Ричард Харрис Психология массовых коммуникаций 4-е международное издание Санкт-Петербург «прайм-еврознак»
жүктеу/скачать 2.53 Mb.
|
| Некоторые из самых грубых материалов показывают крайние формы сексуального насилия, которые наблюдатель может повторить в своих поступках. Имеются в виду очень жестокие и агрессивные образы, в том числе убийство («убойные» фильмы), различные пытки и такая, например, извращенная форма насилия, как сексуальное проникновение в глазницы свежего трупа (skull-fucking). По очевидным этическим соображениям тема материалов экстремального сексуального содержания трудна для научного изучения.
Растормаживание Материалы эротического содержания могут также вызвать растормаживание уже знакомого типа поведения, это может происходить, когда по телевидению показывают секс до брака и эти сцены снимают существующие у зрителя запреты по отношению к подобным поступкам. Наблюдение за сценой изнасилования, в которой показывают, что женщина наслаждается, когда ее насилуют, может спровоцировать растормаживание тайного импульса мужчины совершить насилие. Эта проблема особенно настораживает, учитывая некоторые имеющиеся данные о том, что удивительно большое количество молодых мужчин-студентов колледжа признавались, что совершили бы изнасилование, если бы знали наверняка, что их не арестуют (Check, 1985; Malamuth, Haber & Feshbach, 1980). Сексуальные преступления Самое тревожное в поведенческих эффектах просмотра эротических материалов заключается в том, что прослеживается непосредственная связь с совершением сексуальных преступлений. Было проведено много исследований, рассматривающих рейтинги таких преступлений, как изнасилование, эксгибиционизм, растление несовершеннолетних, в зависимости от изменения доступности материалов откровенно сексуального характера. В детальном обзоре таких работ Курт доказывал, что существует корреляция между доступностью сексуально откровенных материалов и некоторых сексуальных преступлений (1984; см. также: Court, 1977, 1982; Bachy, 1976). Кроме того, по мнению Курта, более ранние исследования на эту тему не отражают действительности. В первую очередь это относится к работе Кучински (Kutchinsky, 1973), доказывающей снижение сексуальных преступлений в Дании после либерализации ограничения показа порнографии в 60-х годах, так как в ней были объединены данные об актах изнасилования и вуайеризм, неприличное обнажение и гомосексуальный секс. В большинстве западных стран в конце 20-х годов одновременно с возрастанием доступности сексуально откровенных материалов выросло и число изнасилований. Курт (Court, 1984) представил данные, собранные в двух австралийских штатах, которые показывали резкое увеличение числа изнасилований в Южной Австралии, где в начале 70-х годов были изданы либеральные по отношению к порнографии законы, при том что в Квинсленде, где подобные законы изданы не были, роста насилия не наблюдалось. На Гавайях между 1974 и 1976 годами в период ограничений сексуально откровенных СМИ наблюдался относительный временный спад количества изнасилований. В модуле 10.1 приводится интересный пример, противоречащий этим данным. Очень трудно установить четкую причинную взаимосвязь между доступностью сексуально откровенных материалов и частотой изнасилований, так как на число преступлений влияют и другие релевантные факторы, такие, как разнообразие сексуальных материалов, изменение отношения в обществе к сообщениям о сексуальных нападениях и изменения норм, санкционирующих такое поведение. Некоторые данные показывают корреляцию между количеством изнасилований и тиражами сексуальных журналов, в особенности журналов, где встречалось изображение или рассказ о сексуальном насилии. Например, Бейрон и Страус обнаружили корреляцию +0,64 уровня изнасилований и уровня тиражей шести сексуальных журналов в 50 американских штатах (1985, процитировано в Final Report, 1986). Несмотря на то, что другие исследователи считают, что здесь не прослеживается отчетливой взаимосвязи, не подтверждаются и объяснения о том, что эротические материалы способствуют высвобождению сексуальных импульсов и снижению уровня сексуальных преступлений. Хотя никто не считает изнасилование преступлением без жертв и не заявляет, что его следует разрешить официально, законы о порнографии и непристойностях подвергаются регулярным нападкам, потому что они якобы запрещают преступления без жертв, которые не стоят преследования полиции и усилий судей. В модуле 10.2 этот вопрос рассматривается в несколько ином ракурсе. Модуль 10.1. ПОРНОГРАФИЯ В ЯПОНИИ (ABRAMSON & HAYASHI, 1984) Япония дает нам интересный и необычный пример для исследования: в этом обществе сексуальные масс-медиа довольно распространены, однако уровень изнасилований очень низкий. Сексуальные темы в японском искусстве возникли много веков назад и восходят к объектам древнего культа плодородия, деревянным гравюрам укье-е. Несмотря на то что в 1868 году после революции Мейдзи были введены некоторые ограничения и цензура, а еще больше ограничений было внесено во время американской оккупации после окончания Второй мировой войны в 1945 году, сексуальность оставалась ведущей темой в японской массовой культуре и не связывалась с чувством стыда или вины. Хотя в Японии и встречаются некоторые специфические ограничения для изображений волос на лобке или рисунков и фотографий с гениталиями, но зато нет особого типа сексуальных СМИ, какие существуют в США. Так, обнаженное тело, связанное веревками, изнасилование регулярно показывают по коммерческим телевизионным программам и в популярных фильмах и журналах, включая рекламные материалы. В фильмах часто изображаются яркие сцены изнасилования или рабского подчинения. В последние годы рынок наводнили журналы с обнаженными школьницами. Японские законы разрешают заниматься сексом с детьми старше 12 лет, и некоторые школьницы зарабатывают деньги проституцией и удовлетворением специфических сексуальных желаний в мужских «клубах фантазий». Некоторые оправдывают увеличившийся интерес мужчин к детской сексуальности растущим ощущением угрозы со стороны женщин, которые стали более современными и более требовательными к равенству (Lolita in Japan, 1977). Почему тогда уровень зафиксированных случаев изнасилований в Японии намного ниже, чем в других странах (2,4 на сто тысяч человек населения по сравнению с 34,5 в США, 10,1 в Англии и 10,7 в Германии)? Абрамсон и Хайаши (1984) считали, что ответ на этот вопрос надо искать в различиях культур. Японское общество обращает особое внимание на порядок, выполнение обязанностей, кооперацию и добродетель, и тот, кто нарушает социальные нормы, «теряет лицо». Кроме того, секс не является сегментом социальной жизни, как в США. Другие исследователи полагают, что насилие в Японии скорее всего подстрекается группами, его совершают подростки и по большей части жертвы не сообщают в полицию (S. Goldstein & Ibaraki, 1983). КАТАРСИС
