С внизу Социология: Энциклопедия понятия

АЛЬТЮССЕР

А

рыв между гегельянской антропологией Маркса и структурным анализом социальной реальности, предлагаемым в "Капитале". Им подчеркивается новизна метода Маркса по сравнению с диалектикой Гегеля. Эта новизна, по мысли А., заключается в отказе от гегелевского сведения философских проблем к субъекту как единому центру антропологической каузальности.

Согласно А,, осмысление соотношения исторического материализма и диалектического материализма (как, соответственно, науки об истории и философии этой науки) право-

мерно осуществлять в рамках категориально-понятийного комплекса, включающего ряд базовых терминов. 1) "Практика" (или "трансформация без субъекта"), включающая исходный материал, средства производства, конечный продукт. 2) Сопряженная с ней (практическая и теоретическая) идеология - единство реальных и воображаемых отношений к наличным условиям существования людей; по А., "идеология окликает индивидов как субъектов", тем самым конституируя их. "Узнавание/неузнавание", "интерпелляция" ("запрос", "призыв") конституируют основания теории идеологии А. По его мысли, функция идеологического узнавания суть "одна из двух функций идеологии как таковой (ее обратная сторона - это функция неузнавания)". Как отмечал А., "идеология "действует", или "функционирует", так, что среди индивидов она "рекрутирует" субъектов (она рекрутирует их всех); или "трансформирует" индивидов в субъектов (она трансформирует их всех). Происходит это в той самой операции, которую я называю интерпелляцией, или окликанием. Эта операция стоит даже за самыми обычными действиями, например когда полицейский (или кто-нибудь другой) окликает тебя: "Эй, ты!"... Индивид, которого только что окликнули на улице, обернулся. В результате этого "психологического поворота на 180 градусов" он превратился в субъекта. Почему? Потому что он распознал, что оклик был "действительно" адресован ему и что "окликнули действительно его" (а не кого-то другого)... И вы, и я всегда уже субъекты и как таковые постоянно исполняем ритуалы идеологического узнавания, гарантирующего, что мы действительно есть конкретные, индивидуализированные, различимые и (естественно) незаменимые субъекты". 3) Структурированное целое ("всегда заранее заданное") - согласно А., комплексирование социального процесса не есть итог разворачивания исходного противоречия, а изначально обусловлено; общественное бытие, по мнению А., исторически выступает в качестве совокупности всевозможных (экономической, политической, идеологической и теоретической) практик (марксово-гегельянские схемы "центрированной тотальности" А. акцентированно замещает рассеянной топикой равноправных и разнокачественных инстанций). 4) Сюр-детерминация или "сверхдетерминированное противоречие". 5) "Эпистемологический перелом" (связанный с созданием диалектического материализма; по мысли А., был осуществлен Марксом вне контекста предшествующих социальных теорий). Согласно схеме А., марксова теория - наука о научности науки - центрирована на механизмах продуцирования знаний. По мысли А., а) наука есть знание происхождения (посредством "эпистемологического разрыва" - термин Г.Башляра) идеологии и б) наука являет собой это самое знание вследствие изменения этого идеологического продукта ("Читать "Капитал"). А. весьма точно отметил, что познавательная процедура суть конструирование мышлением постигаемого объекта ("мыслительное присвоение находящегося вне мышления реального объекта").

В 1970-е, в эпоху спада популярности марксизма, А. пересматривает ряд своих взглядов: он переносит акцент с трактовки марксизма как научной теории на его интерпретацию в качестве теории политической борьбы. (Маркс, с точки зре-

'АМЕРИКА"

ния А., "основал не новую философию практики, а новую практику философии".) По убеждению А., на разных этапах своего существования марксизм реализовывал: а) апологетическую функцию (обосновывая конкретные политики и практики); б) экзегетическую функцию (комментируя тексты, полагавшиеся до этого непреложной истиной); в) практическую функцию (раскалывая социум и науку на "буржуазную" и "пролетарскую" компоненты.

