Растительные полифенолы Plant polyphenols Научные исследования
жүктеу/скачать 1.75 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Fig. 2 Possible mechanisms proposed for the prevention of cancer by dietary polyphenols.
6. ConclusionMany natural antioxidants, nutraceuticals, and functional foods have been identified as free radical or active oxygen scavengers. Functional foods and nutraceuticals which possess the antioxidant activity may play an important role in delaying the aging (Table 2). Development and research on these functional foods and nutraceuticals are of interest to both public and scientific community. To better understand their antiaging activity, it is essential to identify the active ingredients and underlying mechanisms. On the basis of limited research, it appears that dietary antioxidants have the antiageing activity at least in fruit fly model, most likely by enhancing endogenous enzymatic defense capacity via upregulation of SOD and catalase and suppression on formation of free radicals. 6. Заключение Множество натуральных антиоксидантов, пищевых добавок и функциональных пищевых продуктов были определены в качестве свободных радикалов или active поглотители кислорода. Функциональных продуктов питания и пищевых добавок, которые обладают антиоксидантной активностью, могут играть важную роль в замедлении старения (табл. 2). Разработка и исследования этих функциональных продуктов питания и пищевых добавок представляют интерес для общественности и научного сообщества. Чтобы лучше понять их antiaging деятельности, важно выявить активных ингредиентов и лежащих в их основе механизмов. На базе ограниченного исследования, представляется, что пищевые антиоксиданты имеют antiageing деятельности, по крайней мере, в плодовой мухи, модели, скорее всего, путем расширения эндогенных ферментативной обороноспособности через upregulation СОД и каталазы и подавления на образование свободных радикалов. Benefits of polyphenols on gut microbiota and implications in human health Fernando Cardonaemail, Cristina Andrés-Lacueva, Sara Tulipani, Francisco J. María Isabel Queipo-Ortuño Received 18 January 2013; received in revised form 6 May 2013; accepted 24 May 2013.
Only a few studies have examined the impact of dietary polyphenols on the human gut microbiota, and most were focused on single polyphenol molecules and selected bacterial populations. This review focuses on the reciprocal interactions between the gut microbiota and polyphenols, the mechanisms of action and the consequences of these interactions on human health. Аннотация Биологические свойства пищевых полифенолы, во многом будет зависеть их биодоступность, что, в свою очередь, во многом зависит от степени полимеризации. Кишечных бактерий играть ключевую роль в модулировании производства, биодоступность и, таким образом, биологическая активность фенольных метаболитов, особенно после приема пищи, содержащей с высоким молекулярным весом, полифенолы. Кроме того, появляются свидетельства того, о деятельности пищевые полифенолы на модуляции Толстой микробного состава населения или деятельности. Однако, несмотря на большой спектр программ, пропагандирующих здоровье деятельности пищевые полифенолы широко исследованы, их влияние на модуляции кишки экологии и двусторонние отношения “полифенолы НГУ микробиоты” до сих пор плохо изучены. Только несколько исследований было изучено влияние биологически активных полифенолы на человека кишечных бактерий, и большинство из них были сосредоточены на единой полифенол молекул и выбранной популяции бактерий. В этом обзоре речь пойдет о взаимном взаимодействия между кишечных бактерий и полифенолы, механизмах действия и последствия этих взаимодействий на здоровье человека. 1. Introduction Dietary polyphenols are natural compounds occurring in plants, including foods such as fruits, vegetables, cereals, tea, coffee and wine [1]. Chemically, polyphenols are a large heterogeneous group of compounds characterized by hydroxylated phenyl moieties. Based on their chemical structure and complexity (i.e., the number of phenolic rings and substituting groups), polyphenols are generally classified into flavonoids and nonflavonoids [2]. Flavonoids form a major (over 9000 structurally distinct flavonoids have been identified in nature) heterogeneous subgroup comprising a variety of phenolic compounds with a common diphenylpropane skeleton (C6-C3-C6). In turn, flavonoids are also classified into further subclasses according to their structural differences (flavanones, flavones, dihydroflavonols, flavonols, flavan-3-ols or flavanols, anthocyanidins, isoflavones and proanthocyanidins) [3], [4]. In planta, most polyphenols occur in their glycosylated forms, although modifications such as esterification or polymerization are also commonly found. Once ingested, polyphenols are recognized by the human body as xenobiotics, and their bioavailability is therefore relatively low in comparison to micro and macronutrients. Furthermore, depending on their degree of structural complexity and polymerization, these compounds may be readily absorbed in the small intestine (i.e., low-molecular-weight polyphenols such as monomeric and dimeric structures) [5] or reach the colon almost unchanged (oligomeric and polymeric polyphenols such as condensed or hydrolysable tannins, reaching molecular weight values close to 40,000 Da) [6], [7], [8], [9], [10]. It has been estimated that only 5–10% of the total polyphenol intake is absorbed in the small intestine. The remaining polyphenols (90–95% of total polyphenol intake) may accumulate in the large intestinal lumen up to the millimolar range where, together with conjugates excreted into the intestinal lumen through the bile, they are subjected to the enzymatic activities of the gut microbial community [11], [12], [13], [14], [15], [16], [17], [18], [19], [20], [21], [22], [23], [24], [25], [26]. The colonic microbiota are therefore responsible for the extensive breakdown of the original polyphenolic structures into a series of low-molecular-weight phenolic metabolites that, being absorbable, may actually be responsible for the health effects derived from polyphenol-rich food consumption, rather than the original compounds found in foods. Currently, it is estimated that 500–1000 different microbial species inhabit the gastrointestinal tract, reaching the highest concentrations in the colon (up to 1012 cells per gram of faeces). However, only a few bacterial species (e.g. Escherichia coli, Bifidobacterium sp., Lactobacillus sp., Bacteroides sp., Eubacterium sp.) catalyzing the metabolism of phenolics have been identified so far, together with the catabolic pathways implicated [26]. However, they do not seem to be ubiquitous but reflect the interpersonal differences in the gut microbial community. Consequently, apart from the interindividual variation in daily intake of polyphenols, interindividual differences in the composition of the gut microbiota may lead to differences in bioavailability and bioefficacy of polyphenols and their metabolites [27], [28]. The scenario appears even more complex when considering the two-way relationship “polyphenols ↔ microbiota”. Recent studies have in fact suggested that both the phenolic substrates supplied to the gut bacteria through different patterns of dietary intake and the aromatic metabolites produced may in turn modulate and cause fluctuations in the composition of the microflora populations through selective prebiotic effects and antimicrobial activities against gut pathogenic bacteria [29], [30], [31], [32], [33], [34], [35], [36], [37], [38]. The formation of bioactive polyphenol-derived metabolites and the modulation of colonic microbiota may both contribute to host health benefits, although the mechanisms have not been delineated. The health properties attributed to beneficial bacteria for human hosts include protection against gastrointestinal disorders and pathogens, nutrient processing, reduction of serum cholesterol, reinforcement of intestinal epithelial cell-tight junctions and increased mucus secretion and modulation of the intestinal immune response through cytokine stimulus [39], [40], [41]. Likewise, in the last decade, a growing body of in vivo interventional and epidemiological studies has furnished new evidence on the wide range of health promoting activities of dietary polyphenols, already documented by in vitro data, including their antiinflammatory, antioxidant, anticarcinogenic, antiadipogenic, antidiabetic and neuroprotective potentials, suggesting an association between the consumption of polyphenol-rich foods and a reduced risk of several chronic diseases [42], [43], [44], [45], [46], [47], [48]. However, the effect of dietary polyphenols on the modulation of the gut ecology, including the underlying mechanisms and the actual benefits of such bioactive agents, is still poorly understood. The aim of this review is to provide an overview of recent reports on the dual nature of polyphenol–microbiota interactions and its relevance to human health.
