Сергей Сергеевич Степанов Век психологии: имена и судьбы

В. Сатир

(1916–1988)

В большинстве русскоязычных текстов, в которых упоминается Вирджиния Сатир (а таких в последние годы появились десятки и сотни), ее называют выдающимся американским психологом и лишь потом, через запятую, семейным психотерапевтом. Такое определение следует признать не вполне точным. Заслужившая всемирную известность на ниве семейной терапии, Сатир может быть причислена к психологам, а тем более к выдающимся, весьма условно – по крайней мере, если судить по оценкам ее соотечественников, которыми ее имя не включено ни в рейтинг влиятельных психологов ХХ столетия, ни в именной справочник самых заметных представителей психологической науки, изданный на рубеже веков. Тем не менее ее вклад в мировую психологию, а также, как бы это ни казалось странным, в российскую, трудно переоценить. Посетив с кратким визитом СССР накануне его распада, Сатир способствовала коренной перестройке (этот вышедший из моды и отчасти даже дискредитированный термин тут вполне адекватен) мировоззрения многих ярких представителей отечественной психологии, чьими трудами российская психология за последние десятилетия и превратилось в то, чем она сегодня является. От оценок произошедшего пока лучше воздержаться – их более трезво дадут будущие историки науки. А вот фигуре Вирджинии Сатир и ее идеям следует уделить внимание. Хотя бы просто для того, чтобы лучше понять, кем и в каком направлении оказались переориентированы устремления многих советских психологов в их перерождении в психологов постсоветских. Ведь, по мнению Сатир, личностный рост становится возможен в результате критической переоценки жизненных установок, когда-то некритично воспринятых, а ныне отживших и неадекватных. По словам самой Сатир, на протяжении ее почти 45-летней профессиональной карьеры ей удалось встретиться с десятками тысяч людей и серьезно повлиять на их судьбу. А если принять во внимание дюжину ее книг, переведенных на многие языки и неоднократно переизданных во всем мире (в том числе, кстати, и шрифтом Брайля), то счет этих людей надо вести на миллионы. Что же это за человек, сумевший оказать такое влияние на стольких людей? И какого рода это влияние?

Вирджиния Сатир, урожденная Пагенкопф, родилась 26 июля 1916 г. на ферме близ поселка Нейлсвилл в штате Висконсин. Впоследствии она разработала особый подход к анализу личности своих клиентов, важное место в котором занимало составление «карты семьи» – фиксация и анализ значимых явлений семейной жизни на протяжении по крайней мере трех предшествующих поколений. Весьма интересной представляется и ее собственная карта. И по отцовской, и по материнской линии Вирджиния вела свой род от немецких эмигрантов, причем обе ее бабушки в свое время решились на очень смелый и рискованный шаг – вопреки воле своих буржуазных зажиточных семей вышли замуж за пролетариев. Точно так же поступила и ее мать, Минни Хаппе, вышедшая замуж за Оскара Альфреда Рейнхарда Пагенкопфа, хронического неудачника и алкоголика, которому судьбой было предначертано снискивать свой черствый хлеб фермерским трудом. Вирджиния была старшей из пятерых детей семейства Пагенкопф, и помощь родителям в заботе о братьях и сестрах с малолетства стала ее привычной обязанностью.

Отец, судя по воспоминаниям Вирджинии, был человеком добрым и порядочным. Однако его хроническое уныние, вызванное недовольством своей судьбой, и постоянное пьянство никак не способствовали эмоциональной близости с дочерью. Единственные добрые слова, которые впоследствии нашлись у нее в его адрес, – о том, что у него она научилась искренности. Что ж, открытость в изъявлении чувств всегда превозносилась идеологами того психотерапевтического направления, к которому примкнула и Сатир. Но приходится признать, что в данном случае это ценное качество не очень способствовало сплочению ее родительской семьи. Наверное, всё дело в том, каковы чувства…

Впрочем, роль отца в жизни Вирджинии нельзя недооценивать. Хотя бы потому, что ее жизнь он буквально спас. Однажды, когда у девочки сильно разболелся живот, мать, отличавшаяся фанатичной религиозностью, воспротивилась вызову доктора и предпочла положиться на волю Всевышнего. Когда же по настоянию отца Вирджинию всё же отвезли в больницу, выяснилось, что острый приступ аппендицита требует немедленной операции. Чудом избежав смерти, Вирджиния провела в больнице несколько недель и за это время успела глубоко прочувствовать истину: «Господь помогает тому, кто сам способен себе помочь».