Модуль 10.2. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ПОРНОГРАФИЯ ЯВЛЯЕТСЯ
ПРЕОБЛАДАЮЩИЙ ТОН Воспринимаемая реальность эротики в масс-медиа, реагирование и эффекты на нее не всегда соответствуют самому характеру материала. Они также зависят от контекста материала и контекста, в котором человек его видит. Такие разного рода переменные вместе составляют преобладающий тон (prevailing tone) (Eysenck & Nias, 1978). Характер этого преобладающего тона может различаться в зависимости от переживаний, которые испытывает зритель, когда смотрит сексуальные сцены, фильмы или фотографии. Одна из релевантных переменных в преобладающем тоне – степень игривости и серьезности материала. Даже очень откровенная и потенциально противоречивая тема, если она представлена серьезно, то обычно не вызывает негодования у зрителя. Например, документальный фильм об изнасиловании или со вкусом поставленная телевизионная драма об инцесте может считаться абсолютно приемлемой, тогда как намного менее откровенная комедия на ту же тему может показаться оскорбительной или «чересчур эротичной». В таких случаях особую тревогу должен вызывать не секс сам по себе, а скорее комедийный подход к этой теме. Откровенные сексуальные видеофильмы, книги и журналы часто используются в секс-терапии, с их помощью лечат сексуальные расстройства и особенно сексуальных маньяков (Quinsey & Marshall, 1983). Второй фактор, определяющий преобладающий тон, – это ценность с точки зрения искусства и замысла. Мы по-разному реагируем на откровенно сексуальные рисунки Пикассо и рисунки из журнала Hustler. Для нас приемлема эта тема у Шекспира, у Чосера, в ветхозаветной «Песни песней» Соломона и в серьезных руководствах по сексу. При наличии серьезных литературных и дидактических намерений секс считается приемлемым и здоровым. Интересно в этом плане рассмотреть нашу реакцию на литературные произведения, написанные во времена, когда в обществе были другие стандарты. Например, стал бы Ретт Батлер критиковать «Унесенные ветром», упрекая этот роман за изображение насилия, или счел бы безусловно романтическим произведением? Похожая тревога возникает в отношении расизма, когда некоторые люди выступают за то, чтобы изъять «Гекльберри Финна» из школьных библиотек и вообще из обращения, потому что изображение в нем африканского раба Джима по современным меркам может считаться расистским. Взаимосвязь и интеграция секса в сюжете и в намерении автора также входит в понятие преобладающего тона. Сексуальная сцена, даже в смягченном и завуалированном виде, может показаться оскорбительной, если она «притянута за уши» просто для того, чтобы сделать историю более пикантной, а на самом деле не относится непосредственно к сюжету. Сексуальные сцены в истории о Проститутке могут показаться более обоснованными, чем такие же сцены в сюжете о женщине – исполнительном директоре. Секс, разумеется, не единственный мотив, появляющийся в СМИ «для завлекательности»; например, в современных телесериалах и фильмах часто бывают эпизоды с погоней на автомобилях и катастрофы, лишь отдаленно связанные с основным сюжетом. Ситуационный контекст просмотра также влияет на переживания и последующие эффекты от сексуальных масс-медиа. Эротический фильм может вызвать различные реакции в зависимости от того, смотрители вы его с родителями, бабушкой и дедушкой, с вашими детьми, сами, в группе близких друзей того же пола или с супругой или супругом. В зависимости от ситуации фильм покажется более или менее эротичным или возбуждающим, приличным или оскорбительным. Культура тоже играет определенную роль. В некоторых культурах женская грудь не считается особенно эротичной или неприличной для показа на публике. После знакомства с такими культурными различиями, по крайней мере с 14 лет, большинству читателей журнала National Geographic фотография женщины с обнаженной грудью, представительницы какой-нибудь экзотической страны, не покажется чересчур эротичной, сексуальной или неуместной. Даже в западной культуре стандарты изменились. На протяжении почти всего XIX века колени и икры считались эротичными и изображение женщины с обнаженными коленями сочли бы скандальным, может быть, даже сексуально возбуждающим, как в наше время – женщину с голой грудью. В целом Северная Америка намного консервативнее в вопросе допустимого сексуального выражения, чем культуры Северной Европы или Латинской Америки, но в то же время она намного либеральнее многих исламских культур и культур Восточной Азии. Наконец, наши ожидания также влияют на преобладающую тональность. Секс менее оскорбителен и выглядит не настолько шокирующим, если его ждут, нежели когда сексуальная тема возникает внезапно. Фотография обнаженной женщины, которая ловит открытым ртом вываливающийся из мясорубки кровавый фарш, не произведет шокирующего впечатления в журнале Hustler, а вот аналогичная фотография в Newsweek, мягко скажем, удивит. Стимул может быть один и тот же, однако воспринимаемая реальность, то, как мы ее видим, будет значительно отличаться в этих двух случаях. Далее мы обратимся к взрывоопасному сочетанию секса и насилия в масс-медиа: к сексуальному насилию. в начало СЕКСУАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ Хотя ни секс, ни насилие в СМИ не являются чем-то принципиально новым, сочетание этих двух компонентов стало в последние годы преобладающим. Кабельное