Пищевые полифенолы являются природных соединений, происходящих в растениях, в том числе продукты, такие как фрукты, овощи, крупы, чай, кофе и вина [1]. Химически, полифенолы являются большой гетерогенной группы препаратов характеризуется гидроксилированных фенил метаболитов. На основе их химического строения и сложности (т.е., количество фенольных кольца и замещающих групп), полифенолы, как правило, классифицируются в флавоноиды и nonflavonoids [2]. Флавоноиды составляют значительную (более 9000 структурно различных флавоноидов были определены в природе) разнородных подгруппе различные фенольных соединений с общей diphenylpropane скелет (C6-C3-C6). В свою очередь, флавоноиды также классифицируются в дальнейшем подклассы в соответствии с их структурные различия (флаванонов, флавоны, dihydroflavonols, флавонолы, флаван-3-МНК или флаванолов, антоцианидины, изофлавоны и проантоцианидины) [3], [4]. В планта, самые полифенолы происходят в их гликозилированного формы, хотя такие изменения, как этерификации или полимеризации также часто встречаются. Попав в организм человека, полифенолы признаны ксенобиотиков на организм человека, как и их биодоступность поэтому сравнительно низким по сравнению с микро-и макроэлементы. Кроме того, в зависимости от степени их сложности конструкции и полимеризации, эти соединения могут быть легко всасывается в тонком кишечнике (т.е., низкомолекулярные полифенолы, такие как мономерных и димерных структур) [5] или добраться до толстой кишки практически неизменной (олигомерных и полимерных полифенолы, такие как сгущенная или поддающихся гидролизу дубильные вещества, достигнув молекулярный вес значения около 40 000 Da) [6], [7], [8], [9], [10]. Было подсчитано, что только 5-10% от общего полифенол потребление всасывается в тонком кишечнике. Остальные полифенолы (90-95% суммарных полифенолов потребление) могут накапливаться в больших просвета кишечника до миллимолярных диапазон, в котором, вместе с конъюгатов экскретируется в просвет кишечника через желчные, они подвергаются ферментативной деятельности кишечника микробного сообщества[11], [12], [13], [14], [15], [16], [17], [18], [19], [20], [21], [22], [23], [24], [25], [26]. Микрофлора толстой кишки поэтому ответственность за широкое распределение исходного полифенольной структуры ряда низкомолекулярных фенольных метаболитов, которые, будучи рассасывающиеся, может быть на самом деле несет ответственности за последствия для здоровья, полученных из полифенолов продуктов питания, богатых на потребление, а не на исходных соединений, содержащихся в пище. В настоящее время считается, что 500-1000 различных видов микроорганизмов, населяющих желудочно-кишечного тракта, достигая максимальной концентрации в толстой кишке (до 1012 клеток на грамм фекалий). Однако, только несколько видов бактерий (напр. Escherichia coli, Bifidobacterium sp., Lactobacillus sp., Bacteroides sp., Eubacterium sp.) активизируя обмен веществ фенолов были определены до сих пор, вместе с катаболическими пути замешаны [26]. Тем не менее, они, похоже, не широко, но отражает межличностные различия в кишечнике микробного сообщества. Следовательно, помимо индивидуальных различий в суточная доза полифенолов, индивидуальных различий в составе микробиоценоза кишечника может привести к различиям в биодоступность и bioefficacy полифенолов и их метаболитов [27], [28]. Сценарий представляется еще более сложной, когда мы рассматриваем двусторонние отношения, “полифенолы НГУ микробиоты”. Недавние исследования в том, высказывается мнение, что фенольные субстратов поставляется в кишечнике бактерий через различные структуры диетического потребления и ароматических метаболитов, произведенных в свою очередь, может модулировать и вызвать колебания в состав микрофлоры населения путем выборочного пребиотик эффекты и антимикробного действия против кишечнике патогенных бактерий[29], [30], [31], [32], [33], [34], [35], [36], [37], [38]. Формирование биоактивные полифенолы-выводятся метаболиты и модуляции кишечная микрофлора может как способствовать хост-польза для здоровья, хотя механизмы не были разграничены. Здоровья свойства, приписываемые полезные бактерии для человека хозяев включают защиту от желудочно-кишечных расстройств и патогенов, переработки питательных веществ, снижению уровня холестерина в крови, укрепление эпителиальных клеток кишечника-узкие переходы и повышенной секреции слизи и модуляции кишечной иммунного ответа с помощью цитокинов стимул[39], [40], [41]. Аналогичным образом, в последнее десятилетие все больше in vivo интервенционной и эпидемиологических исследований представил новые доказательства широкий спектр деятельности по укреплению здоровья пищевые полифенолы, уже задокументированные данные, полученные in vitro, в том числе их противовоспалительное, антиоксидантное, антиканцерогенными, antiadipogenic, противодиабетических и нейропротекторное потенциалов, что ассоциация между потреблением полифенол-продукты, богатые и снижение риска ряда хронических заболеваний,[42], [43], [44], [45], [46], [47], [48]. Тем не менее, влияние биологически активных полифенолы на модуляции кишки экологии, в том числе о механизмах, лежащих в основе и реальных преимуществ, таких биологически активных веществ, еще плохо изучено. Цель этого обзора состоит в том, чтобы представить обзор последних докладах о двойственной природе полифенола-микробиоты взаимодействий и его значение для здоровья человека. 2. Polyphenols and their biotransformation in the gut Fig. 1 schematically illustrates the metabolic fate of dietary polyphenols in humans. Briefly, a small percentage of dietary polyphenols (5–10% of the total intake, mainly those with monomeric and dimeric structures) may be directly absorbed in the small intestine, generally after deconjugation reactions such as deglycosylation [7]. After absorption into the small intestine, these less complex polyphenolic compounds may be subjected to extensive Phase I (oxidation, reduction and hydrolysis) and particularly Phase II (conjugation) biotransformations in the enterocytes and then the hepatocytes, resulting in a series of water-soluble conjugate metabolites (methyl, glucuronide and sulfate derivatives) rapidly liberated to the systemic circulation for further distribution to organs and excretion in urine. In the large intestine, colonic bacteria are known to act enzymatically on the polyphenolic backbone of the remaining unabsorbed polyphenols (90–95% of the total polyphenol intake), sequentially producing metabolites with different physiological significance [49]. The metabolism of polyphenols by microbiota involves the cleavage of glycosidic linkages and the breakdown of the heterocyclic backbone [50]. As an example, the microbial catabolism of proanthocyanidins (oligomers and polymers of flavan-3-ols) has been extensively described in recent years. It results in the sequential production of lactones and aromatic and phenolic acids with different hydroxylation patterns and side-chain lengths, depending on the precursor structures (phenylvalerolactones, phenylvaleric acids, phenylpropionic acids, phenylacetic acids, hippuric and benzoic acids) [11], [22]. The metabolism by gut microflora of these polyphenols abundant in wine, tea, chocolate and many fruits may also influence tissue exposure to high-molecular-weight polyphenols, including proanthocyanidins or oxidized polymeric polyphenols, which are poorly absorbed in the proximal part of the gastrointestinal tract [51]. In addition, the microbial transformation of nonflavonoid polymeric molecules called ellagitannins (or hydrolysable tannins) has also been investigated in the last decade [23], [24]. After the consumption of ellagitannin-rich food such as strawberries, raspberries, walnuts, oak-aged wines and pomegranates, these tannin structures are subjected to hydrolysis in the intestinal lumen, releasing free ellagic acid. Once in the large intestine, ellagic acid is metabolized by human colonic microflora to produce a series of derivative compounds called urolithins, characterized by a common 6H-dibenzo[b,d]pyran-6-one nucleus and a decreasing number of phenolic hydroxyl groups (urolithin D→C→A→B). All these microbial-derived phenolic metabolites may be absorbed or excreted by faeces. When absorbed, they reach the liver through the portal vein where they may be further subjected to extensive first-pass Phase II metabolism (including glucuronidation, methylation, sulfation or a combination of these) until they finally enter the systemic circulation and are distributed to the organs or eliminated in urine. Microbial glucuronidase and sulphatase activity may also deconjugate the Phase II metabolites extruded via the bile throughout the enterohepatic circulation, enabling their reuptake and effective bioavailability. Clostridium and Eubacterium are the main genera involved in the metabolism of many phenolics such as isoflavones (daidzein), flavonols (quercetin and kaempferol), flavones (naringenin and ixoxanthumol) and flavan-3-ols (catechin and epicatechin) [32]. As Firmicutes possess a disproportionately smaller number of glycan-degrading enzymes than Bacteroidetes [52], it might be hypothesized that intake of different polyphenols could reshape the gut microbiota differently.
