С глубокой признательностью

— Ну, да. Я думаю, что мы были послушными.

— Тогда давай просто слушать, Он подскажет нам, что делать дальше!

Дар занялась созданием уюта в нашей крошечной хижине в Казне — в пустой комнате с двумя кроватями. Дар натянула бельевую веревку, разделив таким образом комнату, поставила мой чемодан на пол и объявила, что это будет мой офис. Она достала тарелки и чашки Карен и Дэвида, фотографии дедушек и бабушек, двоюродных братьев и сестер. Наше жилье не намного отличалось от дома-палатки, в котором жили мои родители в первые дни своего служения в Сомертоне, штат Аризона.

Приехали все наши девяносто два студента! Я удивлялся, насколько преданной была молодежь. Приехали также Джимми и Дженни Роджерс. Мы все собрались в столовой лагеря, и я объяснил, что произошло. Затем мы молились о водительстве и с надеждой ожидали. В последующие дни я провел много времени у телефона на парковочной площадке, разговаривая с Велли Венджем о «Маори». Компания «Юнион Стимшип» дала отсрочку всего на один день.

Ноябрьский ветер дул в щели наших бунгало. Осенние дожди превратили место, где стоял наш лагерь, в сплошную грязь. На мой вопрос: поступаем ли мы так, как Он того хочет, — Бог просто ответил «да». Он сказал, что ожидание не будет длиться вечно. Прошло еще несколько дней, но я, по-прежнему, не видел направления.

Прорыв начался одной поразительной ночью. Я решил не ложиться спать, а всю ночь молиться. Попросил трех человек из школьного персонала — Джимми, Дженни и Реону Петерсон — поддержать меня в молитве. Дар осталась с детьми. Около десяти часов вечера мы вчетвером вошли в маленькую пристройку и зажгли свет. Встав на колени на жестком полу возле нескольких складных стульев, мы сделали три шага к слышанию Бога, которым я впервые научился у Джой Доусон в Новой Зеландии. Во-первых, мы применили власть Христа, чтобы заставить замолчать врага. Во-вторых, мы попросили Господа очистить наш разум от самонадеянности и предубежденности. В-третьих, мы ожидали с верой, что Он заговорит в то время и тем способом, каким пожелает Сам.

С залива тянуло прохладой, а на стенах попискивали ящерицы. Мы ожидали ответа от Бога.

Сначала мы усиленно молились за корабль, затем ожидали. Стрелки больших настенных часов показывали 23:00. Реона назвала место из Писания, пришедшее к ней: Евангелие от Луки 4:4. Я вспомнил, как впервые познакомился с этим способом получения водительства во время своей первой поездки в Новую Зеландию. Люди «слышат» в своем разуме ссылку на Писание, не зная даже, о чем в ней говорится. Ключ, как мы тогда узнали, заключался в доверии Иисусу. Это не было игрой, в которой участники называют имя наугад. Нет. Мы ждали, слушали, сосредоточившись только на Иисусе. Затем, когда Он говорил нам посмотреть такой-то стих, мы его смотрели, зная, что Бог может использовать любой способ, какой посчитает нужным, чтобы учить Своих детей. Во время ночной молитвы, мы получили стих, ободрявший нас дальше слушать голос Бога, — место из Евангелия от Луки, где Иисус сказал, что человек живет каждым словом, исходящим от Бога.

Мы снова погрузились в молчание. Стрелки на часах показывали половину второго, но состояние ожидания не покидало меня. Я знал, что Бог будет говорить.

Молчание продолжалось. Часы показывали половину четвертого. Моя бедная сестра уснула, стоя на коленях у стула.

Затем трое из нас стали получать от Бога одно слово за другим. В мой разум пришли две вещи: слово «Кона» (я знал, что так называлось место на острове Биг Айленд, хотя я там никогда не был) и видение маяка на Биг Айленде, лучи которого были направлены через Тихий океан в Азию.

Я не понял. Я обращался к Богу с вопросом о воскрешении корабельного служения, но Он говорил «Кона» и «маяк». Я нарушил тишину и рассказал Джимми и Реоне (Дженни по-прежнему спала) об этом, и предложил вернуться к Господу для «второго раунда».

— Господи, — молился я, — помоги нам понять то, что Ты говоришь.