У немецкого народа вообще немало таких пословиц. Например: «Бог дает нам орехи, но Он их не колет». Не тут ли кроются корни мировоззрения Сатир, считавшей человека ответственным за свою судьбу? Похоже, житейскую мудрость своих предков она впитала с детства. А ведь есть такие установки, которые не устаревают и не требуют критической переоценки! В отличие от многих нынешних апологетов личностного роста, призывающих всех и вся к обязательным переменам, Сатир справедливо считала, что есть зрелые личности, есть полноценные семьи, которым перемены не требуются. Менять нужно то, что мешает жить. То, что терапевтическая помощь нужна очень многим, еще не означает, что она необходима всем. Сатир охотно предоставляла ее тем, кто ее искал.

О детстве состоявшихся личностей принято слагать легенды – сколь рано проявились их познавательные и творческие способности. В «случае Сатир» для этого даже не приходится особо напрягать воображение. Самостоятельно научившись читать в трехлетнем возрасте, она уже к 9 годам полностью прочитала всю школьную библиотеку. Правда, ее биографы, упивающиеся этим фактом, редко упоминают о другом. Школа, которую Вирджиния посещала в течение 7 лет, была по российским меркам малокомплектной – размещалась в однокомнатном домике и состояла из 18 разновозрастных учеников. Так что не стоит преувеличивать ни масштабы местной библиотеки, ни уровень образования, полученного будущей звездой семейной терапии.

Не надо преувеличивать и академические высоты, которых она достигла на следующей ступени своего образования – в учительском колледже г. Милоуки, эдаком провинциальном педучилище, по окончании которого она некоторое время учительствовала в американской глубинке. Вероятно, уже здесь, в кругу учеников, начали формироваться ее будущие интересы, а именно подчеркнутое внимание к семейной атмосфере формирования личности. Ведь по убеждению Сатир, человека нельзя рассматривать как абсолютно автономного индивида, поскольку он включен в сложную систему семейных отношений, оказывающих на него сильное влияние. По собственному почину общаясь с родителями своих учеников, юная учительница и сама кое-чему училась, по крайней мере набиралась опыта, который так пригодился ей в дальнейшем.

Личная жизнь Вирджинии сложилась драматично. В годы II мировой войны она сочеталась браком с Гордоном Роджерсом. Это была романтичная история военной любви с первого взгляда – они повстречались на вокзале, когда молодой солдат приехал в отпуск, и стремительно поженились, чтобы провести вместе всего несколько месяцев – до его последующего отъезда на фронт. Наступившая в результате беременность окончилась неудачно, причем настолько, что потребовала операции, навсегда лишившей Вирджинию надежды на материнство. Пытаясь компенсировать эту беду, она впоследствии удочерила двух девушек далеко не юного возраста. Они всю жизнь и составляли ее семью, поскольку настоящая семья так и не сложилась.

По возвращении Роджерса с войны, супруги обнаружили, что от их романтической влюбленности не осталось и следа. За годы, проведенные врозь, оба настолько изменились, что уже не находили никаких оснований для близости. В 1949 г. брак распался.

Пару лет спустя Вирджиния предприняла вторую попытку – вышла замуж за Нормана Сатира, чью фамилию носила до конца жизни. Но и этот брак (естественно, бездетный) оказался неудачным – через 6 лет супруги расстались. Новых попыток устроить личную жизнь, несмотря на неоднократно представлявшиеся, по ее словам, возможности, Вирджиния не предпринимала.