A major fraction of the polyphenols present in the plasma and excreted in urine of rats fed with red wine polyphenols comprises aromatic acid metabolites formed in the gut [53]. Incubating an anthocyanin extract from Cabernet Sauvignon grapes with the contents of the large intestine of pigs for 6 h results in a loss of the parent compound but the generation of three identifiable metabolites [54]. It is possible that these metabolites offer a protective effect against colon cancer, such as decreased carcinogen-induced aberrant crypt formation, colonic cell proliferation and oxidative DNA damage, which have been attributed to anthocyanin consumption [55]. Большую часть из полифенолов, присутствует в плазме крови и выводится с мочой крыс кормили полифенолы красного вина включает в себя ароматические кислоты образуются метаболиты в кишечнике [53]. Инкубировать в антоциан выписка из винограда Каберне-Совиньон содержимое толстого кишечника свиней в течение 6 ч приводит к потере родительского смесь, а создание трех идентифицируемых метаболитов [54]. Вполне возможно, что эти метаболиты предлагаем защитный эффект в отношении рака толстой кишки, такие как сокращение канцероген-индуцированной аномальным склеп образования, Толстой клеточной пролиферации и окислительное повреждение ДНК, которые были отнесены к антоциан потребления [55]. 
Fig. 1
Routes for dietary polyphenols and their metabolites in humans. Within the host, dietary polyphenols and their microbial metabolites successively undergo intestinal and liver Phase I and II metabolism, biliary secretion, absorption in the systemic circulation, interaction with organs and excretion in the urine. Рис. 1
Маршруты для диетического полифенолы и их метаболитов в организме человека. В пределах узла, пищевые полифенолы и их микробных метаболитов последовательно пройти кишечника и печени фаза I и II обмена веществ, секрецию желчи, абсорбции в системный кровоток, взаимодействия с органами и экскреция с мочой. 3. Effects of dietary polyphenols on modulation of intestinal ecology Previous human intervention trials have shown that apart from interindividual variation in the daily intake of polyphenols, interindividual differences in the composition of the human microbiota may lead to differences in bioavailability and bioefficacy of polyphenols and their metabolites [56], [57]. In addition, polyphenols may be converted by the colonic microbiota to bioactive compounds that can affect the intestinal ecology and influence host health. There is evidence from in vitro animal and human studies that certain doses of selected polyphenols may modify the gut microbial composition, and while certain bacterial groups can be inhibited, others can thrive in the available niche of the ecosystem. Phenolic compounds alter gut microbiota and, consequently, alter the Bacteroides/Firmicutes balance [19], [29], [58]. For example, Tzounis et al., in an in vitro study using a batch-culture model reflective of the distal region of the human large intestine, suggested that flavan-3-ol monomers such as (−)epicatechin and (+)catechin may be capable of influencing the large intestinal bacterial population even in the presence of other nutrients, such as carbohydrates and proteins. These authors found that (+)catechin significantly inhibited growth of Clostridium histolyticum and enhanced growth of E. coli and members of the Clostridium coccoides–Eubacterium rectale group, while growth of Bifidobacterium and Lactobacillus spp. remained relatively unaffected [59]. Dietary administration of proanthocyanidin-rich extracts also appears to have a similar effect. The faecal bacteria composition of rats whose diet was supplemented for 16 weeks with a dealcoholized, proanthocyanidin-rich red wine extract shifted from a predominance of Bacteroides, Clostridium and Propionibacterium spp. to a predominance of Bacteroides, Lactobacillus and Bifidobacterium spp. [60]. Yamakoshi et al. documented that a proanthocyanidin-rich extract from grape seeds given to healthy adults for 2 weeks was able to significantly increase the number of bifidobacteria [61]. Nevertheless, recent studies indicate that monomeric flavan-3-ols and flavan-3-ol-rich sources such as chocolate, green tea and blackcurrant or grape seed extracts may modulate the intestinal microbiota in vivo, producing changes in beneficial bacteria such as Lactobacillus spp. but inhibiting other groups such Clostridium spp. in both in vivo and in vitro studies [30], [59], [62], [63]. More recently, a cocoa dietary intervention in a rat model showed a significant decrease in the proportion of Bacteroides, Clostridium and Staphylococcus genera in the faeces of cocoa-fed animals [64]. Other rat studies carried out by Smith et al. found that when rats were given a tannin-rich diet, the Bacteroides group increased significantly while the Clostridium leptum cluster decreased significantly [65]. Dolara et al. reported that, when rats were treated with red-wine polyphenols, they had significantly lower levels of Clostridium spp. and higher levels of Bacteroides, Bifidobacterium and Lactobacillus spp. [60]. Similarly, the resveratrol commonly found in grape promoted faecal cell counts of Bifidobacterium spp. and Lactobacillus in a rat model [66]. A human intervention study indicated that consumption of red wine polyphenols significantly increased the number of Enterococcus, Prevotella, Bacteroides, Bifidobacterium, Bacteroides uniformis, Eggerthella lenta, and Blautia coccoides-E. rectale group while the quantity of Lactobacillus spp. was unaltered [31]. On the other hand, when bacteria were cultured with various tea phenolics, the growth of pathogenic bacteria such as Clostridium perfringens, Clostridium difficile and Bacteroides spp. was significantly repressed, while commensal anaerobes like Bifidobacterium and Lactobacillus were affected less [29]. Vendrame et al. found a significant increase in the amount of Bifidobacterium after the consumption of a wild blueberry drink, suggesting an important role of the polyphenol present in wild blueberries on the intestinal microbiota composition modulation [67]. Cueva et al. analyzed the potential of flavan-3-ols from grape seed to influence the growth of intestinal bacterial groups using in vitro fermentation models. They found that the flavan-3-ol profile of a particular food source could affect the microbiota composition (promoting the growth of Lactobacillus/Enterococcus and decreasing the C. histolyticum group) and its catabolic activity, inducing changes that could in turn affect the bioavailability and potential bioactivity of these compounds [68]. Finally, important prebiotic effects and selective antimicrobial activities against gut pathogenic bacteria have also been attributed to the polyphenolic fraction contained in the skin covering the kernel of several nuts, mostly composed of nonflavonoid tannin structures (ellagitannins), flavan-3-ols and proanthocyanidins [36], [37], [38].
