Социальная психология

Кооперация улучшается, когда экспериментаторы изменяют матрицу игры, чтобы сделать более выгодным сотрудничество и менее выгодной эксплуатацию (Komorita & Barth, 1985; Pruitt & Rubin, 1986). Изменение матрицы игры помогает также решать реальные дилеммы. В некоторых городах автострады забиты транспортом, а воздух отравлен выхлопными газами, потому что люди предпочитают с комфортом ехать прямиком к себе на работу. Каждый знает, что еще одна автомашина мало что добавит к перегруженности улиц и загрязнению воздуха. Чтобы изменить калькуляцию личных выгод/затрат, многие города теперь предоставляют льготы для карпула (кооперации поездок), отводя под него определенные магистрали или уменьшая проездные тарифы.

В главе 14 мы видели, что повышение личной ответственности за других порождает альтруизм. Можем ли мы теперь предположить, что апелляция к альтруистическим мотивам склонит людей действовать ради общего блага?

Данные экспериментов противоречивы. С одной стороны, представляется, что простое знание печальных последствий отказа от сотрудничества почти не дает эффекта. В лабораторных играх люди осознают, что их эгоистический выбор взаимно деструктивен, и все же продолжают его придерживаться (Cass

Глава 15. Конфликт и примирение ■ 641

& Edney, 1978; Edney & Harper, 1978). Вне лаборатории предупреждения о грядущих бедах и призывы к экономии вызывают мало отклика. Вскоре после своего избрания в 1976 году президент Картер заявил, что реакцией Америки на энергетический кризис должен стать «моральный эквивалент военного положения», и призвал к экономии. Летом того же года американцы израсходовали больше бензина, чем когда бы то ни было. Знание того, что именно является благом, не обязательно влечет за собой добрые дела.

И все-таки большинство людей привержено нормам социальной ответственности, взаимности, справедливости и верности самим себе (Kerr, 1992). Проблема в том, как пробудить эти чувства. Участники лабораторных игр, когда им позволено общаться, зачастую апеллируют к нормам социальной ответственности: «Если вы противопоставите себя всем остальным, вам придется провести с этим весь остаток своей жизни» (Dawes & others, 1977). Помимо этого, исследователь Робин Доз (1980) и его помощники зачитывали испытуемым короткую проповедь о групповых преимуществах, об эксплуатации и этике. Затем участники играли в дилеммную игру. Призыв срабатывал: испытуемые решали отказаться от прямой личной наживы ради общего блага. (Вспомним также из главы 14 о непропорциональном волонтерстве и благотворительных пожертвованиях людей, которые регулярно слышат проповеди в церквах и синагогах.)

Сработают ли такие призывы в полномасштабных дилеммах? Джеффри Скотт Мио и его коллеги (Jeffery Scott Mio & others, 1993) обнаружили, что, прочитав розданный им текст о дилемме общинных выгонов, театральные завсегдатаи мусорили меньше тех, которые вместо этого читали о голосовании. Более того, когда кооперация очевидно ведет к общему благу, можно с успехом апеллировать к нормам социальной ответственности (Lynn & Oldenquist, 1986). Баскетболисты не делают хорошего броска сами, если товарищ по команде сможет бросить лучше. В борьбе за гражданские права многие демонстранты охотно готовы страдать за интересы большей группы, подвергаясь нападкам, избиениям и тюремному заключению. Во время войны люди приносят огромные личные жертвы ради своей группы. Как сказал Уинстон Черчилль во время «Битвы за Англию», пилоты королевских ВВС были подлинными альтруистами. Очень многие люди бесконечно обязаны тем, кто ринулся в битву, зная, что есть большая вероятность из нее не вернуться.

Резюмируем: мы можем свести к минимуму деструктивные ловушки социальных дилемм, установив правила, регулирующие эгоистическое поведение, сохраняя малый размер групп, позволив людям общаться, изменив матрицу игры, чтобы сотрудничество стало более выгодным, и апеллируя к нормам альтруизма.

Враждебность часто возникает, когда группы конкурируют между собой из-за работы или жилья; когда интересы сталкиваются и разгораются конфликты. Это было в достаточной мере подтверждено в Шантунге, лагере для интернированных времен второй мировой войны, в котором японские оккупационные

силы содержали иностранцев, проживавших в Китае. Согласно воспоминаниям одного из этих интернированных, Лангдона Джилки (Langdon Gilkey, 1966), необходимость делиться едва достаточными пайками и местом на полу провоцировала частые конфликты среди оказавшихся в лагере врачей, миссионеров, юристов, профессоров, бизнесменов, наркоманов и проституток. Воздействие конкуренции из-за территории, работы и политической власти с трагической очевидностью проявилось в Северной Ирландии, где с 1969-го по 1994 год вражда между правящим протестантским большинством и католическим меньшинством унесла 3200 жизней. (Сравнимая доля населения составила бы почти 400 000 человек в Соединенных Штатах, 40 000 в Канаде и 27 000 в Австралии.)