Жизнь самого А. была омрачена шизофренией, которой он страдал многие годы. Несмотря на длительные курсы лечения, эта болезнь в конечном счете привела к преждевременному завершению его философской карьеры. В 1980, в состоянии шизофренического расстройства, он убил свою жену Элен Леготье и был помещен в психиатрическую клинику, где находился до 1988. Немногочисленные работы А. оказали сильное влияние на леворадикальные течения шестидесятых, и в частности на маоистские группы французских интеллектуалов, вокруг которых начиналось формирование постструктурализма. Его влияние определяется также многолетней работой в качестве преподавателя в Высшей нормальной школе. Среди его учеников следует выделить Фуко (см.) и Деррида (см.).

Текст "А." выстроен в жанре путевых заметок странствующего по стране философа. Внешне американские города напоминают Бодрийару "нечеловеческие черты внеземного объекта", созданного "транссексуальной капиталистической надменностью мутантов". Это "симметричная, светоносная, властвующая абстракция", где даже религия смогла сделаться "спецэффектом". По мысли Бодрийара, "бесчеловечность нашего запредельного, асоциального и поверхностного мира" отыскивает свою "эстетическую и экстатическую" форму в великих американских пустынях. Именно они символизируют "экстатическую критику" современной культуры. Отсутствие у США прошлого, которое можно было бы осмыслить, позволяет Бодрийару сделать вывод, что Америка - "единственно реально существующее первобытное общество", хотя и принадлежащее будущему. Америка - страна-"оригинальная версия современности" - именно ее города находятся в центре мира. Европейцы ("дублированная или с субтитрами" версия современности) безнадежно отстали от "ограниченности, способности к переменам, наивного отсутствия чувства меры и социальной, расовой, морфологической, архитектурной эксцентричности" американского общества. Менее всего способны проанализировать его, по мнению Бодрийара, сами американские интеллектуалы, "драматически чуждые конкретной, невероятной мифологии, которая творится вокруг". Америка - гиперреальность, ибо являет собой утопию, которая "с самого начала переживалась как воплощенная". Для

Европы характерен "кризис исторических идеалов, вызванный невозможностью их реализации". У американцев - "кризис реализованной утопии, как следствие ее длительности и непрерывности". (Ср. у О.Паса; Америка создавалась с намерением ускользнуть от истории, построить утопию, в которой можно было бы укрыться от нее.) Истина этой страны способна открыться лишь европейцу, ибо только он в состоянии рассмотреть в Америке "совершенный симулякр, симулякр имманентности и материального воплощения всех ценностей". В этом средоточии богатства и свободы, когда "все доступно: секс, цветы, стереотипы жизни и смерти", всегда стоит, по Бодрийару, один и тот же вопрос: "Что Вы делаете после оргии?" Оргия окончена, освобождение состоялось, -фиксирует Бодрийар, - "... секса больше никто не ищет, все ищут свой "вид" (gender), то есть одновременно свой внешний вид (look) и свою генетическую формулу. Теперь мы выбираем не между желанием и наслаждением, а между своей генетической формулой и собственной сексуальной идентичностью (которую необходимо найти)". Философ видит вокруг себя субъектов "полного одиночества" и "нарциссизм, будь он обращен на тела или на интеллектуальные способности". Тело выступает здесь в качестве "объекта иступленной заботы": "мысль о физическом или нервном истощении не дает покоя, и смысл смерти для всех заключается в ее постоянном предупреждении". Речь не идет, согласно Бодрийару, чтобы быть или даже иметь тело, необходимо быть подключенным к нему: тело являет собой "сценарий", осуществляющийся посредством разнообразных "гигиенических реплик".