Скептики тут непременно поднимут вопрос о «сапожнике без сапог»: как же так – человек, признанный специалистом по семейным отношениям, сам оказался в этих отношениях несостоятельным? В ответ на этот вопрос, который впоследствии не раз явно или неявно поднимался, Сатир писала:

Завершила свое формальное образование Сатир в Чикагском университете, точнее в Школе Администрирования Социальной Службы ( School of Social Services Administration ) при этом университете. Современным российским авторам так хочется видеть своего кумира психологом, что в ряде отечественных справочных изданий, «бумажных» и сетевых, ей приписана магистерская степень по психологии, якобы полученная в Чикагском университете в начале 40-х. На самом деле ученая степень магистра (по значимости немного не дотягивающая до нашей кандидатской) была присвоена ей в области социальной работы, а не психологии, причем не по окончании курса, который Сатир с трудом одолела за 3 года (после полугодового перерыва вследствие отчисления за неуспеваемость ей пришлось восстанавливаться снова), а лишь спустя 5 лет, которые ей понадобились для подготовки магистерских тезисов (по-нашему – диссертации).

В наши дни тысячи студентов-психологов изнывают над скучными монографиями, силясь освоить разнообразные научные концепции и понятия. Как выясняется, для того, чтобы сделать себе имя в «помогающей профессии», этого даже и не требуется. Достаточно просто заручиться хоть каким-то дипломом. Остальное зависит от личного энтузиазма и обаяния, умения нащупать чувствительные струнки человеческой души и виртуозно на них сыграть. Судя по многочисленным отзывам восторженных почитателей, всеми этими способностями Сатир обладала в исключительной мере, что со временем превратило ее в личность поистине харизматическую.

Характерно, что именно Сатир, наряду с эксцентричным эклектиком Фрицем Перлзом и лукавым гипнотизером Милтоном Эриксоном, избрали своим ориентиром Бэндлер и Гриндер, изобретатели НЛП – модной манипулятивной техники, которую многие по недоразумению считают одним из направлений современной психологии. Скрупулезно проанализировав заснятые на пленку сеансы этих деятелей, Бэндлер и Гриндер сумели выделить некоторые приемы влияния на людей, которые каждый из троих интуитивно открыл и научился эффективно использовать. В случае Сатир это, в частности, оказались виртуозно исполняемые приемы невербальной коммуникации, с помощью которых у клиента создается иллюзия глубокой заинтересованности терапевта в его персоне и его проблемах. (Понятно, что речь тут следует вести именно об иллюзии – будь это участие подлинно искренним и прочувствованным, профессиональное выгорание было бы обеспечено терапевту в течение недели. Однако все мы так обделены интересом и добрым отношением к нашим персонам, что даже диплом психолога порой не спасает от того, чтобы принять их симуляцию за чистую монету.)

Начало карьеры Сатир как семейного терапевта было положено в 1951 г., когда она впервые взялась консультировать конфликтующую супружескую пару. С той поры таких пар перед нею прошли тысячи, что позволило ей отточить свои терапевтические приемы с сформулировать новаторскую концепцию терапии семейных отношений.

Переселившись в Калифорнию, Сатир совместно со своими последователями Доном Джексоном и Жюлем Рискином основала в г. Менло Парк Исследовательский Институт Душевного Здоровья ( Mental Health Research Institute – MHRI ), на базе которого в 1962 г. благодаря полученному крупному гранту была организована первая официальная программа подготовки семейных терапевтов. Большое влияние на развитие ее идей оказало участие в работе Эсаленского Института в Биг Суре (Калифорния), ставшего в бурные 60-е Меккой всех фантазеров и изобретателей на ниве личностного роста. Здесь нежились в общих горячих ваннах искатели телесного обновления, боролись со сном подвижники первых терапевтических марафонов, сюда в перерывах между запоями и наркотическими «полетами» захаживал будущий гуру НЛП Ричард Бэндлер. Раза Густайтис, сумевшая в те годы поучаствовать почти во всех Эсаленских начинаниях, так повествует об этом в своей книге «Turning On»: «Безумие, промискуитет, все формы эксцентричности… Богатые любители хорошо провести уик-энд стекаются сюда из Лос-Анджелеса и Сан-Франциско, чтобы дать выход своим эмоциям… Какая-то сумасшедшая сцена возникает передо мной. Полуобнаженные или покрытые с головы до пят одеждой всевозможных красок люди стремительно двигаются под музыку. Они корчатся, вращаются по кругу или вертятся на покрытой краской полу. Это люди из лаборатории Перлза».