Мы получили больше водительства о школе, которая не должна отличаться от наших уже действующих евангелизационных школ, но должна давать более широкое обучение. Реоне Бог сказал о ферме. Но наибольшей загадкой была картина большого белого корабля в заливе.

Большие черные стрелки уже показывали половину шестого утра. Моя голова переполнилась всей этой новой информацией: маяк, большая школа, остров Биг Айленд, Кона, ферма, белый корабль в заливе.

Джимми разбудил Дженни, и мы встали. Я поблагодарил всех за то, что молились со мной, и пошел по темной грязной тропинке к нашей хижине. Истощенный, но воодушевленный я забрался в свою постель и провалился в сон.

Мне показалось, что прошло всего лишь мгновение, когда Дар осторожно потрясла меня за плечо, сказав, что уже пора вставать. Я рассказал ей все о невероятной ночи и поспешил в столовую на утреннее школьное собрание. Студенты уже сидели за длинными столами, чисто вытертыми после завтрака. Девяносто две пары глаз смотрели на меня. Большинство студентов были молоды: девушки с прямыми длинными волосами, одетые в джинсы или вязаные юбки; юноши — в джинсах, одни с длинными волосами и бородами, другие — чисто выбриты.

— Мы провели сегодня удивительную ночь, слушая Бога, — начал я. — Но я не знаю, хочет ли Бог, чтобы я рассказал вам об этом, поэтому мы подождем и посмотрим, скажет ли Он то же самое вам.

Я проделал те же шаги к слышанию Бога, как и прошлой ночью: провозгласил власть над врагом, очистил свой разум от собственных предубеждений и затем стал слушать голос Иисуса.

Мы молча ожидали. С соседней площадки доносились крики детей.

— Кто хочет быть первым? — спросил я спустя некоторое время. Заговорила робкая круглолицая девушка, в очках без оправы и с широко открытыми глазами:

— Может быть, это покажется вам смешным, но я сейчас получила видение большой буквы «К».

«Странно», — подумал я.

— Кто-то еще?

Парень со светлой бородкой быстро сказал:

— Я получил слово «Кона»!

Мое волнение нарастало. Кто-то услышал слово «вулкан». Единственный действующий вулкан на Гавайях был только на острове Биг Айленд.

Невероятное утро продолжалось, и ребята продолжали получать слово знания от Бога.

— Я увидел картину большого здания — думаю, что это какая-то школа, — сказал один парень.

Кто-то упомянул ферму, а еще кто-то увидел белый дом на холме.

Мой пульс лихорадочно бился. Многое из того, что я слышал прошлой ночью, сказано ребятами. Мне, честно говоря, с трудом верилось во все это. Я радовался, что девяносто два человека стали тому свидетелями.

Но то, что мы услышали в конце собрания, поразило меня больше всего.

Одна девочка увидела корабль. Она сказала, что он был белый и стоял на якоре в заливе.

Прошло две недели с той удивительной ночной молитвы-поиска. Мы получили удивительное видение будущего, а сегодня я должен был смириться и принять настоящее — смерть корабля и глубокую рану, нанесенную всем шестидесяти членам экипажа. В начале декабря я поехал в Новую Зеландию. Велли Вендж с хмурым лицом встретил меня в аэропорту Веллингтона.

— Дорогой друг, я не буду долго рассказывать. Скажу тебе только, что компания «Юнион Стимшип» завершила переговоры. Мы потеряли наш корабль.

Мы говорили мало, пока Велли вез меня на пристань еще раз взглянуть на нашу умершую мечту. В Южном полушарии лето наступает в декабре. Залив переливался солнечным светом, что вовсе не соответствовало нашему настроению. Мы с Велли стояли перед «Маори», пришвартованным в доке и с поднятым трапом. Мы стояли молча, как перед гробом усопшего.

Позже мы встретились с шестьюдесятью членами экипажа. Я рассказал им о Лазаре.

— Если мы правильно движемся в нашем ведении, то «Маори» не будет «исцелен» для нас. Этот корабль умер, и Бог воскресит нашу мечту тогда, когда захочет.

Глядя в лица этих мужчин, женщин, ребят, которые так много сделали, я чувствовал боль. Кто-то издалека приехал в Новую Зеландию за мечтой. Многие отказались от хороших должностей, пожертвовали своей зарплатой, перспективой. Вместе они тысячи часов приводили в порядок «Маори», поэтому им так больно было расставаться со своей мечтой.