Характеризуя миссионерство и анабаптизм Америки, Бодрийар отмечает акцентированно расширенную концепцию американских музеев: "все заслуживает сохранения, бальзамирования, реставрации". Американцы, - пишет философ, -"... прозевав настоящее крещение, мечтают все окрестить во второй раз, и только это позднейшее таинство, которое, как известно, повторение первого, только куда более подлинное, для них имеет значение: вот совершенное определение симу-лякра" /подчеркнуто нами. - А.Г., О.Г./. Одним из следствий такого культурного состояния выступает то, что американцы сражаются "двумя важнейшими видами оружия: авиацией и информацией. Иными словами: это реальная бомбардировка неприятеля и электронная всего остального мира... Такие армии не нуждаются в территории... Война /во Вьетнаме - А.Г., О.Г.1 была выиграна одновременно обеими сторонами: вьетнамцами на земле, а американцами в электронном ментальном пространстве... Одни одержали идеологическую и политическую победу, другие извлекли из всего этого Апокалипсис сегодня, который обошел весь мир". По мысли Бодрийара, "если европейское мышление характеризуется негативизмом, иронией, возвышенностью, то мышление американцев характеризуется парадоксальным юмором свершившейся материализации, всегда новой очевидности... юмором естественной видимости вещей". Европе присущ "тревожный синдром deja vu /уже виденного - А.Г., О.Г.1 и мрачная трансцендентность истории". Свобода и равенство приобрели в Америке неевропейский облик. Как отмечал А.Токвиль (см.): "Я упрекаю равенство вовсе не в том, что оно вовлекает людей в погоню

АНАЛИЗ ДАННЫХ ВТОРИЧНЫЙ

за запрещенными наслаждениями, а в том, что оно полностью поглощает их поиском наслаждений дозволенных". Парадокс Токвиля, по мысли Бодрийара, состоит в том, что американское общество тяготеет одновременно к абсолютной незначимости (все вещи стремятся к тому, чтобы уравняться и раствориться в общем могуществе) и к абсолютной оригинальности. Америка - это "гениальный универсум, появившийся благодаря неудержимому развитию равенства, пошлости и незначимости". В своем коллективном сознании американцы "больше предрасположены к моделям мышления XVIII века: утопической и прагматической, нежели к тем, которые были навязаны Французской революцией: идеологической и революционной".

Как подчеркивает Бодрийар, "в американской системе поражает то, что не существует никакой заслуги в неподчинении закону, нет престижа в нарушении закона или несогласии с ним": этот конформизм "сближает американское общество с обществами первобытными, где с нравственной точки зрения было бы абсурдно не соблюдать правил, установленных коллективом". Такой конформизм оказывается "следствием пакта, заключенного на уровне нравов, совокупности правил и норм, предполагающих в качестве принципа функционирования почти добровольное согласие, тогда как в Европе распространилось чуть ли не ритуальное неподчинение собственной системе ценностей". Согласно Бодрийару, "гарсон из сартровского кафе ... изображает свободу и равенство с нами, ничего этого не имея. Отсюда несчастная надуманность его поведения, свойственная у нас почти всем социальным классам. Этот вопрос о равенстве нравов, свободе нравов не только не был никогда разрешен, но даже не был по-настоящему поставлен в нашей культуре [...] В Америке ... люди почти естественно забывают о разнице положений, отношения строятся легко и свободно". Европейская культура -культура "переуплотненности", американская культура - демократическая культура пространства. Движение - естественное занятие для американца, природа - граница и место действия. По мысли Бодрийара, "в этом нет ничего от вялого романтизма и галло-романского покоя, из которого состоит наш досуг". Отпуск стандартного француза суть "деморализующая атмосфера свободного времени, вырванного у государства, потребляемого с плебейской радостью и показной заботой о честно заработанном досуге. В Америке свобода не имеет статичного или негативного определения, ее определение пространственное и мобильное". Осмысливая в этом контексте специфику американской демократии, Бодрийар отмечает: "... свобода и равенство, так же, как непринужденность и благородство манер, существуют только как изначально данные. В этом и есть демократическая сенсация: равенство дается в начале, а не в конце ... Демократы требуют, чтобы граждане были равны на старте, эгалитаристы настаивают, чтобы все были равны на финише". Америка есть реализованная антиутопия: антиутопия безрассудства, де-территоризации, неопределенности субъекта и языка, нейтрализации всех ценностей, конца культуры. Согласно Бодрийару, "тайна американской реальности превосходит наши вымыслы и наши интерпретации [...] В этом смысле вся Америка

