Глава 16. Мученики XX века: "Янки, вон!"

Пол Карлсон и мученики Конго

Карлсон родился в Калифорнии в 1928 г., за год до великого биржевого краха, и его христианское воспитание сыграло важную роль в решении мальчика-подростка посвятить свою жизнь миссионерской деятельности за границей. После первого семестра в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса и недолгой службы на флоте он поступил в Норт-Парк колледж в Чикаго. Там он познакомился с Луис, медсестрой, и после помолвки в 1949 г. вернулся в Калифорнию, чтобы продолжить медицинское образование в Стэнфордском университете.

Через восемь лет с женой, двумя детьми и дипломом врача он был готов начать служение. Время было лихорадочное, и, согласно Луис, "тема медицинского служения упоминалась все меньше и меньше", пока "совершенно не исчезла из разговоров". В духовном отношении этот период жизни проходил для Пола очень трудно. Он подвергал сомнению "само существование Триединого Бога".

В 1961 г. Пол вспомнил о своем решении посвятить жизнь миссионерской деятельности, получив письмо из Христианского медицинского общества, в котором сообщалось о срочной потребности в медицинских работниках в Конго и звучала просьба о помощи. Пола привлекло то, что это было служение не на всю жизнь. В пришедшем следом втором письме указывался срок в четыре месяца. Возможно, подсознательно надеясь выполнить обещание, которое он дал себе подростком, в четырехмесячный срок, Пол принял вызов. В 1961 г. он оставил Луис и двоих детей в Мичигане и полетел в Конго.

Годом раньше, почти неожиданно, Бельгия предоставила Конго независимость, и политическая ситуация в стране стала чрезвычайно переменчивой. Новый премьер, Патрис Лумумба, приказал бельгийцам покинуть страну, за ними последовали многие другие иностранцы. Правительство находилось в смятении, лишившись прежних руководителей и гражданских служб. Группы солдат и банды подростков бродили по городам и сельской местности. Не хватало грамотных специалистов. Ситуация складывалась напряженная, вызывавшая страх и тревогу даже у самых законопослушных граждан. Пол очутился в этой атмосфере, выйдя из самолета в аэропорту Леопольдвиля в 1961 г.

Но, несмотря на нестабильную политическую обстановку, Полу достаточно было пятимесячного срока, чтобы убедиться в совершенной необходимости медицинских миссионеров для провинции Убанги. Потребность оказалась намного значительнее, чем он мог себе представить, а возможности проповеди благовестил были просто неограниченными. Разве сможет он теперь спокойно вернуться в Соединенные Штаты с их великолепно оборудованными современными больницами и христианскими церквами, переполненными людьми? "Тот Пол Карлсон, что приехал из Конго, был совершенно другим человеком, - вспоминала Луис. - Изменилось его мировоззрение, вновь засияли его идеалы, определилась точная цель жизни и взгляд в будущее стал уверенным. Я знала, что Пол вернулся к себе и к Богу".

Несмотря на возрожденную преданность медицинскому служению, отъезд из Соединенных Штатов в Конго был нелегким делом. В течение года после своего пятимесячного пребывания в Африке он практиковал с врачами, с которыми работал раньше, и постоянный неплохой заработок явился тем, чего не было у них с Луис никогда раньше. "Так легко было жить без нужды, смотреть в обеспеченное будущее, приобретать то, о чем мечтает любая женщина, в чем нуждается любая семья. Вместе с нашими коллегами-медиками мы уверенно смотрели вперед, видя высокий уровень жизни, как называют это американцы, когда можно иметь все те удобства, которые приобретаются за деньги. Мы собирались принять этот образ жизни навсегда, а теперь столкнулись с необходимостью принять решение, которое мы обязаны, должны были принять вдвоем"".

Летом 1963 г. Карлсоны появились в Конго как вполне созревшие миссионеры-медики, на этот раз служа от своей деноминации, Американской церкви евангельского завета. Они были приписаны к Васоло, миссионерской станции в отдаленном районе провинции Убанги, где Пол работал раньше и где было всего лишь три доктора на всю провинцию. Почти сразу Пол окунулся в рутинную медицинскую работу, посещая в среднем двести пациентов в день, тогда как Луис привыкала к примитивному образу ведения домашнего хозяйства.

