотранспорт 28 танковой дивизии, совершив за эти часы рейс в оба конца около 500 километров, доставил ей необходимое горючее, и, выслав в направлении Варняя и Кражяя разведку, дивизия в 15 часов приступила к выполнению боевой задачи.

«На марше выяснилось, что ни в Варняе, ни в Кражае противника нет. Дивизия продолжала движение на Пашиле, Калтиненай, Скаудвиле»²²⁶

Между тем, противник на правом фланге 8-й армии к 17 часам вышел на фронт: Скуодас, Салантай, Картяна, Куляй, *Риетавас, Кведарна, Шилале²²⁷.

28-я танковая дивизия продолжала марш. «Впереди и на флангах – юркие дозоры боевого охранения из бронемашин и легких танков. За ними по основному маршруту   головной отряд под командованием заместителя командира 55-го танкового полка майора Б.П. Попова. За головным отрядом – остальной полк с майором Онищуком и его штабом. Замыкал дивизионную колонну 56-й танковый полк майора Герко…

При подходе к местечку Калтиненай, когда вечернее солнце висело уже низко над лесом, головной отряд майора Попова подвергся артиллерийскому обстрелу. Населенный пункт только что заняли немцы. Оборонявшиеся на этом рубеже подразделения 125-й стрелковой дивизии отошли в северо-восточном направлении на Кражай…

Надвигались сумерки. Оценив обстановку, Черняховский принял смелое решение   развернуть авангардный 55-й танковый полк, с ходу выбить противника из Калтиненая и отбросить его к югу…

В 22.00 55-й танковый полк атаковал. Первая группа из 17 танков во главе с майором Поповым двигалась вдоль дороги на Калтиненай, обходя населенный пункт с востока. Вторая группа в составе 23 танков под командованием майора Онищука развернулась восточнее первой.

На ближних подступах к Калтиненаю группа майора Попова попала под организованный противотанковый огонь. Стремительным броском вперед Борис Петрович Попов расстрелял в упор и раздавил гусеницами своего танка несколько вражеских орудий и до взвода пехоты.

Бесстрашно действовали и другие командиры машин и механики-водители. Группа Попова в этом скоростном бою уничтожила до двух рот пехоты, около десятка орудий и отбросила врага к югу. Но силы были неравные. Фашисты занимали населенный пункт и прилегающий к нему лес, находились в укрытии и поражали огнем из засад.

Один за другим выходили из строя наши танки. Замер на месте и танк майора Попова. Погибли механик-водитель и башенный стрелок. Борис Петрович был ранен. Напрягая последние силы, он продолжал разить врага и метким огнем уничтожил еще одно противотанковое орудие. И только когда танк был полностью объят пламенем, майор оставил свою боевую машину. Но тут же его настигла смерть от фашистской пули.

Из всей группы Попова возвратились на сборный пункт только четыре танка.

Атака майора Онищука развивалась успешно. Танкисты овладели дорогой Калтиненай – Расейняй, уничтожив до роты мотоциклистов и рассеяв по лесам вражескую пехоту. По выполнении задачи танки возвратились в район сбора без потерь

Землю окутал ночной мрак. На заболоченном лугу к юго-востоку от местечка Калтиненай догорали наши танки. Первая небольшая победа обошлась дорогой ценой. Безвозвратно были потеряны 13 боевых машин и свыше 20 танкистов…

Под покровом ночи Черняховский оттянул авангардный полк назад и сосредоточил дивизию в лесах в районе Каркленая»²²⁸.

Рихтер описывает следующий эпизод боя: «В сумерках появились первые неприятельские танки. Примерно от 12 до 15, двигавшиеся по шоссе, идущем от Кальтиненая на юго-восток. Ефрейтор Хассе (Hasse) из 14-й роты 22-го пехотного полка немедленно установил свое орудие на развилке дорог, примерно километром севернее имения Буткайчяй^LVII (Butkaiciai). На минимальной дистанции командир орудия расстрелял шесть танков, приближающихся на большой скорости, хотя его орудие спустя мгновение могло бы быть раздавлено»²²⁹.

Видимо, после этого эпизода «на заболоченном лугу к юго-востоку от местечка Калтиненай догорали советские танки»²³⁰. Правда, в этом районе нет заболоченных лугов.

Участие в этом бою с немецкой стороны 1-й танковой дивизии Крюгера, упоминаемое В. Бешановым²³¹, нам представляется недостоверным, так как дивизия Крюгера днем 23 июня свернула к Дубисе. В ее истории нет упоминаний о столкновении с танками Черняховского.

