Сказка для самых взрослых в двух действиях, пятнадцати шмата́х, по сказке В. Г. Короленко «Стой, Солнце, и не движись, Луна!»
жүктеу/скачать 473.56 Kb.
|
|
КУМПОЛ. Вона, Невинномыский да Сосноборский стоят, дуются. ДИАРЕЕВ. Нам завидуют, поганцы эдакие. КУМПОЛ (громко). Воевода-то наш золотую голову имеет. ДИАРЕЕВ (громко). Мозгенции там, как в бочке огурцов; какую мысль не выскажет, все острёная, да солёная, да с перчиком. КУМПОЛ. Голова! СОСНОБОРСКИЙ (громко). Дулпес ваш воевода и гайло! ДИАРЕЕВ. Ну-ка, ну-ка. НЕВИННОМЫСКИЙ (Сосноборскому). Молчи. КУМПОЛ. А помнишь ли, печатник Сосноборский, что слово, оно ведь не воробей… Невинномыский уводит Сосноборского. Входят: Снофида и Аноха.
КУМПОЛ. Гм! АНОХА. Смотри, Сундуй Сафьяныч, коли что, так ты и тово, а либо что-о. КУМПОЛ. Тово, тово… СНОФИДА. Сумляваюсь… Ха-ха!
Входит Молва. МОЛВА. Добрый день, люди дорогие! А слыхали вы что-нибудь про Звездочета? ДИАРЕЕВ. А как же. КУМПОЛ. Умыкали бурку крутые горки! МОЛВА. Послал воевода Звездочета в холодную сторону, знать сказал ему звездочет что-нибудь об упразднении. ДИАРЕЕВ. Молчи, глупая! СНОФИДА. Гривна Афедроныч, а ты в нее мурмаладом брось. АНОХА. Враз угомониться.
В это самое время на сцену влетает Негодяев, Ухин, а с ними архаровцы. Мужиков хватают, в кибитку волокут, бабы с визгом разбегаются. (Автор пиесы предлагает театроделам, ежели такие обьявятся, использовать в этом шмате подкидную доску для подбрасывания деревянных болванчиков в безвозвратное поднебесье.) Финал шмата сопровождается «похекиванием» невидимого топора.
Воевода, Негодяев. УСТАРЕВШИЙ. Ну, что скажешь, Лаврушка? НЕГОДЯЕВ. Все благополучно, ваше воеводство. Больно народ присмирел. УСТАРЕВШИЙ. То-то. О чем говорок стоит, Лаврик?
УСТАРЕВШИЙ. Ты здесь, курочка? Умница. Что ты скажешь? УХИН. Скажу, вашество, что мужику востоковскому, окромя бани и прочих удовлетворений, еще кое-какие радости мерещатся. УСТАРЕВШИЙ. Пример? УХИН. Праздник Христов да Новый год встретить. УСТАРЕВШИЙ. Лаврон, что такое? НЕГОДЯЕВ. Аф… и… ух… ом-м… УСТАРЕВШИЙ. Отвечай, барбос. Запретило ли мое воеводское величество встречу Нового года? НЕГОДЯЕВ. Запретило. УСТАРЕВШИЙ. Так отвечай мне: в чем дело, Лавр? НЕГОДЯЕВ. Ус… пф… ли… (Локтем Ухина в пах – гуп.) УХИН (упал, вскочил). Это не все, вашство. Радуется обыватель, что, мол, весна нонче по всем приметам будет ранняя да многоводная. УСТАРЕВШИЙ. Откуда крамола взялась, Негодяев?! НЕГОДЯЕВ. Не доглядел, ваше воеводство. УСТАРЕВШИЙ. Почему же Иудушка… УХИН. Все вижу, все слышу. УСТАРЕВШИЙ. Умница. Гадинка. А ты что же, балда эдакая, а? Смотри у меня. А то ведь знаешь как: сегодня в чести, а завтра… УХИН. …свиней пасти. УСТАРЕВШИЙ. Однозначно. НЕГОДЯЕВ. Сыщу