телевидение, видео и компьютерные технологии дали публике много новых возможностей смотреть фильмы и другие материалы сексуального характера в уютном уединении. Несмотря на то что многие люди не испытывают желания искать такие материалы или посещать кинотеатры ради просмотра эротики, шанс увидеть нечто эротическое в безопасной приватной домашней обстановке усиливает его привлекательность. Сексуальные журналы – не новое изобретение, новыми являются лишь откровенно жестокие издания, и даже такие «признанные» издания, как Penthouse и Playboy, все чаще обращаются к теме сексуального насилия (Dietz & Evans, 1982; Malamuth & Spinner, 1980). Еще один давно известный жанр – фильмы ужасов, которые с недавних пор превратились в шоу с обилием сцен насилия в отношении женщин и сексуальных эпизодов (Palys, 1986; Yang & Linz, 1990). Эти фильмы в основном предназначены для тинэйджеров, хотя и относятся к классу R. Во всех этих СМИ главным является не секс и не насилие, а способ, каким и то и другое подается вместе. Воображаемая реальность, сконструированная в сознании зрителя после просмотра таких материалов, может иметь некоторые очень серьезные последствия. Давайте обратимся теперь к рассмотрению эффектов сексуального насилия. ЭРОТИКА КАК СТИМУЛЯТОР АГРЕССИИ Психологи выдвигают множество спекуляций на тему связи секса и агрессии, в особенности когда речь идет о стимулировании жестокого поведения в результате сексуального возбуждения. В этом вопросе, однако, результаты разных исследований противоречат друг другу. Некоторые доказывают, что эротические материалы способствуют агрессии (Baron, 1979; Donnerstein & Hallam, 1978), другие – наоборот, что эротика вызывает торможение агрессивных импульсов (Donnerstein, Donnerstein & Evans, 1975; White, 1979). Разрешение этой проблемы, по-видимому, затрагивает характер самих материалов. Сексуальное насилие и неприятные темы, как правило, способствуют проявлению агрессии, в то время как темы, не связанные с насилием, а относящиеся к теме любви и приятному «мягкому порно», могут тормозить агрессию (Sapolsky, 1984; Zillmann, Bryant, Comisky, & Medoff, 1981). Маламут (Malamuth, 1984) описывал эксперименты, в которых мужчинам показывали сцены сексуального насилия и вслед за этим измеряли их установки. В отличие от контрольной группы, испытуемые проявляли после просмотра нечуткость к насилию вообще к изнасилованию женщин, в частности, особенно если в фильме изображалось, что женщины-жертвы возбуждаются во время изнасилования. Сексуальное насилие возбуждало испытуемых только в том случае, если изображалось возбуждение жертвы. Индивидуальные различия мужчин–зрителей В другие работах исследовались осужденные насильники и было обнаружено, что преступников возбуждали как сцены изнасилования на экране, так и секс с взаимного согласия, хотя нормальных мужчин возбуждал только обоюдный секс (Abel, Barlow, Blanchard & Guild, 1977; Barbaree, Marshall & Lanthier, 1979). Исключение составляли сцены, в которых жертва разыгрывала наслаждение от насилия и испытывала оргазм; в этом случае нормальные мужчины (но не женщины), чувствовали одинаковое с преступниками возбуждение от сцены насилия, и это возбуждение было сильнее, чем от сцены секса по взаимному согласию (Malamuth, Heim & Feshbach, 1980). При дальнейшем исследовании индивидуальных различий у мужчин Маламут и Чек (Malamuth & Check, 1983) предлагали мужчинам прослушать одну из трех записей с материалом сексуального содержания. В первой секс происходил по взаимному согласию, в двух других имитировалось изнасилование, но женщина показывала возбуждение или выражала отвращение. В том случае, когда женщина выражала отвращение, мужчины, как со склонностью к насилию, так и без нее, возбуждались сильнее от обычного секса, чем от насилия, об этом свидетельствовали их субъективные оценки и набухание пениса. Но если изображалось, что женщина тоже испытывает возбуждение, то мужчины, не склонные к насилию, одинаково возбуждались, просматривая секс по взаимному согласию и изнасилование, хотя мужчины с ориентацией на насилие в действительности проявляли больше возбуждения, просматривая версию изнасилования. Схожие результаты были получены Маламутом (Malamuth, 1981) при использовании стимуляции видеорядом. Можно ли перенести эти эффекты на другие ситуации? Дон-нерстайн и Берковиц (Donnerstein & Berkowitz, 1981; см. также Donnerstein, 1980) показывали мужчинам фильм с насилием и сексом, в котором на женщину нападали, раздевали ее, связывали и насиловали. В одной из версий фильма изображалось, что женщина получает удовольствие от изнасилования. После этого участникам эксперимента предоставлялась возможность нанести удар электрошоком помощнику экспериментатора, который до этого их разозлил. Мужчины, видевшие фильм с изображением изнасилования, наносили помощнику экспериментатора больше ударов электрошоком, если он был женского пола, а не мужского. Следовательно, можно сделать вывод, что ассоциация секса и насилия в фильме способствует перенесению жестокого поведения на новую ситуацию. Большинство экспериментов проводилось с мужчинами. Тем не менее некоторые эксперименты, проведенные с женщинами, снова продемонстрировали похожие поведенческие эффекты усиления агрессии по отношению к женщинам (Baron, 1979), эффект десенсибилизации и привыкания к насилию и одобрение мифов об изнасиловании (Malamuth & Briere, 1986; Zillmann & Bryant, 1982). Выводы
Какие выводы можно извлечь из исследований сексуальной жестокости? Первый: для воспринимаемой зрителем реальности важно, получает ли женщина удовольствие и возбуждается ли от насилия. Гораздо более нежелательные эффекты наблюдаются у нормальных мужчин, если им показывают, что женщина возбуждается, а не пугается. Этот образ женщины, «заводящейся» от насилия, по-видимому, не только безвкусное искажение реальности, но и образ, представляющий потенциальную опасность. Второй важный вывод состоит в том, что масс-медиа, в которых подается изображение секса и насилия, зачастую воздействуют на разных мужчин по-разному, в зависимости от собственной склонности мужчин применять силу в своей жизни. СМИ, содержащие насилие и секс, вероятнее всего возбуждают потенциальных преступников, склонных к изнасилованию, и других ориентированных на силу мужчин или даже подстрекают их к действиям, особенно когда в СМИ изображают, что женщина испытывает от насилия удовольствие. БОЕВИКИ