Вернувшись на Гавайи, я решил первым делом сообщить одному человеку о провале нашего предприятия. Снова шел дождь. Съежившись, я стоял под зонтом возле платного телефона на парковочной площадке лагеря Казна. Я попросил оператора соединить меня с резиденцией бизнесмена в Англии, который дал нам деньги для оплаты задатка за корабль — задатка, которого мы только что лишились. Я печально согнулся под зонтом, когда на другом конце провода зазвонил телефон. Я чувствовал себя так же, как тогда, когда мне было десять лет и я потерял мамины пять долларов, предназначенные для покупки продуктов.

Мне ответил сдержанный голос с британским акцентом. Я объяснил, что произошло. Я говорил о скорбящем Иисусе, о покаянии в наших грехах, в особенности в гордости. Я рассказывал ему, что наше покаяние снова открыло двери для Божьего водительства и что Бог дал нам выбор: мы могли либо просить Его «исцелить» эту ситуацию с «Маори», либо согласиться пойти более трудным путем и вверить Богу воскрешение нашей мечты тогда, когда Он сочтет нужным.

— Ты хочешь сказать, Лорен, что потерял вложенные деньги, — сказал мой друг.

— Да, это... это так.

Из трубки телефона в Казне слышался только треск кабельного соединения. Наконец, мой английский друг заговорил:

— Я полагаю, что мои деньги вложены правильно, Лорен! Бог использовал их, чтобы смирить вашу организацию перед Собой. Надеюсь, что теперь вы пойдете вперед с особой силой. Поздравляю!

Теперь я, действительно, смирился. Этот английский бизнесмен стал настоящим Божьим человеком!

Я проснулся задолго до рассвета. Прошел месяц с тех пор, как мы потеряли корабль. Дар, я, Карен и Дэвид лежали на койках в хижине в Казне. Чемоданы были упакованы и ожидали нас у двери. Мы возвращались домой, в Швейцарию.

Лежа в свете занимающегося утра, я размышлял о десяти прошедших неделях школы, которые к этому времени мы должны были провести на корабле, а вместо этого провели их в грязном лагере. Меня радовало то, что молодые люди так легко смогли приспособиться и к неудобствам, и к неопределенности ситуации с кораблем. А сейчас пришло время возвращаться домой, в Швейцарию.

Домой. Но что-то подсказывало мне, что однажды я снова вернусь сюда, на Гавайи. Несмотря на ветер, дождь и грязь, я чувствовал, что пустил здесь корни, особенно после того удивительного всенощного молитвенного собрания и того, что произошло на следующее утро, когда ребята получили такое же странное водительство, которое на тот момент никто толком не понимал.

Наш самолет приземлился в долине возле Женевского озера. Стоял холодный морозный день. Дон Стивене встретил нас. На нем была русская меховая шапка, из-под которой выбивались прямые русые волосы. Дон отвез нас в гостиницу Лозанны. Знакомое квадратное здание и вечнозеленый лес приветливо встретили нас. Гостиница была выкрашена в бежевый цвет, а старые облупленные зеленые ставни — в шоколадно-коричневый.

Мы немного постояли на стоянке. От нашего дыхания в морозный воздух поднимались легкие облачка пара. Я вспомнил, как четыре года назад мы впервые увидели это здание с заколоченными ставнями. Мы въехали с мечтами о новом и начали сметать паутину. С тех пор практически все наши мечты стали реальностью. Мы отправляли на работу тысячи миссионеров в шестьдесят стран, основали миссионерские базы в тридцати пяти местах.

Только одна наша большая мечта не исполнилась — корабль.

Дон доставал из автомобиля наши чемоданы, и я поспешил ему помочь. Когда мы зашли в квартиру в пристройке гостиницы, трехлетний Дэвид водрузил медвежонка на своей кровати, рядом с кроватью своей пятилетней сестры. Мы прибыли домой.

Но я этого не чувствовал.

Могла ли моя реакция стать ответом на то, что говорил нам Господь? Хотя мы быстро вошли в знакомый рабочий ритм, мне все еще трудно было сосредоточиться. Однажды утром, во время урока, я попытался проанализировать свое недовольство. Дон в мое отсутствие сделал большую работу. Со всей Европы приходила информация о созидательной, обновленной евангелизационной работе под его руководством.

