Сергей Александрович Нефедов История Нового времени. Эпоха Возрождения

ОСУДАРЬ ВСЕЯ РУСИ

Русь вступила во вторую половину XV века, объятая пламенем пожаров; долгая усобица разорила страну и еще раз показала, что причиной всех бед являются раздоры князей и бояр, что спасение Руси заключается в самодержавии. Одержав победу над врагами, Василий Темный стал утверждать абсолютную власть великого князя; он первым стал обращаться к другим князьям, как к "подручникам", и по своей воле лишил власти князей серпуховского и можайского. Серпуховские бояре попытались освободить своего князя – тогда Василий приказал казнить бояр, их "били и мучили, и волочили конями по всему граду и по всем торгам, а после повелели им головы отсечь". Это были первые казни, которыми утверждалось самодержавие, которые должны были поразить страхом всех тайных врагов и заставить непокорных смириться перед абсолютной властью. Василий боялся заговоров, не доверял боярам и приблизил к себе татар: в это время в степи было много эмиров и ханов, которые сражались между собой, и потерпевшие поражение часто просили убежища у великого князя. Одному из таких беглецов, "царевичу" Касиму, князь дал в удел Городец на Оке с условием, чтобы татары защищали границу от набегов соплеменников. Отряды касимовских татар стояли на переправах и ходили в степь; их называли казаками, "защитниками границы", – позднее так стали называть и русские разъезды, и вообще всех приграничных жителей, которые вместо уплаты налогов несли сторожевую службу. Касимовские казаки ходили вместе с великими князьями в походы на Литву и на Новгород и прославились не только храбростью в боях, но и безжалостным разорением "вражеских" деревень и сел.

В 1462 году Василий II скончался и правителем Руси стал Иван III, провозглашенный великим князем еще при жизни отца. Ивану было 22 года; он был женат на дочери тверского князя Марии – но в 1467 году Мария умерла, и начались хлопоты о новой женитьбе. К удивлению многих, в эти хлопоты неожиданно вмешался римский папа Павел II, предложивший в невесты греческую княжну Софью Палеолог, племянницу последнего константинопольского императора, жившую в Риме при дворе папы. Павел II надеялся, что Софья склонит великого князя к принятию Флорентинской унии, – и в 1472 году великолепное посольство доставило княжну к воротам Москвы; впереди свадебного поезда шествовал папский посол с большим католическим крестом в руках. Иван III приказал отобрать у посла крест и спрятать подальше – но с радостью принял невесту, женитьба на которой делала великого князя наследником древних цезарей.

Современники заметили, что с этого времени в характере Ивана III произошли перемены: он стал грозным государем, требующим беспрекословного повиновения, таким же, каким был его отец. Так же как отец, Иван пытался подчинить своей власти других князей; он начал свое правление присоединением ярославских княжеств, а в 1471 году пошел походом на Новгород. В Новгороде с давних времен правило вече, где главный голос принадлежал "лучшим людям", боярам, – но "меньшие люди" давно тяготились властью бояр и часто устраивали бунты. Бояре боялись, что московский князь отнимет у них власть, и заключили с королем Казимиром договор о переходе в литовское подданство – в ответ великий князь собрал полки и двинулся на Новгород. Бояре раздали оружие "меньшим людям" и силой выгнали их в поле; на речке Шелони произошла битва, и 40 тысячное новгородское ополчение почти что без боя разбежалось перед 4 тысячным княжеским войском. Новгородские бояре заплатили "откуп" и обещали отступиться от Казимира – но великий князь хотел большего, и в 1477 снова осадил "вольный город": князь требовал, чтобы "вечевому колоколу в Новгороде не быть, посаднику не быть, а государство все нам держать".