Поскольку в рассматриваемых нами исследованиях применялись сексуально откровенные материалы, тот сорт прессы и видео, который считается «махровым порно», многие, пожалуй, сочтут, что эти данные не относятся к тем фильмам или газетам, которые они сами стали бы смотреть или читать. Тем не менее, сексуальное насилие никоим образом не ограничивается эротическими материалами, недоступными детям. Сотни обычных средних фильмов категории R продают и показывают повсюду – в кинотеатрах и в видеомагазинах – без каких-либо запретов. Пользуются большим успехом такие сериалы, как «День всех святых», «Детская игра», «Пятница, тринадцатое», «Крик», «Кошмар на улице Вязов» и множество менее известных фильмов. Многие из них отличаются особой жестокостью и полны сексуальных намеков. Например, в «Чужой жертве» показано, как запятнанный кровью вампир высасывает внутренности мертвой женщины из дыры в ее животе. «Праздник плоти» изображает червяков, пожирающих живых людей, они начинают с лица и переползают вниз. Фильм «Пусть они умирают медленно» обещает «24 сцены варварской пытки», вроде той, когда мужчина разрезает женщину пополам (Child's Play, 1987, p. 31). «Отпрыск» показывает, как солдат душит девушку, взятую в плен, целуя ее. Даже в фильме категории PG «Золотой глаз» про Джеймса Бонда, выпущенном в 1995 году, была злодейка, завлекавшая мужчин в постель и затем уничтожавшая их. В этом фильме есть также сцены соблазнения с очень живой потасовкой между мужчиной и женщиной как своего рода предвкушением полового акта. В некоторых странах изнасилование и другие акты насилия против женщин – обычное сексуальное удовольствие (см. модуль 10.3). Хотя многие из этих фильмов в США имеют категорию R, другие фильмы выпускаются вообще без указания категории, чтобы избежать ограничения R: «несовершеннолетним смотреть только с родителями». Поскольку никакие ограничения в видеомагазинах не действуют, рейтинги и классификация не решают проблемы порнографии и насилия. Такие фильмы смотрят многие подростки. Опрос, проведенный в начале 80-х годов среди 4500 подростков Англии и Уэльса, обнаружил, что почти 20% 13–14 летних мальчиков смотрели фильм с сексом и жестокостью «Я плюю на твою могилу». Этот фильм официально был признан непристойным и подлежал запрету в Соединенном Королевстве (Hill, Davis, Holman & Nelson, 1984). Более позднее исследование в США (Oliver, 1993) обнаружило, что пунитивные установки по отношению к сексуальности и традиционные установки относительно женской сексуальности ассоциировались с более сильным удовольствием у учащихся средней школы, когда они предварительно смотрели боевики. Некоторые исследователи отметили тренд в сторону более сильных, менее уязвимых женских персонажей в недавно выпущенных фильмах «Городская легенда», «Я знаю, что ты делала прошлым летом» и «Невеста Чаки». Тревожнее всего в таких фильмах сопоставление эротики и насилия. Так, одна сцена из «Убийц с ящиками для инструментов» начинается с того, что женщина раздевается и входит в ванну под звуки нежной эстрадной мелодии Pretty Baby. Несколько минут героиня очень эротично ласкает себя и мастурбирует. Внезапно камера переключается на самозванца, вторгающегося в ее квартиру, как фон звучит громкая быстрая напряженная музыка. Камера и саунд-трек несколько раз смещаются от одного персонажа к другому, пока мужчина, в конце концов, не сталкивается с женщиной. Он нападает на нее с электрическими инструментами, охотится за своей жертвой по всей квартире и, наконец, стреляет ей в голову из перфоратора. Эпизод заканчивается тем, что героиня лежит на кровати, истекая потоками крови, и умирает. На заднем плане как фон тихо играет эротическая мелодия Pretty Baby. Модуль 10.3. ИЗНАСИЛОВАНИЕ НА ПРОДАЖУ, ИНДИЙСКИЙ СТИЛЬ Индия – это страна, производящая в год самое большое количество фильмов. Многие из них, как и того желает местная публика, изображают сцены изнасилования. Индийские фильмы по мотивам великих национальных эпосов «Махабхарата» и «Рамаяна» изображают стыдливых героинь, которых едва не изнасиловали, но от обидчиков женщин спасает их собственная добродетель. Такой паттерн поведения свойствен и многим другим индийским кинокартинам, в которых присутствуют героини сходного типа. Однако женские характеры, которые предстают более независимыми, испорченными и аморальными или хотя бы двуличными в моральном плане, страдают, порицается их образ жизни, а не тот, кто на них нападает. Реклама фильма 1989 года «Время преступлений» выглядела так: «Впервые смотрите на экране изнасилование под водой». Популярный индийский актер Ранджит за 19 лет своей актерской карьеры сыграл в 350 эпизодах с изнасилованием (Pratap, 1990). Раздаются призывы в поддержку женщин. Бхаратенду Сингхаль, председатель совета сертификации фильмов, объявил в 1990 году о своем намерении вынудить продюсеров убрать щекотку из сцен с изнасилованием, хотя кинорежиссеры лоббировали его смещение с этого поста. Любопытно, что словесные непристойные намеки чаще порицаются в Индии, чем открытое насилие. Фильм 1993 года «Халнайак» вызвал противоречивые отклики, так как знаменитая киноактриса Мадури Диксит сжимала свою грудь, пока пела «Что под моей блузой?» (Maier, 1994). Отражает ли такое положение дел ситуацию в обществе или помогает его смягчить? В Индии ежегодно фиксируется свыше восьми тысяч изнасилований в отношении бедных женщин и женщин из низших каст, хотя и это всего лишь малая часть изнасилований, происходящих в стране. Иногда дело об изнасиловании даже доходит до суда. В 1989 году полицейские, обвиняемые в изнасиловании 18 женщин, были признаны невиновными судьей Бихаром, решившим, что женщины были так бедны, что могли за взятку дать ложные показания (Pratap, 1990). ЭФФЕКТЫ ОТ ПРОСМОТРА ФИЛЬМОВ С БОЛЬШИМ КОЛИЧЕСТВОМ НАСИЛИЯ И ЖЕСТОКОСТИ Линц, Доннерстайн и Пенрод (1984; см. также: Linz, 1985; Linz, Donnerstein & Adams, 1989) исследовали эффекты подобных фильмов. Участников их экспериментов, юношей-студентов колледжей, сперва опрашивали и исключали тех, у кого раньше проявлялись враждебные наклонности или психологические проблемы. Остальным мужчинам в экспериментальной группе каждый день в течение недели показывали стандартный выпушенный в Голливуде фильм категории R. Все эти фильмы отличались необычайной жестокостью, и в них встречалось множество эпизодов, когда женщин убивали и они умирали медленной, мучительной и болезненной смертью в ситуациях с эротическим контекстом (как, например, в сцене из «Убийц с ящиком для инструментов» описанной выше). Каждый день участники эксперимента заполняли анкеты, оценивая фильм и предоставляя данные о своей личности. Эти оценки показывают, что реакция мужчин становилась менее депрессивной, менее раздраженной и менее тревожной по мере просмотра все новых фильмов. Фильмы сами по себе оценивались с течением времени как более приятные, юмористичные, имеющие больше социальной значимости, менее жестокие и оскорбительные и менее унизительные для женщин. За неделю жестокие эпизоды в целом и эпизоды с насилием, в частности, оценивались как встречающиеся реже, чем это было в действительности. В похожем исследовании, которое проводил Крафка (Krafka, 1985), он тестировал женщин и не обнаружил подобных эффектов. Хотя эти данные служат хорошим доказательством некоторой десенсибилизации, происходящей у мужчин, остается открытым вопрос, переносятся ли создавшиеся таким образом оценки на другие ситуации. Чтобы ответить на этот вопрос, Линц, Доннерштейн и Пенрод (1984) предложили тем же самым испытуемым принять участие в еще одном эксперименте, когда они не должны были осознавать никакой связи происходящего с кинофильмами. В этом эксперименте испытуемые наблюдали за судом над насильником, проводимым в юридической школе, и оценивали его несколькими способами. В сравнении с контрольной группой мужчины, которые видели боевики, считали, что жертва насилия меньше пострадала и физически и морально. Эти результаты соответствуют и результатам эксперимента Зиллмана и Брайанта (Zil!mann& Bryant, 1984), которые обнаружили, что постоянный просмотр присяжными откровенно сексуальных материалов приводил к вынесению более мягкого приговора насильнику. Такие данные показывают, что мир, который мы себе представляем после просмотра боевиков и откровенно жестоких фильмов, искажает реальность и эти представления могут иметь губительное влияние, если человек верит в то, что этот мир и есть реальность. Выводы
Подверглись критике и разграничения, которые проводили Доннерстайн и Линц между эффектами порнографии с насилием и без него (Weaver, 1991; Zillmann & Bryant, 1988с). Во всех областях данные экспериментов оказались несколько непоследовательными. Зиллман и Брайант доказывали, что Линц и Доннерстайн слишком поспешно упомянули неудачные результаты, чтобы не выдвигать нулевую гипотезу, поддерживающую безвредность порнографии без насилия, однако они всего лишь игнорировали результаты экспериментов и писали о гибельных эффектах сексуального насилия. Чек и Гулуайен (Check & Guloien, 1989) обнаружили, что мужчины, которые смотрели много фильмов и сцен, включавших сексуальное насилие, показывали более высокую вероятность того, что совершат насилие сами, чем те участники контрольной группы, кто не смотрел этих фильмов, однако тот же результат обнаруживался и в группе, смотревшей порнографию без сцен насилия. Порой в использовании данных исследований такого рода и их интерпретации присутствует очень сильное противоречие, иногда даже носящее политическую окраску (см. модуль 10.4). СМЯГЧЕНИЕ НЕГАТИВНЫХ ЭФФЕКТОВ СЕКСУАЛЬНОГО НАСИЛИЯ Каков бы ни был явный характер эффектов сексуального насилия, результаты уже рассмотренных нами работ настораживают, особенно если учитывать, что многие дети и подростки смотрят фильмы с жестокостью и насилием, а количество таких фильмов и насилия на экране возрастает. В некоторых исследованиях разрабатываются и оцениваются процедуры тренинга перед просмотром, которые должны снизить эффект десенсибилизации к насилию (Intons-Peterson & Roskos-Ewoldsen, 1989; Intons-Peterson, Roskos-Ewoldsen, Thomas, Shirley & Blut, 1989; Linz, Donnerstein, Bross & Chapin, 1986; Linz, Fuson & Don-nerstein, 1990). Эти работы, как правило, показывают, что смягчающие эффекты сказываются лишь на каких-то одних параметрах, но не на всех. Линц и его коллеги (Linz et al., 1990) обнаружили, что на мужчин особенно сильно влияет информация о том, что женщины не несут ответственности за сексуальные нападения, совершаемые на них. Есть также некоторые доказательства, что десенсибилизацию можно снизить, если давать постоянную информацию о мифах об изнасиловании и неточности изображения людей в масс-медиа после просмотра людьми некоторых фильмов с сексом и насилием. По крайней мере, на некоторых участников экспериментов такая аргументация производила большее впечатление после того, как они возбуждались в результате просмотра фильма и своими глазами видели специфические примеры, иллюстрирующие предоставленную им после просмотра информацию. В контексте увиденного особые аспекты тренинга сенсибилизации имели сильное влияние. В модуле 10.5 приводится дискуссия на этические темы, возникающие при проведении подобного эксперимента. Воспользовавшись совершенно другим подходом, Б. Дж. Уилсон, Линц, Доннерстайн и Стипп (Wilson, Linz, Donnerstein & Stipp, 1992) измерили эффект просмотра просоциального телефильма об изнасиловании. Они обнаружили, что в сравнении с контрольной группой люди, посмотревшие этот фильм, обычно проявляли повышенное беспокойство и озабоченность проблемами насилия. Тем не менее, не все группы были настолько чувствительны. В отличие от женщин и молодых мужчин, у мужчин старше 50 лет усиливались существующие ранее установки, и после просмотра этого фильма такие испытуемые еще больше обвиняли женщин в том, что те провоцируют насилие. Исходя из этих данных, можно сделать вывод о том, что при вмешательстве нужно тщательно учитывать установки и переживания определенной аудитории. ОСВЕЩЕНИЕ В ПРЕССЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СВЯЗАННЫХ С СЕКСУАЛЬНЫМ НАСИЛИЕМ Способ подачи репортажей и обзоров в прессе таких преступлений, как изнасилование, может незаметно поддерживать в читателях и зрителях мифы об изнасиловании. Даже очень жестокое насилие можно иногда описать как проявление «страсти» или «любви». Если мужчина убивает свою бывшую жену и ее любовника, пресса называет это «любовным треугольником». Когда мужчина расстреливает нескольких своих коллег по работе, включая и женщину, которая отказалась с ним встречаться, это называется «трагедией отвергнутой любви». Когда мужчина похищает, насилует и душит жену, с которой давно разошелся, а затем закалывает ее, он изображается в прессе «пылающим от ревности» (Jones, 1994). Имеет ли любовь что-нибудь общее с подобными преступлениями? Бенедикт (Benedict, 1992) определила несколько проблем обзора сексуальных преступлений в прессе. Прежде всего, при описании таких преступлений на точку зрения влияют гендерные предубеждения авторов, репортеров и редакторов. В два или три раза больше вероятности, что криминальные и полицейские обзоры пишут мужчины, а не женщины. В самом языке также присутствует гендерное предубеждение, говоря о женщинах, чаще описывают их сексуальность и внешнюю привлекательность. Некоторые мифы об изнасилованиях поддерживаются в читателе незаметно, например, изнасилование подается как неудовлетворенная сексуальная потребность. Реже мы сталкиваемся с описанием изнасилования как пытки, несмотря на то, что этот ракурс используется при репортажах об изнасилованиях во время войн. Например, во время массовых изнасилований боснийских женщин в период боснийской гражданской войны в начале 1990-х годов эти факты изображалось как пытки или акты военных действий, не описывалась привлекательность, легкомысленные манеры или одежда жертв. В своем контент-анализе газетных репортажей о нескольких особенно ярких случаях изнасилования Бенедикт (1992) определила два распространенных типа повествования. Оба они искажают преступление и превращают его в банальность. Самый распространенный тип – это описание женщины-вамп, сексуальной женщины, возбуждающей в мужчине желание, так что мужчина не в состоянии контролировать себя и насилует ее. Второй тип повествования – это «девственница», чистая, невинная женщина, на которую нападает ужасный монстр, часто изображаемый безумным, с цветом кожи темнее, чем у жертвы. Бенедикт определяет несколько факторов, усиливающих вероятность того, что пресса воспользуется повествованием о типе «вамп», то есть будет обвинять жертву. Эти факторы включают следующее: а) жертва была знакома с обидчиком, б) не использовалось никакого оружия, в) она была молода и красива, г) в ее поведении были заметны отклонения от традиционных сексуальных ролей, д) она была того же самого или низшего по сравнению с насильником статуса, класса и этнической группы. Чем больше из этих условий присутствует в деле, тем вероятней, что репортаж будет соответствовать повествованию о типе «вамп». Чем меньше этих условий соблюдается, тем сильнее вероятность того, что о деле будут рассказывать в свете повествования о девственнице. Почему встречается такое предубеждение? Бенедикт, в частности, обвиняет обычное давление сроков сдачи репортажей, а также наше человеческое любопытство к жертвам преступлений. Несмотря на то, что симпатия к жертве очевидна, сказывается еще и желание репортеров себя и всех нас уверить в том, что такое не может произойти с нами, потому что мы не ведем себя подобным образом. Из-за этого поведению и атрибуции жертвы придается особое значение. Меньше внимания сосредоточивается на насильнике, в особенности в повествовании о типе «вамп», и мало исследуются социальные факторы, толкающие мужчин на такие поступки. Такие предубеждения могут иметь свои последствия. Когда большое жюри в Техасе в 1993 году отказалось признать мужчину виновным в изнасиловании, потому что жертва убедила его надеть презерватив, то лишь возмущенная общественность вынудила суд пересмотреть дело. Особенно щекотливая тема – это вопрос о том, публиковать ли имена жертв изнасилований и схожих преступлений. Несмотря на то, что некоторые настаивают на публикации (например, Gartner, 1991), большинство журналистов продолжает уважать личную жизнь жертв. Красноречивая аргументация в пользу сохранения тайны есть у Поллитт (1991). Модуль 10.4. КОМИССИИ ПО ПОРНОГРАФИИ, ИЛИ ПОЧЕМУ НАУКА И ПОЛИТИКА НЕ МОГУТ НАЙТИ ОБЩИЙ ЯЗЫК Президент США Линдон Джонсон в 1967 году назначил комиссию, чтобы проанализировать: а) законы, контролирующие порнографию, б) дистрибуцию сексуально откровенных материалов и в) эффекты потребления таких материалов. Президент поручил комиссии разработать рекомендации по принятию необходимых законодательных или административных актов. Комиссия спонсировала более 80 исследований по данной тематике, тем самым дав импульс научному изучению сексуально откровенных материалов. В окончательном отчете три года спустя рекомендовался более строгий контроль за распространением этих материалов, недопущение их продажи детям и отмена всяких ограничений доступа для взрослых. Последняя рекомендация основывалась на выводе большинства, которое считало, что «нет доказательств того, что предоставление или использование откровенно сексуальных материалов играет существенную роль в обусловленности социального или индивидуального ущерба, такого, как преступления, правонарушение, отклонения сексуального и несексуального характера или сильное патологическое эмоциональное расстройство» (U. S. Commission on Obscenity and Pornography, 1970, p. 58). Состав комиссии подвергался критике за то, что в нее входило слишком много либерально настроенных людей, большинство ее заключений отвергла новая администрация Ричарда Никсона, объявившего: «Пока я здесь, в Белом доме, будут неустанно предприниматься попытки контролировать и исключить грязь из жизни нашей нации» (Eysenck & Nias, 1978, p. 94). Через несколько лет была сформирована вторая комиссия. Генеральный прокурор США Эдвин Мииз в 1985 году призвал эту комиссию оценить характер, распространение и влияние