взбутусников! Скапучу всех! Весьма вздедерючу! УХИН. Уже. УСТАРЕВШИЙ. Что «уже»? УХИН. Есть в городе книжная торговля Сосноборского. Сей негодник цельную партию календарей выписал. Народ покупает. УСТАРЕВШИЙ. Сосноборского взять! НЕГОДЯЕВ. Слушаю-с. УХИН. Взят-с. УСТАРЕВШИЙ. Календари отнять! НЕГОДЯЕВ. Слушаю-с. УХИН. Отняты-с. Календарей он выписал две сотни. Сотню нашли в наличности, штук восемьдесят по строгим объявлениям принесли. А вот двадцать… УСТАРЕВШИЙ. Куда девались? НЕГОДЯЕВ. Не могу знать…
СОСНОБОРСКИЙ. Тебе не скажу, аспид! УСТАРЕВШИЙ. Что? А-а… спид? Я? К Звездочету его! К Звездочету! НЕГОДЯЕВ. Это мы умеем. (Кличет архаровцев.) УСТАРЕВШИЙ. Извести! В гранит замуровать! СОСНОБОРСКИЙ. Эх ты, Устаревший. Век прожил, а понять не можешь: отцвела твоя маковка-бестолковка. УСТАРЕВШИЙ. Убрать! Однозначно! СОСНОБОРСКИЙ. Помни, живодер, помни слова Звездочета! Придет и твой конец! Сосноборского уводят. УСТАРЕВШИЙ (через паузу). Что делать, голуби, что делать?! НЕГОДЯЕВ. Не могу знать. УХИН. Я знаю-с. УСТАРЕВШИЙ. Говори, подленький. Ладо мое. Ухин подает Воеводе листок ведомостей. Ведомость как ведомость. Не понял. Объясни. УХИН. Видите, вашство, на верху листка прописано: декабря двадцать первого числа. УСТАРЕВШИЙ. Ну так что? УХИН. А то, вашство, что завтра проставят 22-е. До Нового года чуть более недели. Каких же, вашство, еще календарей надо? УСТАРЕВШИЙ. Лаврон, опять ты. НЕГОДЯЕВ. Виноват, ваше воеводство. Вещь действительно опасная. Прекратим. УХИН. Зачем же? Можно другое. УСТАРЕВШИЙ. Предлагай. УХИН. Дозвольте Негодяеву газетку издавать. УСТАРЕВШИЙ. Дозволяю. Только как же он дело устроит? Ведь и на этих ведомостях все одно дни-месяцы ставить придется. УХИН. Для чего настоящие ставить? Можно какие-нибудь зряшные выдумать. А то и назад счет весть. Нонче вот 21-е, а завтра станет 20-е, послезавтра – и того меньше. УСТАРЕВШИЙ. Готовь дырочку. Заслужил. А сейчас, голуби, оставляю вас. В голове, понимаете ли, сплошная баханизация. (Уходит.) НЕГОДЯЕВ. Ну, Иудушка, поздравляю. Далеко пойдешь. Меня, меня, Негодяева, перенегодяил. УХИН. Рад стараться. НЕГОДЯЕВ. Падло-с! УХИН. Мной хоть полы мой, да не называй мочалкой. НЕГОДЯЕВ. Ну что ты сжупился, что? Смотри, Иудушка, расшибу! УХИН. Не торопись, Лавруша. Ты со мной подружи, а потом уж накажи. Пригожусь. А в дружбе я – брат… НЕГОДЯЕВ. Чтож, братишечка, поживи… ШМАТ СЕДЬМОЙ Базарная площадь. Диареев и Кумпол промеж себя дележ ведут. ДИАРЕЕВ. Это твое… КУМПОЛ. Мое! А это твое… ДИАРЕЕВ. Мое! А это чье? КУМПОЛ. Наше. ДИАРЕЕВ. Тьфу! КУМПОЛ. Тьфу! Появляются мужички. Обе тройки изрядно помяты. Кавыглаз, Правослов и Ладосвет, похромав через сцену, удаляются.
