Республики казахстан национальный научно-практический, образовательный и оздоровительный

На окраине маленького города за изящной, красивой изгородью находился большой сад. Внутри сада за ветвистыми и плодоносными деревьями был небольшой домик, где жила дружная семья. Отец, мать и сын очень любили свой сад и много времени проводили там. Отец подрезал и окапывал большие деревья, такие как яблони, груши, орех. Мать сажала и ухаживала за участком с овощами, а на сыне лежала ответственность за цветы. Цветов в саду было огромное количество, они были посажены в отдельные клумбы, горшки и вдоль дорожек. Как они радовали глаз, какой аромат шёл от этой благоухающей феерии! Возле самого домика находилась клумба с розами. Каких сортов здесь только не было, как они были подобраны, какой головокружительный аромат излучали! В самом центре клумбы росла одна-единственная роза, привезённая издалека и подаренная хозяину дома. Роза была очень красива и непохожа на своих прелестных сородичей. Она переливалась необычным цветом, в различные часы суток она выглядела по-разному: от ярко-красного до тёмно-бордового цвета.

Внизу, на земле под розами, тоже проходила жизнь. Муравьи, жучки, букашки, кузнечики, червячки — все имели право на жизнь, и жизнь бурлила ничуть не проще, чем в других областях сада. Все эти земляные жители видели розу только снизу. Они слышали о её красоте и запахе, но не могли понять, почему идут такие разговоры. Ну, стоит столб, весь покрытый колючими шипами, и что же здесь красивого? Все сторонились этого уродства, и мало кто хотел залезать на этот колючий и уродливый столб. Где же здесь красота?

Были и другие жители сада — бабочки, пчёлы, птички. Они видели розу сверху, чувствовали её аромат и не могли понять, почему земляные жители возмущаются, и не видят красоту лепестков, и не чувствуют прекрасный запах розы. Как можно не видеть этой красоты?

И спор между верхними и нижними жителями сада был нескончаем. Одни видели колючие шипы, другие — только благоухающие цветы. Ну, а что же человек?

Человек видел розу в общем объёме. Он наслаждался красотой и ароматом чудесного цветка, но при этом никогда не забывал о колючих шипах, скрывающихся в стволе розы. Человек — это подобие Творца, и он должен всегда знать, что есть не только колючки жизни, но есть Великая Мощь Красоты. Красоты, дающей Силу, Радость, Надежду, Веру, Любовь.

Мальчик размечтался перед сном.

«Вот скоро стану взрослым, и что я сделаю для людей? – подумал он.

– Давай подарю всем жителям Земли что-то самое прекрасное, чего никогда не было и не будет».

И начал он перебирать, какую такую Красоту подарить людям.

«Построю великолепный Храм».

Но сразу передумал: храмов прекрасных очень много.

Подумал еще: «Сочиню необыкновенную Песню!»

Но опять замешкался: песен тоже много.

«Лучше изваяю нерукотворную Скульптуру!»

И снова отбросил мысль: скульптур нерукотворных много.

И он загрустил. Так и заснул с этой мыслью. И увидел сон.

Пришел к нему Мудрец.

«Ты хочешь подарить людям нечто самое прекрасное?» – спросил он.

«Да, очень хочу!» – с жаром ответил мальчик.

«Так подари, чего медлишь?»

«Но что? Все уже сотворено!»

И начал перечислять: «Хотел построить Храм, но все храмы уже построены...»

Мудрец прервал его: «Не хватает одного единственного Храма, который можешь построить только ты... »

Мальчик продолжил: «Хотел сочинить Песню, но их тоже много...»

Мудрец опять прервал его: «Людям не хватает одной единственной Песни, и ее можешь сочинить только ты и спеть ее в Храме том...»

«Думал изваять великолепную Скульптуру, но разве осталось что-либо не изваянное?»

«Да, – сказал Мудрец, – не изваяна одна единственная Скульптура, которая так нужна людям, и можешь изваять ее только ты и украсить им Храм твой».

Мальчик удивился: «Ведь все уже сделано!»

«Да, но всей той Красоте мира не хватает только одного великолепия, творцом которого можешь стать ты», – сказал Мудрец.

«И что это за Красота, которая выпала на мою долю?»

И произнес Мудрец волшебным шепотом: «Храм есть ты, сделай себя великолепным и благородным. Песня есть душа твоя, утончай ее. Скульптура есть твоя воля, изваяй свою волю. И получат планета Земля и вся Вселенная Красоту, которую еще не познал никто».

Мальчик проснулся, улыбнулся Солнцу и шепнул самому себе: «Теперь я знаю, какую Красоту могу подарить людям!»

Был канун Нового года. На улице стоял сильный мороз, мела метель. Люди зябко кутались в тёплые одежды, надвигали меховые шапки на самые глаза, тёрли носы и щёки, но все равно замерзали.

Это старушка Зима злилась на всё и на всех сразу. Её раздражали люди, сонная природа, замёрзшие спящие реки. Мало ей было почти опустевших улиц, словно мстя кому-то, зима всё больше заключала город в холодные объятия.

Будто сварливая старуха, зима гневалась даже на детей, беззаботно и весело катавшихся с горок. Зима налетала на них c остервенением, и начинала щипать их за носы, за руки, за ноги, до тех пор, пока не разгоняла всех по домам. Но и после этого она долго не могла успокоиться, ходила по улицам и заглядывала в окна, замораживая их до такой степени, что окна становились белыми и узорчатыми, а улицу было совсем не видно.

В феврале зимняя стихия окончательно озлобилась: она разразилась новыми вьюгами и метелями, такими сильными, что все люди, птицы и животные уже не хотели видеть надоевшую всем Зиму,— мечтая расстаться с надоевшей зимой, они думали только о Весне.

Скоро, совсем скоро Зима уйдет и оставит вместо себя маленькую хорошенькую девочку Весну.

Всё самое лучшее — тепло, любовь, доброта и ласка — были отданы Ей, только Ей, единственной и неповторимой — Весне. Зиме оставалось всё только плохое — злость, нетерпимость, ненависть, и лишь изредка проявляющаяся нежность и спокойное равнодушие. В такие дни на улице не было ветра, падал крупный, пушистый снег, и все улыбались.

Старухины дни были уже сочтены — очень скоро, в ближайшие дни, она уйдёт на покой, а в свои права вступит её долгожданная преемница.

И вот это произошло! Маленькая девчушка бежала по лесу, по самым первым проталинкам! Радуясь удивительно яркому солнышку, она весело смеялась.

При приближении Весны, все окружающие деревья и цветы расцветали, а сонные птицы неожиданно заводили, казалось, совсем забытые песни. Там, где она останавливалась, сразу распускались цветочки, все животные, птицы и люди приветствовали её — Весну. Целые караваны перелётных птиц из разных далёких стран спешили на встречу с ней.

Игривая, непоседливая девочка радовалась всему, что окружало её! И всё живое, откликаясь на её красоту и внимание, отвечало ей. Стоит Маленькой Весне присесть на полянке — вокруг появляется ярко-зелёная травка. Остановится на минутку на пригорке — и вот уже покачивают своими пушистыми головками первые подснежники.

Наполняя сердца людей солнечным светом, Весна дарила им радость. Даже самые печальные и угрюмые из них, глядя на неё, начинали улыбаться.

Она росла на поляне ароматов, до отказа заполненной вечно цветущими растениями. Вокруг неё расселились парочки птиц, вьющих гнёзда, и семьи диких зверей. Тут и жила весёлая, очаровательная девчушка.

Постепенно она выросла и превратилась в стройную и гордую девушку. Самолюбивая красавица — Лето — была уже не так беспечна, как юная Весна. Степенно расхаживая по лесу она следила за порядком, прогревала землю, помогала выращивать птенцов и детёнышей животных. Заботилась о том, чтобы вода в реках и озёрах была всегда прогрета, а дети могли купаться и беззаботно отдыхать.