порнографии на американское общество. Комиссия должна была найти более эффективные методы сдерживания распространения порнографии. Этот шаг прокурора был вызван его политической позицией. Одно из важных заключений комиссии касалось эффекта сексуального насилия: «Имеющиеся доказательства неопровержимо подтверждают гипотезу о том, что постоянное предоставление материалов, содержащих секс и насилие... находится в причинной взаимосвязи с антисоциальными актами сексуального насилия и для некоторых подгрупп населения – с преступными актами сексуального насилия (Final Report, 1986, p. 40). В группах такого типа, как указанные комиссии, как правило, решают не только научные, но и политические задачи (Einsiedel, 1988; Paletz, 1988; Wilcox, 1987). Иногда, даже если существует относительное согласие в научных выводах, находятся серьезные разногласия относительно их политических последствий. Например, Линц, Доннерстайн и Пенрод (1987) возражали против некоторых выводов комиссии 1986 года, сделанных на основании собственных разработок этих психологов, в них были доказаны губительные эффекты сексуального насилия в масс-медиа. Линц и другие (1987) считали, что призыв комиссии к ужесточению законов о непристойности не являлся адекватным изменением политики, внесенным на базе исследований, поскольку этот призыв игнорировал распространение тем сексуального насилия в других СМИ, не охваченных этими законами. Такие политически-научные гибриды не являются чем-то уникальным, типичным только для США. В тот же период времени комиссии Лонгфорда (1972) и Вильямса в Великобритании (В. Williams, Report of the Committee on Obscenity and Film Censorship, 1979) издали свои доклады, за ними последовала и комиссия Фрезера в Канаде (Report of the Special Committee on Pornography and Prostitution, 1985). Основной вывод этих комиссий заключался в том, что современным исследованиям на эту тему недостает убедительности. Принесли ли какую-то пользу такие комиссии? Модуль 10.5. ЭТИКА ЭКСПЕРИМЕНТОВ НА ТЕМУ СЕКСУАЛЬНОГО НАСИЛИЯ Чем больше потенциальной опасности и вреда несет просмотр сексуально откровенных материалов, в особенности материалов, касающихся сексуального насилия, тем больше вопросов возникает об этичности проведения экспериментов, во время которых испытуемым предоставляются подобные материалы (Malamuth, Feshbach & Heim, 1980). Несмотря на то, что мы, очевидно, получаем некоторую ценную информацию, какова будет цена такого знания, если учесть влияние экспериментов на частную жизнь их участников? Эта проблема была серьезно рассмотрена Маламутом, Хаймом и Фишбахом (1980), а также другими психологами, представившими обширные данные опросов, которые говорили об ужасной реальности насилия и абсолютной нереальности утверждений о том, что жертва насилия получала удовольствие. Маламут и его коллеги даже включили в свою книгу дискуссию о том, почему мифы об удовольствии изнасилования преобладали именно в масс-медиа, затрагивающих темы секса и насилия. Некоторые работы включали и оценку таких сессий опросов. Опросы показали, что по сравнению с контрольной группой люди, не принимавшие участия в экспериментах психологов, реже одобряли и принимали мифы об изнасиловании (Donnerstein & Berkowitz, 1981; Malamuth & Check, 1980b). Разумеется, неэтично считать контрольную группу идеальной, предоставлять ей материалы с сексом и насилием в ходе эксперимента и не проводить опроса после его проведения! в начало ЗАКЛЮЧЕНИЕ Какие выводы мы можем сделать на основании исследований воспринимаемой нами реальности СМИ и эффектов просмотра эротических фильмов и журналов? Прежде всего, полезно провести разграничение между СМИ, изображающими только секс или и секс и насилие, хотя это разграничение может быть не настолько важным, как считают Линц и Доннерстайн. Хотя и существуют некоторые негативные эффекты от материалов, не касающихся насилия (эти эффекты относятся прежде всего к установкам по отношению к женщинам, см.: Weaver, 1991; Zillmann & Bryant, 1988 а, 1988 b), результаты исследований становятся куда более захватывающими, когда рассматривается тема сексуального насилия. Сексуальное насилие возбуждает сексуальных маньяков, мужчин, ориентированных на насилие, и иногда даже «нормальных» мужчин, если изображено, что женщина возбуждается в результате нападения. Обзоры и метаанализы результатов многочисленных экспериментальных исследований эффектов просмотра сексуально откровенных материалов есть в работах Аллена, Д'Аллесио, Брезгеля, Эммерса, Гебхардта, Джайе-ри, Лайенса, Андерсона, Ларсона и Страсбургера (Alien, D'Alessio, Brezgel (1995), Alien, Emmers, Gebhardt, Giery (1995), Lyons, Anderson, Larson (1994), Strasburger (1995)). Постоянный просмотр материалов с сексом и насилием может привести к десенсибилизации к насилию в отношении женщин в целом и большему одобрению мифов об изнасиловании. Это не только доказывает, что сочетание секса и насилия гораздо хуже, чем то и другое по отдельности, но и придает особое значение характеру изображения. Если изображается нападение на женщину, когда ее терроризируют и зверски с нею обращаются, то негативные эффекты у нормальных мужчин будут меньше, чем в том случае, когда в фильме показывают, что женщина возбуждается и/или достигает оргазма, когда на нее нападают. Пожалуй, из всех тем, затрагивавшихся в этой книге, тема секса и насилия в СМИ представляет особую опасность. Создание такого рода реальности в СМИ опасно не только само по себе, изображение секса и жестокостей заставляет нас принимать их как реальность. Когда девушку или женщину насилуют, в этом нет для нее ничего возбуждающего, а послания с противоположным смыслом не оказывают помощи мальчикам-тинэйджерам, когда они пытаются понять, как нужно вести себя с девушками и женщинами. Не все темы сексуальной агрессии против женщин ограничиваются специфически сексуальным материалом или очень жестокими фильмами. Эти образы обнаруживаются и в обычных телефильмах и сериалах. Например, в контент-анализе, проведенном Лаури, Лав и Кирби (Lowry, Love & Kirby, 1981), обнаружилось, что кроме эротических прикосновений неженатых людей, агрессивный сексуальный