МАТРЕХА. Я теперь этой ужести боюсь. ИВАШКА. Оно завсегда так: один в грех, а все в ответ. МИКИШКА. А я так скажу: хвать, друзья-товарищи, бильдюгу гнуть. Диареев тута. МАТРОХА (Диарееву). Гривна Афедроныч, не дай ты нам умереть! КУМПОЛ. Э-эх, забулдыги! Гривна Афедроныч, не давай им ратафии; али забыл что Негодяев настрого запретил. ДИАРЕЕВ. Не имею сего товару. ИВАШКА. Ну конечно, не имеешь. Тебе же чужая болячка – почесушка. МАТРОХА. Да как же мне без нее жить, коли я в кабаке родился, в вине крестился. Спаси, помилуй! ИВАШКА. Мы за такое дело, горой за тебя пойдем. МИКИШКА. Костьми ляжем. КУМПОЛ. Не давай, Гривна Афедроныч, не давай! ДИАРЕЕВ. А деньги у вас есть, чудь белоглазая? МАТРОХА. Я за нее деньги платить не имею, но зато со стаканом съем. ДИАРЕЕВ. Со стаканом, говоришь. А ну, покаж. (Наливает мужикам по стакану водки, а Матроха и взаправду – выпил да стакан грызет.) Да-а, силен брат. МАТРОХА. Силен. ДИАРЕЕВ. Ладно, мужички, ступайте с миром. МУЖИКИ. Премного благодарствуем. (Отходят.) Входит Крамола, в сей даме легко можно узнать Молву. КУМПОЛ. Гляди, никак Крамола объявилась. КРАМОЛА (голосит). Читайте, люди добрые, календари Сосноборского. Там ясно сказано: весна наступит ранняя, и даже не девятого марта, а много ранее. Читайте календари Сосноборского! И считайте, сколько дней Устаревшему воеводою быть осталось. КУМПОЛ. Угомонись, ретивая! ДИАРЕЕВ. Погоди, Сундуй Сафьяныч, сейчас я ее осетриной попотчую. (Бьет Крамолу осетром по голове, та падает.) Во как. Теперь порядок. Входит Исгудиил Хламида. ИСГУДИИЛ (Диарееву). Истинное дело вершишь, Гривна Афедроныч. Святою рыбою победиши диявола, и себя исцелиши. Жертвуешь ли сию рыбину церкви? ДИАРЕЕВ. Жертвую, ваше преподобие. Входят Снофида с Анохою. СНОФИДА. Исгудиилушка тут! АНОХА. Как он важен! СНОФИДА. Ужесть! Ужесть! АНОХА. Святой отец, отпусти нам грехи наши. СНОФИДА. Ищем покаяния. ИСГУДИИЛ. Берите по целковому и шествуйте за мной. Отпущу вам грехи ваши. КРАМОЛА ( в себя придя). И меня возьмите, святой отец. Видит Бог – грешна. ИСГУДИИЛ. Двери храма для всех открыты. Ступай за нами. (Важно шествует с осетром, бабенки трусят за ним.) Входит печатник Невинномыский. НЕВИННОМЫСКИЙ. Что же это деется, люди добрые! Вышел первый нумер Негодяевской газетки, а там, вместо числа и месяца стит – мартобря 13. КУМПОЛ. А что? Толково. ДИАРЕЕВ. Я даже некоторую оригинальность усматриваю. НЕВИННОМЫСКИЙ. Да как же! Я человек солидный, пишу складно, первым умником в городе слыву. ДИАРЕЕВ (Кумполу). Давно торба кошелем стала. НЕВИННОМЫСКИЙ. Когда пропечатаю что-нибудь в своей газете, то всегда аккуратно. А тут невесть что, курам насмех! Входит Негодяев. НЕГОДЯЕВ. Кто такой? Чего бунтуешь? КУМПОЛ. Читали, читали вашу газетку! Просто – здорово! ДИАРЕЕВ. Чудная, умная газетенка! НЕГОДЯЕВ. Стараемся. А ты отвечай. Бунтовщик? КУМПОЛ и ДИАРЕЕВ (в один голос). Бунтовщик! НЕВИННОМЫСКИЙ. Какой же я бунтовщик, ваше здоровье. Я есть Невинномыский, человек честный, аккуратный. Хотя возмущение некоторое имею и намерен обратиться к воеводе, потому что терплю крайнее утеснение. НЕГОДЯЕВ. Какое такое утеснение? НЕВИННОМЫСКИЙ. Помилуйте, ваше здоровье, я человек солидный и всегда писал аккуратно. Но ставить на своих ведомостях какое-то там «мартобря» не намерен! НЕГОДЯЕВ. Значит, не желаешь? НЕВИННОМЫСКИЙ. Нет. НЕГОДЯЕВ. Пеняй на себя. В законе сказано: кто нарушает правила, установленные для всеобщего блага, тот есть общий враг всех. НЕВИННОМЫСКИЙ. Помилуйте, какой же я враг? Я за истину… за правду… ДИАРЕЕВ. Враг! КУМПОЛ. Враг! ИВАШКА. Враг! МИКИШКА. Враг! МАТРОХА. Враг!