Первый год служения пролетел незаметно и относительно спокойно, но к началу второго года ситуация в Васоло стала меняться. Хотя о Васоло часто говорили как о забытом уголке Конго, но и у живущих там людей не было иммунитета против повстанческой заразы. К августу 1964 г. мятежники угрожали правительственным силам и в этом районе. Не желая рисковать без нужды, Пол переправил Луис с детьми через границу в Центрально-Африканскую Республику, а сам вернулся в больницу, чтобы сделать последние приготовления к эвакуации.

Следующие дни Пол занимался повседневными делами и лечением раненых, среди которых были гражданские лица, солдаты правительственных войск и повстанцы. Он пересек реку в воскресенье, чтобы навестить семью, и обещал вернуться в следующую среду. Но обещанная встреча так никогда и не состоялась. В город вошли повстанцы. Пол не успел бежать, его взяли в плен, где он в течение трех месяцев подвергался физическим и психическим пыткам, прежде чем у него отняли жизнь.

Почти трехмесячное заключение для Пола Карлсона стало психической и физической пыткой. Еще до пленения этого миссионера в Америке появились статьи о его отважной и жертвенной медицинской работе, а после захвата Пола в плен статей стало еще больше, и они сделали его знаменитым, что, возможно, усложнило положение доктора в Конго. Очевидно, восставшие не хотели, чтобы мир думал, что они преследуют святого героя, поэтому они извратили факты. К концу октября "Радио Стэнливиля" начало передавать вести о грядущем суде над "майором Карлсоном", американском наемнике, обвинявшемся в шпионаже. Более двух недель о нем не было никаких известий, а затем в середине ноября прозвучала новость, что Пола судили и приговорили к казни. Осознав ценность Карлсона как заложника, повстанцы отложили казнь, когда переговоры показались неизбежными.

24 ноября 1964 г. Пола Карлсона расстреляли на улицах Стэнливиля. После двух дней относительного мира заложники проснулись от звука кружащих над городом самолетов и смятения вокруг. Началась операция по спасению заложников. Улицы заполнили бельгийские парашютисты, и пулеметные очереди слышались все ближе. Заключенные вырвались из камер, упали на улице в надежде избежать перекрестного огня. Через некоторое время стрельба прекратилась. Наступила жуткая тишина, причины которой не понимали распластавшиеся на земле заключенные. Они были напуганы и не знали, где найти безопасное место. В отчаянии Пол и еще несколько человек побежали к ближайшему зданию. Это была роковая ошибка. Другие заключенные смогли спастись, но Пол, бежавший позади и с трудом перелезавший через перила веранды, попал под пули и остался умирать на улице. Через какие-то минуты операция закончилась, но было уже поздно.

Похороны, проведенные конголезскими пасторами, стали трогательным зрелищем. Сотни конголезских христиан с цветами и пальмовыми ветвями шли в деревню Карава, где проходила служба. Так они выражали свою благодарность человеку, который пожертвовал для них всем...

Печальная история гибели Пола получила большую известность, чем героические жертвы, принесенные другими христианскими миссионерами в Конго, в особенности американскими миссионерами, которые были признаны орудием американского империализма. Некоторых, правда, неразборчивые повстанцы Массамба-Дебы убили просто так. На Айрин Ферред и Рут Хидж (Irene Ferred and Ruth Hege), одиноких миссионерок-баптисток, живших в лесу Квилу, напали пьяные подростки-повстанцы. Выжила только Рут, которая и рассказала столь печальную историю и об этом.