Всё находилось под пристальным вниманием девушки по имени Лето. Если же что — то не получалось, она разражалась грозовыми дождями, но затем быстро успокаивалась и на небе появлялась разноцветная радуга, пронизанная нежными лучами солнца.

Вскоре она повзрослела и стала совсем взрослой женщиной со сложным, противоречивым характером. Все трудности жизненного пути оставили отпечаток на её поведении. Женщину Лето начало преследовать непостоянство характера, она даже стала перекрашивать листья на деревьях, и постепенно окружающие стали называть её — Осень.

Осень всё чаще становилась ворчливой, и тогда начинали дуть холодные ветры, а потом целыми днями моросил дождь.

Многие птицы, обидевшись на уже седеющую женщину Осень, улетели в другие страны, на далёкие континенты в поисках надежного тепла. Остались лишь самые стойкие и верные: они надеялись, что Осень не всегда будет такой суровой.

И правда, иногда Осени надоедало грустить и тосковать, она вспоминала свою весёлую, беспечную молодость — тогда опять выглядывало лучистое ласковое солнце, вызывающее улыбки на лицах людей. Её вновь начинали воспевать поэты и художники. В такие дни все называли её — наша Золотая Осень.

Красавица в ответ щедро одаривала богатым урожаем и, создавая всё новые оттенки жёлтого, оранжевого и бордового цвета, украшала города и леса.

Золотая Осень радовалась этому и старалась всех обогреть и приласкать, но ей уже не хватало душевности, и поэтому солнышко светило уже не так ярко, как раньше. Потом у неё вновь портилось настроение, и она снова разражалась холодным ветром и дождём.

Осень была то приветливой, то враждебной по отношению к людям.

Однажды, после нескольких особенно хмурых и мрачных дней, Осень увидела, что все цветы отцвели, а с деревьев и кустарников почти все украшения облетели, и теперь они стоят голые и неприглядные. Она присмирела и задумалась, ей вдруг стало стыдно, и Осень решила вновь заняться обустройством своего мира…

И тогда на землю упал красивый, пушистый, белый снег. Все окружающие вздохнули с облегчением и стали с нежностью говорить о ней — матушка — Зима.

Явившись в хорошем настроении, соскучившись по делам, Зима принялась взбивать свои перины, устраивая обильные снегопады. Добросовестно исполняя роль заботливой хозяйки, она днями и ночами строила для детей снежные горки, ледяные катки, укрывала снегом деревья.

Забот было много, Зима была уже немолода и быстро уставала.

Всё чаще она становилась сварливой, всё чаще злилась и щипала детей за носы и щёки.

Вот и подошло очередное Рождество. Характер Зимы стал совсем непредсказуемым, иногда ей самой хотелось отдохнуть от своих козней, и тогда в погоде наступало затишье, шёл крупный, лёгкий снег. Но это продолжалось совсем недолго, и вскоре вновь начинали бушевать свирепые метели.

Снова люди, звери, птицы, и даже деревья вспоминали о Весне.

Мудрая Зима уже давно по крупинке собрала самые лучшие в себе и во всём мире качества: любовь, доброту, радость и счастье — и бережно хранила всё это в укромном местечке, глубоко под сердцем. Ведь уже не так много времени осталось до того момента, когда она должна будет уйти и оставить свою добрую преемницу — маленькую, симпатичную и очень весёлую девчушку. Каждый год, радуясь, земля расцветает весенним цветом, приветствуя её долгожданное появление…

…А пока надо успеть выбить еще несколько белоснежных пуховых перин, да пощипать неугомонную малышню за носы — когда еще эта проказница Весна научится поддерживать в природе порядок!
КРАСОТА ПРИРОДЫ

П.С. Гуревич

Перед нами философский текст. Прежде чем понять, кому он принадлежит, какое содержание выражает, что подчеркивает, очень внимательно прочитаем его:

«Природа! Окруженные и охваченные ею, мы не можем ни выйти из нее, ни глубже в нее проникнуть. Непрошенная, нежданная, захватывает она в вихрь своей пляски и несется с нами, пока, утомленные, мы не выпадем из рук ее.

Она творит вечно новые образы; что есть в ней, того еще не было; что было, не будет, все ново, а все только старое. Мы живем посреди нее, но чужды ей. Она вечно говорит с нами, но тайн своих не открывает. Мы постоянно действуем на нее, но нет у нас над ней никакой власти. Она все. Она сама и награждает, и наказывает, и мучит. Она сурова и кротка, любит и ужасает, немощна и вселюбяща. Все в ней непрестанно. Она не ведает прошедшего и будущего; настоящее ее — вечность. Она добра. Я славословлю ее вместе со всеми ее делами. Она все мудра и тиха. Не вырвешь у нее признания в любви, не выманишь у нее подарка, разве добровольно подарит она».

Не правда ли, своеобразный текст? Природа поэтизируется, но не застылая, а живая, текучая... Человеку, прочитавшему много философских текстов, легче догадаться, кто же автор этих строк. Но попробуем и мы с вами представить себя в роли следопытов. Тем более, что долгое время никак не могли точно сказать: кто же мог выразить такое отношение к природе. Кто же автор этого фрагмента? С чего начнем наш поиск? Когда мог появиться такой текст? Конечно же, не в античной философии. Почему? Потому что во времена античности каждое дерево, каждый источник, каждая река, каждый холм имели своего местного духа-хранителя. Прежде чем срубить дерево, разрыть гору, остановить ручей, человек был обязан сделать жертвоприношение. Стало быть, природа тоже поэтизировалась. Однако язык греческих мыслителей был более строгим, сдержанным. Да, природа воспринималась ими как нeчтo прекрасное, но она уподоблялась господствующему миропорядку.

Природа в представлении античных философов — это все, что есть, сущее. Соответственно, человек не выделяется из природы. Он внутри ее, как ее частичка. Автор же приведенных строк отнюдь не сливается с природой. Античный грек сказал бы: «Я вместе с природой». А здесь иное: «Я созерцаю природу». «Природа вовсе не такая, какая она сама по себе, она целиком рождена моим воображением. У природы такие свойства, какие я мог увидеть: она сурова и кротка, любит и ужасает». Нет, эти строчки рождены не в античности.

Тогда, может быть, текст появился в средние века? Он иносказателен, аллегоричен, а насыщенность образами — характерная черта средневековой философии. Но тут иное. В тексте нет ничего религиозного, скорее наоборот, картина природы обезбожена. Ни слова о Творце, ни одной ассоциации с ним. Природа в сознании автора философского текста живет сама по себе, она всемудра и тиха. К тому же, в средние века родилось уже иное, нежели в античности, отношение к природе. Уже в начале IX в. стало осознаваться новое, по сути эксплуататорское отношение к природе. Это отразилось, в частности, в оформлении французских иллюстрированных календарей. Прежде каждый из двенадцати месяцев олицетворялся пассивными отвлеченными фигурами. В новых календарях они стали изображаться в виде пахарей, жнецов, лесорубов, мясников, то есть в виде человеческих фигур, занятых покорением мира. Человек и природа здесь разведены. Люди не живут внутри природы, а господствуют над ней.