Предыдущие вмешательства человека испытания показали, что помимо индивидуальных различий в суточной дозе полифенолы, индивидуальных различий в состав микробиоты человека может привести к различиям в биодоступность и bioefficacy полифенолов и их метаболитов [56], [57]. Кроме того, полифенолы могут быть преобразованы с помощью Толстой микробиоты в биологически активных соединений, которые могут повлиять на кишечника экологии и влияния на здоровье хозяина. Есть доказательства, полученные в лабораторных животных и человека исследований, определенных дозах выбранных полифенолы могут изменить микробный состав кишечника, и в то время как некоторые группы бактерий может быть запрещена, а другие могут процветать в свободные ниши экосистемы. Фенольных соединений изменять кишечных бактерий, и, следовательно, изменять Bacteroides/Firmicutes баланс[19], [29], [58]. Например, Tzounis et al., в исследовании in vitro с использованием пакетной модели культуры, отражающей дистальной области человеческого толстой кишки, предположил, что флаван-3-ол мономеров, такие как (-)эпикатехин и (+)катехин может быть, способных повлиять на большой кишечной бактериальной популяции даже в присутствии других питательных веществ, таких как углеводы и белки. Эти авторы обнаружили, что (+)катехин значительно ингибируют рост Clostridium histolyticum и увеличение темпов роста E. coli и членов Clostridium coccoides-Eubacterium rectale группы, в то время как рост Бифидобактерий и Lactobacillus spp. оставался относительно устойчивым [59]. Диетическое администрации proanthocyanidin-насыщенный ароматами, как представляется, также иметь подобный эффект. Фекальные бактерии состав крыс, чья диета была дополнена в течение 16 недель с dealcoholized, proanthocyanidin богатых экстракт красного вина переминался с преобладанием Bacteroides, Clostridium и Propionibacterium spp. к преобладанию Bacteroides, Лактобактерии и Бифидобактерии spp. [60]. Yamakoshi et al. документально подтверждено, что в proanthocyanidin богатых экстракт из виноградных семян с учетом здоровых взрослых в течение 2 недель была в состоянии значительно увеличить количество бифидобактерий [61]. Тем не менее, последние исследования показывают, что мономерных флаван-3-МНК и флаван-3-ол-богатые источники, такие как шоколад, зеленый чай или винограда и черной смородины, экстракт семян могут модулировать кишечных микроорганизмов in vivo, производя изменения в благотворных бактерий, таких как Lactobacillus spp. но ингибирования других групп, таких, Clostridium spp. в обоих in vivo и in vitro исследования[30], [59], [62], [63]. Совсем недавно, какао диетического вмешательства в крысиной модели показали значительное уменьшение доли Bacteroides, Clostridium и Staphylococcus родов в фекалиях какао-кормили животных [64]. Другие крысы исследований, проведенных Smith et al. выяснилось, что, когда крысы дали танин-сытный рацион, Bacteroides группы значительно увеличилось, в то время как Clostridium leptum кластера значительно уменьшились [65]. Dolara et al. сообщается, что, когда крысы получали красном вине полифенолы, они имели значительно более низкие уровни Clostridium spp. и более высоких уровней Bacteroides, Bifidobacterium и Lactobacillus spp. [60]. Аналогичным образом, ресвератрол, часто встречается в винограда способствовало фекально-клеток Бифидобактерий spp. - и Лактобактерии в крысиной модели [66]. Вмешательство человека проведенного исследования показали, что потребление красного вина полифенолы значительно увеличилось количество Enterococcus, Prevotella, Bacteroides, Bifidobacterium, Bacteroides uniformis, Eggerthella лента, и Blautia coccoides-е rectale группы, в то время как количество Lactobacillus spp. была неизменной [31]. С другой стороны, когда бактерии культивировали с различных сортов чая фенолов, рост патогенных бактерий, таких как Clostridium perfringens, Clostridium difficile и Bacteroides spp. был значительно репрессированных, в то время как естественная анаэробы, как Бифидобактерии и Лактобациллы пострадали меньше [29]. Vendrame et al. выявлено достоверное увеличение количества Бифидобактерий после потребления дикая черника пить, предлагая важную роль полифенолов настоящее время в дикой черники на кишечных микроорганизмов состав модуляции . Cueva et al. проанализированы потенциальные флаван-3-МНК из виноградных косточек, чтобы повлиять на рост кишечных бактерий группы с помощью экстракорпорального брожения моделей. Они обнаружили, что флаван-3-ол профиль конкретного источника пищи может повлиять микробиоты состава (стимулирование роста Lactobacillus/Enterococcus и уменьшения C. histolyticum группы) и его катаболическим действием, вызывая изменения, которые могли бы, в свою очередь, влияет на биодоступность и потенциальную биологическую активность этих соединений [68]. Наконец, важно пребиотик эффекты и селективного антимикробного действия против кишечнике патогенных бактерий, также были отнесены к полифенольных фракции, содержащиеся в коже ядра, охватывающих несколько орехи, в основном состоящие из nonflavonoid танин структур (ellagitannins), флаван-3-МНК и проантоцианидины[36], [37], [38].