Гектор Макмиллан (Hector McMi-llan), миссионер-канадец, тоже погиб от рук мятежников. Он, его жена Иона и их шестеро сыновей вместе с несколькими другими миссионерами Миссии неохваченных земель подверглись нападению на Восьмом километре, на своей миссионерской базе, которая находилась как раз за Стэнливилем. Пути отступления оказались отрезанными, и бежать им было некуда. Для Ионы трагедия этих дней стала особенно страшной. На ее собственное решение посвятить жизнь миссионерской деятельности оказало влияние мученичество Джона и Бетти Стэмов. Она чувствовала, что Бог хочет, чтобы она отправилась в Китай и помогла заполнить брешь, оставшуюся после их гибели. Но в Китае двери для миссионеров закрылись, и Иона отправилась в Конго, где встретилась с Гектором Макмилланом и вышла за него замуж. Теперь, в 1964 г., с шестью сыновьями они оказались в центре яростного конфликта - не менее ужасного, чем тот, с которым столкнулись Стэмы.

Нападение на Восьмой километр произошло неожиданно. Гектора повстанцы застрелили, а двоих из сыновей Макмилланов ранили. Это был трагический день, но у Ионы и других миссионеров не осталось времени горевать. Им нужно было выбираться оттуда как можно быстрее. Эл Ларсон (Al Larson), старший миссионер МНЗ в том районе, прибыл с правительственными войсками вскоре после нападения, чтобы помочь эвакуировать оставшихся в живых. Места в транспорте оказалось мало, не брали даже вещи, и военные настаивали на том, что они возьмут только живых людей. Тело Гектора пришлось оставить в лагере.

То, что могло полностью опустошить Иону и повергнуть в пучину отчаяния, превратилось в свидетельство Божьей благодати - свидетельство, к которому она странным образом подготовилась, читая биографию Адонирама Джадсона. Психический срыв Джадсона после смерти Нэнси обострялся мрачными мыслями о ее разлагающемся теле, и этот рассказ произвел большое впечатление на Иону. За день до трагедии она поклялась, что никогда не позволит, чтобы то же произошло с ней: "Если член моей семьи умрет, с Божьей помощью я не буду тратить время и энергию, которую Он мне дал, на тело из глины". "Почему это решение было принято именно накануне? - спрашивает Гомер Дауди (Homer Dowdy). - Почему она прочитала о горьком опыте Адонирама именно перед происшествием? Почему кто-то купил и положил эту книгу лишь для того, чтобы она спустя годы взяла ее и прочитала? Почему великому миссионеру пришлось пройти испытания в долине печали? Это тоже была часть плана Божьего - Божьей совершенной воли - именно для нее в точно определенный момент".

Другим американским миссионером, жестоко убитым этими же мятежниками, был Джей Такер (Jay Tucker), фермер из Арканзаса. Как и Макмилланы, Джей и его жена сочетались браком после приезда в Конго и двадцать пять лет плодотворно трудились на миссионерском поприще под руководством Ассамблей Бога. В начале ноября 1964 г. Джея арестовали повстанцы; три недели спустя, когда они поняли, что правительственные войска приближаются, они стали мстить, обратив свою злобу на пленных. Первым казнили итальянского священника. Следующим был Джей Такер. "В наступающей тьме кто-то ударил миссионера бутылкой по лицу. С глухим звуком бутылка разбилась, кровь залила лицо, и он в агонии упал в грязь. В наркотическом буйстве бандиты начали гикать и искать палки, чтобы закончить свою грязную работу. Те, кто нашел палки, били палками, другие били прикладами автоматов. Начав с шеи, они медленно спускались по спине, нанося удары каждый раз, когда их жертва начинала корчиться..."

На могиле Карлсона написаны стихи, полностью соответствующие его убеждениям. Перевод их гласит: "Создатель любит того, кто положит свою жизнь за други своя".

Бетти Олсен и мученики Вьетнама

Поражение японцев в 1945 г. привело войну в Азии к завершению, но, к сожалению, не принесло длительного мира в Индокитай. Восемь лет, начиная с 1946 г., коммунисты-партизаны во главе с Хо Ши Мином воевали с французским колониальным режимом во Вьетнаме, до тех пор пока французы не ушли, разделив страну по семнадцатой параллели. И все же настоящего мира не было. Когда вьетнамцы начали переходить из захваченного коммунистами Северного Вьетнама в Южный, гонения со стороны северян увеличились. Коммунистические партизаны силой овладевали деревнями, и правительство в Сайгоне отозвалось ответными репрессиями. С вводом американских солдат во Вьетнам конфликт превратился в полномасштабную войну и американские миссионеры оказались в большой опасности, как никогда.