МУЖИКИ. Пошла. НЕГОДЯЕВ. Рад. Ра-ад. Ладно. Слушайте новую сомацию всемилостивейшего воеводы и благодетеля Кузьмы Устаревшего третьего: «Известно, что многие неблагонамеренные люди, устремляясь погубить всю округу к упразднению воеводского чина, не останавливаются ни перед чем. Посему наказываем: а) обывателю с сего числа и впредь неукоснительно самовольный счет дней прекратить, друг друга о днях не спрашивать и на вопросы не отвечать; б) понизить повышение… (запинается, пытается прочитать) понижение повышений; в) учредить награждение тем, которые с великим успехом могут переделываться из людей в обезьяны».
Устаревший и Негодяев прогуливаются. НЕГОДЯЕВ (читает газету). «… оные, ведомые воры и бунтовщики, питая в сердцах своих крамольные ожидания, составили в городе Востоке общество «любителей солнечного восхода. Под видом якобы невинной любви к красотам природы, сие злые воеводы нашего ненавистники, прокрадываясь под покровом ночи к урочищу, именуемому Васькин Умет, и оттуда предаваясь неистовому радованию…» УСТАРЕВШИЙ. Хлестко. Молодец. НЕГОДЯЕВ (продолжает). «…чему же они радуются? То, надо быть, хорошо известно Ухину. Но от оного примечается несмотрение, отчего воеводский интерес приходит к умалению, а город с округой – к конечной гибели». УСТАРЕВШИЙ. Хорошо. Но не слишком ли ты Иудушку кроешь? Я ему орденок как-никак приколол. НЕГОДЯЕВ. Прощелыга он, ваше воеводство. Вы ему в хвост перышко воткнули, он и зазнался. Теперь же, дихроизмом хворает, двуличие выказывает. УСТАРЕВШИЙ. Не врешь? НЕГОДЯЕВ. Коли не веришь, ваше воеводство, ударь меня! Ударь меня за мою службу! УСТАРЕВШИЙ. Тебе верю, Лаврушка. Ладно. Я ему это попомню. НЕГОДЯЕВ. Кабы не я, печатник Невинномыский хотел воеводский двор разорить, тебя, воеводу, упразднить. Да я его усмирил. А сегодня вот ведомости без числа выпустил, чтобы все твое воеводино тиранство видели. Прикажи мне его в конец расточить. УСТАРЕВШИЙ. Ладно. И ему попомню. НЕГОДЯЕВ. Как бы не опоздать. Тут одна остуда – виски остукать. Ведь это он подбивает мужиков на Васькин Умет ходить. УСТАРЕВШИЙ. Ладно. Приказываю против Невинномыского принять меры, дабы таковые сборища впредь прекратить всемерно. НЕГОДЯЕВ. Слушаю-с. А на счет Васькиного Умета у меня такая идейка есть. УСТАРЕВШИЙ. Говори. НЕГОДЯЕВ. Нужно на холме, откуда прежде всего показываются солнечные лучи, поставить полицейскую будку, а около будки околоточного надзирателя Держиморду, дабы, когда солнце первыми лучами над землей взыграет, то на осветившемся небосклоне фигура Держиморды выступала бы с полною ясностью, олицетворяя собою бодрствующее непрестанно начало власти. УСТАРЕВШИЙ. Клич Держиморду. НЕГОДЯЕВ. Держиморда!