The influence of polyphenols on bacterial growth and metabolism depends on the polyphenol structure, the dosage assayed and the microorganism strain [34]. For instance, Gram-negative bacteria are more resistant to polyphenols than Gram-positive bacteria, possibly due to the differences found in their wall composition [69]. Recent findings suggest a variety of potential mechanisms of action of polyphenols on bacterial cells. For example, polyphenols can bind to bacterial cell membranes in a dose-dependent manner, thus disturbing membrane function and therefore inhibiting cell growth [70]. Polyphenols, such as catechins, act on different bacterial species (E. coli, Bordetella bronchiseptica, Serratia marcescens, Klebsiella pneumonie, Salmonella choleraesis, Pseudomonas aeruginosa, Staphylococcus aureus and Bacillus subtilis) by generating hydrogen peroxide [71] and by altering the permeability of the microbial membrane [72]. Sirk et al. also reported that the mechanism of antimicrobial, anticancer and other beneficial health effects of catechins and theaflavins may be governed by hydrogen bonding of their hydroxyl groups to lipid bilayers of cell membranes. The molecular structure and aggregated condition of the catechins significantly influences their absorption, as well as their ability to form hydrogen bonds with the lipid head groups. The molecular structure of the catechins and theaflavins influences their configuration when binding to the bilayer surface, as well as their ability to form hydrogen bonds with the lipid head groups [73], [74]. Another component of green tea, the (−)-epicatechin gallate (ECg), sensitizes methicillin-resistant S. aureus to beta-lactam antibiotics, promotes staphylococcal cell aggregation and increases cell-wall thickness. ECg-mediated alterations of the physical nature of the bilayer can elicit structural changes to wall teichoic acid that result in modulation of the cell-surface properties necessary to maintain the beta-lactam-resistant phenotype [75]. Microbes stressed by exposure to polyphenols up-regulate proteins related to defensive mechanisms, which protect cells while simultaneously down-regulating various metabolic and biosynthetic proteins involved, for example, in amino acid and protein synthesis as well as phospholipid, carbon and energy metabolism [76]. Most bacteria are able to regulate phenotypic characteristics, including virulence factors, as a function of cell density under the control of chemical signal molecules. Polyphenolic compounds can also interfere with bacterial quorum sensing, which is achieved by producing, releasing and detecting small signal molecules identified as autoinducers (acylated homoserine lactones in Gram-negative bacteria and oligopeptides in Gram-positive bacteria) [77], [78]. For example, polyphenols have been reported to interfere with the production of small signal molecules by bacterial cells of E. coli, Pseudomonas putida and Burkholderia cepacia that trigger the exponential growth of a bacterial population [79]. Studies performed with synthesized or isolated Phase II-conjugated metabolites of flavan-3-ols have revealed that they could have an effect beyond their antioxidant properties, by interacting with signalling pathways implicated in important processes involved in the development of diseases [10]. On the other hand, red wine and green tea polyphenols strongly inhibit the VacA toxin, a major virulence factor of Helicobacter pylori [80]. The inhibitory mechanisms of dietary polyphenols against H. pylori may include suppression of urease activity, affecting bacterial proliferation and damaging bacterial membranes, thus making cells more sensitive to external compounds such as antibiotics and leading to a disruption of proton motive force through the loss of H+−ATPase and membrane-associated functions [81]. Moreover, the B ring of the flavonoids may play a role in intercalation or hydrogen bonding with the stacking of nucleic acid bases, and this may explain the inhibitory action on DNA and RNA synthesis [82]. Plaper et al. reported that quercetin binds to the GyrB subunit of E. coli DNA gyrase and inhibits the enzyme's ATPase activity [83]. In agreement with these earlier findings, more recently, Gradisar et al. determined that the catechins inhibit bacterial DNA gyrase by binding to the ATP (adenosine triphosphate) binding site of the gyrase B subunit [84]. In both in vivo and in animal studies, the phenolic substances were suggested to be responsible for the observed anticaries effect of cocoa powder [85], possibly due to their inhibition of the synthesis of water-insoluble glucans [86]. On the other hand, a rich source of flavonoids such as onion extracts has been reported to act on Streptococcus mutans and Streptococcus sobrinus as well as on Porphyromonas gingivalis and Prevotella intermedia, which are considered to be the main causal bacteria of adult periodontitis [87]. Another hypothesis leans toward the formation of polyphenol–metal ion complexes, which in turn would lead to iron deficiency in the gut and could, therefore, affect sensitive bacterial populations, mainly aerobic microorganisms [65]. Aerobic microorganisms need iron for several functions, such as reduction of the ribonucleotide precursor of DNA and to form heme groups. In contrast, it has been demonstrated that dietary catechols may promote the growth of enteropathogenic bacteria by providing iron under iron-restrictive conditions and can enable gut bacterial growth [88]. Several mechanisms of action of polyphenols on specific intestinal bacterial functions are still unknown, and further research is needed for a better understanding.4. Механизмы действия полифенолы на клеточные мембраны бактерий Влияние полифенолов на рост бактерий и метаболизм которых зависит от полифенольной структуры, дозировка проанализированы и штамм микроорганизма [34]. Например, грамотрицательных бактерий, устойчивые к полифенолы, чем грам-положительных бактерий, возможно, из-за различий в их состав стен [69]. Недавние исследования показали, множество возможных механизмов действия полифенолы на бактериальные клетки. Например, полифенолы можно привязать к бактериальных клеточных мембран в зависимости от дозы образом, нарушается функция мембраны и, следовательно, ингибируя рост клеток [70]. Полифенолы, таких как катехины, действуют на различные виды бактерий (E. coli, Bordetella bronchiseptica, Serratia marcescens, Klebsiella pneumonie, Salmonella choleraesis, Pseudomonas aeruginosa, Staphylococcus aureus и Bacillus subtilis) путем получения перекиси водорода [71] и изменение проницаемости мембраны микробной [72]. Сирк et al. также сообщается, что механизм антимикробной, противоопухолевой и другие положительные эффекты для здоровья катехинов и флавины может регулироваться водородного связывания их гидроксильных групп липидного бислоя мембран клеток. Молекулярная структура и агрегированные состояние катехины, существенно влияет на их поглощения, а также их способность образовывать водородные связи с липидов руководитель группы. Молекулярная структура катехины флавины и влияет на их конфигурации при привязке к двухслойной поверхности, а также их способность образовывать водородные связи с липидов руководитель группы [73], [74]. Другой компонент зеленого чая, (- )- эпикатехин галлат (ЭКГ), чувствительным метициллин-резистентных Staphylococcus aureus к бета-лактамным антибиотикам, способствует стафилококковой агрегации клеток и повышает клеточную-толщина стенки. ЭКГ-опосредованной изменения физического характера бислоя может вызвать структурные изменения в стенке teichoic кислоты, что в результате модуляции на поверхности клеток свойства, необходимые для поддержания бета-лактам-устойчивым фенотипом [75]. Микробы, - подчеркнул воздействия полифенолы-регулировать связи с белками защитные механизмы, которые защищают клетки и одновременно вниз, регулирующих различные метаболические и биосинтетических белков, участвует, например, в аминокислот и синтез белка, а также фосфолипиды, углерода и энергии метаболизма [76]. Большинство бактерий, которые способны регулировать фенотипных характеристик, в том числе факторов вирулентности, как функция плотность клеток под контроль химического сигнальных молекул. Полифенольные соединения могут также вмешиваться с бактериальной чувство кворума, которая достигается за счет производства, выпуска и выявления маленьких сигнальных молекул определены как autoinducers (ацилированные homoserine лактонов в грам-отрицательных бактерий и олигопептидов в грам-положительных бактерий) [77], [78]. Например, полифенолы, как сообщается, были вмешиваться в производственную маленьких сигнальных молекул бактериальной клетки E. coli, Pseudomonas putida и Burkholderia cepacia, что триггер экспоненциальный рост бактериальной популяции [79]. Исследования, выполненные с синтезированы или изолированных фаза II-конъюгированных метаболитов флаван-3-МНК показали, что они могут оказывать влияние за пределами их антиоксидантными свойствами, взаимодействуя с сигнальных путей, замешанных в важные процессы, участвующие в развитии заболевания [10]. С другой стороны, красное вино и полифенолы зеленого чая сильно тормозят Вака токсин, основным фактором вирулентности Helicobacter pylori [80]. Тормозные механизмы пищевые полифенолы в отношении H. pylori могут входить подавление активности уреазы, влияющих на распространение бактерий и повреждения мембран бактериальных, таким образом, делая клетки более чувствительны к внешним веществ, таких как антибиотики и ведущих к нарушению Протон движущую силу через потерю H+-Атфазы и мембранно-связанные с ними функции [81]. Кроме того, B кольцо флавоноиды могут играть определенную роль в интеркаляции или водородной связи с укладку основания нуклеиновых кислот, и это может объяснить тормозящее действие на синтез ДНК и РНК [82]. Plaper et al. сообщается, что кверцетин привязывается к GyrB субъединица E. coli ДНК-гиразы и ингибирует фермент в Атфазы [83]. В соответствии с этими ранних находок, совсем недавно, Gradisar et al. установлено, что катехины, подавляет бактериальную ДНК-гиразы путем связывания АТФ (аденозин трифосфат) привязка сайта-гиразы субъединицы [84]. Как in vivo, так и в исследованиях на животных, фенольные вещества, было предложено не несет ответственности за наблюдается anticaries эффект какао-порошок [85], возможно, из-за их ингибирование синтеза, нерастворимых в воде глюканов [86]. С другой стороны, богатый источник флавоноидов, такие как лук экстрактов, как сообщалось, закон О Стрептококк рода Streptococcus mutans и sobrinus а также на Porphyromonas gingivalis и Prevotella intermedia, которые считаются основной причинной бактерий взрослых пародонтита [87]. Другая гипотеза склоняется в сторону формирования полифенола-Иона металла комплексов, что в свою очередь может привести к недостаточности железа в кишечнике и может, следовательно, влияет на уязвимые популяции бактерий, в основном аэробных микроорганизмов [65]. Аэробных микроорганизмов необходимо железо для нескольких функций, таких как сокращение ribonucleotide предшественником ДНК и в виде гема групп. В отличие от этого, было доказано, что пищевые catechols может способствовать росту энтеропатогенных бактерий путем предоставления утюг под железо-ограничительные условия и может включить кишечнике бактерий [88]. Несколько механизмов действия полифенолы на конкретные кишечных бактериальных функций до сих пор неизвестны, и необходимы дальнейшие исследования для лучшего понимания.