Пойдем далее, вдоль череды веков, и заглянем в эпоху Возрождения — время, когда началось обмирщение (обезбоживание) мира. То, что прежде считалось Божьей милостью, отныне приписывается человеку. Он — средоточие всего. Меняется отношение к человеку, меняется и отношение к природе. Если когда-то она была лишь объектом воздействия, то теперь становится предметом активной эксплуатации — интеллектуальной и промышленной. Она — не просто поприще для человеческой деятельности, а мастерская. Именно так называл природу тургеневский Базаров. Но еще раньше Базарова природу назвал мастерской английский философ Фрэнсис Бэкон. У него есть одно выразительное сравнение ученого с палачом. Как палач добывает признание у подслед­ственного пытками, так и ученый экспериментом вырывает у природы (натуры) ее тайны. Ученый-естествоиспытатель! Важнейшую задачу науки он видел в покорении природы и в целесообразном преобразовании культуры на основе познания натуры. Однако похожа ли описанная в нашем отрывке природа на мастерскую? Ни в коей мере. Автор любуется природой, созерцает ее. Но ее тайны кажутся ему неподдающимися разгадке. Философ, имя которого мы хотим угадать, называет тайны природы: «непрошенная, нежданная, захватывает она в вихрь своей пляски», «она творит вечно новые образы». Но к объяснению этих секретов природы автор даже не приступает. Он хочет сохранить их таинственное мерцание, а вовсе не прояснить, как это пытался бы сделать Бэкон.

Описание природы, как уже ясно, не похоже ни на античность, ни на средневековье, ни на Возрождение. Так может быть, эти строчки родились в XVIII в.? Уже говорилось, что выраженное отношение к природе, без сомнения, родилось Р такое время, когда философствование оказалось свободным of чисто религиозного почитания. А именно в XVIII столетии идея Бога подвергается особенно интенсивной критике. Впрочем, не только эта идея. Все, чем традиционно занимались философы,

• 
  природа, история, общество, нравственность, религия, — все это стало объектом их обостренного внимания.
  

Перечитывая текст, обратили ли вы внимание на одну особенность восприятия природы, которая в нем выражена? Сразу подчеркнем: в этой особенности лежит ключ к разгадке тайны. Природа в изображении неизвестного нам философа очеловечена: она, как живое существо, говорит, пляшет, любит, ужасает. То есть ей приданы человеческие качества. Она живет его мерками и в то же время отделена от человека. Это поразительная общность двух разделенных сущностей!

Конечно, такое описание природы было возможно только в XIX в. В этом отрывке сфокусирован опыт романтического переживания мира, в нем нет божественных аллегорий, но есть трепетное и взволнованное обожание природы. Мы не найдем у автора сурового аскетизма, растворенности в природе, слиянности с ней или отчуждения от нее, но у него есть ощущение ее грозности, ее величия. Более того, при всей своей особости она органично соотносится с миром человека, который через нее передает свои человеческие чувства. Без специальной философской подготовки, без исследовательского опыта догадаться, кто автор приведенного отрывка, невозможно. Даже для специалистов, историков философии это было не просто. Долгое время данные строчки приписывали Гете, который восхищался природой и поэтизировал ее. Даже сам поэт на склоне лет думал, что, может быть, он и в самом деле написал такое в юношеские годы. Гете жил долго и, в принципе, мог создать подобные строки. Издатели даже включили этот отрывок в сборник его избранных произведений. Однако не надо забывать, что Гете был не только поэтом, но и крупным ученым-натуралистом. Такая романтическая восторженность у Гете в зрелом возрасте была невозможна.

Романтическая восторженность и обожествление природы

а ведь это пантеизм (культ природы)! Вот ключ к авторству прекрасных строк! Их создал немецкий романтик и философ Фридрих Шеллинг (1775-1854). Отрывок «Природа» написан именно тогда, когда он обратился к философскому постижению природы. Здесь и благоговейное отношение к прародительнице, и стремление объять ее тайны. О насилии над природой и речи быть не может: человек наполнен трепетным чувством к ней. Он даже клянется ей в любви и верности. И совсем не уверен в своих силах.

Если просветители восхищались природой возделанной, организованной, приносящей обильные урожаи, то есть укрощенной и служащей человеку, то романтики предпочитали возвышенные горные пейзажи, бушующую морскую стихию. Романтик находит в природе образ постоянства, цикличности (день и ночь, времена года). Именно в этот образ постоянства вплетается человеческая жизнь. Романтик захвачен красотой первородного хаоса стихий.

Как зарождается в туче кристаллик снежинки, как он соеди­няется с другим и как растет, тяжелеет и падает и, коснувшись теплой земли, обращается в воду...

Снежинка живет меньше человека, но, может быть, она больше его переживает.

ТЕПЛАЯ ПОЛЯНА

М. Пришвин
Как все затихает, когда удаляешься в лес, и вот, наконец, солнце на защищенной от ветра полянке посылает лучи, размяг­чая снег. А вокруг березки волосатые и каштановые, и сквозь них новое чистое голубое небо, и по небу бирюзовому проно­сятся белые прозрачные облачка, одно за другим, будто кто-то курит, стараясь пускать дым колечками, и у него колечки все не удаются.

НА ЗАРЕ

М.. Пришвин
Заря сгорает на небе, и ты сам, конечно, сгораешь в заре, и тысячи голосов на заре соединяются вместе, чтобы прославить жизнь и сгореть. Но один голосок, или, скорее, шепоток, не очень согласен гореть вместе со всеми.

Ты, мой друг, не слушай этого злого шепота, радуйся жиз­ни, благодари за нее и гори, как и я, вместе со своей зарей!

Тоска по человеку и страх одиночества, когда я нашел себя, вдруг исчезли: и человек свой родной и близкий оказался на всяком месте. Человек близкий везде и всюду, только надо быть самому свободным, сильным, здоровым душой. Давайте же по­могать и удивляться этим людям в первую очередь, а потом уж пойдём к утруждающимся и обремененным. Это маленький ва­риант милосердия.

Какое счастье было ощущать золотой лист орешника, опу­шенный белым кружевом мороза! И вот эта холодная бегущая вода в реке и этот огонь от солнца: вот, уже расплавились игол­ки мороза на крыше, и крупными редкими каплями стала падать вода из желобов.

Но и этот огонь, и эта вода, и тишина эта, и буря, и все, что есть в природе и чего мы даже не знаем,— все входило и соеди­нялось в мою любовь, обнимающую собой весь мир.

Вчера вечером луна была высоко, я вышел из дому и услы­шал тот звук в небе: «Ау». Я услышал его на северо-востоке и скоро понял движение его на юго-запад. И вспомнил по про­шлому, это цапля улетела от нас в теплые края. А грачи еще здесь.

Плакучие березы опустили вниз все свои зеленые косы, а в елках нависла синяя тишина.

Весной и летом на склонах лесистого Геликона, там, где та­инственно журчат священные воды источника Гиппокрены, и на высоком Парнасе, у чистых вод Кастальского родника, Аполлон водит хороводы с девятью музами. Юные прекрасные музы, до­чери Зевса и Мнемосины - постоянные спутницы Аполлона. Он предводительствует хором муз и сопровождает их пение игрой на своей золотой кифаре. Величаво идет Аполлон впереди хора муз, увенчанный лавровым венком, за ним следует Каллиопа - муза эпической поэзии, Эвтерпа - муза лирики, Эрато - муза любовных песен, Мельпомена - муза трагедии, Талия - муза комедии, Терпсихора - муза танцев, Клио - муза истории, Ура­ния - муза астрономии и Полигимния - муза священных гим­нов. Торжественно гремит их хор, и вся природа, как зача­рованная, внимает их божественному пению.

Когда же Аполлон в сопровождении муз появляется на Олимпе и раздаются звуки его кифары и пение муз, замолкает все. Забывает Арес о шуме кровавых битв, не сверкает молния в руках тучегонителя Зевса, боги забывают раздоры - мир и ти­шина воцаряются на Олимпе. Даже орел Зевса опускает могучие крылья и закрывает зоркие очи, не слышно его грозного клеко­та, он тихо дремлет на жезле Зевса. В полной тиши тор­жественно звучат струны кифары Аполлона. Когда же Аполлон весело ударяет по золотым струнам, светлый, сияющий хоровод движется в пиршественном зале богов. Музы, хариты, вечно юная Афродита, Арес с Гермесом — все участвуют в веселом хороводе, а впереди идет величественная дева, сестра Аполлона прекрасная Артемида. Залитые потоками золотого света, пляшут боги под звуки кифары Аполлона.