В Эсалене Сатир становится директором по тренингам, в чьи обязанности входило руководство Программой развития человеческого потенциала. Впоследствии она занимала еще ряд столь же почетных должностей, перечисление которых однако меркнет перед списком ее бестселлеров, первым из которых стала «Совместная семейная терапия» (1964). Именно в ее книгах, ныне доступных и российскому читателю, нашли воплощение результаты ее поисков и терапевтической практики. Ее интересовало изучение подлинного и мнимого психологического контакта в семье между близкими людьми («Построение контакта», 1975), психологическая роль отношения к себе для развития личности, способы его позитивного формирования и изменения («Самоценность», 1975), психология семейных ролей и семейных коммуникаций («Множество ваших лиц», 1978).

Основные идеи Сатир можно обобщить в нескольких ключевых положениях:

1. Семья, в которой мы выросли, во многом определяет наше поведение и установки.

2. Семья – это система, а потому она стремится к равновесию, для поддержания которого порой в ход идет навязывание ролей членам семьи, система запретов или нереальные ожидания (в этом случае потребности членов семьи вступают в конфликт друг с другом, и нарушения обеспечены).

3. Нарушения в системе семьи порождают низкую самооценку и защитное поведение, так как человек все равно будет стремиться повысить самооценку и оберегать ее от нападок извне.

4. В каждом человеке достаточно сил для личностного роста и здоровой активной жизни.

5. Всегда есть возможности для личностного роста, но психотерапевтическую работу нужно проводить на уровне «процессов», а не «содержания».

6. Процесс изменений захватывает всего человека и включает несколько последовательных стадий.

Главная задача психотерапии Сатир – личностный рост, поскольку она сама нередко повторяла, что в каждом человеке заложен потенциал для этого роста, а психотерапия способна лишь стимулировать его. Сатир сравнивала человека с семечком, в сердцевине которого таится зародыш будущего растения, но для буйного роста ему сперва нужно накопить сил, чтобы суметь продраться сквозь заросли сорняка.

Чтобы избавиться от «сорняков» – дезадаптивных убеждений и форм поведения, – психотерапевт должен в первую очередь улавливать психические состояния человека, а не замыкаться на заявленной им проблеме. Как говорила Сатир, «проблема сама по себе не является проблемой; проблема в том, как человек справляется с нею».

В пропаганде своего подхода к семейной терапии Сатир не знала себе равных. Она объездила всю Америку и большую часть цивилизованного мира, повсюду встречая восторженный прием. Рукоплесканиями встретил ее и Советский Союз, где она давно мечтала оказаться, но куда приехать сумела только весной 1988 г. Благодаря ее неотразимому обаянию и подкупающей прелести гуманистических идей, столь контрастировавших со скучноватым обликом официальной советской науки, произошла успешная «калифорнизация» отечественной психологии и воцарение в ней эмпатийно-конгруэнтно-фасилитационных идеалов.

Вирджиния Сатир умерла от скоротечного рака в своем доме в Менло Парке 10 сентября 1988 г. вскоре после возвращения из Москвы. Но семена, политые ею на нашей почве, сумели прорасти и расцвести буйным цветом.

Правда, отчего-то по обе стороны океана всё реже можно встретить полноценную семью, в которой любящие друг друга супруги воспитывают своих родных детей. Видно, не до конца еще прижились гуманистические идеалы семейной гармонии. Перед семейными терапевтами непочатый край работы.