Several studies have linked the microbial metabolism of dietary polyphenols to cancer prevention. These studies have found phylum-level differences among the gut microbiota of patients with and without colorectal cancer. Some phyla are increased, whereas others are decreased, but exactly how these changes affect the cancer process is not clear [89], [90]. Studies done in vitro and in gnotobiotic rats have shown that plant lignin secoisolariciresinol diglucoside can be converted to enterodiol and enterolactone by a gut microbiota consortia composed of Clostridium saccharogumia, Eggertella lenta, Blautia producta and Lactonifactor longoviformis [91], [92]. Furthermore, colonization with this lignin-metabolizing microbial community protected germ-free rats from 7,12-dimethylbenz(a)anthracene-induced cancer. Moreover, colonization significantly decreased tumour number, size and cell proliferation but increased tumour cell apoptosis [93]. Some polyphenol dietary components may also influence bacterial metabolizing enzymes and thus influence the overall cancer risk. For example, in a rat model, resveratrol supplementation (8-mg/kg body weight/day, intragastrically) significantly reduced activities of faecal and host colonic mucosal enzymes, such as β-glucoronidase, β-glucosidase, β-galactosidase, mucinase and nitroreductase compared to control animals (21%, 45%, 37%, 41% and 26%, respectively). The reduced bacterial enzyme activity was associated with a significant reduction in colonic tumour incidence in the resveratrol-fed rats compared to control rats, but it is not clear if these changes were a result of modifications of enzymatic activity within a subpopulation of microorganisms or a change in the proportion of specific bacteria [94]. The stilbene resveratrol is important in relation with colon cancer. The antiinflammatory activity of resveratrol includes inhibition of proinflammatory mediators, modification of eicosanoid synthesis and inhibition of enzymes including COX-2, NF-κB, AP-1, TNF-α, IL6 and VEGF (vascular endothelial growth factor) [95]. In cell culture, several phenolic compounds inhibit COX-2 activity, possibly by binding to the enzyme [96]. Ellagic acid has been reported to show a multitude of biological properties including antioxidant and cancer protective activities [97], [98]. Interestingly, both urolithins A and B, the most representative microbial metabolites of dietary ellagitannins, have shown oestrogenic activity in a dose-dependent manner, even at high concentrations (40 microM), without antiproliferative or toxic effects towards MCF-7 breast cancer cells [99]. Other authors have analyzed the impact of selected intestinal polyphenol metabolites (with 3,4-dihydroxyphenylacetic acid (ES) and 3-(3,4-dihydroxyphenyl)-propionic acid, metabolites of quercetin and chlorogenic acid/caffeic acid) on modulation of enzymes involved in detoxification and inflammation in LT97 human adenoma cells. They showed an up-regulation of GSTT2 and a down-regulation of COX-2 that could possibly contribute to the chemopreventive potential of polyphenols after degradation in the gut [96]. Recently, Kang et al. reported that coffee and caffeic acid specifically inhibited colon cancer metastasis and neoplastic cell transformation in mice by inhibiting MEK1 and TOPK (T-LAK cell–originated protein kinase) [100]. Several studies using animal and cell culture models have shown that tea-derived catechins, such as epigallocatechin-3-gallate, hold anticancer activity and mediate various cellular events that could be protective against cancer [101], [102]. In addition, other nontea flavonoids such as quercetin from apples and vegetables have been found to have anticancer effects, including inhibition of cell proliferation and induction of apoptosis [103]. Whether the concentration of these compounds can be sufficiently achieved in human diets to affect these pathways is not known. Based on these previous studies, multiple mechanisms appear to be involved in the inhibition of carcinogenesis by dietary polyphenols (Fig. 2).
Некоторые исследования связывают микробного метаболизма биологически активных полифенолы для профилактики раковых заболеваний. Эти исследования показали, Тип различий между кишечных бактерий пациентов с и без колоректального рака. Некоторые типы увеличивается, в то время как другие снизилась, но как эти изменения влияют на рак процесс не ясно, [89], [90]. Исследования, проведенные in vitro, так и в gnotobiotic крысах показали, что завод лигнина secoisolariciresinol диглюкозид могут быть преобразованы в enterodiol и enterolactone с помощью кишечных бактерий консорциумы, состоящие из Clostridium saccharogumia, Eggertella лента, Blautia producta и Lactonifactor longoviformis [91], [92]. Кроме того, колонизация лигнин-метаболизирующий микробных сообществ охраняемых зародыш, свободной от крыс 7,12-dimethylbenz(а)антрацен-индуцированного рака. Кроме того, колонизации значительно уменьшилась опухоль количество, размер и пролиферации клеток, но увеличился апоптоз опухолевых клеток [93]. Некоторые полифенол пищевые компоненты могут также влиять бактериальных ферментов метаболизма и таким образом влиять на общий риск развития рака. Например, в крысиной модели, ресвератрол добавки (8 мг/кг массы тела/сут, внутрижелудочно) значительно снижается деятельности фекальных и хост слизистой оболочки толстой кишки ферментов, таких как β-glucoronidase, бета-глюкозидазы, бета-галактозидаза, mucinase и nitroreductase по сравнению с контрольными животными(21%, 45%, 37%, 41% и 26%, соответственно). Снижение бактериального фермента деятельность связана со значительным снижением толстой кишки, опухоли заболеваемости в ресвератрол кормили крыс по сравнению с контрольной группой животных, но совершенно не очевидно, что эти изменения были результатом изменения ферментативной активности в популяции микроорганизмов или изменение удельного веса отдельных бактерий [94]. Стильбена ресвератрол является важным в связи с раком толстой кишки. Противовоспалительной активности ресвератрол включает торможение провоспалительных медиаторов, модификации eicosanoid и ингибирование синтеза ферментов, в том числе и ЦОГ-2, NF-κB, AP-1, TNF-a, IL6 и VEGF (сосудистый эндотелиальный фактор роста) [95]. В клеточной культуре, несколько фенольные соединения тормозят активность ЦОГ-2, возможно, за счет связывания с ферментом [96]. Эллаговая кислота сообщалось посмотреть множество биологических антиоксидантными свойствами, в том числе и рака защитных мероприятий [97], [98]. Интересно, как urolithins A и B, наиболее представительные микробных метаболитов пищевых ellagitannins, показали эстрогенной активностью, в зависимости от дозы образом, даже при высоких концентрациях (40 мкм), без антипролиферативное и токсических эффектов к MCF-7 клеток рака молочной железы [99]. Другие авторы проанализировали влияние выбранных кишечника полифенол метаболитов (с 3,4-dihydroxyphenylacetic кислоты (ES) и 3-(3,4-dihydroxyphenyl)-пропионовая кислота, метаболитов и хлорогеновая кислота, кверцетин/кофейной кислоты) на модуляции ферментов, участвующих в интоксикации и воспаления в LT97 человеческие клетки аденомы. Они показали-регулирование GSTT2 и вниз регулирование ЦОГ-2, Что может способствовать химические потенциал полифенолы после деградации в кишечнике [96]. Недавно, Kang et al. сообщается, что кофе и кофейной кислоты, в частности, тормозится метастазов рака толстой кишки и опухолевой трансформации клеток у мышей, подавляя MEK1 и TOPK (T-лаке сотового возник протеин киназы) [100].