О ВЕТРЕ

Притча

Молодой Бог Ветра по имени Дутик очень любил музыку. Целыми днями летал он на своих легких крыльях по миру в поисках гармоничных звуков, которые природа дарит тем, кто умеет их ценить. Ветер внимательно слушал пение птиц, шорохи в высокой траве и тихий шелест листвы в пышных кронах деревьев.

Сегодня Дутик летел над широким цветущим лугом и слушал, как звуки флейты и свирели сплетаются в лёгкую, радостную мелодию жизни. На мгновение ветер замер, чтобы запомнить эти волшебные звуки, а затем двинулся дальше. Музыка никогда не повторялась, на смену одной мелодии всегда приходила другая.

Вот и сейчас радостные напевы цветущего луга сменились мощной, суровой и вечной симфонией древних гор. А чуть ниже, в долине, послышалась звонкая песенка хрустального ручейка, весело бегущего по камушкам.

Ветерок остановился и, как истинный ценитель музыки, стал вслушиваться в эти прекрасные звуки. Чтобы лучше слышать, он закрыл глаза.

Вдруг Дутик почувствовал, что ему стало трудно передвигаться. Плотный, леденящий душу туман появился неожиданно. Серый густой воздух не пропускал почти никаких звуков. Ветру стало не по себе. Он растерялся, не зная, что делать, ведь если он совсем остановится, то погибнет.

Дутик медленно, неуверенно пробирался вперёд. Ему казалось, что в глубине тумана что-то происходит.

Вдруг он услышал, что из-за плотной завесы доносится чья-то музыка. Это была самая красивая и нежная мелодия из всех когда-либо слышанных им. Ветерок собрал все свои силы и начал дуть на туман.

Тот оставался таким же густым и плотным, но Дутик не отчаивался и настойчиво продолжал свои попытки. Наконец, очень медленно, как бы нехотя, туман стал рассеиваться. Вскоре от него не осталось даже и следа.

Дутик огляделся и обнаружил, что он летит над океаном, тёмным от надвигающегося шторма. Тут же он увидел огромный четырехмачтовый фрегат, пытающийся изменить курс.

«Наверное, отбился от эскадры,— подумал ветер.— Не справится он со стихией».

С высоты было видно, что корабль охвачен паникой. Матросы поднимали одни паруса и опускали другие. Рулевой выкручивал штурвал, безуспешно пытаясь выровнять корабль. Люди уже знали, что их кораблю не пережить такой шторм и готовы были сдаться. Лишь одна девушка спокойно сидела возле кормы и пела песню о молодом Боге ветра. Она была совсем слепая.

Дутик был очарован прелестными звуками ее песни. Незрячая певица рассказывала о том, как по утрам молодой Бог ветра раскачивает занавески на её окнах. Как в полдень тихо перебирает листья на ветвях растущей поблизости яблони, а вечерами приносит прохладный воздух с реки.

Девушка пела, что жизнь прекрасна, и она хочет бесконечно испытывать такие чудесные мгновения.

Молодой бог поразился мужеству слепой девушки: даже предчувствуя свою близкую гибель, она поёт ему песню!

Строгий закон запрещал младшим Богам вмешиваться в людские судьбы. Дутик знал, что будет наказан за свою вольность, но не мог допустить, чтобы погибла эта молодая, красивая певица — слишком сильно он любил музыку.

Ветерок собрал все свои силы, подхватил корабль и перенес его в спокойные воды. Чудом избежавшие неминуемой гибели люди плакали от счастья и благодарили богов. Но никто из них так и не догадался, что спасла их тихая и незаметная девушка, которая так трепетно и нежно любит ветерок.
ПОДУМАЙ О ГУСЕНИЦЕ

Притча

П. Коэльо

Гусеница проводит большую часть своей жизни на земле, завидуя птицам и негодуя на свою судьбу и форму. «Я самое несчастное из всех созданий, — думает она. — Безобразное, отталкивающее и осуждённое ползать по земле».

Однажды Мать-Природа попросила гусеницу сделать кокон. Гусеница изумилась (она никогда не делала до этого коконов). Она подумала, что построит себе могилу и подготовится умереть. Хотя и несчастная в жизни, которую она провела до сих пор, она пожаловалась Богу: «Как только я привыкла к этому положению вещей, Господин, ты забираешь то немногое, что у меня есть». В отчаянии она завернулась в кокон и стала ждать конца.

Несколько дней спустя гусеница увидела, что превратилась в прекрасную бабочку. Она стала способна летать в небе и необычайно восхитилась этим.

Она пришла в удивление от жизни и от замыслов Бога.

ПРОСТОЙ ВЫБОР

Притча

Один человек всю жизнь был счастливым. Он все время улыбался, смеялся, никто и никогда не видел его грустным. Бывало, кто-то из людей задавал ему по этому поводу различные вопросы:

— Почему вы никогда не грустите? Как вам удается всегда быть радостным? В чем секрет вашего счастья?

На что человек обычно отвечал:

— Когда-то я был таким же печальным, как ты. И вдруг меня осенило: это же МОЙ выбор, МОЯ жизнь! И ведь я делаю этот выбор — каждый день, каждый час, каждую минуту. И с тех пор каждый раз, просыпаясь, я спрашиваю себя:

— Ну, что я выберу сегодня: печаль или радость? И всегда получается так, что я выбираю радость.

Жил-был мальчик Мишка. Сначала он был как все, а потом стал особенный. Он сам слышал, как маме врачи рассказывали, как нужно себя вести с «особенным» ребенком.

А особенного в Мишке было то, что на него напала Тяжелая Болезнь. Мишка был мальчик сильный и храбрый, но тут ничего сделать не смог, потому что эта Болезнь была коварная, напала из-за угла, без предупреждения, и сразу ка-а-ак навалится на Мишку! И придавила его — ведь Мишка все-таки маленький, а Болезнь недаром тяжелой называлась, тяжести в ней ого-го сколько было!

Стал Мишка вялый и скучный, и аппетит совсем пропал. Врачи его лечат-лечат, стараются Болезнь прогнать. Но она хитрая оказалась — вроде притихнет, а потом с новой силой нападает. У Мишки силенок все меньше остается, он и с постели вставать уже почти перестал. И от скуки стал он сочинять всякие истории. Что видит — про то и сочиняет. Про Солнечных Зайчиков и про Больничные Тапочки. Про то, как Белый Халат мечтал стать разноцветным и что из этого вышло. Про маленькую Звездочку, которая заглядывала к нему в форточку, и про старую Ворону, которая часто прилетала на дерево, что виднелось за окном. С этими историями Мишке стало жить веселее, и болезнь в очередной раз отступила.

Сначала сам для себя сочинял, а потом вдруг подумал: тут же много детей лежит, почему бы и их не порадовать? Тогда он попросил тетрадку и ручку, записал несколько историй красивым почерком и попросил медсестру тетю Наташу передать тому, кому сейчас грустно или плохо. Та, конечно же, передала. А потом пришла и еще попросила — сказала, что от Мишкиных историй у детей настроение поднимается, и даже анализы у них вспоминают о правилах приличия и выдают симпатичные цифры. Доктор так и говорит: «Приличные анализы, надо же!».

Мишка и рад стараться — пишет и пишет. Тут Болезнь про него вспомнила, решила снова напасть. Явилась — а Мишка строчит, на нее внимания не обращает. Болезнь на него навалиться хотела, а он отмахивается:

— Отстань, Болезнь, не видишь — я занят? Мне как раз сказку закончить надо и еще одну написать.