Еще до полного союза американцев с Южным Вьетнамом миссионеры подвергались нападкам со стороны партизан. Тот факт, что американцы помогали южновьетнамским военным, дал повод рассматривать миссионеров как часть капиталистическо-империалистического заговора, имевшего целью установление полного контроля над Индокитаем. Миссионеры осознавали опасность такого враждебного отношения, и некоторые из них покинули районы, начиненные, как они знали, вьет-конговцами. И все же как христианский мир, так и Госдепартамент США оказались в полной растерянности, когда три американских миссионера в 1962 г. оказались у них в плену. Тот факт, что они служили в больнице для прокаженных, давал миссионерам ложное ощущение безопасности. Они просто не могли поверить, что кто-то из повстанцев станет рисковать и гневить местных жителей нарушением работы больницы. Но произошло именно это, и доктора Ардей Вьетти (Ardei Vietti), врач из Хьюстона, Техас, Арчи Митчелл (Archie Mitchell), директор больницы, и Дан Гербер (Dan Gerber), работник больницы, меннонит, были уведены под дулом пистолета в джунгли и о них больше никто никогда не слышал. Время от времени появлялись слухи о том, что они живы, но никаких конкретных сведений о дальнейшей их судьбе в руках захватчиков никто не имел.

Остались невредимыми после нападения на поселок прокаженных Бетти Митчелл (Betty Mitchell) и ее дети и медсестра Рут Уилтинг (Ruth Wilting), которая в день нападения шила подвенечное платье для свадьбы с Даном Гербером. На следующее утро они бежали в столицу близлежащей провинции Банметхуот. В страхе от происшедшего женщины продолжали свое служение в Банметхуоте, каждый день надеясь получить известие о своих любимых.

Именно в Банметхуоте шесть лет спустя миссионеры понесли величайшую утрату. 30 января 1968 г. в день Тет (начало года обезьяны по вьетнамскому календарю), вьетконговцы вошли в миссионерский поселок и учинили кровавую резню, убив пятерых американских миссионеров (включая Рут Уилтинг) и четырехлетнего ребенка. Менее удачливыми, чем погибшие, были Бетти Олсен и Хенк Блад (Betty Olsen and Hank Blood), которых взяли в плен вместе с Майком Бенджем (Mike Benge), американским офицером AID. В течение нескольких месяцев они подвергались немыслимым пыткам и унижениям, пока Бетти и Хенк не отдали свои жизни как христианские мученики.

Никто не мог представить Бетти Олсен в роли миссионерки-героини. Многие из тех, кто знал ее в ранние годы, вообще сомневались, принесет ли она пользу как миссионерка. И все же в первые часы Тета она рисковала своей жизнью, когда перевязывала опасные раны маленькой Каролины

Гризуолд (Carolyn Griswold), которая позже все же умерла, и пыталась перевезти ее в больницу. И в мрачные месяцы после этой трагедии она доказала, что вылеплена из того же материала, из которого делают героев.

Бетти, "волевой и аккуратно подстриженной рыжеволосой девушке", было тридцать четыре года во время резни в Банметхуоте. Она была профессиональной медицинской сестрой, прослужившей менее трех лет от ХМС во Вьетнаме. Миссионерская работа не являлась для нее чем-то новым. Она выросла в миссионерской семье в Африке и самые счастливые детские годы провела там. Но жизнь ее семьи никогда не была размеренной и спокойной. Родители постоянно занимались миссионерской работой, часто надолго уезжая из дому и посещая африканские церкви. Когда ей исполнилось восемь лет, каждый год ее отсылали на родину на восемь месяцев, и она провела много ночей в слезах, тоскуя по родителям. Интернат не стал для Бетти самым приятным воспоминанием. Она сопротивлялась распорядку и правилам школы, не сходилась в тесной дружбе с остальными учениками, боясь неизбежной боли расставания при разлуке. Ее подростковая неуверенность в себе усугубилась, когда ее мать заболела и умерла от рака как раз накануне семнадцатилетия Бетти.