представляет собой для нас пустыню". Культура здесь "приносит в жертву интеллект и любую эстетику, буквально вписывая их в реальное". Нового в Америке - шок первого уровня (примитивного и дикого) и третьего типа (абсолютный симулякр). Европе это трудно понять, ибо она, констатирует Бодрийар, всегда предпочитала второй уровень - уровень рефлексии, раздвоения, несчастного сознания. Безжизненный и завораживающий Новый Свет девальвировал все европейские ценности, для Старого Света Америка - "страна без надежды".

В социологии А.Д. применяется в основном к анализу данных опросов. Первоначально А.Д. практически сводился к прикладным разделам математической статистики, поскольку объектом анализа являлись в основном случайные выборки из тех или иных совокупностей, называемых генеральными, что и составляет предмет математической статистики. Прикладная математическая статистика и в настоящее время представляет собой наиболее обширный раздел А.Д. Вместе с тем необходимость исследования больших массивов данных, не являющихся случайными выборками, - например, содержимого баз данных и данных в сети Интернет - привели к созданию других подходов, из которых в первую очередь следует отметить так называемый Data Mining (DM), что может быть переведено как "раскапывание данных" (в русскоязычной литературе термин обычно используется без перевода). DM в настоящее время несколько эклектичен по набору используемых методов и представляет собой скорее некоторую идеологию. Разницу между математической статистикой и DM можно проиллюстрировать следующим образом. Если типичной задачей математической сатистики является задача "найти зависимость между заданными переменными", то для DM характерны задачи типа "найти переменные, между которыми существует достаточно хорошо выраженная зависимость". DM находится в стадии интенсивного развития как в плане расширения арсенала используемых методов, так и углубления концепции, что в перспективе может привести к цельной системе методов, различающихся по шкале "направленный анализ - поисковый анализ". Однако и на нынешнем этапе развития DM может успешно применяться в социологии. Имеются и принципиально иные разделы А.Д., пока еще в социологии практически не используемые, - например, математическая морфология, связывающая методы количественного анализа и визуального представления данных, или теория интерпретации эксперимента, которая сближает традиционный А.Д. и моделирование математическое (см.).

АНАЛИЗ ДИСКРИМИНАНТНЫЙ

как правило, опубликованные ранее или/и другими исследователями. Результатом А.Д.В. могут быть любые интерпретации, выводы и заключения, отличающиеся от тех, которые были получены и опубликованы авторами. В некоторых научных дисциплинах, например экономике или демографии, А.Д.В. является основным методом исследования. Основным источником данных для таких наук является, например, официальная статистика. Использование вторичного анализа в социологии ограничивается, прежде всего, правами собственности на собранные данные. Открытие крупных банков социологических данных во многих странах создает хорошие перспективы для А.Д.В. в социологии.

О. В. Терещенко

АНАЛИЗ ДИСКРИМИНАНТНЫЙ - группа методов многомерной статистики, предназначенных для 1) описания различий между классами и 2) классификации объектов, не входивших в первоначальную выборку обучающую (см.). Переменные (см.), используемые в А.Д., называются дискри-минантными.

Для решения первой задачи строится пространство канонических дискриминантных функций, которые позволяют с максимальной эффективностью "разделить" классы. Для того чтобы разделить к классов, требуется не более (к — l) канонических дискриминантных функций (например, для разделения двух классов достаточно одной функции, для разделения трех классов - двух функций и т.д.). Канонические дис-криминантные функции можно рассматривать как аналог регрессии, построенной для целей классификации; дискрими-нантные (исходные) переменные являются в них переменными независимыми (см.). Для измерения абсолютного и относительного вклада дискриминантных переменных в разделение классов используются нестандартизированные и стандартизированные коэффициенты канонических функций.