Несколько исследований с использованием животных и клеточных моделей показали, что чай-производные катехины, например, эпигаллокатехин-3-галлат, удерживайте противоопухолевой активностью и выступать посредником в различных клеточных событий, которые могут защищать от рака [101], [102]. Кроме того, другие nontea такие как кверцетин, флавоноиды из яблок и овощей было обнаружено противоопухолевый эффект, в том числе и ингибирования пролиферации и индукция апоптоза [103]. Является ли концентрация этих соединений могут быть в достаточной степени реализованы в рационе питания людей, чтобы повлиять на этих путей не известно. На основе этих предыдущих исследований, многочисленных механизмов участвуют в торможении канцерогенеза диетическими полифенолы (рис. 2). 6. Modulation of gut microbiota by polyphenols and the impact on human gut health metabolism and immunity In the following section, we summarize the effects of polyphenols and metabolites from polyphenol microbial metabolism on specific aspects of health and immunity. After a human intervention study, Tzounis et al. reported that flavonols induced an increase in the growth of Lactobacillus spp. and Bifidobacterium spp. and they may have been partly responsible for the observed reductions in the plasma C-reactive protein (CRP) concentrations, which are a blood marker of inflammation and a hallmark of the acute phase response [30]. Similarly, Fogliano et al., in an in vitro model, found that the bacterial fermentation of water-insoluble cocoa fractions was associated with an increase in bifidobacteria and lactobacilli as well as butyrate production. These microbial changes were associated with significant reductions in plasma triacylglycerol and CRP, suggesting the potential benefits associated with dietary inclusion of flavonol-rich foods [104]. Recently, Queipo-Ortuño et al. [31] carried out a human intervention study and found that the regular intake of red wine polyphenols generated significant decreases in the plasma levels of blood pressure, triglycerides and high-density lipoprotein cholesterol, and these significant reductions may be partly due to the polyphenol-induced increase in the growth of Bacteroides genera. Moreover, they also reported a significant decrease in uric acid levels after the consumption of red wine polyphenols that can be explained by the significant increase in Proteobacteria observed in this stage, which has previously been reported to degrade uric acid [105]. Finally, they noted a significant reduction in the concentration of CRP after red wine treatment. This could be due to the increase seen in the number of Bifidobacterium. CRP is a blood marker of inflammation, and its concentration is a specific predictor of cardiovascular event risk in healthy subjects. Its reduction in this study links polyphenol intake to cardiovascular benefits in the host [106], [107]. The weight-lowering property of fruits, green tea and vinegar wine in obese people may be partly related to their polyphenol content, which changes the gut microbiota either through the glycan-degrading capability of Bacteroides, which is higher than Firmicutes, or through the end products of colonic metabolism of polyphenols [33]. Martin et al. performed a clinical trial in a population of human subjects classified as having low or high anxiety traits using validated psychological questionnaires. They found that the daily consumption of dark chocolate (which is rich in flavonoids, mainly flavan-3-ols) resulted in a significant modification in the metabolism in healthy and free living human subjects, with potential long-term term health consequences, as per variation of both host and gut microbial metabolism. Human subjects with higher anxiety traits, however, showed a distinct metabolic profile, indicative of a different energy homeostasis (lactate, citrate, succinate, trans-aconitate, urea and proline), hormonal metabolism (adrenaline, DOPA [dihidroxifenilalanina] and 3-methoxy-tyrosine) and gut microbial activity (methylamines, p-cresol sulfate and hippurate) [108]. Monagas et al. observed that dihydroxylated phenolic acids (3,4-dihydroxyphenylpropionic acid, 3-hydroxyphenylpropionic acid and 3,4-dihydroxyphenylacetic acid) derived from microbial metabolism of proanthocyanidins presented marked in vitro antiinflammatory properties, reducing the secretion of TNF-α, IL-1b and IL-6 in lipopolysaccharide-stimulated peripheral blood mononuclear cells from healthy subjects. It has been suggested that these microbial metabolites could be among the new generation of therapeutic agents for the management of immunoinflammatory diseases such as atherosclerosis [109], as well as for dampening the inflammatory response to bacterial antigens, which may have implications for chronic inflammatory or autoimmune diseases such as inflammatory bowel disease [110]. Larrosa et al., after screening different microbial catabolites of polyphenols for their antiinflammatory potential in vitro, found that hydrocaffeic, dihydroxyphenylacetic and hydroferulic acid reduced prostaglandin E2 production by at least 50% in CCD-18 colon fibroblast cells stimulated with IL-1β. These results suggest that foods containing significant hydrocaffeic acid precursors (procyanidins, hydroxycinnamic acid derivatives, etc.) such as artichoke, cocoa, apples and strawberries could exert antiinflammatory activity and reduce intestinal inflammation in humans [111]. In addition, it has been shown that microbial metabolites of plant polyphenols may also affect disease risk in the metabolic syndrome. Verzelloni et al. demonstrated that two microbial metabolites of polyphenols, urolithins and pyrogallol derived from ellagitannin are highly antiglycative compared to parent polyphenolic compounds in an in vitro model of protein glycation. Moreover, it is known that protein glycation plays an important pathological role in diabetes and diabetes-associated disorders, including blindness [112]. Tucsek et al. [113] induced an inflammatory response by treating macrophages with bacterial endotoxin and found that end products of polyphenol degradation, such as ferulaldehyde, exerted a beneficial antiinflammatory response by diminishing MAP (mitogen-activated protein) kinase activation, thereby inhibiting NF-κB activation, mitochondrial depolarization and reactive oxygen species production. Similar results were found by Chirumbolo using many purified aglycone flavonoids [114]. It is arguable that the antimicrobial activity of polyphenols might be principally due to their well-recognized antiinflammatory potential. Very recently, Beloborodova et al. [115] analyzed the role of phenolic acids of microbial origin as biomarkers in the progress of sepsis. They found that p-hydroxyphenylacetic acid showed the capacity to inhibit ROS (reactive oxygen species) production in neutrophils. By affecting neutrophils, they retard the immune response, whereas, while acting on mitochondria, they prevent or reduce the development of multiple organ failure. Thus, during the development of bacteremias and purulent foci of infection associated with P. aeruginosa and Acinetobacter baumanii, their metabolite p-hydroxyphenylacetic acid can directly enter the systemic blood flow and inhibit the phagocytic activity of neutrophils. Finally, all these results support the hypothesis that not only the food polyphenols but also their microbial metabolites must be taken into account when assessing the impact of polyphenols on host health.