Бетти закончила школу в Соединенных Штатах и вернулась в Африку. Она все еще страдала от эмоциональной неуравновешенности, мечтая получить любовь и внимание отца, чей лихорадочный график работы и планы повторного брака мешали полноценному общению с дочерью. После женитьбы отца она вернулась в Соединенные Штаты и училась на курсах медсестер в больнице Бруклина, прежде чем поступить в Ньякский миссионерский колледж для подготовки к миссионерскому служению.

И все же Бетти не находила истинного счастья. Она отчаянно хотела выйти замуж и обзавестись собственной семьей, но не могла найти человека, полностью отвечавшего ее требованиям. Окончив в 1962 г. учебу, она была убеждена, что ХМС не примет ее кандидатуру по личным качествам, поэтому отправилась сама по себе, чтобы работать вместе с отцом и мачехой. Однако там ей оказалось очень трудно скрыть свой мятежный характер, и через некоторое время Бетти стала так сильно раздражать миссионеров, что с ней никто не соглашался далее работать, и ее попросили уехать из миссии.

В возрасте двадцати девяти лет Бетти приехала в Чикаго и работала медсестрой. Мечты о христианской жизни потерпели крах. Она была настолько подавлена, что подумывала о самоубийстве. В это время девушка встретила молодого человека, чьи принципы христианской жизни полностью изменили ее судьбу. Он активно работал с молодежью в Библейской церкви в районе Чикаго и с особым интересом отнесся к Бетти, когда она поделилась с ним своими трудностями. Он дал ей как ориентир библейские принципы, при помощи которых она сумела справиться с ощущением несоответствия, и помог девушке одолеть первоочередную мучившую ее проблему - одиночество. Она наконец почувствовала готовность, даже рвение, служить Богу как одинокая женщина.

Благодаря полученным советам и наставлениям, Бетти стала полноценной и активной миссионеркой во Вьетнаме, а ее молодой консультант, Билл Готард (Bill Gothard), организовал семинар, ставший известным как Семинар по основным молодежным конфликтам, "в основном построенный на вопросах, которые задавала Бетти Ол-сен".

Здоровые принципы христианской жизни особенно пригодились тогда, когда в течение многих месяцев Бетти пришлось выносить психические и физические муки от рук вьетконговцев в душных, полных насекомых джунглях. Изо дня в день она вместе с Хенком Бла-дом и Майком Бенджем должна была вышагивать от двенадцати до четырнадцати часов в день, питаясь только скудным рисовым пайком. Все трое страдали от тропической лихорадки, которая давала очень высокую температуру и озноб. Они просили лекарства, но их просьбы не имели отклика и, хуже того, безжалостные стражи только насмехались над ними. Кожные заболевания, причиной которых являлись бесчисленные паразиты, приносили ужасные мучения. Для Бетти, которая оставалась одетой в платье, в котором ее схватили, сущим наказанием были кровососущие насекомые, десятками впивавшиеся в ноги, ни на секунду не оставлявшие ее в покое.

Как ни ужасны были мучения, Бетти оказалась самой выносливой из троих в трудные месяцы смертельного марша по джунглям. Майк подхватил смертельную форму малярии и более месяца был в бреду, находясь между жизнью и смертью. Он выжил, но потерял около сорока фунтов весу. Однако больше всех в первые месяцы заточения страдал Хенк. Человек средних лет, отец троих детей, он восемь лет прослужил во Вьетнаме в качестве библейского переводчика Уиклифа и вел в основном сидячий образ жизни. Хенк просто не мог вынести тяготы и лишения тяжелых маршей. Помимо постоянно повторявшихся приступов мочекаменной болезни, которой он страдал несколько лет, он сильно мучился от кровавых волдырей и, кроме того, заболел воспалением легких. Конечно же, никакой медицинской помощи ему не оказали, и он умер в середине июля, через пять месяцев мучительной агонии.