ДЕРЖИМОРДА. До прочего у меня, может быть, смекала и недостало, а до этого – у-у-ух! УСТАРЕВШИЙ. Держать рыльце огнивцем, а глаза буравцем! ДЕРЖИМОРДА. У-у-ух! НЕГОДЯЕВ. Иди. ДЕРЖИМОРДА. У-у-ух! (Уходит.) УСТАРЕВШИЙ. Да, с такими орлами можно век вековать, ничего не бояться. НЕГОДЯЕВ. Это точно. Ваше воеводство, как прикажете распорядиться на счет завтра? УСТАРЕВШИЙ. А что? НЕГОДЯЕВ. Ну, мартобря, числа одинадцатого. УСТАРЕВШИЙ. Не понял? НЕГОДЯЕВ. Новый год, ваше воеводство. УСТАРЕВШИЙ. А-а! Понял. Готовь шампанское. Посидим. Однозначно.
На возвышении стоит полицейская будка, рядом Держиморда. Появляются ряженые. Наряд на них самый необыкновенный; на головы одеты маски всевозможных животных; они гримасничают, прыгают подобно козам, обезьянам и прочим тварям; а также ойкают, улюлюкают, свистят, галдят и пр.пр.пр. 1-ый ряженый. Возрадуйтесь, добрые люди! Новый год пришел! ВСЕ. С Новым годом! С Новым годом! ДЕРЖИМОРДА. А ну, тортыги, пошли вон! 2-ой. Сам убирайся, ты мне свет застишь! 3-ий (поет). Солнце встанет, солнце спросит, Воеводу в реку сбросит. Плыви, плыви, Устаревший, Ты нам шибко надоемши!
4-ый (поет). Хурды-мурды-скарабан, На горе стоит баран. Эй, баран, чего стоишь? Вот те кукиш, вот те шиш! ВСЕ. Ха-ха-ха! ДЕРЖИМОРДА. У-у-ух! Пойду на распашку, да побью в размашку! (Несется с холма.) 5-ый. Сказали: бешеных всех перевешали; неправду сказали, одного не связали! 6-ой. Ребята, да у него рыло ковшом, а нос бутылкой! ДЕРЖИМОРДА. У-у-ух!! (Пошел кулаками воздух толочь.) 7-ой. Не к лицу корова распрыгалась! 8-ой. Охабень! 9-ый. Камчадал! 10-ый. Халадруй! ДЕРЖИМОРДА. Гэп! гэп! гэп! 1-ый. Ах, в рот те шило! 2-ой. Чу! чу! чу! 3-ий. Ту! ту! ту! ДЕРЖИМОРДА. А дуй вас горой! 4-ый (заходит сзади, наваливается на Держиморду). Широко да высоко, а ну-ка рылом в землю!
Ряженые разбегаются. А тут мужичок огромный крест несет на спине.
МУЖИЧОК. Я не ворюга. Я мужичок. ДЕРЖИМОРДА. А я говорю – ворюга! МУЖИЧОК. Да нет же. Я мужичок. ДЕРЖИМОРДА. А я говорю – ворюга! МУЖИЧОК. Я не ворюга. Вот те крест. (Кланяется, бьет крестом Держиморду по темечку, тот падает.) Голова болит, заду легче! (Бросает крест, со смехом убегает.) За сценой еще долго слышится шум народного гулянья. Стопец. ДЕЙСТВО ВТОРОЕ ШМАТ ДЕСЯТЫЙ Базарная площадь. Все также размеренно слышится отдаленный стук топора: «х-хэк!» На площади Кумпол и Диареев.