Дон расспрашивал студентов о планах на лето. Вдруг я увидел, что он смотрит на меня с неуверенностью. Я практически смог прочесть его мысли. Возможно, ему прежде необходимо было спросить разрешения у меня? Прежде чем Дон снова заговорил, я осознал, что произошло. Теперь Дон стал лидером на этой базе, а мне настала пора отправиться навстречу новым приключениям, своим собственным.

Для меня, ищущего Божьего водительства, наступило время некоторой неопределенности. Я понимал, что больше не должен был оставаться в Европе. Корабль мы потеряли безвозвратно.

Однажды, когда я сидел в своем любимом кресле-качалке в нашем пристроенном жилище, из Новой Зеландии позвонил Велли Вендж.

— Лорен, мне кажется, что ты захочешь знать... «Маори» сегодня был отбуксирован в море. Его продали на слом тайваньской компании утильсырья. Несколько членов нашего экипажа стояли на причале и видели, как буксир тащил его...

Я повесил трубку и посмотрел на покрытые туманом горы, ощущая такую же беспомощность, какую ощущал, когда тетя Сандра, а позже и тетя Арнетт умерли от рака. Из комнаты доносилось счастливое щебетание Карен и Дэвида. Вошла Дар с чашками горячего какао. Я рассказал ей о звонке Велли.

— «Маори» мертв... мертв, Дарлин.

Она ничего не сказала. Мы просто сидели, глядя в окно на январский туман. Я подумал о боли, которая преследовала нас на протяжении четырех месяцев с той поры, как Бог сказал, что Он поколеблет колеблемое.

Я никогда не чувствовал себя так... без направления...

Я понимаю, любимый. Мы потеряли «топор».

Я сразу понял, какой принцип водительства имеет в виду Дарлин. Дункан Кемпбелл, три года преподававший в нашей школе, рассказал нам о пророке Елисее и его учениках. Один из учеников Елисея потерял топор. Елисей посоветовал молодому человеку вернуться на то место, где он последний раз видел свой топор. Там Бог и вернул ему инструмент, в котором ученик нуждался. Иногда, говорил Дункан, мы теряем свои «топоры» — свои отточенные инструменты служения, то есть голос Бога. Возвращение на то место, где, как мы знаем, в последний раз слышали Его голос, поможет нам.

— Где в последний раз Бог разговаривал с нами? Я видел это совершенно ясно.

— Нет никаких сомнений, Дар, — сказал я. — В последний раз мы слышали голос Бога во время той ночной молитвы на Гавайях.

— Ты помнишь, что Он сказал?

— Мы собрались в ту ночь, чтобы спросить Бога о «Маори», но вместо этого Он сказал нам об острове Биг Айленд, о маяке в Тихом океане и Азии.

Мы проговорили с Дар до позднего вечера, забыв про давно остывшее какао. Мы вспоминали слова водительства, которые Бог давал таким загадочным образом нашим студентам. Он говорил об острове Биг Айленд, о большом белом доме на холме, о ферме и новой необычной школе... и даже о белом корабле в заливе. Несомненно, именно там лежал утерянный нами «топор».

Нас очень заинтересовала идея маяка для стран Тихоокеанского бассейна и Азии. Мы много узнали об огромных нуждах этих районов — самых слабо евангелизированных районах во всем мире. Там проживает шестьдесят процентов населения планеты, но только один процент азиатов лично знает Христа.

Теперь мы оба знали направление нашего следующего путешествия. Мы должны расширять наши горизонты. Гавайи, как никак, оказались мостом в Азию.

— Мы переедем на Биг Айленд насовсем! — сказал я.

Дар засмеялась, когда я сказал слово «насовсем», подумав о девяти годах совместной жизни, проведенных в палатках, школьных комнатах и лагерях. Домом нашим детям служат их чемоданы с семейными фотографиями, прикрепленными к внутренней стороне крышки. Я засмеялся вместе с ней, внезапно успокоившись от того, что мы снова ясно увидели наш путь.

Мы не предполагали тогда, как тяжело будет выстроить мост, ведущий в Азию.