К сентябрю, почти через восемь месяцев маршей по джунглям, конец казался близким и для Бетти, и для Майка. "Их волосы поседели, стали выпадать, ногти перестали расти. Десны кровоточили и шатались зубы" - все признаки недоедания". Ноги Бетти начали опухать, и передвигалась она с трудом, особенно при скорости, на которой настаивали стражи. Когда она падала, ее били. Она умоляла стражей позволить ей умереть в джунглях, но на ее крики никто не обращал внимания. Последние дни Бетти не поддаются описанию. Страдая от дизентерии, ставшей причиной сильного обезвоживания организма, она "настолько ослабла, что не могла сойти со своей подвесной койки" и "ей приходилось лежать в собственных испражнениях". Майк ухаживал за ней, как мог. Но ее состояние только ухудшалось. В свой день рождения, когда ей исполнилось тридцать пять, она стонала от боли в грязном гамаке и через два дня умерла.

Вскоре после смерти Бетти Майка перевезли в лагерь для военнопленных, где он сидел вместе с другими американцами. Здесь он подвергался жестоким побоям и пробыл почти год в одиночном заключении, прежде чем его перевели в "ханойский Хилтон", где опять держали в одиночной камере большую часть времени. В январе 1973 г., почти через пять лет заключения, вместе с другими военнопленными он был освобожден на условиях вывода американских войск из Вьетнама.

Радость освобождения омрачалась необходимостью рассказать семьям Хенка Блада и Бетти Олсен ужасные подробности их мучительного заточения и конца. Однако его история содержала нечто большее, чем простое повествование о кошмарах вьетнамских джунглей. Он рассказал, как он сам доверился Богу благодаря их бескорыстному свидетельству и как они прятали собственные скудные пайки, чтобы поделиться с пленными местными христианами, которым полагалось еще меньше еды. Бетти, когда-то мятежную и ожесточенную молодую женщину, Майк назвал "самым бескорыстным человеком, какого он когда-либо встречал". Ее христоподобная любовь оказалась выше его понимания: "Она никогда не показывала никакой горечи или негодования. До самой смерти она любила тех, кто дурно обращался с ней".

Чет Биттерман и мученики Латинской Америки

Однако утверждение, что все религиозные мученики, пострадавшие от политики за последние десятилетия, погибли от руки или по наущению левых, неверно. В Латинской Америке и в других регионах миссионеры (особенно римско-католические) иногда сами имели связь с левым движением, и в некоторых случаях террористические акты в отношении этих людей направлялись и исполнялись правым крылом правительственных фракций. Одной из трагедий стало происшествие 1980 г., когда смерть от рук террористов настигла трех американских монахинь и миссионерского служителя-мирянина в Эль-Сальвадоре. Несмотря на то что они работали с бездомными детьми, осиротевшими во время войны, их сочли пособниками революции и жестоко убили.

В декабре 1981 г., в годовщину смерти монахинь, католическая церковь по подсказке своих миссионеров в Латинской Америке объявила год памяти, названный "Годом мучеников". Среди поминаемых значилась не только "эль-сальвадорская четверка", но и десятки других миссионеров и светских работников миссий, погибших в гражданской войне в Латинской Америке. Среди них был Стэнли Ротер (Stanley Rother), рыжебородый католический священник из Okarche, штат Оклахома, которого всего за несколько месяцев до убийства "эль-сальвадорской четверки" нашли с простреленной головой в собственном доме в гватемальской деревне, где он работал среди индейцев-какчикелей в течение тринадцати лет. Хотя его считали "достаточно незначительным человеком" и "самым консервативным" из всех католических священников в районе, его имя все же оказалось в списке жертв правого крыла. Он стал девятым священником, погибшим в результате политической борьбы в Гватемале менее чем за девять месяцев.