— Ты чего это? — возмутилась Болезнь.— Давай-ка, откладывай все дела — болеть пора!

— Ничего не знаю,— говорит Мишка, не поднимая глаз от тетрадки.— Некогда мне. Ты в другой раз приходи, если что.

Болезнь оторопела от такой наглости, потопталась у порога и ушла. Она, конечно, потом еще приходила, и еще, только как ни придет — Мишка все пишет да пишет. Как будто в розетку включенный! А когда пишет — обо всем забывает, глаза горят, щеки розовеют, даже волосы дыбом, потому что энергия его переполняет.

И вот однажды Болезнь обозлилась и решила, что надо это дело прекращать! А то что за наглость — ее уже и замечать не хотят! На этот раз она хорошо подготовилась: взяла с собой и веревки, чтобы связать по рукам и ногам, если сопротивление окажет, и дубинку, чтобы оглоушить в случае чего, и еще много всякой всячины. Время она выбрала ночное, чтобы Мишка в это время не писал, ведь свет-то по ночам тушат. Да и рядом никого не будет — некому Болезни будет помешать!

— Ну, мальчик, теперь-то тебе от меня не скрыться! — злорадно сообщила Болезнь, подкравшись к его кровати.— Утащу я тебя с собой, и ничего ты мне не сделаешь!

— Не утащишь! — храбро ответил проснувшийся Мишка.— Я уже не тот, что был, я тебе не дамся.

— Да кто ж тебя спрашивать станет? — взревела уязвленная Болезнь, набросилась на него и схватила за горло.

Но поскольку Мишка о ней в последнее время почти забыл, страхами и печалями своими ее давно не подкармливал, Болезнь сильно усохла и была уже не тяжелая, а так — средненькая. Но все равно, Мишка почувствовал, как наваливается привычная слабость и откуда-то из глубины поднимается паника. «Чем бы ее стукнуть?»,— подумал он, шаря руками по сторонам. Но, как назло, ничего походящего не было, только тетрадка со сказками. Он схватился за нее, как за спасательный круг, а Болезнь тем временем уже взвалила его на плечо и потащила куда-то в темноту. Мишка знал, что Болезнь время от времени кого-то уносит, но он вовсе не хотел быть этим самым «кем-то» — ведь у него еще столько историй осталось недописанными!

И вдруг… Он услышал, как кто-то завопил во все горло: «Мишка, держись!!!». Он не понял, кто это говорил, но тоже завопил: «Я тут!!!» и стал изо всех сил сопротивляться Болезни — брыкаться, лягаться и вырываться из ее цепких лап. «Держись, Мишка!»,— послышались еще разные голоса, и он почувствовал, что Болезнь кто-то тормозит.

— Мы тут, Мишка! Не сдавайся! Помоги нам прогнать Болезнь!

— Я ничего не вижу,— крикнул Мишка, изо всех сил вертя головой.

— Кто-нибудь! Осветите поле битвы!

— Да, я сейчас! — услышал Мишка, и в ту же минуту сверху зажглась Звезда.

Мишка сразу ее узнал: это была та самая Звездочка, которая смотрела в его форточку, а потом светила в его сказках. А вокруг… Тут были все его герои — те, кого он описывал в своих историях. И все они нападали на Болезнь, кто как мог. Солнечные Зайчики слепили ей глаза, Больничные Тапочка шлепали по разным частям тела, а Белый Халат рукавами спутывал Болезни руки.

— Держись, Мишка! — прокаркала Ворона, не прекращаю клевать Болезнь в темечко.

— Что вы делаете, изверги??? — рыдала Болезнь, пытаясь вырваться из кольца Мишкиных героев.— Как вы можете со мной так поступать???

— Отпусти ребенка! — требовали герои.— Уходи, убирайся! Не смей его забирать — он нам нужен! Он всем нужен! Его истории нужны людям!

— Да ну вас всех, забирайте вашего мальчишку, дайте мне уйти! — вырывалась из их рук вконец обессиленная Болезнь.— В жизни к нему больше не полезу, клянусь! Помогите, убивааа-ююют!

И она позорно бежала с поля брани под свист и улюлюканье Мишкиных друзей. Битва закончилась полной победой, Болезнь была с позором изгнана.

— Спасибо вам, друзья,— сказал Мишка, оглядываясь по сторонам.— Я уж думал, хана мне, на этот раз она меня совсем унесет. А тут вы откуда-то взялись — чудо просто!

— Мы не «откуда-то» взялись, а из твоей тетрадки! — загалдели герои.— Ты же нас создал, как мы могли не помочь своему создателю??? Тем более что ты еще много историй записать просто не успел, мы же знаем!

— Это точно,— согласился Мишка.— Чем больше сочиняю, тем больше идей появляется. Жалко будет, если пропадут.

— Теперь не пропадут,— утешил его Халат.— Теперь ты все-все успеешь написать. И кому-то от твоих историй станет светлее и теплее, и у него появится надежда.

— А как мы отсюда будем выбираться? — спросил Мишка.— Тут ведь нет никаких ориентиров!

— Как это нет? А я? — удивилась Звезда.— Ориентируйся на меня! Раз уж ты меня зажег — я всегда буду твоей Звездой!

— Держись, Мишка! — и Белый Халат подал ему рукав.

— Держись, Мишка! — и Солнечные Зайчики запрыгали перед ним, показывая дорогу.

— Как я смогу отблагодарить вас за мое спасение? — спросил Мишка.— Что я могу для вас сделать?

— Нас не надо благодарить! Мы не за благодарность, мы к тебе просто очень хорошо относимся,— наперебой загалдели герои.

— Но ты можешь сочинить еще много историй, которые спасут других людей,— добавила Ворона.— Это и будет лучшей благодарностью для нас, поверь!

— А Болезнь больше правда не вернется? — никак не мог поверить в такое счастье Мишка.

— Забудь про нее. Пока ты нужен, пока ты делаешь какое-то дело, очень важное для Вселенной — она будет тебя защищать и поддерживать.

— Свети, как я, и будешь выше любой Болезни,— подмигнула Звездочка.

И Мишка, глубоко вздохнув, пошел туда, назад, где его ждали те, кому он мог быть полезным и нужным, и кому он мог протянуть руку помощи сквозь тьму и сказать: «Держись!».


СЧАСТЬЕ - ЭТО СНЕГОПАД

Притча

— Что такое счастье?

— Снегопад...

— Что такое счастье?

— Снегопад...

— Как это?

— Протяни ладонь.

— Зачем?

— Что это?

— Снежинка.

— Такая маленькая... ну вот... растаяла…

— Возьми еще.

— Не хочу! Зачем? Она снова растает...

— Смотри.

— Какая красивая… и снова нет… но при чем здесь счастье?!

— Потому что счастье подобно снегу... Оно легкой невесомой снежинкой спускается с небес... И если ты его ждешь, если захочешь впустить в свои объятья — оно растворится в тебе... И напоит сполна... Порой кажется, что этого бесконечно мало... Но, когда снегопад, когда щедрость небес необъятна, ты можешь найти свое счастье — достаточно протянуть ладони и впустить его в свое сердце… Когда ты полон надежд и твердо веришь, поймать снежинку не так сложно...

— Но когда?.. Когда он идет?!

— Всю жизнь...
СЕКРЕТ СЧАСТЬЯ

Притча

П. Коэльо

Один торговец отправил своего сына узнать Секрет Счастья у самого мудрого из всех людей. Юноша сорок дней шёл через пустыню и, наконец, подошёл к прекрасному замку, стоявшему на вершине горы. Там и жил мудрец, которого он искал. Однако вместо ожидаемой встречи с мудрым человеком наш герой попал в залу, где всё бурлило: торговцы входили и выходили, в углу разговаривали люди, небольшой оркестр играл сладкие мелодии и стоял стол, уставленный самыми изысканными кушаньями этой местности. Мудрец беседовал с разными людьми, и юноше пришлось около двух часов дожидаться своей очереди.