Калафи едет домой

Что-то происходило! Я чувствовал это. Прошло три года с тех пор, как мы с Дарлин и детьми попрощались с нашим домом в Лозанне, три года, как Дар покинула свои любимые полевые цветы возле лозаннской гостиницы, променяв их на экзотические цветы гавайского Биг Айленда.

Я повернул наш автофургон на дорогу, ведущую к полуразрушенным зданиям, едва видимым за зарослями кустарников и сорняков. На знаке, установленном на главной дороге, несмотря на несколько стертых букв, читалась надпись: «Гостиница Пасифик Импресс». Я, Дарлин, Карен и Дэвид, которым уже исполнилось по восемь и шесть лет, сидели, плотно прижавшись друг к другу, на переднем сидении. Еще десять МсМовцев расположились в задней части фургона. Три других автомобиля ехали следом за нами. Все мы были одеты в старую одежду, так как нам предстояла грязная работа. Когда мы добрались до неровной парковочной стоянки, Карен воскликнула: «Какой беспорядок!»

Но все смотрели на эти владения другими глазами. Господь работал. Я посмотрел на заросли тропического виноградника, плетущегося по стене прямоугольного здания, которые еще восемь лет назад, до банкротства, были гостиницей «Пасифик Импресс». Примыкающая к зданиям слегка покатая площадка в сорок пять акров когда-то служила полем для игры в гольф. Мы застраховали все имущество на небольшую сумму наличных денег.

— По крайней мере, из нашего здания открывается чудесный вид, — произнесла Дар. И она была совершенно права! Над нами возвышалась вершина потухшего вулкана Хьюалалей, давшего этим местам плодородную землю. Внизу открывалась панорама залива Кона Бей, сверкающего бирюзой. Я представил себе большой белый корабль, стоящий там на якоре.

Мы принялись, расчищать заросли. Орудуя мачете или мотыгой, я углублялся в то, что когда-то было живописным тропическим садом вокруг бассейна. По всей территории хозяйства около ста работников и студентов нашей нынешней евангелизационной школы сражались с беспорядком.

Работая мотыгой, становясь на колени, чтобы вырвать сорняки толщиной с кулак, я думал о поразительных результатах той ночной молитвы, состоявшейся четыре года назад в лагере Казна.

За исключением одного, все, что Бог открыл для нас в Казне, сбылось. Мы, действительно, прибыли на Биг Айленд. Более того, мы оказались на побережье Кона, в точности, как предсказал парень со светлой бородкой. По предсказаниям той ночи, ко мне подошел мужчина и сообщил, что Бог велел ему передать нам участок. Так мы стали владельцами фермы в пятьдесят пять акров. А большой белый дом на холме? Это был особняк в нескольких милях от фермы, который также принадлежал МсМ и в котором размещался персонал и студенты новой школы.

На первый взгляд казалось, что мы выполняли свое предназначение. Почему же я и Дарлин по-прежнему не могли успокоиться? «Все это просто не имеет смысла», — говорил я себе, вырывая очередной куст растущих в вулканической лаве сорняков. Проведя три года здесь, на Биг Айленде, мы оба почувствовали, что нас ожидает нечто большее. Как-то, около года назад, в моей голове возник вопрос: «Лорен, как давно ты проверял свою жизнь на предмет выполнения своего первоначального призвания?»

Это принцип водительства, которым я пренебрег. Мы должны регулярно проверять, насколько мы преуспели в своем предназначении. Мое призвание очевидно: проповедовать Евангелие. Через Иисуса Христа возможно возлюбить Бога всем своим сердцем и возлюбить ближнего, как себя самого.

«Насколько успешными, — спрашивал я себя, — были мы в распространении этой любви по всему миру?» Нашей помощи близким в их проблемах и трудностях явно недостаточно. Еще на Багамах я мечтал о корабле, который бы ходил с миссиями любви и милосердия. Наша первая попытка потерпела крах, потому что мы отобрали у Иисуса Его славу. Однако мы получили ободрение от Бога. Где-то в наших не распакованных коробках, дожидаясь, пока ее повесят на стену, лежала декоративная дощечка, присланная мамой, с надписью: «Не оставляй свою мечту о корабле!»

А как мы учились любить Бога всем сердцем своим, разумом и силой? Мы тяжело работали в этом направлении. Благая Весть часто провозглашалась христианами на религиозных собраниях, как правило, на больших служениях в церкви или где-то еще. Но светский мир для передачи своей идеологии использовал множество других способов: искусство, шоу-бизнес, семью, образование, средства массовой информации, бизнесменов, правительство.