Наибольшую известность среди протестантских мучеников в последние годы приобрел Чет Биттерман (Chet Bitterman), застреленный латино-американскими террористами. Он стал не единственной жертвой бессмысленной ярости. В сентябре 1981 г. в Гватемале застрелили Джона Троера (John Troyer). Двадцативосьмилетнего меннонита-миссионера из Мичигана убила на глазах жены и пятерых детей банда террористов, выкрикивавших антиамериканские лозунги. Его коллега Гэри Миллер (Gary Miller), получивший пулю в грудь, однако, выжил. Стрелявшие позже были определены как левые, называвшие себя Повстанческой армией бедных.

Террористические акты не застали руководителей миссий врасплох. Они хорошо осознавали нависшую над их работой угрозу, и некоторые из них приняли определенные решения на этот счет. В 1975 г. члены Уиклифа проголосовали за то, что миссионеры не должны подчиняться требованиям террористов, признав, что, в то время как уступки террористам будут способствовать освобождению отдельных заложников, подобные акты удовлетворения их требований в дальнейшем подвергнут опасности других миссионеров во всем мире.

Именно такая политика в ответ на преступные требования не позволила Библейским переводчикам Уиклифа и Летнему институту лингвистики даже помыслить об удовлетворении условий колумбийских террористов в начале 1981 г., когда Чет Биттерман был захвачен ими и содержался у них сорок восемь дней. В то же время правительство и чиновники миссий лихорадочно работали над задачей его освобождения, уступив требованиям террористов о том, чтобы Уиклиф навсегда покинул их страну.

Чет Биттерман приехал в Колумбию молодым миссионером летом 1979 г. с женой Брендой, которая ожидала второго ребенка. Он был самым старшим из восьмерых детей, вырос в Ланкастере, штат Пенсильвания, где его отец владел компанией по производству весов. После школы Чет поступил в Библейский колледж в округе Колумбия в США и в 1976 г. женился на Бренде Гарднер (Brenda Gardner), дочери миссионеров Уиклифа, служивших в Колумбии. Хотя он решил стать миссионером-лингвистом еще до встречи с Брендой, лингвистика давалась ему нелегко. Он проучился в Летнем институте лингвистики два лета, но был разочарован медленным прогрессом в своих познаниях.

Биттерманы изначально надеялись служить как миссионеры-лингвисты в Малайзии, но руководители Уиклифа просили их поехать в Колумбию. Приехав в Колумбию, они столкнулись со многими препятствиями. Они безуспешно пытались начать работать с тремя различными языковыми группами и наконец решили отправиться к индейцам, говорившим на языке Сагуопа, но Чет заболел и был отправлен в Боготу на операцию желчного пузыря.

Его захватили, когда он находился в резиденции ЛИЛ в Боготе, ожидая операции. Террористы постучали в дверь в 6:30 утра, а затем ворвались туда с оружием в руках. Сильвия Риге (Sylvia Riggs), член Уиклифа, позже рассказывала о том, что произошло после того, как ее разбудил один из террористов в маске: "Они вывели всех нас в гостиную и заставили лечь на пол лицом вниз, пока связывали нас по рукам и ногам и затыкали нам рты кляпами. Нас было двенадцать взрослых и пятеро детей... Целый час мы лежали там, у меня начали болеть руки от веревок, стягивавших запястья, и я дрожала от холода на цементном полу". Парализующий страх охватил семнадцать беспомощных человек, лежавших на полу в то утро 19 января, они никогда этого не забудут, но, к счастью, для шестнадцати из них трагедия закончилась к 8 утра.

Для Чета Биттермана кошмар лишь только начинался. Вскоре после атаки террористов стало понятно, что им нужен был Эл Уилер (Al Wheeler), директор ЛИЛ в Боготе. Когда они обнаружили, что среди лежащих на полу людей его нет, они выбрали вместо него Чета и под дулом пистолета повели к машине. Затем они уехали, ничего никому не объяснив. Первое объяснение причины захвата Чета появилось четыре дня спустя, когда террористы, называя себя "М-19", выразили свои требования в письменном виде: "Чет Биттерман будет казнен, если Летний институт лингвистики и все его члены не выедут из Колумбии к 6:00 вечера 19 февраля".