Но верно ли, что сама по себе конкуренция провоцирует вражду? Чтобы выяснить это, мы можем поставить эксперимент. Крейг Андерсон и Мелисса Морроу (Craig Anderson & Melissa Morrow, 1995) осуществили такой эксперимент, предложив испытуемым попеременно играть в «Nintendo's Super Mario Brothers» (компьютерная игра). Половина испытуемых играла, соревнуясь (сравнивая свой счет), а другая половина — сотрудничая (объединяя свой счет). Настроившись на соревнование, испытуемые без необходимости убивали игровых персонажей (давили или стреляли в них «файерболами») на 61% чаще. Соперничество порождает агрессию.

Будет ли соперничество приводить к деструктивному поведению и в более реалистических условиях? Для того чтобы поставить такой эксперимент, мы должны случайным образом разделить людей на две группы, заставить группы соревноваться за ограниченные ресурсы и посмотреть, что произойдет. Именно это Музафер Шериф (Muzafer Sherif, 1966) и его коллеги и осуществили в драматической серии экспериментов с обыкновенными 11 - и 12-летними мальчиками. Идея этого эксперимента коренилась в прошлом, в юношеских впечатлениях Шерифа. Греческие войска вторглись в его родную провинцию в Турции в 1919 году.

Изучив социальные корни подобного варварства, Шериф воспроизвел выявленные им предпосылки в нескольких трехнедельных летних лагерных сменах. В одном из таких экспериментов он разделил 22 незнакомых между собой мальчика из Оклахомы-Сити на две группы, отвез их в бойскаутский лагерь на разных автобусах и поселил в бараках примерно в полумиле друг от друга. Почти всю первую неделю каждая из групп не подозревала о существовании другой. Сотрудничая в разных делах — готовя еду, хозяйничая по лагерю, ремонтируя купальню и строя веревочный мост, — каждая из групп вскоре стала тесно сплоченной. Они придумали себе названия — «Громобои» и «Орлы». Олицетворяя позитивные чувства, на одном из бараков появилась надпись «Дом родной».

Групповая идентификация таким образом была установлена, и сцена была подготовлена для конфликта. В конце первой недели «Громобои» «обнаружили «Орлов» на «нашем» бейсбольном поле. Тогда персонал лагеря предложил устроить между двумя группами турнир с различными видами соревно-

Глава 15. Конфликт и примирение ■ 643

ваний (игрой в бейсбол, перетягиванием каната, инспекцией бараков, поиском кладов и т. д.), и обе команды реагировали с энтузиазмом. Это было соревнование типа «выиграл —проиграл». Все призы (медали, ножи) должны были достаться победителю турнира.

Каков был результат? Лагерь постепенно превратился в арену открытой войны. Он стал подобен сцене из романа Уильяма Голдинга «Повелитель мух», описывающего социальный распад группы ребят, затерянных на необитаемом острове. В опыте Шерифа конфликт начался с того, что каждая из сторон стала обзывать другую во время соревнований. Скоро дошло до «мусорной войны» в столовой, сожжения флагов, набегов на бараки, даже до кулаков. На просьбу дать описание другой группы мальчики отвечали, что «они» — «трусы», «нахалы», «вонючки», в то время как самих себя они описывали как «смелых», «крепких», «дружных».

Конкуренция «выиграл —проиграл» породила интенсивный конфликт, негативный образ врага и сильную внутригрупповую сплоченность и гордость. Все это произошло при отсутствии каких бы то ни было культурных, физических или экономических различий между двумя группами, и с детьми, которые у себя дома принадлежали к «сливкам общества». Шериф отметил, что, если бы мы посетили лагерь в этот момент, мы бы сочли их «сборищем злой, испорченной и разнузданной шпаны» (1966). Фактически же их плохое поведение было вызвано плохой ситуацией. К счастью, как мы увидим, Шериф не только превратил незнакомцев во врагов — он превратил затем врагов в друзей.