ДИАРЕЕВ. Видно, чует близость упразднения. Во-де-во как. КУМПОЛ. Господь с тобой, Гривна Афедроныч! ДИАРЕЕВ. А! КУМПОЛ. В прежние, бывало, времена пойдет Устаревший по улицам, людишкам любо-весело, в городе радостно. С одним поговорит, у другого спросит, к иным даже в дому захаживал, детей крестил. ДИАРЕЕВ. А тут идет, кругом фискалы шныряют, на встречных как волки глядят. КУМПОЛ. Бывало, и в школы захаживал. Людишки тогда не больно к школам-то прилежали. На что, говорят, бывало, это. Так Устаревший сам их журил, уму-разуму наставлял: «Ученье, – скажет, бывало, – свет, а неученье – тьма! Ученый, говорит, и себе больше достанет, и мне, воеводе, недоимку внесет». ДИАРЕЕВ. То прежде. А ныне? Училища закрыл, школы заколотил, ученых – кого куда упрятал. КУМПОЛ. Что ты, Гривна Афедроныч, ворчишь все? ДИАРЕЕВ. А что же? Стра-ашно. КУМПОЛ. Да-а…
ИСГУДИИЛ. В немощь упал, конец свой чую. ДИАРЕЕВ. Что так? ИСГУДИИЛ. Мы бренное сотворение, сосуд скудельный, как возможем остеречься от искушения, когда бы не было искушенных… безрассудие… Входят две тройки мужиков. Снофида с Анохою, завидев Исгудиила, удаляются. ИВАШКА. Святой отец, куда смотрите, чай вам к заутрене надо звонить. Праздник на дворе! МИКИШКА. Чай, Трифон. ИСГУДИИЛ. Приказу не было. МАТРОХА. Какой тебе приказ? Чай праздник-то – Божий. ИСГУДИИЛ. Всякая душа да повинуется. ИВАШКА. Чему повиноваться-то? МИКИШКА. Ты, поповская ряса!.. МАТРОХА. А ну, звони! ИСГУДИИЛ. Удивляюсь, Господи, твоему долготерпению! Как таких тварей гром не убьет и земля, разверзшися, не пожрет во свое недро, стыдяся, что таковых во свет произвела! ИВАШКА. Я те покажу «тварей». (Наступает.) Входит Ухин. УХИН. Что это вы, голодраные, разворохобились? МАТРОХА. Почто он заутреню не звонит? УХИН. Отмена была. Али не знаете? МУЖИКИ. Знаем. УХИН. Един у нас пастырь – воевода-милостивец. А виной всему печатник Невинномыский, который как волк лютый смущает стадо. (Сказал так и отошел в сторонку.)
ДИАРЕЕВ. Не умеешь ты за правду постоять! НЕВИННОМЫСКИЙ. А много ли вы звездочету помогли, когда он правду сказал? А Сосноборского… КУМПОЛ. Л-лю-юди-и! Сколько нам еще от него горя терпеть! ИВАШКА. Братцы, бей его! УХИН (бегает вокруг). Может, теперь наш воевода успокоиться, даст народу отдышку. Мужики наваливаются на беднягу, бьют умело, старательно. МАТРОХА. Убили! МИКИШКА. Закокали! Отступили мужики, кружочком стали. НЕВИННОМЫСКИЙ (чуть приподнявшись). Бедные… жаль мне вас… много вы промеж себя убийств чинили, много друг дружке разорений и надругательств делали, а все правды у вас нет. ИВАШКА. Прости ты нас, человек добрый, Христа ради! НЕВИННОМЫСКИЙ. Бог вас простит, бедные вы люди. Вы в своей темноте тому делу неповинны. Вот когда вешнее солнышко над Востоковской округой взойдет, красное, жаркое, не будет тогда ни воеводы Устаревшего, ни Негодяева, ни Ухина… (Ухин сунулся было, да на него грозно цыкнули.) А теперь схороните вы меня, честь честью. (Сказал так и помер.)
МАТРОХА. Это все Ухина с Негодяевым штуки! УХИН. Вона как вы? А ну, молчать!
МАТРОХА. Скалядина тебя возьми! ИВАШКА. Шелуди бы тебя шелудили, слабогузина ты дуросветная! (Бросается к Ухину.)
Ухин убегает. Чтоб духу твоего в городе не видно было! Матроха с Микишкой подняли Невинномыского, положили на лавку. Святой отец, одевай ризы, отслужи службу. КУМПОЛ (Исгудиилу на ушко). Кого хоронить будешь, воеводского супротивника? Как бы тебе не перепало. ИСГУДИИЛ. Изыди, анафема. (Подходит к покойнику. Все становятся подле лавки, лицом к залу.) О, всесильный, вселенная обладатель! Зри слезы радостного умиления. Се жертва, достойна Тебя! Продли милость Свою к сим добрым людям, да видят прочие, колико благ Ты к тем, кои в простоте души своей исполняют Твои заповеди, и да взирая на сие, исправятся каменные сердца всех тех грешников, кои подобны Устаревшим! Аминь.