В бой вступает авангард 2-й танковой дивизии

Раус, описав идиллическую картину вечернего отдыха своей боевой группы после овладения ею «вскоре после полудня» Кибартеляем, и «спустя несколько часов» Бятиголы   группой Зекендорфа, продолжает: «В течение ночи наши войска беспрепятственно расширили и улучшили оба предмостных укрепления, чтобы способствовать последующему наступлению^LVIII. Прибытие основной части дивизии сильно задержалось, так как 269-я пехотная дивизия, которую 41 танковый корпус направил на север от Эржвилкаса, постоянно пересекала маршрут 6-й танковой дивизии, пролегавший по болотистой местности»²³².

Руководство 6-й танковой дивизии, располагая сведениями о приближении к Дубисе наших танковых колонн, было озабочено подготовкой к их встрече. По словам Рауса «Генерал Ландграф пытался как можно быстрее подтянуть от основной части дивизии к Расейнаю значительное пополнение, чтобы… препятствовать советам пересечь Дубису. Этот план не удалось выполнить из-за продолжающей свалки в Эржвилкасе. Там авангард 6-ой танковой дивизии был теперь перепутан не только с 269-ой пехотной дивизией, но и с подразделениями 1-ой танковой.

Это означало, что полковник фон Зекендорф и я не получим немедленно подкреплений, а также не будем своевременно иметь поддержки на флангах. Генерала особенно беспокоил правый фланг, где от нападения противника на Бятигалу могла бы защитить 269-ая пехотная дивизия»²³³.

Раус не отмечает здесь столкновения со 2-й танковой дивизией ни вечером 23-го июня, ни в начале ночи 24-го.

Несколько иначе и подробнее излагает обстановку начальник штаба 6-й танковой дивизии граф Кильманзег (Kielmansegg). По его записям, дозор старшего лейтенанта Бокхова (Bockhoff) из 1-й роты 57-го танкового разведывательного батальона находился в зоне развертывания советской 2-й танковой дивизии. Бокхов докладывал о ее движении по радио в свой штаб. Кильманзег пишет, что «не удалось вовремя сориентировать об этом передовую колонну». Поэтому боевая группа Зекендорфа была атакована на предмостном укреплении у Дубисы превосходящими танковыми силами противника и опять имела потери. Многие ее стрелковые отделения были отрезаны от моста. Позднее стрелки были найдены изуродованными²³⁴.

Кильманзег продолжает: «Дивизия стремилась теперь как можно быстрее получить мощное подкрепление, прежде всего танки в район Россиен, чтобы не дать противнику переправиться через Дубиссу. Но это вызвало лишь более заметные пробки на марше, так что эти планы не вполне удались. Русские смогли захватить переправу через Дубиссу у Кибартеляй^LIX. Дальнейшее их продвижение разбилось, однако, о наше быстро организованное сопротивление на высотах восточнее Россиен.

Особую озабоченность вызывал правый фланг у Бетигалы. Там не было теперь 269-й пехотной дивизии, ранее располагавшейся на фланге. Она застряла северо-восточном Эржвилкаса, тогда как 1-я танковая дивизия наступала по большому шоссе в направлении Кельме. Руководство 6-й танковой дивизии чувствовало усиление врага и намеривалось на рассвете 24 июня атаковать его общими силами из района Россиен, отбросить назад через Дубиссу и далее в восточном направлении. Корпус был согласен с этим планом. Предлагалось снова оттянуть 269-ю пехотную дивизию на правый фланг, 1-ю танковую дивизию направить через Лидувенай и 36-ю пехотную моторизованную дивизию, находившуюся до сих пор в резерве, повернуть через Кельме на восток. Однако было неясно, когда эти передвижения окончатся. Так что 6-й танковой дивизии предстояло также с утра 24 июня бороться в одиночку. Начало атаки назначено было на 6:00»²³⁵.

Судя по Кильманзегу, авангард 2-й танковой дивизии вступила в бой заметно ранее, чем утверждает Раус, то есть либо поздно вечером 23 июня, либо после полуночи. В пользу этого предположения говорит упоминание осветительных ракет в описании первого боя 5-й роты 3-го танкового полка 2-й танковой дивизии, которое приводит его участник Д. И. Осадчий:

«В нескольких километрах от нас на западном берегу реки Дубиса сражался с противником 2-й мотострелковый полк нашей дивизии. В предвоенные дни нам, танкистам, не раз приходилось взаимодействовать на тактических учениях с этим полком, обладавшим высокой полевой выучкой. Командовал им смелый и решительный офицер – майор Чинчинадзе. Сейчас всюду рвались вражеские снаряды, небо освещали сигнальные и осветительные ракеты и требовалось доказать ратное умение в настоящем бою. Командир полка майор И. П. Рагочий остановил мой танк и в считанные минуты поставил задачу немедленно развернуться и отразить атаку прорвавшихся на левом фланге 2-го мотострелкового полка фашистских танков. Подав экипажам шести машин команду «К бою», мы стремительно двинулись в заданном направлении. Шли некоторое время в предбоевом порядке, но противника не обнаружили и свернули танки в колонну. Прошли еще несколько километров, однако врага не встретили. Затем направились туда, где были видны вспышки рвавшихся снарядов. На пути встретился крутой спуск к реке Дубисе, на противоположном берегу которой разгорелся бой. С большим трудом мы спустились вниз. Пока я ориентировался в обстановке и переговаривался с подчиненными командирами, вплотную к нам подъехал вражеский мотоциклист, приняв, видимо, наши машины за свои. За ним двигалось несколько танков и бронемашин. Наконец, противник оказался рядом. Важно было не упустить благоприятный момент, захватить инициативу. Скомандовал: «Огонь». Завязалась огневая дуэль. Первым уничтожили удиравшего мотоциклиста, головной и замыкающий танки, а потом и остальные машины, всего семь танков, две бронемашины и мотоцикл.

В этом первом для нас бою мы отделались лишь несколькими вмятинами на машинах»²³⁶.

Итак, 23-го июня в контрударе 3-го и 12-го механизированных корпусов участвовали, да и то лишь в самом конце, дня два танковых полка (55-й и 56-й из 28-й танковой дивизии) и один мотострелковый (2-й из 2-й танковой дивизии), которые, естественно, не могли остановить натиск трех танковых дивизий врага.

Командующий фронтом Ф. И. Кузнецов, подводя итоги дня в очередном боевом распоряжении, констатировал: «Действия главной группировки армии с целью окружения до трех пехотных и одной танковой дивизий противника в районе Шилале, Скаудвиле, Видукле, Келме не получили никакого развития. Эту задачу требую решить на рассвете 24.6.41 г. короткими сильными ударами 23-й танковой дивизии; ось движения – Шилале, Упинас, *Воджгиры, Россиены, где войти в связь с 48-й стрелковой дивизией.

23-й танковой дивизии прикрыть себя прочно справа, не попадая в ловушки. 28-й танковой дивизии во взаимодействии с 23-й танковой дивизией уничтожить танки, конницу и пехоту противника, выдвигающегося к северу от Скаудвиле»²³⁷.

Иначе выглядели итоги, глядя с немецкой стороны: «41-й танковый корпус после двух первых дней наступления мог констатировать: дивизии с боями преодолели около 100 км. При этом, наряду с другими соединениями, противостоящая 1-й танковой дивизии 125-я^LX стрелковая дивизия измотана беспощадными контратаками. Ее осколки отступили, бросив свое тяжелое оружие»²³⁸. Заметим, что здесь нет ни слова о противостоянии 23 июня немцам со стороны советских танков.

К вечеру 23 июня немецкая 21-я пехотная дивизия достигла назначенной цели – южного края возвышенностей около Упины. При этом дивизия, вступив правым флангом на шоссе, вошла в тесный контакт с левым флангом 4-й танковой группы. Последняя, со своей стороны, свернула теперь на восток, чтобы вступить в танковое сражение под Расейняем, в то время как 21-я пехотная дивизия наступала дальше на Кельме²³⁹.

Бои на остальных направлениях

«Попытки командования Северо-Западного фронта ликвидировать прорыв у Каунаса и в направлении Укмерге силами 1-го и 3-го мотострелковых полков войск НКВД успеха не принесли. Беспримерное мужество проявили советские воины, сражаясь за каждую пядь родной земли, но слишком неравны были силы»²⁴⁰.

В самом Даугавпилсе к этому времени уже появляются беженцы из Литвы. По воспоминаниям И. Ионана «23 июня 1941 года он вел поезд из Даугавпилса в Резекне. В эшелоне было много евреев, в том числе из Литвы, а также жен советских офицеров. Ночью состав в Резекне был обстрелян немецкими самолетами. Неожиданно утром машинист получил приказ повернуть поезд назад. В Малте всех выгрузили, а пустые вагоны вновь перегнали в Резекне»²⁴¹. Едва ли многим, среди высаженных из поезда, удалось спастись^LXI.

На Вильнюсском направлении 5-я танковая дивизия, понеся тяжелые потери, отошла к городу²⁴². Сломив ее сопротивление, соединения 3-й танковой группы Гота к исходу дня, продвинувшись вперед, также как и накануне, до 70 км, вышли в район Вильнюса²⁴³.