Мудрец внимательно выслушал объяснения юноши о цели его визита, но сказал в ответ, что у него нет времени, чтобы раскрыть ему Секрет Счастья. И предложил ему прогуляться по дворцу и прийти снова через два часа.

— Однако я хочу попросить об одном одолжении, — добавил мудрец, протягивая юноше маленькую ложечку, в которую он капнул две капли масла. — Всё время прогулки держи эту ложечку в руке так, чтобы масло не вылилось.

Юноша начал подниматься и спускаться по дворцовым лестницам, не спуская глаз с ложечки. Через два часа он вернулся к мудрецу.

— Ну как, — спросил тот, — ты видел персидские ковры, которые находятся в моей столовой? Ты видел парк, который главный садовник создавал в течение десяти лет? Ты заметил прекрасные пергаменты в моей библиотеке?

Юноша в смущении должен был сознаться, что он ничего не видел. Его единственной заботой было не пролить капли масла, которые доверил ему мудрец.

— Ну что ж, возвращайся и ознакомься с чудесами моей Вселенной, — сказал ему мудрец. — Нельзя доверять человеку, если ты не знаком с домом, в котором он живёт.

Успокоенный, юноша взял ложечку и снова пошёл на прогулку по дворцу; на этот раз, обращая внимание на все произведения искусства, развешанные на стенах и потолках дворца. Он увидел сады, окружённые горами, нежнейшие цветы, утончённость, с которой каждое из произведений искусства было помещено именно там, где нужно.

Вернувшись к мудрецу, он подробно описал всё, что видел.

— А где те две капли масла, которые я тебе доверил? — спросил Мудрец.

И юноша, взглянув на ложечку, обнаружил, что всё масло вылилось.

— Вот это и есть тот единственный совет, который я могу тебе дать: Секрет Счастья в том, чтобы смотреть на все чудеса света, при этом никогда не забывая о двух каплях масла в своей ложечке.

СПОСОБНОСТЬ ПОМНИТЬ

Притча

П. Коэльо

Старый мудрый китаец шёл по заснеженному полю, когда увидел плачущую пожилую женщину.

— Почему вы плачете? — спросил он.

— Потому что я думаю о своей жизни, молодости, красоте, которую я видела в зеркале, и о мужчине, которого я любила. Бог жесток, что дал способность помнить. Он знал, что я вспомню весну своей жизни и заплачу.

Мудрец стоял на снежном поле и пристально смотрел в одну точку и думал. Неожиданно женщина перестала плакать:

— Что вы видите там? — спросила она.

— Поле роз, — ответил мудрец. — Бог был великодушен ко мне, когда он дал мне способность помнить. Он знал, что зимой я всегда смогу вспомнить весну и улыбнуться.

ЭСТЕТИКА

(фрагмент книги)

О.В. Дивненко

Духовное освоение произведений искусства является одной из высших потребностей человека. Тот, кто вступает в общение с ху­дожником (в широком смысле), вникает в созданные им художест­венные образы, воссоздавая их в своем воображении. Этот процесс называется сотворчеством, ведь содержание произведения (изобра­зительного, литературного, музыкального и т.д.) - это не только то, что высказано и написано, но и то, что возникает в зрителе при ви­де услышанного, увиденного, прочитанного.

Результаты труда художника являются всего лишь некими материальными объектами без зрителя, ведь произведения ис­кусства - это всегда сообщение, сотворчество, сопереживание. Только в результате восприятия зрителем произведений искус­ства они обретают предназначенное им духовное бытие. И так же как в любви, никто не может нас заставить полюбить творче­ство того или иного творца. Мы вольны в выборе, что является проявлением нашего художественного вкуса.

Механизм воздействия произведения искусства на человека не зависит от рода и жанра искусства. Любое произведение - будь то словесное либо музыкальное сочинение, спектакль, живописная картина или архитектурное сооружение - воздей­ствует на органы чувств и включает процессы эстетического восприятия. Возникает чувство восхищения, удовольствия. И чем дольше длится созерцание картины, прослушивание музыки, чтение поэмы, т. е. творческое освоение произведения искусства, тем большая радость и восторг охватывают человека. Как правило, мы даже не в состоянии вразумительно объяснить, почему нам нравится то или иное творение. Язык здесь бессилен. Слова, мысли, эмоции появляются в ходе восприятия как следствие первой, чисто эстетической реакции.

Хотя сказанное относится к искусству в целом, понятно, что глубина и насыщенность эстетического опыта существенно различны - и в зависимости от произведения, и от рода и вида искусства, к которому оно относится. У «изящных искусств» несоизмеримо более высокий духовно-эстетический потенциал, чем у искусств прикладных, ориентированных на эстетизацию утилитарных вещей, пространств, явлений. В отношении прикладных искусств речь может идти лишь о красивости, но не о красоте в полном философско-эстетическом смысле этого слова. Модные одежда, женские украшения, стильные современные автомобили (особенно спортивные), интересные причёски, со вкусом созданные интерьеры могут нравиться, однако их «красота» несравнима с эстетическим качеством, достигаемым высокими искусствами. Красота в своём высшем и полном смысле отличается от красивости. Последняя - преходящий уровень красоты, который обычно определяется модой или невзыскательными вкусами обывателей, главных потребителей массовой эстетизированной продукции.

Настоящее искусство пробуждает в человеке почти все интеллектуально-духовные и эмоциональные процессы.

Так, при чтении исторического романа, созерцании картины, написанной на исторический сюжет, в памяти всплывают соответствующие факты. Вольно или невольно мы сравниваем собственные знания и представления о той или иной эпохе с тем, как она запечатлена в данном произведении. Человек может внутренне полемизировать с художником или соглашаться с ним, получать новые сведения и т. п.

Процессы получения даже утилитарной (исторической, религиозной, мифологической и т. п.) информации из произведения искусства и внехудожественных источников (например, из учебника истории или газеты) существенно различны. Учебник или научное исследование мы обычно спокойно читаем, осмысливаем, стараясь запомнить прочитанное. При этом работают только разум и память. Если же перед нами настоящее художественное произведение (роман, кинофильм, картина и т. п.), мы начинаем, как говорит психологическая эстетика, «вчувствоваться» в него - сопереживать героям, ощущать себя одновременно и участниками события, и зрителями. Как участники мы реально переживаем всё происходящее, как зрители - наслаждаемся своим переживанием независимо от его эмоциональной окраски.

Подобные состояния характерны для восприятия произ­ведений искусства, в которых преобладает сюжетно-изобразительно-описательный момент (классическая литература, театр, кино, опера, живопись). Как правило, в них изображаются или описываются реальные либо смоделированные художником события из жизни людей. Такие сведения и сами по себе активизируют психику, присущий человеку интерес к жизни, врождённую жажду знаний. А будучи переданы талантливым художником с помощью системы художественных средств (организация цветоформы и композиции в живописи, сюжета и образов действующих лиц в литературе и т. п.), они наполняются особой силой, энергией. И мы уже не понимаем, почему рассказ Чехова о зауряднейшем случае, или погоня некоего Чичикова за «мёртвыми душами», или картина Сурикова о мало кому сегодня известной боярыне Морозовой потрясают душу, заставляют снова и снова обращаться к этим произведениям, восхищаться ими и... постоянно удивляться: да что же здесь такого выдающегося? чем они трогают и поражают? Да просто настоящее, большое Искусство! И независимо от социальной, религиозной и любой иной значимости (или незначительности) представленного события оно до глубины души трогает нас, очищает душу, обогащает духовно. В этом великая тайна и неиссякаемая сила искусства.