контакт является наиболее распространенным видом сексуального взаимодействия в дневных «мыльных операх». Несколько лет назад сюжет сериала «Центральная больница» строился на изнасиловании. Хотя женщина сначала показалась униженной, она позже влюбилась в насильника и вышла за него замуж. Журнал Newsweek («Soap Operas», 1981) писал о том, что продюсеры и актеры мыльных опер считали, что увеличение сексуальной агрессии и эпизодов на эту тему привлечет внимание зрителей-мужчин, которые «начали смотреть нас, потому что мы перестали быть тряпками. Если женщина не права, мы даем ей оплеуху» (р. 65). Такие образы появляются и в других средствах массовой информации. Контент-анализ детективных журналов свидетельствует, что 76% обложек изображают доминирование мужчин над женщинами и только на 38% они находятся в подчиненном положении (Dietz, Harry & Hazelwood, 1986), а ведь все эти издания никогда не считались сексуальными, а тем более порнографическими! Работы по изучению видеоклипов с рок-музыкой (Hansen & Hansen, 1990; Zillmann & Mundorf, 1987) показывают, что сексуальное содержание клипов кажется зрителям очень привлекательным, а насилие – нет. Несмотря на то, что сексуальное насилие может иметь уже упомянутые нами негативные эффекты, зрелище насилия, вероятно, не очень приятно само по себе. Не совсем ясен эффект предупреждений для родителей о сексуальном содержании, которые делаются на кассетах и CD, но по результатам одной работы (Christenson, 1992), по-видимому, можно сделать вывод о снижении привлекательности для учащихся школ видеозаписей и CD с этими пометками. Тем не менее, темы сексуального насилия широко распространены в СМИ, и никакая «быстрая отладка» суровых в отношении порнографии законов и предупреждающие пометки не помогут полностью убрать из прессы эти материалы. СМИ создают реальность, в которой мужчины властвуют над женщинами и даже ведут себя с ними по-зверски. Серьезность проблемы не снижается даже, когда женщины «заводятся» во время изнасилований и пыток. Основная масса СМИ именно такое поведение мужчин по отношению к женщинам считает нормальным, но какова цена такого послания для тех зрителей, которые не понимают, что эта картина серьезно искажает реальность? Когда мы обращаемся к темам, несущим такую сильную эмоциональную нагрузку, как порнография, нам нужно особенно четко осознавать собственные предубеждения и идеологию, которую мы неизбежно привносим в ее рассмотрение. Даже научными работами может отчасти руководить идеология исследователей (см. модуль 10.6). Наконец, люди обычно полагают, что СМИ больше влияют не на них самих, а на других – так называемый эффект третьего человека (third-person effect) (Davidson, 1983; Gunther, 1991). Соответственно, люди верят, что порнография влияет на других больше, чем на них самих (Gunther, 1995). То же самое относится и к распространенным представлениям людей об эффектах рекламы (Gunther & Thorson, 1992) и обзорах новостей (Gunther, 1991; Perloff, 1989). МОДУЛЬ 10.6. НОРМАТИВНЫЕ ТЕОРИИ ПОРНОГРАФИИ Двое самых именитых исследователей секса в масс-медиа, Линц и Маламут писали о том, как различные нормативные теории руководят исследованиями и скрываются порой за научными данными (Linz & Malamuth, 1993). Первая теория – консервативно-моралистическая – весьма заметна в англо-американской культуре. В соответствии с этой теорией публичные изображения секса считаются отвратительными и оскорбительными. Тем не менее, эти изображения возбуждают, и они особенно опасны в том случае, когда показывается секс вне моногамных отношений. Существует скрытое убеждение в том, что внимание к удовольствиям секса и вседозволенность ведет к поступкам, подрывающим моральные устои, касающиеся отношений с женщинами и сексуальности, и, в конце концов, способствует упадку института брака и других традиционных социальных структур. Эта позиция, вероятно, побуждает к самим исследованиям, посвященным теме сексуального возбуждения и изучению материалов, его вызывающих, а также вопросу о том, как предоставление сексуальных материалов подрывает традиционные установки и влияет на реакцию зрителей после просмотра. Вторая нормативная теория – либеральная. Ее сторонники верят, что изображения сексуального характера провоцируют фантазии, но эти фантазии не проявляются в действии, поэтому они никому не причиняют вреда. Они могут даже принести пользу обществу, так как освобождают человека от излишнего ханжества. Либералы считают, что если сексуальное поведение (и наблюдение за ним) – личное дело каждого человека, то правительству не следует ограничивать или регулировать этот рынок идей, который может и сам приспособиться к меняющимся социальным стандартам. Сторонники либеральной теории склонны придавать больше значения изучению физических и бихевиористских эффектов сексуальных масс-медиа в реальном мире, а не лабораторным экспериментам. В соответствии с этой теорией поощряются образовательные задачи масс-медиа и нейтрализация антисоциальных посланий с помощью конкурирующих посланий, а не посредством законодательных ограничений. Третья нормативная теория, самая современная, – это феминистская теория, рассматривающая порнографию в качестве мощной социальной силы, рекламирующей изнасилование женщин и социальное подчинение женщин как класса. Исследования, вдохновляемые феминистской теорией, сосредоточены на возбуждении или его отсутствию в сценах изнасилования женщин. Сторонники этой теории больше внимания уделяют установкам, а не поведению, различному реагированию мужчин со склонностью к насилию и без. Линц и Маламут признают, что каждая нормативная теория стимулирует полезное исследование, но ученые вместе с тем подчеркивают, что мы должны осознавать идеологическую позицию исследователей и задачу их научных работ, когда оцениваем выводы и место данной работы в контексте всех исследований эффектов СМИ. -------------------------------------------------------------------------------- [1] Игра слов: private – рядовой (англ.) и в то же время эвфемистическое название половых органов. (Прим, перев.) жүктеу/скачать 2.53 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|