Новгородцы были вынуждены согласиться, вечевой колокол был увезен в Москву. Вече больше не собиралось и отныне князь правил в Новгороде "по своей воле" – так же, как в Москве. Однако бояре не смирились с потерей власти и снова вступили в переговоры с королем, с ханом Большой Орды Ахматом и с братьями великого князя, Андреем углицким и Борисом ржевским; братья были недовольны самодержавным правлением Ивана III, а хан Ахмат требовал дани, которую Москва не платила уже несколько лет. Противники великого князя договорились действовать вместе – но кто то сообщил об этом Ивану, и осенью 1479 года московские полки неожиданно появились под стенами Новгорода. Новгородцы закрыли ворота, но князь приказал бить по ним из пушек; ворота отворились, бояре вышли навстречу Ивану III и пали перед ним ниц. Расправа была суровой: князь приказал казнить 100 бояр, а остальных с семьями и челядью выслали в другие города; их земли и богатства отошли в казну.

Между тем, братья великого князя подняли мятеж и собрали свои удельные полки. С 20 тысячным войском они двинулись было к к Новгороду, но, узнав, что город в руках Ивана III, остановились на границе Литвы, ожидая подхода войск Казимира. Однако литовские войска не пришли: их отвлек союзник Ивана, крымский хан, отряды которого опустошали Подолию и Киевщину. Тем не менее, положение великого князя было тяжелым: к рубежам Руси приближалась огромная орда Ахмата, и со времен едигеева нашествия Русь не видела столь грозной рати. Иван III собрал все полки и вышел с войсками на Оку, чтобы не допустить переправы татар; Ахмат увидел, что переправиться невозможно и двинулся по берегу Оки на запад; по другому берегу шли полки великого князя. В августе 1480 года обе рати остановились на притоке Оки, реке Угре; татары несколько раз пытались перейти Угру, но были отбиты.

Положение становилось все более напряженным: с тыла Москве угрожали полки мятежных князей. В конце сентября великий князь оставил войско на Угре и поехал в Москву, толпы москвичей высыпали на улицы; многие думали, что все кончено, что татары идут следом; из толпы раздавались проклятья. Митрополит и ростовский архиепископ вышли навстречу князю: "Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, – гневно сказал архиепископ князю. – Зачем боишься смерти?" Князь устыдился и, приказав приготовить Москву к осаде, вернулся к войску; перед отъездом он дал знать братьям, что согласен на все их условия, что даст им в удел новые города и села – лишь бы они не выступали вместе с татарами. Братья примирились с князем и пришли со своими полками на Угру; уже лежал снег и река покрывалась льдом. Ахмат увидел, что его планам не суждено сбыться, что князья примирились и помощи от литовцев не будет; 11 ноября он приказал отступать – этот день, 11 ноября 1480 года, стал днем окончания татарского ига, довлевшего над Русью 240 лет.

Что представляла собой Русь в те времена? В начале татарского владычества русские княжества были уделами, "улусами", огромной восточной империи, "Золотой Орды". Управление уделами было построено в соответствии с тысячелетними традициями Востока: многочисленные чиновники проводили переписи и раскладывали налоги соразмерно с доходами плательщиков; в обширных податных росписях, "дефтерах", было пунктуально описано имущество и кто кому сколько обязан платить; наместники воеводы получали лишь фиксированный "корм". Все управление сосредоточивалось в государевом Дворце и в Казне ("хазине"), куда стекались налоговые поступления и где имелись сводные реестры податей. Многочисленную рать писцов и дьяков возглавляли поставленные ханом "баскаки" и "даруги"; вся система управления основывалась на абсолютной власти ордынского царя, и князья были лишь правителями улусов, которых царь мог сменить по своей прихоти.

В начале XIV века положение изменилось. Так же, как в других государствах Востока, улусы Золотой Орды получили большую самостоятельность, улусные князья стали сами собирать налоги и отправлять их в столицу, баскаков и "дорог" заменили княжеский казначей и "путные бояре". Эта система управления сохранилась и XV веке, когда Орда распалась и улусы стали независимыми; их правители унаследовали абсолютную власть ордынских царей и иногда называли себя царями – правда, Иван III предпочитал называться "Государем всея Руси". В смысле государственной организации Русь была восточной страной – но надо учесть, что в XV веке цивилизация Востока стояла выше цивилизации Запада; на Западе в те времена царила феодальная анархия и каждый владетель замка мнил себя государем. На Руси не было ни замков, ни частных войн, крестьяне были свободны и не подвергались насилиям, налоги собирались по справедливости, в зависимости от достатка, и не разворовывались, а поступали в казну. Это позволяло великим князьям содержать огромное по тем временам войско: за неделю другую Иван III мог выставить на рубеж Оки десятки тысяч ратников – притом, что страна была бедной и малонаселенной, и большую ее часть покрывали леса.