ВОСПРИЯТИЕ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ

«Это несправедливо!», «Что за обдираловка!», «Нам причитается больше!» — такие комментарии типичны для конфликтов, вызванных кажущейся несправедливостью. Но что есть «справедливость»? Согласно некоторым теоретикам социальной психологии, люди воспринимают справедливость как баланс — распределение вознаграждений пропорционально индивидуальным взносам (Walster & others, 1978). Если у меня с вами имеются те или иные взаимоотношения (работник —работодатель, преподаватель —студент, муж —жена, коллега—коллега), они сбалансированы, когда:

Если вы вкладываете больше, а получаете меньше, чем я, то вы будете чувствовать себя эксплуатируемым и обиженным; я же могу чувствовать себя эксплуатирующим и виноватым. Хотя, вероятнее всего, вы будете в большей, чем я, степени восприимчивы к несправедливости (Greenberg, 1986; Messick & Sentis, 1979).

Мы можем прийти к согласию по поводу принципа определения справедливого баланса, но все же спорить о том, сбалансированы ли наши взаимоотношения. Если два человека являются коллегами, каждый из них может понимать под «соответствующим вкладом» разные вещи.

«Давай другим

на 20% больше, чем

ждешь от них

в ответ, чтобы

скорректировать

субъективную

ошибку».

Лайнус Полинг, 1962

Тот, кто старше, может считать, что оплата должна основываться на заслуженности и маститости, в то время как его младший коллега ставит на первое место текущую продуктивность. При таких разногласиях чье

\ ш Часть III. Социальные отношения

■ Таблица 15-1. Опрос Организации Гэллапа выявил, что ощущение неравенства полов возрастает. Учитывая все обстоятельства, кому в этой стране

определение, скорее всего, победит? Чаще всего те, кто обладает социальной властью, убеждают себя и других, что они заслужили то, что получают (Mikula, 1984). Это следовало бы назвать «золотым» правилом: устанавливает правила тот, у кого золото.

Это предполагает, что эксплуататор станет избавляться от чувства вины, переоценивая или недооценивая вклады, чтобы оправдать существующее распределение доходов. Мужчины, например, могут воспринимать низкие зарплаты женщин как вполне справедливые, приписывая вкладу женщин меньшую ценность. Как мы отмечали в главе 11, те, кто причинили вред, могут обвинять жертву и таким образом поддерживать свою веру в мировую справедливость. А как реагируют эксплуатируемые? Элайн Хатфилд, Уильям Уолстер и Эллен Бершайд (Elaine Hatfield, William Walster & Ellen Berscheid, 1978) выделяют три возможности. Люди могут принимать и одобрять свое приниженное положение («Мы бедны; это все, чего мы стоим, но мы счастливы»). Они могут требовать компенсации, возможно, стыдить, изводить и даже обманывать своих эксплуататоров. Если ничего не помогает, они могут попытаться восстановить справедливость с помощью возмездия.

Одно интересное следствие теории баланса, подтвержденное экспериментально, состоит в том, что чем более компетентными и полезными ощущают себя люди (чем выше они оценивают свой вклад), тем сильнее их чувство обделенности и, соответственно, стремление к компенсации (Ross & others, 1971). Мощные социальные протесты обычно исходят от тех социальных слоев, которые считают, что они заслуживают больше, чем получают. С 1970 года возможности выбора профессии для женщин значительно возросли. Парадоксальным — хотя и понятным для специалистов по теории баланса — образом точно так же возросло и ощущение неравенства в положении женщин (табл. 15-1).

До тех пор пока женщина сравнивает свое положение и зарплату с тем, что имеется у других женщин, она в целом чувствует себя удовлетворенной — даже несмотря на непропорциональные обязанности в работе по дому (Jackson, 1989; Major, 1989, 1993). Ныне женщины склонны рассматривать себя как равных с мужчинами, и их чувство сравнительной ущемленности возросло. Если работы секретарши и шофера грузовика имеют «сравнимую ценность» (по необходимому для них уровню квалификации), то должны быть сравнимыми и их зарплаты; в этом справедливость, говорят адвокаты тендерного равенства (Lowe & Witting, 1989).

«Вознаграждение должно "соответствовать заслугам' потому что все люди согласны, что справедливая доля должна

в каком-то смысле соответствовать заслугам, хотя все они подразумевают разные виды заслуг», Аристотель

