Г.Э.Карсян Метод создания смысловых имен собственных в эсперпенто Р. дель Валье-Инклана «Дочь капитана»

Г.Э.Карсян

Метод создания смысловых имен собственных в эсперпенто Р. дель Валье-Инклана «Дочь капитана»

Список действующих лиц пьесы Р. дель Валье-Инклана «Дочь капитана» не может не поразить читателя своей обширностью. К тому же и озаглавлен он не совсем традиционно –Dramatis personae. Персонажи указаны драматургом в порядке появления на сцене, а не по степени заглавности их роли в произведении. С точки зрения графики, следует отметить, что по воле автора имена героев напечатаны прописными буквами, в строку через запятую. Однако зрительно, благодаря типографскому знаку пробела, этот текст распадается на несколько групп.

Список персонажей эсперпенто насчитывает 32 героя, не считая второстепенных: UN LORITO DE ULTRAMAR, ORGANILLOS Y CHARANGAS. Причем лишь четверо из них имеют фамилии или нечто похожее по форме на фамилии. Таковы EL BANQUERO TRAPISONDAS, EL SASTRE PENELA, EL BRIGADIER FRONTAURA, EL CORONEL CAMARASA. Любопытно, что во всех этих случаях имена персонажей следуют после указания рода деятельности, которым они занимаются.

Остановимся лишь на одном из названных антропонимов –TRAPISONDAS. Аллюзия, содержащаяся в имени, переносит нас в греческое государство Трапезунд, достигшее в XIII в. необычайного экономического развития и неоднократно упоминаемое в средневековых рыцарских романах. Между тем, от образа банкира из произведения Валье-Инклана также «веет» богатством и процветанием, что позволяет нам утверждать, что имя собственное ТRAPISONDAS выступает здесь в качестве прозвища и фамилии одновременно. В качестве прозвища –в большей степени, поскольку trapisonda, как указано в Cловаре Испанской Королевской Академии¹ (далее –DRAE), означает: «1. Скандал, потасовка...; 2. разг. сплетня, слух»². Оно намекает на основные черты характера героя –любовь к скандалам, сплетням и интригам.

Таким образом, подавляющее большинство персонажей эсперпенто идентифицируется лишь по прозвищам: их 26. Из них Валье-Инклан особо выделяет две четко очерченные социальные группы: LOS PICAROS DE LAS AFUERAS и LOS SOCIOS DE BELLAS ARTES. Налицо корреляция: окраина Мадрида, характеризующаяся проживающими там маргинальными элементами, и Общество изящных искусств (Círculo de Bellas Artes), находящееся в самом центре столицы на улице Алькала и представляющее собой закрытый элитарный клуб, посещаемый крупными политическими и финансовыми деятелями, а также преуспевающими представителями богемы. Восемь действующих лиц входят в эти группы, противопоставленные по категориям «периферия–центр», «маргинальность–респектабельность», «нищета–обеспеченность», а также «молодость–старость». LOS PICAROS представлены тремя персонажами, LOS SOCIOS DE BELLAS ARTES –пятью, чем подчеркивается превалирование центра, т.е. власти, над периферией.

В группе LOS PICAROS прозвища, на первый взгляд, отражают специфические черты внешности или характера действующих лиц, входящих в нее. Так, LA POCO GUSTO намекает на дурной вкус героини, EL COSMETICO акцентирует внимание читателя на набриолиненных волосах персонажа, а TAPABOCAS – на кашне, которое герой обычно носит.

Кроме того, используя прозвища вместо имен для номинации своих героев, Валье-Инклан пародирует прием популярного в те времена жанра сайнете (sainete). Антропонимы LOS PICAROS очень напоминают имена собственные, встречающиеся на страницах сайнете Kарлоса Арничеса «Виноватые» («Los culpables»), например, PACO EL PUNTIALES, UN GUAPO DE PEÑUELAS. Однако прозвища персонажей эсперпенто на самом деле не так безобидны или однозначны, как у Арничеса. EL TAPABOCAS переводится не только как «кашне, шарф». Tapabocas – это боевой прием в фехтовании³. Наконец, el tapabocas это термин, применяющийся в артиллерии: «затычка (на стволе орудия)»⁴. Полисемия существительного tapabocas, некоторые значения которого связаны с семой ‘оружие’, помогает драматургу оттенить воинственные черты характера этого персонажа относительно сугубо женского типа LA POCO GUSTO. В эту игру двух противоположностей оказывается вовлеченным и EL COSMETICO, постоянно испытывающий чисто женские волнения по поводу цвета своего лица, состояния кожи или волос, что заставляет читателя усомниться в его сексуальной ориентации. Имена собственные LOS PICAROS DE LAS AFUERAS косвенно свидетельствуют и об образе жизни, который ведут герои: TAPABOCAS промышляет сутенерством, LA POCO GUSTO – проституцией, а EL COSMETICO расценивается как гомосексуалист. Антропонимы данной социальной группы, наряду с этим, лежат в русле и испанской традиции плутовского романа, по законам которого протагонист-пикаро, как правило, обладал лишь прозвищем.