СЛОВА НАЗИДАНИЯ

слово семнадцатое

Абай
Воля, Разум и Сердце обратились однажды к Науке, чтоб разрешить спор: кто из них важнее.

Воля сказала: «Эй, Наука, ты ведь знаешь, без меня ничто не достигает совершенства: чтобы познать тебя, надо упорно учиться, а без меня этого не сделать; служить Всевышнему, поклоняясь ему, не ведая покоя, можно только с моей помощью. Нельзя, если меня нет, добиться в жизни богатства, мастерства, уважения, карьеры. Разве не я оберегаю людей от мелких страстей и держу их в узде, не я ли предостерегаю их от греха, зависти, соблазнов, не я ли помогаю им собраться и в последнюю минуту удержаться на грани пропасти? Как могут спорить со мной эти двое?»

Разум сказал: «Только я способен распознать, какое из твоих слов полезно и какое пагубно, будь то в земной или загробной жизни. Только мне дано постигнуть твой язык. Без меня не избегнуть зла, не найти выгоды, не постичь знаний. Почему эти двое спорят со мной? На что они годятся без меня?»

Сердце сказало: «Я — владыка человеческого тела. Кровь идет из меня, душа обитает во мне, без меня жизнь немыслима. Я лишаю сна, заставляю ворочаться тех, кто лежит в мягкой постели, вынуждаю их думать о бедных, не имеющих крова, мерзнущих и голодающих. По моей воле младшие почитают взрослых и снисходительны к меньшим. Но люди не стараются сберечь меня в чистоте и от этого страдают сами. Будь я чистым, не стал бы я делать различия между людьми. Я восторгаюсь добродетелью, я восстаю против зла и насилия. Самолюбие, совесть, милосердие, доброта — все исходит от меня. На что годятся эти двое без меня? Как они смеют спорить со мной?»

Выслушав их, Наука ответила:

«Воля, ты все верно сказала. В тебе еще много достоинств, о которых ты не упомянула. Ничего нельзя достигнуть без твоего участия. Но ведь в тебе таится и жестокость, равная твоей силе. Ты тверда в служении добру, но не меньшую твердость проявляешь и в служении злу. Вот что плохо в тебе.

Разум! И ты прав. Без тебя невозможно добиться в жизни чего-либо. Благодаря тебе мы узнаем о создателе, посвящены в тайны двух миров. Но это не предел твоих возможностей. Лукавство и коварство тоже творения твоих рук. И добрый, и злой опираются на тебя, ты верно служишь и тому, и другому. Вот в чем твой изъян.

Моя задача — помирить вас. Хорошо бы повелителем и вершителем в этом споре явилось Сердце.

Разум! У тебя множество путей-тропинок. Сердце не может следовать по каждой из них. Оно не только радуется твоим добрым замыслам, но и сопутствует тебе в них с охотою. Но оно не последует за тобой, если ты замыслил недоброе, и даже отстранится от тебя с брезгливостью.

Воля! В тебе много силы и мужества, но и тебя Сердце способно удержать. Оно не станет препятствовать в деле благоразумном, но в деле ненужном повяжет тебя по рукам.

Вам следует объединиться и во всем повиноваться Сердцу. Если вы все трое мирно уживетесь в одном человеке, то прахом с его ног можно будет исцелять незрячих. Не найдете согласия, я отдам предпочтение Сердцу. Береги в себе человечность. Всевышний судит о нас по этому признаку. Так сказано и в писаниях», — сказала Наука.

СЛОВА НАЗИДАНИЯ

слово тридцать второе

Абай
Тем, кто стремится усвоить науку, необходимо знать условия, без которых невозможно достичь цели.

Во-первых, обретая знания, не ставь себе задачи получить через них какую-нибудь выгоду. Чтобы заняться наукой, прежде всего нужно полюбить ее, иметь стремление к ней. Если ты ценишь знания как высшее благо, каждое открытие новых истин принесет твоей душе покой и удовлетворение. Крепко запоминай то, что ново для тебя, тогда появится стремление к поискам, любовь к науке, память хорошо усвоит и запечатлеет в себе то, что ты видел и слышал.

Если же мысли твои заняты другим, а науку ты ищешь из жажды накопительства, твое отношение к знаниям будет таким же, как отношение мачехи к пасынку. Когда душа и мысли поистине благосклонны к науке, она и сама становится благосклонной — легко дастся. С половинчатой благосклонностью она и воспринимается половинчато.

Во-вторых, изучая науки, ставь перед собой ясные и благородные цели, не стремись приобрести знания для того, чтобы иметь возможность спорить с другими. В разумных пределах споры помогают обрести твердость в убеждениях, но чрезмерное увлечение ими только портит человека. Потому что охотники до словесной перебранки чаще всего затевают споры не для выяснения истины, а чтоб блеснуть своими знаниями, одержать верх над другими. Такие споры рождают зависть, они не прибавляют человечности, не служат науке, напротив — сбивают людей с толку. Это — занятие смутьянов. Тот, кто сбивает с праведного пути сотни людей, не стоит мизинца того, кто возвратил на путь истины хотя бы одного человека!

Да, споры — один из путей науки, но тот, кто втягивается в них, рискует стать самодовольным спесивцем, завистливым сплетником. Такому человеку в спорах не чужды и ложь, и злословие, и брань, унижающие человеческое достоинство.

В-третьих, если ты добился истины, не отступай от нее даже под страхом смерти. Если твои знания не способны убедить тебя, не думай, что кто-то другой оценит их. Если ты сам не ценишь своих знаний, как ждать признания других?

В-четвертых, существуют два орудия, способствующие приумножению знаний. Одно из них — мулахаза, и другое — мухафаза. Эти способности должны находиться в непрестанном совершенствовании. Не усилив их в себе, не умножить знаний.

В-пятых, в девятнадцатом Слове сказано о четырех губительных недостатках ума, среди них тот, что называется беспечностью, праздностью ума. Душа моя, заклинаю, остерегайся этого зла! Оно губительно и для Бога, и для человека, и для разума, и для чести. Оно — враг всему! Но там, где жива совесть, этому недостатку нет места.

В-шестых, сосуд, хранящий ум и знания — характер человека. Воспитывай свой характер! Предавшись зависти, легкодумию, то и дело попадая под влияние чужих речей и сиюминутных увлечений, можешь утратить твердость характера. Не будет пользы от учения, если нет надежного хранилища для знаний.

Для того, чтобы достигнуть намеченной цели и быть верным своему долгу, в характере человека должны быть постоянство, решимость, сильная воля, способные сберечь трезвость рассудка и чистоту совести.

Все должно служить делу разума и чести.

ЛЕЗВИЕ БРИТВЫ

(отрывок из романа)

И. Ефремов

— Не понимаю: зачем вдруг выставили пронинскую вещь! — громко спросила тонкая узколицая женщина, проходя мимо статуи Анны.

— Некрасиво, старо, нет мысли, грубый примитив.

— Согласен с вами, не стоило выставлять, — ответил шедший позади полный, хорошо одетый человек, - что миновало, то миновало. Наше время должно жить находками красоты иного порядка.

Прислушиваясь к разговору и оглядывая зал, Гирин обратил внимание на среднего роста девушку, стоявшую под большим панно. Ее прямая и в то же время свободная, нескованная осанка говорила о долгой дружбе со спортом, гимнастикой или танцами. Простое голубое платье, туго стянутое черным пояском, не скрывало фигуры, столь соответствующей гиринскому понятию прекрасного, что у того перехватило дыхание. Ее необычайно большие серые глаза, казавшиеся темными от ярких, как у детей, белков, вдруг встретились со взглядом Гирина. Девушка чуть улыбнулась, встряхнула короткими черными волосами. Гирин почувствовал немое одобрение. И, повинуясь ему, существовавшему, наверное, только в воображении, Гирин подошел к художникам.