Звенят церковные колокольцы. ШМАТ ОДИННАДЦАТЫЙ Воеводский двор. Вбегает Негодяев. НЕГОДЯЕВ. Ваше воеводство! Ваше воеводство! Бунт! На крылечке появляется Устаревший. УСТАРЕВШИЙ. Что такое? НЕГОДЯЕВ. Народ взбунтовал! Сюда направляются. Да я их обогнал маленько. УСТАРЕВШИЙ. Вот оно – упразднение идет! О-ох! НЕГОДЯЕВ. Уж как старались. А выходит: сколько ни вари мужика, все сырым пахнет. Входит известный народец: Ивашка, Микишка, Матроха, Кавыглаз, Правослов, Ладосвет, Исгудиил Хламида, Крамола, Диареев, Кумпол. УСТАРЕВШИЙ. Чего надо? Все кланяются. КУМПОЛ. Милостивец ты наш, ясное солнышко… ДИАРЕЕВ. Экое времечко, житье-то наше стало худенько. ИСГУДИИЛ. Дни, яко же нощь. ИВАШКА. Слыхал, воевода? Если купцы да бояре стонут, – что нам, мужикам, говорить? МИКИШКА. Сплошной голяк. УСТАРЕВШИЙ. Вам тяжело, и мне не легче, чада мои. Дайте на ноги встать – все переменим, все обновим. МАТРОХА. Не могём ждать. Сымай Негодяева! ИВАШКА. Из-за него всяческие бедствия терпим. КУМПОЛ. Признать надо: он, супостат, всех разорил. ДИАРЕЕВ. Божий свет с ног на́ голову поставил. УСТАРЕВШИЙ (Негодяеву). Отвечай. НЕГОДЯЕВ. Не может такого быть, ваше воеводство. Вить ежели старание какое проявлял, так для порядку. УСТАРЕВШИЙ. Ясно. Спасибо вам, люди добрые, за подсказку. Я давно подозревал сего мошенника. Дак вьюн же, чистый вьюн. НЕГОДЯЕВ. Что вы такое говорите, ваше воеводство. Почто слугу верного обижаете? УСТАРЕВШИЙ. Молчи. Однозначно. Не умеешь порядок делать – иди в хлебопеки. Да еще спасибо скажи, что не в каталажку. ИВАШКА. В каталажку его! МАТРОХА. В каталажку! УСТАРЕВШИЙ. Видишь. Тут уж и я ничего поделать не смогу. Народ скажет, как завяжет. Иди, значит, в каталажку. ИВАШКА. Ай, да воевода! МИКИШКА. Слава тебе Господи, кажись опамятовался. КУМПОЛ. Умница-то наш! ДИАРЕЕВ. Красавчик-то наш! НЕГОДЯЕВ. Эх, ваше воеводство. Эх!.. (Идет.) УСТАРЕВШИЙ. Орденочки-то оставь. Зачем тебе? Негодяев снимает мундир с орденами, уходит. КУМПОЛ. Кого на место Негодяева посадишь, ваше воеводство? УСТАРЕВШИЙ. Свято место, как говорится, не будет пусто. ИВАШКА. Честного давай! МАТРОХА. Чтоб с душой был! МИКИШКА. Чтоб мужика понимал и любил! УСТАРЕВШИЙ. Есть такой человек; честный, проверенный. Я его доселе на цепи держал, от Негодяева с Ухиным берег. ИВАШКА. Кто таков? МАТРОХА. Говори, воевода! УСТАРЕВШИЙ. Старший сержант гвардии Мрак-Могильный. ИСГУДИИЛ. Может, ты нам еще кого назовешь, а мы сами выберем? УСТАРЕВШИЙ. Зачем называть? Неужели мне, воеводе, не верите? ПОЧТИ ВСЕ. Верим! ДИАРЕЕВ. Покажи оного раскрасавца.
ДИАРЕЕВ. Хорош… УСТАРЕВШИЙ. То-то. жүктеу/скачать 473.56 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|