О том, что происходило в городе, свидетельствует очевидец событий Григорий Шур: «На вокзале была уже настоящая суматоха. Множество людей, вчера еще не веривших в серьезность положения, теперь толпились здесь с наспех захваченными вещами, стараясь проникнуть на перрон и попасть в какой-нибудь поезд. Литовские железнодорожники почему-то заперли решетчатую железную дверь, ведущую прямо на перрон; люди, помогая друг другу, бросились перелезать через забор. Увидев это, советские железнодорожники распорядились снова отворить дверь, и толпа повалила прямо на железнодорожные пути, где на пятой линии находился состав более чем из 50 вагонов, без паровоза, а на первой линии маленький состав всего из 6 пассажирских вагонов, одного товарного и паровоза под паром. В большой поезд пускали всех, желающих уехать, и он был битком набит, в маленький могли попасть только начальствующие лица по специальным пропускам… По перрону расхаживали литовские и советские железнодорожники, а также группа членов городского исполнительного комитета. Литовские железнодорожники всячески задерживали отправление поездов. Наконец подали паровоз под большой состав, и поезд был отправлен. Следом отошел и маленький состав с последними советскими властями.

К вечеру небо над городом осветилось сброшенными на парашютах ракетами, немецкие самолеты бомбили жилые дома в центре города и на окраинах. Советских войск в городе почти не было… Отдельные советские военные грузовики мчались через город, удирая без оглядки. В некоторых местах литовцы устроили засады и ночью обстреливали проезжающие советские автомашины. Значительная группа литовских солдат вместе с литовскими добровольцами укрылась в садике францисканской церкви на Трокской улице, где находились небольшие литовские казармы, ночью они обстреливали каждый следовавший мимо советский грузовик. Такую же засаду литовские добровольцы и солдаты устроили на Замковой горе еще днем, но легкий советский танк поднялся туда и расстрелял засевшую группу»²⁴⁴.

Заметно ухудшилась обстановка в тылу Северо-Западного фронта. После бегства руководства и милиции вся Литва в течение нескольких дней находилась без гражданских властей. Заброшенные в тыл наших войск диверсионные группы и антисоветски настроенные жители Прибалтики, осмелевшие после неудачных приграничных боев Красной армии, пытались дезорганизовать работу военкоматов, призывных пунктов, посеять панику среди местного населения²⁴⁵.

Буйвидайте-Куторгене в этот день записывает в дневнике: «23/VI. Всю ночь [через Каунас] шли войска. Утром улицы пусты. Люди бегут с чемоданами. Куда? Никакой власти, никаких приказаний и разъяснений. Все растеряны… Положение евреев ужасное… в соседней еврейской семье – сын, прелестный юноша, ушел с рюкзаком. Отец собирается тоже уйти. Зашел и просит меня поддержать семью. Говорит, что немцы женщин и детей, наверное, убивать не будут… Видела целые толпы русских солдат с ружьями и без, бредущих по берегу… Бесчисленные повозки… Отступают точно в беспорядке, неорганизованно… Улицы пустынны, точно вымерли…

Часов в одиннадцать утра около нашего углового дома послышалась сильная перестрелка – пулеметная и ружейная. В окно мы увидели воинскую часть (человек сто), поспешно, но в полном порядке, перебегающую с ружьями наперевес через Канто улицу. Слышна была команда командиров.

Сзади ехали две небольшие пушки; очевидно, эта отступающая в порядке часть спешила… ее преследовали, должно быть, литовские добровольцы, следуя приказу убивать русских солдат. Девочка рассказывает, что видела мертвого убитого русского солдата, убитого, должно быть, из-за угла… Отдельные красноармейцы, проходя по улицам, отстреливаются, так как в них стреляют из окон и крыш «литовские патриоты». Ужасно это патриотическое одичание»²⁴⁶.

К исходу 23-го июня 1941 года войска группы армий «Север» с боями вышли на рубеж река Миния – Риетавас – Кведарна – Шилале – Расейняй, а передовые отряды 4-й танковой группы – в район Укмерге. Соединения 3-й танковой группы прорвались к южной окраине Вильнюса и завязали бои за город.

В 20.00 командование фронта, потерявшее связь с боевыми частями, отдавало 11 армии нереалистичные приказы:

«Перед Вами равные силы противника, возможно меньшие. Приказываю ликвидировать прорыв противника в районе Каунас, уничтожив его, не дав уйти за р. Неман.

Возьмите управление в руки. Где 5-я танковая дивизия? Установите, какое положение в Вильнюс. Требую навести порядок, призвать и заставить каждого выполнить свой долг перед Родиной. Ликвидировать десанты»²⁴⁷.

В тот же день Ф. И. Кузнецов приказал начальнику инженерных войск В. Ф. Зотову ускорить строительство командного пункта в районе Даугавпилса²⁴⁸.