Бесчисленные татарские погромы дорого обошлись Руси: в середине XV века летописцы с печалью вспоминали о давно минувших временах славы, о златоглавом Киеве и богатых городах русских, так и не вставших из руин. Татарское разорение сказалось в упадке грамотности и забвении ремесел: два столетия после батыева "потопа" в Москве не строили каменных зданий, и лишь владимирские соборы, подобно египетским пирамидам, напоминали об искусстве живших до "потопа" строителей. Нанятые митрополитом греки очистили от сажи стены этих соборов и расписали их изнутри иконами; самыми знаменитыми иконописцами тех времен были Феофан Грек и Андрей Рублев – но их иконы и фрески были исполнены страдания и печали.

В 1472 году Иван III поручил двум русским мастерам построить в Москве большой каменный храм – такой же, как Успенский собор во Владимире. Десятки рабочих возводили храм два года – но на третий год здание рухнуло: строители не умели делать крепкий известковый раствор. По совету своей жены Софьи Иван III послал за мастерами в Италию, и его люди уговорили ехать в далекую и неведомую Московию архитектора Аристотеля Фиоравенти из Болоньи: они обещали итальянцу огромные по тем временам деньги – десять рублей, то есть два фунта серебра в месяц. Аристотель приехал в Москву, а потом посетил Владимир, осмотрел Успенский собор, восхитился и сказал, что это, должно быть, работа каких то итальянских мастеров. В 1475 году он приступил к стройке, научил подмастерьев делать раствор и поднимать камни с помощью ворота; через четыре года московский Успенский собор был построен – он стал украшением Кремля и символом возрождения Руси. Иван III еще не раз посылал в Италию за мастерами – и нанял многих архитекторов, литейщиков и чеканщиков; архитектор Марк Фрязин построил для князя Грановитую палату, а Алевиз Новый и Петр Фрязин возвели новые стены Кремля – взамен обветшавших стен, построенных еще при Дмитрии Донском. На холме над Москвой рекой вырос новый каменный Кремль с могучими башнями, прекрасными дворцами и соборами, золоченые купола которых сверкали на солнце.

Итальянские мастера научили русских новой технике чеканки монет и литья пушек. При Иване III был построен Пушечный двор, где в многочисленных литейных мастерских работали сотни подмастерьев – так что небо над Пушечным двором было всегда застлано клубами дыма. В 1485 году отлитые на Пушечном дворе бомбарды впервые подали свой голос в пользу объединения Руси; мастер Аристотель Фиоравенти лично сопровождал "пушечный наряд" в походе на Тверь; тверской князь Михаил не осмелился оказать сопротивление, и Тверь была присоединена к Москве. Москва объединила вокруг себя почти все русские земли, некогда подвластные ордынскому хану; лишь Псков и Рязань на словах еще сохраняли самостоятельность – но на деле там правили ставленники московского князя. Иван III превратился в могущественного правителя, который требовал, чтобы его называли "Государем всея Руси", – и появление нового государства было сразу же замечено европейцами. В 1486 году немецкий рыцарь и путешественник Николай Поппель, отправившись на восток, неожиданно обнаружил, что за Литовской Русью, в землях, которые немцы называли Татарией, есть еще одна страна – Русь Московская, и ее государь "сильнее польского короля". Поппель рассказал об увиденном императору Максимилиану, и Максимилиан, уверенный в своем праве раздавать короны, послал Поппеля в Москву предложить королевскую корону великому князю Московии. Однако любезное предложение неожиданно для всех вызвало гнев великого князя:

– Мы божьей милостью государи на своей земле изначала, – сказал Иван III, – а постановление имеем от бога, как наши прародители, так и мы…

– Переведите послу, чтобы ясно понял, – обратился князь к толмачам. – Мы божьей милостью государи на своей земле изначала… Мы государи на своей земле теперь, а постановления, как прежде мы не хотели ни от кого, так и теперь не хотим.