Когда требования стали известны, были сделаны попытки провести с бандитами переговоры, и отовсюду посыпались просьбы к террористам пощадить жизнь Чета. Гарсиа Геррарос (Garcia Herraros), католический священник, написал открытое письмо, напечатанное на первой странице выходящей в Боготе газеты: "Мы просим захватчиков отпустить этого человека, посвятившего свою жизнь чрезвычайно благородной задаче перевода Библии на индейский язык. Мы не можем остаться бесчувственными и безразличными к боли наших протестантских братьев. Мы ценим и уважаем их. Мы одобряем их стремление делиться любовью Христа. Мы с ними в этот момент страданий".

Когда наступил последний срок 19 февраля, многие вздохнули с облегчением. Может быть, террористы поняли, что их действия бессмысленны. Но искра надежды быстро погасла. Появились сообщения о новых и противоречивых сроках, почти ежедневно ползли слухи, что казнь уже состоялась. Это казалось Бренде и ее коллегам по БПУ/ ЛИЛ непрекращающимся кошмаром. Чет, возможно, ощущал эту трагедию в меньшей степени, чем его любимые.

В течение сорока восьми дней его заточения с ним обходились относительно хорошо. Хотя террористы и были людьми с извращенными взглядами и мировоззрением, но они были людьми, которых любил Бог. Чет свидетельствовал им, спорил с ними и играл с некоторыми в шахматы. "Мы даже подружились, - писал он, - и мы уважаем друг друга, хотя и видим мир с разных позиций". Но дружба, возникшая между Четом и его стражами, не смогла предотвратить его казни, происшедшей 7 марта. Бандиты выстрелили ему в сердце, а тело оставили в автобусе на улице Боготы.

"В Колумбии, столице штата Южная Каролина, брат Чета узнал об этой новости, случайно заглянув в сообщение на телетайпе. В Хантингтон-Бич, штат Калифорния, директор Уиклифа в Штатах Берни Мей был разбужен международным телефонным звонком... В Ланкастере, Пенсильвания, родители Чета узнали о происшедшем от репортера местной газеты. А в Боготе, столице Колумбии, тишину раннего утра нарушил владелец близлежащего магазина, который прибежал к жене Чета и, хлопнув дверью, выкрикнул неожиданную новость: "Они нашли тело Чета в автобусе"".

Печальная известность, окружившая захват и гибель Чета Биттермана, принесла потоки сочувствия и поддержки в семью Биттерманов и БПУ/ ЛИЛ. Кам Таунсенд сообщил, что к ним в организацию пришли более двухсот человек, решившие добровольно занять место Чета. Таунсенда, приехавшего в Колумбию для участия в поминальной церемонии, потрясла реакция местного населения на смерть миссионера. "Вся страна выражала нам сочувствие. Каждый, от президента до полицейского, со слезами на глазах звонил нам, и это прекрасно".

Из более сотни членов Уиклифа в Колумбии ни один не захотел уехать, несмотря на то что миссия предлагала им новые назначения. Они должны были выполнять свое дело, и они знали, что, оставаясь на месте, демонстрируют всему миру бессилие террористов.

Известие о смерти Чета его семья приняла удивительно светло. Хотя и возникали неизбежные вопросы. Почему Бог допустил то, что произошло? После смерти сына отец Чета признался: "...мы совершенно неправильно поняли намерение Бога. Мы все верили, что Чет приведет своих захватчиков к Господу... Мы ожидали, что Бог освободит Чета, может быть, каким-то чудесным образом сделав так, чтобы захват миссионеров больше не привлекал людей этого типа, революционеров... Но Бог есть Бог. Мы знаем это, но как нам объяснить все людям средствами массовой информации? Мы предвкушали, как будем говорить репортерам после освобождения Чета: "Видите, что делает Бог!" Но Бог не всегда поступает таким образом, чтобы это имело смысл для людей на земле... Мы уже почти поняли, что в этой смерти есть очень мало такого, если есть вообще, что мы можем использовать для объяснения случившегося нашим неспасенным друзьям и репортерам, потому что ответ надо искать на духовном уровне".