Внезапно, в тот день год назад, понимание моего призвания стало более полным. Возможно, — как подсказывало мое сердце, — возможно, мы станем обучать молодых людей, особенно азиатов и тихоокеанских островитян, христианским принципам общения. Этим мы будем способствовать высвобождению тысяч молодых людей, которые понесут дальше Божьи истины во все сферы общества. Обучая этих молодых миссионеров, мы акцентируем внимание на отношениях с Богом и друг с другом. Мы приглашаем экспертов, которые будут жить со студентами в условиях деревни азиатского или тихоокеанского региона. Акцент переместится на практическое обучение.

И вот мы стояли на земле нашего «университета».

— У Тебя определенно есть чувство юмора, Господи! — сказал я под свист мачете, прокладывая себе дорогу через куст бугенвилии. — Только у Тебя хватит творческого потенциала, чтобы превратить это место в университет.

Я подумал о таких знаменитых учебных заведениях, как Гарвард, Йель и Принстон. Их основатели желали служить евангельским истинам. Конечно, это длительный процесс, но Университет наций ждет большое будущее. Да, мы начинаем с нуля, но убеждены, что Господь ведет нас.

Сейчас мы выполняли тяжелую работу по очистке земли и восстановлению зданий старой гостиницы. Ко мне подбежал Дэвид и с восхищением шестилетнего мальчика сообщил о прибытии трактора.

— Иди, посмотришь, папа! Трактор выдергивает колючие кусты с помощью цепи. Пойдем посмотришь!

Я с радостью положил мачете, взял Дэвида за руку и мы пошли к только что прибывшему трактору. В этот короткий миг я заглянул в будущее. Я увидел день, когда тысячи молодых мужчин и женщин будут ходить по этой самой земле и возвращаться в мир миссионерами, несущими Божью милость.

Если обработка земли требовала от нас огромных усилий, то ситуация со старыми полуразрушенными зданиями была и того хуже. Мы с Дар и детьми осмотрели старую гостиницу.

Ты представляешь, здесь есть девяносто девять комнат и сто туалетов! — сказал я Дарлин.

И все они, — ответила Дар печально, — в полном беспорядке!

Мы искали несколько комнат, расположенных рядом, которые могли бы стать нашим домом. Честно говоря, ни одна из квартир не выглядела привлекательной. Все четыре здания находились в аварийном состоянии. Большинство деревянных сооружений были изъедены термитами, а некоторые комнаты воняли мочой бродяг, которые ночевали здесь до того, как мы купили гостиницу. Повсюду шныряли крысы и тараканы.

— Дар, я предупреждал, что тебе придется жить очень скромно, если ты выйдешь за меня замуж. Но чтобы так? — сказал я, указывая рукой в сторону кучи мусора. — Я не представляю, что нужно сделать, чтобы хотя бы дети чувствовали себя здесь уютно.

Я весело взъерошил волосы Карен, но на самом деле я был озабочен: сможет ли Дар справиться с такой задачей. Мы женаты уже четырнадцать лет, и у нас не было ни своей машины, ни мебели. Со времени нашего приезда на Гавайские острова, мы с Дар и детьми переезжали восемнадцать раз. Восемнадцать переездов за три года!

— Не волнуйся, Лорен, — сказала Дар, — все будет выглядеть совершенно иначе, когда мы все отмоем!

Дар, наконец, выбрала три смежные комнаты на третьем этаже гостиницы, с ковром, который когда-то был голубым. Увидев ванную, я подумал, что отмыть ее от грязи просто невозможно.

Но с каким рвением нам помогали ребята из МсМ! Две недели девушки мыли туалетные комнаты, парни чистили грязные ковры. Молодежь работала посменно день и ночь, передвигаясь из комнаты в комнату с моющей машиной, которую мы арендовали у местной фирмы.

И, наконец, мы с Дарлин и детьми переехали в наше новое жилище из деревни Кайлуа-Кона, где мы остановились после приезда на остров. Мы поставили наши чемоданы на чистый голубой ковер и посмотрели в окно на чудесный вид с кокосовыми пальмами и переливающимся заливом. Дар уже доставала детские тарелки, чашки и фотографии.