— Я услышал ваши высказывания насчет скульптуры, — обратился Гирин к полному, с сильной проседью художнику, показавшемуся главой этой группы.

— Может быть, вы поясните мне, что вы понимаете под красотой? Ваша соратница по искусству,

— Гирин кивнул в сторону худенькой женщины, — заявила, что статуя некрасива, а мне она кажется очень красивой. Следовательно, я чего-то тут не понимаю?

Глава художников посмотрел на Гирина со снисходительным сожалением.

— Надо различать красоту и красивость, — назидательно сказал он.

— Красивость — это то, что представляется красотой для людей обычных, с неразвитым вкусом, а красота... — Он многозначительно умолк.

— И все же?

— Как бы это яснее... — Несмотря на свой апломб, художник замялся.

— Это... это отношение художника к жизни. Если оно светлое, с верой в счастье, с близостью к народу, к жизни, глубоко проникает в жизнь, то тогда получается красота.

— В произведениях художника?

— Безусловно!

— Я не про то спрашиваю. Есть ли в природе, вне художника, эта красота или красивость — все равно, или она получается только путем создания ее художниками, что, по-моему, идеалистическая выдумка?

Художник покраснел. Привлеченные спором посетители подошли поближе.

— Конечно, красота существует в мире. Но для ее понимания нужен развитый вкус, нужно чутье художника. И его долг выявлять и показывать ее людям.

— Вот наконец-то! Значит, красота существует помимо нас, в объективной реальности, как говорят философы. А если так, то какие критерии есть у вас для определения красоты?

— Я вас не понимаю, — пробормотал художник, более уже не смотревший на Гирина с превосходством жреца искусства.

— Жаль. Тогда попробуем на примере. Вот ваш товарищ, художница... — Гирин вопросительно посмотрел на суровую критиканшу.

— Товарищ Семибратова, она график.

Гирин поклонился.

— Товарищ Семибратова сказала, что статуя некрасива. Почему? Объясните мне, каков ваш критерий для столь категорического суждения.

Посмотрите, — он обвел рукой всевозраставшую группу слушателей, — здесь, мне кажется, большинство находит статую красивой.

Слушатели закивали одобрительно. Художница поджала тонкие губы.

— Мне трудно говорить с человеком, не знающим наших художественных понятий. Но попробую. Образ женщины, чистый и светлый, должен быть лишен подчеркнутых особенностей ее пола.

— Почему? Это же ее пол?

— Если вы будете меня перебивать, я ничего не скажу! Женщина в новой жизни будет похожей на мужчину, тонкой, стройной, как юноша, чтобы быть повсюду товарищем и спутником мужчины, чтобы выполнять любую работу. А тут, смотрите, широкие, массивные бедра. Чтобы соблюсти пропорциональность, ноги пришлось утолстить, сделать сильнее икроножные мышцы и валики мускулов над коленями. Как много здесь животного, ненужной силы. Зачем это в век машин? И вдобавок не просто силы, а силы пода, эротической. Вот, пожалуй, все.

— М-м! Во всяком случае, теперь я понимаю ход ваших мыслей.

— Гирин посмотрел на художницу с уважением.

— Могу я обобщить это так, что вы видите красоту такой, какой, по-вашему, она должна быть? И не принимаете того, что несогласно с вашими представлениями?

— Пожалуй, так.

— Но ведь тогда получается снова, что красота — это нечто исходящее из вас самой, из ваших идей и мыслей о том, какими должны быть люди и вещи.

Значит, мы опять приходим к тому, что красота не существует вне художника и не является, следовательно, объективной реальностью? Красота относительна, и задача художника открывать ее новые формы — это глубоко ошибочное суждение. Откуда же возьмет ее художник — из собственной души только? Открывать законы красоты во всем бесконечном многообразий вещей и людей — вот формулировка материалиста-диалектика. Можно сказать по-иному: искать то из существующей вне нас объективной реальности, что вызывает в человеке чувство прекрасного.

— Не пытайтесь поймать меня вашей казуистикой, — вдруг рассердилась Семибратова. — Ведь могла я выбрать такой тип красоты, какой мне нравится, какой я действительно встречала!

— У меня нет никакой казуистики. Я ничего почти не знаю, это уж вы, художники, виноваты: где книги, просвещающие нас, обычных людей, ваших зрителей?

Но все же — вот вы встретили такой тип красоты, какой вам нравится, потому что соответствует вашим идеям. А я встретил такой, какой мне нравится, — вот этот. — Гирин показал на статую. — Есть ли все-таки объективный критерий, кто из нас прав? Что говорят по этому поводу художественные светила?

— Ничего не говорят! Ну, конечно, анатомическая правильность, есть такая старинная книга одного аббата, там он собрал все пропорции...

— И объясняет их или только приводит?

— Не объясняет! — Ну тогда все ни к чему. Но вот вы верно сказали: анатомическая правильность. Но что это такое? Кто может сказать? — резко бросил Гирин молчавшим художникам. — Или это, по-вашему, только эмпирическое соотношение частей?

— Так, может, вы нам откроете сию тайну, — язвительно буркнул главный из художников, — раз уж вы такой знаток.

— Я не знаток, я просто врач, но я много думал над вопросами анатомии. Если упростить определение, которое на самом деле гораздо сложнее, как и вообще все в мире, то надо сказать, прежде всего, что красота существует как объективная реальность, а не создается в мыслях и чувствах человека. Пора отрешиться от идеализма, скрытого и явного, в искусстве и его теории.

Пора перевести понятия искусства на общедоступный язык знания и пользоваться научными определениями. Говоря этим общим языком, красота — это наивысшая степень целесообразности, степень гармонического соответствия и сочетания противоречивых элементов во всяком устройстве, во всякой вещи, всяком организме. А восприятие красоты нельзя никак иначе себе представить, как инстинктивное. Иначе говоря, закрепившееся в подсознательной памяти человека благодаря миллиардам поколений с их бессознательным опытом и тысячам поколений — с опытом осознаваемым. Поэтому каждая красивая линия, форма, сочетание — это целесообразное решение, выработанное природой за миллионы лет естественного отбора или найденное человеком в его поисках прекрасного, то есть наиболее правильного для Данной вещи. Красота есть та выравнивающая хаос общая закономерность, великая середина в целесообразной универсальности, всесторонне привлекательная, как статуя. Нетрудно, зная материалистическую диалектику, увидеть, что красота - это правильная линия в единстве и борьбе противоположностей, та самая середина между двумя сторонами всякого явления, всякой вещи, которую видели еще древние греки и назвали аристон — наилучшим, считая синонимом этого, слова меру, точнее чувство меры. Я представляю себе эту меру чем-то крайне тонким — лезвием бритвы, потому что найти ее, осуществить, соблюсти нередко так же трудно, как пройти по лезвию бритвы, почти не видимому из-за чрезвычайной остроты. Но это уже другой вопрос. Главное, что я хотел сказать, это то, что существует объективная реальность, воспринимаемая нами как безусловная красота. Воспринимаемая каждым, без различия пола, возраста и профессии, образовательного ценза и тому подобных условных делений людей. Есть и другая красота — это уже личные вкусы каждого. Мне кажется, что вы, художники, больше всего надеетесь именно на эту красоту второго рода, пытаясь выдавать ее, вольно или невольно за ту подлинную красоту, которая, собственно, и должна быть нельо настоящего художника. Тот, кто владеет ею, становится классиком, гением или как там еще зовут подобных людей. Он близок и понятен всем и каждому, он действительно является собирателем красоты, исполняя самую великую задачу человечества после того, как оно накормлено, одето и вылечено... даже и наравне с этими первыми задачами! Тайна красоты лежит в самой глубине нашего существа, и потому для ее разгадки нужна биологическая основа психологии — психофизиология.