Среди действующих лиц, относящихся ко второй группе – LOS SOCIOS DE BELLAS ARTES, мы находим: UN CAMASTRON, UN QUITOLIS, UN CHULAPO ACREDITADO EN EL TAPETE VERDE, UN POLLO BABIECA и UN REPORTER. Неопределенный артикль, стоящий перед этими антропонимами, исключает возможность их функционирования в испанском языке в качестве прозвищ. Благодаря категории неопределенности, которой наделяет своих героев Валье-Инклан посредством артикля, ему удается создать галерею социальных и профессиональных типажей, например, пройдохи (pollo), чуло – представителя народных кварталов Мадрида, отличающегося вызывающей манерой держать себя и одеваться (chulapo), и столичного репортера-папарацци (reporter).

Не будем также забывать, что DRAE дает существительному chulapo и ряд других дефиниций: «помощник убойщика скота»⁵, «помощник тореро на корриде»⁶, «cутенер»⁷. В своем словаре Мария Молинер настаивает именно на последнем значении: «сутенер, мужчина, торгующий публичными женщинами»⁸. Что касается образа POLLO BABIECA, то DRAE среди прочих значений так определяет pollo: «хитрый, пронырливый»⁹, а Мануэль Секо добавляет к ним еще и «молодой, зеленый»¹⁰⁰, причем, как отмечает тот же автор, в последнем значении оно неоднократно использовалось Арничесом в различных пьесах в качестве модного тогда жаргонного словечка. Вместе с определением, идущим следом за рассматриваемым существительным, антропоним в целом начинает играть здесь роль прозвища. Ведь в переводе с испанского языка babieca значит «болван, простофиля; олух».

По мнению Сириако Рука Фернандеса, высказанному им в своем критическом эссе под названием «Лексика театральных произведений Валье-Инклана»,¹¹¹ имя QUITOLIS представляет собой не что иное, как редуцированную форму слов первой фразы молитвы, открывающей обряд католического причащения: «Agnus Dei qui tollis peccata mundi». Так, образ безгрешного Царя Небесного исчезает в эсперпенто, чтобы уступить место персоне – живому воплощению преступления. Как известно, quitolis переводится с испанского языка как «кража». Здесь же налицо метонимический перенос этого значения на деятеля, совершающего ее.

Таким образом, возникает противоречие между претендующей на элитарность социальной группой, в которую входят SOCIOS DE BELLAS ARTES, и их именами, способными дискредитировать как самих действующих лиц, так и клуб, являющийся в эсперпенто моделью разлагающегося испанского общества 20-х годов XX столетия. Морально-нравственный уровень SOCIOS DE BELLAS ARTES фактически ничем не отличается от, казалось бы, оппозиционного ему PICAROS DE LAS AFUERAS. Наделение персонажей «говорящими», смысловыми именами позволило Валье-Инклану подчеркнуть сущностное подобие этих двух групп.

Среди женских имен привлекают внимание DOñA SIMPLICIA, DAMA INTELECTUAL и LA SINIBALDA, que atiende por LA SINI. Налицо оксюморон, связанный с самим антропонимом SIMPLICIA и описанием, следующим за ним: INTELECTUAL.