В пространстве канонических дискриминантных функций можно также решать задачу классификации объектов, не принадлежавших к первоначальной выборке. Для этого вычисляются расстояния от каждого "нового" объекта до геометрического "центра" каждого класса. Могут учитываться априорные вероятности принадлежности к классам, а также цена ошибок классификации.

Альтернативным подходом к классификации объектов является вычисление классифицирующих функций Фишера -по одной для каждого класса. Эти функции также можно рассматривать как аналог регрессионных уравнений с "независимыми" дискриминантными переменными. Объект относится к тому классу, для которого вычисленное значение классифицирующей функции является максимальным.

Первоначальная выборка, для каждого объекта из которой априорно известна классовая принадлежность и на основе которой строятся как классифицирующие, так и канонические дискриминантные функции, называется обучающей. По ней же оценивается эффективность решающих процедур. Для этого строится специальная классификационная матрица, которая показывает, к какому классу объект принадлежал априорно и в какой класс был классифицирован с помощью

канонических дискриминантных или классифицирующих функций.

Метод А.Д. предъявляет к данным довольно строгие требования. В модели должно быть не менее двух классов, в каждом классе - не менее двух объектов из обучающей выборки, число дискриминантных переменных не должно превосходить объем обучающей выборки за вычетом двух объектов. Дискриминантные переменные должны быть количественными и линейно независимыми (не должны коррелировать друг с другом). Выполнение этих требований проконтролировать достаточно легко. Для каждого класса требуется также приблизительное равенство матриц ковариа-ции и многомерная нормальность распределения. Нарушение последнего требования может привести к ошибкам классификации в "пограничных" зонах, где вероятности принадлежности объекта к двум или нескольким классам приблизительно равны.

О. В. Терещенко

АНАЛИЗ ДИСКУРСА (дискурс-анализ) - совокупность методик и техник интерпретации различного рода текстов или высказываний как продуктов речевой деятельности, осуществляемой в конкретных общественно-политических обстоятельствах и культурно-исторических условиях. Тематическую, предметную и методическую специфику таких исследований призвано подчеркнуть само понятие дискурса, под которым понимается социально обусловленная и культурно закрепленная система рационально организованных правил словоупотребления и взаимоотношения отдельных высказываний в структуре речевой деятельности (см. Дискурс). Такое понимание дискурса отталкивается от определения, данного Ван Дейком (см.): "В широком смысле дискурс является сложным единством языковой формы, значения и действия, которое могло бы быть наилучшим образом охарактеризовано с помощью понятия коммуникативного события или коммуникативного акта".

А.Д. как самостоятельная научная дисциплина или, по крайней мере, автономная отрасль научного знания, зародился в 1960-е во Франции в результате соединения лингвистики, марксизма и психоанализа в рамках общих тенденций развития структуралистской идеологии. В работах основоположников этого направления Э.Бенвениста, Л. Альтюссера (см.), Р. Якобсона, Р. Барта (см.), Ж. Лакана (см.) и др. продолжалось предложенное Ф. де Соссюром разделение языка и речи при попытке соединения их с теорией речевых актов, лингвистикой устной речи, когнитивной прагматикой текста и т.д. Формально "А.Д." - это перенос во французский контекст термина "discourse analysis", обозначавшего метод, примененный американским лингвистом 3. Харрисом для распространения дистрибутивного подхода на изучение сверхфразовых языковых единиц. В дальнейшем А.Д. стремился создать такую технику интерпретации, которая выявляла бы социокультурные (идеологические, политические, религиозные и пр.) предпосылки организации речевой деятельности, присутствующие в текстах различных высказываний и проявляющиеся как их скрытая или явная ангажированность. Это и стало про-