В следующем разделе мы кратко влияние полифенолов и метаболитов из полифенолов микробного метаболизма по конкретным аспектам здоровья и иммунитета. После вмешательства человека учиться, Tzounis et al. сообщается, что флавонолы, индуцированный рост Lactobacillus spp. и Bifidobacterium spp. и они, возможно, были частично ответственным за наблюдаемое снижение в плазме C-реактивного белка (СРБ) в концентрациях, которые находятся в крови маркеров воспаления и признаком острой фазы реагирования [30]. Аналогично, Fogliano et al., в модели in vitro, обнаружил, что бактериальной ферментации нерастворимых в воде какао фракций было связано с увеличением бифидо-и лактобактерий, а также бутират производства. Эти изменения микробной были связаны со значительными сокращениями в плазме триглицеридов и ПКИ, предполагая, что потенциальные выгоды, связанные с включением диетических флавонол-продукты, богатые [104]. Недавно, Queipo-Ortuño et al. [31] осуществили вмешательство человека исследование и выяснили, что регулярное употребление красного вина полифенолы генерируется значительное снижение в плазме крови, давление, триглицериды и холестерин липопротеинов высокой плотности, и это значительное сокращение может быть отчасти из-за полифенолов-индуцированное увеличение заболеваемости в рост Bacteroides родов. Кроме того, они также отмечают существенное снижение уровня мочевой кислоты в крови после употребления красного вина полифенолы, что объясняется значительным увеличением Протеобактерии, наблюдаемые на этом этапе, который ранее сообщалось деградировать мочевой кислоты [105]. Наконец, было отмечено значительное снижение концентрации СРБ после красного вина лечения. Это может быть обусловлено ростом, зафиксированным в число Бифидобактерий. CRP крови маркеров воспаления, и его концентрация определенного предиктором риска сердечно-сосудистых событий у здоровых испытуемых. Его сокращения в настоящем исследовании ссылки полифенол потребление на сердечно-сосудистую систему в принимающей [106], [107]. Вес-снижение собственности фрукты, зеленый чай и уксус винный у людей могут быть частично связаны с их содержание полифенолов, которые изменений кишечных бактерий либо через glycan-унижающих достоинство возможность Bacteroides, которая выше, чем у Firmicutes, или через конечные продукты Толстой метаболизм полифенолов [33]. Martin et al. проведено клиническое испытание в популяции человека в качестве субъекта классифицированы как имеющие низкий или повышенной тревожности, черты характера, используя обоснованные психологические опросники. Они обнаружили, что ежедневное употребление темного шоколада (которым богат флавоноидами, в основном флаван-3-МНК) в результате значительного изменения в обмене веществ в здоровой и свободной жизни людей в качестве испытуемых, с потенциальными и долгосрочных последствий для здоровья, как на разновидность оба узла и кишечнике микробного метаболизма. Человека в качестве субъекта с повышенной тревожности черты, однако, проявили очевидную метаболического профиля, что свидетельствует о различных энергетического гомеостаза (лактат, натрия сукцинат, транс-aconitate, мочевины и пролин), гормонального обмена (адреналин, ДОФА [dihidroxifenilalanina] и 3-метокси-тирозин) и кишечнике антимикробной активностью (метиламинов, п-крезола и сульфат hippurate) [108].
Larrosa et al., после просеивания различных микробных catabolites полифенолов для их противовоспалительное потенциалом in vitro, обнаружил, что hydrocaffeic, dihydroxyphenylacetic и hydroferulic кислоты снижается простагландина E2 производства как минимум на 50% в CCD-18 толстой кишки клеток-фибробластов стимулировали IL-1b. Эти результаты показывают, что продукты, содержащие значительное hydrocaffeic кислоты прекурсоров (процианидинов, hydroxycinnamic кислоты, производные инструменты и др.) такие, как артишоки, какао, яблоки и клубника может оказать противовоспалительной активности и уменьшения воспалительного процесса в кишечнике человека [111]. Кроме того, было показано, что микробных метаболитов растительные полифенолы также может повлиять на риск развития заболевания в метаболического синдрома. Verzelloni et al. показал, что две микробных метаболитов полифенолов, urolithins и pyrogallol производным от ellagitannin высоко antiglycative по сравнению с родительским полифенольных соединений в модели in vitro гликирования белков. Кроме того, известно, что гликирования белков играет важную патологических роль в диабета и связанных с ним нарушений, включая слепоту [112]. Tucsek et al. [113] индуцированных воспалительной реакции при лечении макрофагов, бактериальных эндотоксинов и обнаружил, что конечные продукты полифенол деградации, такие как ferulaldehyde, оказали благотворное противовоспалительный ответ путем уменьшения карту (митоген-активированный протеин) киназы активации, тем самым препятствуя NF-κB активации, митохондриальная деполяризация и кислорода видов продукции. Аналогичные результаты были получены путем Chirumbolo с помощью многих очищенная агликон флавоноиды [114]. Можно утверждать, что антимикробной активности полифенолов, может быть, главным образом, из-за их признанным противовоспалительный потенциал. Совсем недавно, Белобородова et al. [115] проанализировали роль фенольных кислот микробного происхождения в качестве биомаркеров в развитии сепсиса. Они обнаружили, что p-их гидроксифенилуксусной кислоты показали способность ингибировать ROS (активные формы кислорода) производство в нейтрофилов. Влияя на нейтрофилы, они оттягивают иммунного ответа, тогда как, действуя на митохондрии, они предотвращения или уменьшения развития полиорганной недостаточности. Таким образом, в ходе разработки bacteremias и гнойных очагов инфекции, связанные с P. aeruginosa и Acinetobacter baumanii, их метаболит p-их гидроксифенилуксусной кислоты можно вводить непосредственно в системный кровоток и тормозят фагоцитарную активность нейтрофилов. Наконец, все эти результаты подтверждают гипотезу о том, что не только еда, полифенолов, а также их микробных метаболитов, должны быть приняты во внимание при оценке воздействие многофенолов на хост здоровья. 7. Conclusion The bioavailability and effects of polyphenols greatly depend on their transformation by components of the gut microbiota. Different studies have been carried out to understand the gut microbiota transformation of particular polyphenol types and identify the microorganisms responsible. The modulation of the gut microbial population by phenolics was also reviewed in order to understand the two-way phenolic-microbiota interaction. It is clear that dietary polyphenols and their metabolites contribute to the maintenance of gut health by the modulation of the gut microbial balance through the stimulation of the growth of beneficial bacteria and the inhibition of pathogen bacteria, exerting prebiotic-like effects. However, data on the impact of polyphenols on the gut microbiota and their mechanisms of action in humans are scarce. In addition, a better understanding of the dietary phenolic and gut microbiota relationship by the combination of metagenomic and metabolomic studies provides more insight into the health effects of polyphenols.
Биодоступность и влияние полифенолов сильно зависеть от их трансформации компонентов микробиоценоза кишечника. Разные были проведены исследования, чтобы понять, кишечных бактерий трансформации частности полифенол типов и идентификации микроорганизмов, ответственных. Модуляция кишечнике микробного населения фенолов также была пересмотрена для того, чтобы понять двусторонней фенольных-микробиоты взаимодействия. Понятно, что пищевые полифенолы и их метаболитов, способствуют поддержанию здоровья кишечника путем модуляции микробного равновесия в кишечнике, через стимулирование роста полезных бактерий и подавление патогенных бактерий, оказывает пребиотик-подобных эффектов. Однако данные о влиянии полифенолы на кишечных бактерий и механизмы их действия в организме человека не хватает. Кроме того, лучше понять диетическое фенольных и кишечных бактерий отношения сочетанием метагеномные и metabolomic исследований обеспечивает более полное представление о последствиях для здоровья полифенолы. Nutrients. 2013 Jun 28;5(7):2314-32. doi: 10.3390/nu5072314. жүктеу/скачать 1.75 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