Имя LA SINI тесно связано с именем Sinebaldo Pérez, которое носит отец Синебальды – капитан армии. Фамилия Pérez, очень распространенная в Испании, оставляет человека, носящего ее, практически безымянным. Таким образом, все внимание приковывается к первой части антропонима – Sinibaldo, являющейся одной из двух фамилий, которыми обычно наделяют испанца. LA SINI унаследовала ее от отца. Греческая мифология наводит нас на интересный след, напоминая о том, что разбойника, которого нанял царь Скироса Ликомед с целью убить Тесея, звали LA SINI. Грех смертоубийства в античную эпоху трансформируется в эсперпенто «Дочь капитана» в грех пристрастия к азартным играм, чем и характеризуется образ Sinibaldo. LA SINI получает от отца этот антропоним, функционирующий как фамилия, имя и прозвище одновременно. LA SINI становится неким его отражением, «двойником». Как персонаж LA SINI лишена каких-либо качеств – это женщина, которая не представляет из себя ничего, кроме того, что она женщина.

Комизм созданного Валье-Инкланом образа капитана Переса приобретает масштабы гротеска, когда мы узнаем, почему его прозвали CHULETAS DE SARGENTO. Некоторое время назад он скормил своим подчиненным труп тюремного надзирателя-сержанта. За содеянное он попал под трибунал и был на волосок от того, чтобы его выгнали со службы, но использовав расположение Генерала к своей дочери, Синибальдо Перес смог избежать наказания.

Антропонимы UN GENERAL GLORIOSO и UN LORITO DE ULTRAMAR, на первый взгляд, не имеют между собой ничего общего. Однако следует учитывать, что действие развивается в 1923 году, то есть в год установления в Испании военной диктатуры генерала Примо де Риверы, на что в тексте пьесы указывают многочисленные аллюзии. Неоднократное использование выражений «invicto Marte» («непобедимый Марс») и «Marte Ultramarino» («колониальный Марс») по отношению к персонажу UN GENERAL GLORIOSO не без оснований позволяет предположить употребление слова marte в значении ‘Марс, бог войны’ в качестве эвфемизма. За многочисленными намеками на «заокеанские» победы героя, во множестве разбросанными по тексту эсперпенто, читатель легко угадывает фигуру реального диктатора – генерала Примо де Риверы. Имя попугая UN LORITO DE ULTRAMAR только подтверждает это, поскольку, помимо использования в обоих антропонимах слова Ultramar или производного от него Ultramarino (Marte Ultramarino), существительное lorito употребляется автором с суффиксом -ito, носящим здесь ярко выраженный уничижительный характер.

Среди эпизодических действующих лиц представляет интерес имя собственное UNA BEATA, которое при первом прочтении воспринимается читателем как ‘святоша’. Однако в жаргонном употреблении начала ХХ века слово beata чаще использовалось в значении ‘песета’. Понимая это, нас не удивит, когда на страницах эсперпенто оно встречается в следующем контексте: «son cinco mil beatas». Возникающая здесь игра слов отвечает задачам, стоящим перед автором, – показать морально-нравственный упадок, который претерпевает его родная страна на рубеже веков, непосредственно затрагивающий устои испанского общества, где продажно все, вплоть до католических церковнослужителей.

Вместо заключения вернемся к тому, на что указывалось в самом начале, а именно, на первый взгляд, к странному названию списка действующих лиц пьесы «Дочь капитана» – Dramatis personae. Почему он озаглавлен именно по-латыни, а не на испанском языке, что, между прочим, характерно для всех четырех эсперпенто Валье-Инклана? Для того, чтобы понять ту цель, которую преследовал автор, обратимся к истории вопроса.

Общеизвестно, что слово persona произошло от латинского выражения per sonare, то есть para sonar. Так в Древнем Риме назывались маски, которые использовали актеры при выходе на сцену. Они несли на себе несколько функций. В римском театре женские роли исполняли актеры-мужчины, и маски помогали им создать женский облик.

В огромном по размерам амфитеатре, в котором проходили представления, зрителям, сидящим на задних рядах, было трудно расслышать слова артистов, поэтому сконструированные особым образом маски служили резонаторами, усиливающими звук, то есть неким прототипом современного микрофона.

Но несомненно основной их ролью было подчеркнуть характер персонажа, представить его сущность, обозначить наиболее характерные эмоции. Отголоски этого мы находим позднее в итальянской commediа dell’arte.

Валье-Инклан, эстетика эсперпенто которого лежит в русле испанской карнавально-игровой культуры, также использовал маски в своих драматических произведениях нового жанра, но только создавая их лингвистическими средствами.

Характеры героев любого эсперпенто – апсихологичны, они не способны к развитию по ходу действия пьесы. Их образы, воплощенные в именах собственных, несущих на себе яркое характеристическое содержание, – те же застывшие маски, за которыми скрывается Ничто, значимая пустота.