I лава 13. гчонфликт и примирение ■ о**э

Критики возражают, что баланс вклада и дохода не единственно приемлемое определение справедливости. (Остановитесь на минутку — можете ли вы придумать еще какое-то?) По словам Эдуарда Сампсона (Edward Sampson, 1975), приверженцы теории баланса ложно предполагают, что экономические принципы капиталистических западных стран универсальны. В некоторых некапиталистических культурах справедливость определяют как уравниловку или даже как удовлетворение потребностей: «От каждого по способностям, каждому по потребностям» (Карл Маркс). Когда вознаграждения распределяются внутри какой-то группы, люди, социализированные в рамках коллективистской культуры, скажем китайской или индийской, благосклоннее относятся к уравнительному распределению или распределению по потребностям, чем в индивидуалистической Америке (Hui & others, 1991; Leung & Bond, 1984; Murphy-Berman & others, 1984). В коллективистской, уважающей старость Японии зарплаты редко основаны на производительности, а чаще — на старшинстве (Kitayama & Markus, в печати). В индивидуалистической Америке за оплату по труду высказываются 53% опрошенных, в Британии — только 32%, а в Испании — 26%. А следует ли правительству уменьшить дифференциацию доходов или гарантировать минимальный доход? Да, отвечают 39% американцев, 48% канадцев и 65% британцев (Brown, 1995). И даже в индивидуалистических культурах справедливость иногда определяют на основе иных критериев, нежели баланс вклада-дохода (Deutsch, 1985). В семье или в альтруистических организациях критерием может быть потребность. В дружеских отношениях это может быть уравнивание. При конкуренции победитель может забирать все.

Итак, насколько же универсальна тенденция определять справедливость через баланс вклада-дохода? И на основе чего следует распределять вознаграждение? Потребностей? Равенства? Вклада? Некоторой их комбинации? Политический философ Джон Ролз (John Rawls, 1971) предложил нам рассмотреть будущее, в котором наше собственное положение на экономической лестнице было бы неизвестно. Какой принцип справедливости мы бы предпочли? Грегори Митчелл и его коллеги (Gregory Mitchell & others, 1993) сообщают, что студенты американского университета предпочитают отдавать должное уравниловке, чтобы гарантировать себе прожиточный минимум, если они окажутся на социальном дне, но также приветствуют некоторые премии за производительность.

Вспомним, что конфликт — это воспринимаемая несовместимость действий или целей. Во многих конфликтах содержится лишь небольшое ядро подлинно несовместимых целей; главная проблема — искаженное восприятие чужих мотивов и целей. У «Орлов» и «Громобоев» действительно были некоторые несовместимые цели, но их субъективное восприятие усугубляло их разногласия (рис. 15-3).

6 ■ Часть III. Социальные отношения

■ Рис. 15-3.

Во многих конфликтах ядро подлинной несовместимости целей окутано мантией искаженного восприятия.

В предыдущих главах мы рассмотрели корни этих искажений восприятия. Предубеждения в пользу самих себя заставляют индивидуумов и группы гордиться своими добрыми делами и уклоняться от авторства дурных поступков, не предоставляя таких льгот другим людям. Тенденция к самооправданию еще больше склоняет людей к тому, чтобы отрицать вред от своих дурных поступков, которые невозможно замять. Благодаря фундаментальной ошибке атрибуции каждая из сторон рассматривает враждебность другой стороны как отражение ее злобной диспозиции. Далее человек фильтрует информацию и интерпретирует ее так, чтобы она соответствовала его предубеждениям.. Группы часто поляризуют свои тенденции к искажениям, служащим собственным интересам и самооправданию. Один из симптомов группового мышления — воспринимать свою собственную группу как нравственную и сильную, а противников — как злонамеренных и слабых. Террористические акты являются для большинства людей бессмысленной жестокостью, но для некоторых это — «священная война». Действительно, сам факт пребывания в группе приводит к внутригрупповой предрасположенности. А негативные стереотипы, однажды сформировавшись, зачастую вызывают сопротивление противоречащим свидетельствам.

Так что нас должно не удивлять, а лишь огорчать открытие, что участники конфликта формируют искаженные образы друг друга. Даже способы этих искажений предсказуемы.

ЗЕРКАЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ

Смещения восприятия у тех, кто участвует в конфликте, в поразительной степени взаимны. Обе стороны конфликта приписывают сходные добродетели самим себе и пороки — своим противникам. Когда американский психолог Ури Бронфенбреннер (Urie Bronfenbrenner, 1961) посетил в 1960 году бывший Советский Союз и разговаривал в России со многими простыми людьми, ему было удивительно слышать от них те же самые слова об Америке, которые американцы говорили о Советах. Русские считали, что правительство США состоит из агрессивных милитаристов, что оно эксплуатирует и угнетает американский народ, что в дипломатических отношениях ему нельзя доверять.

Глава 15. Конфликт и примирение ■ 647

«Медленно и болезненно до человека доходит, что искаженное русское восприятие Америки удивительно похоже на наше восприятие России, как зеркальное отражение».

Анализ образов американского и русского восприятия, проведенный психологами (Tobin & Eagles, 1992; White, 1984) и политологами (Jervis, 1985), выявил, что зеркальное восприятие сохранялось и в 1980-х годах. Те же самые действия (патрулирование подводных лодок у чужих берегов, продажа оружия малым державам) казались более враждебными, когда они осуществляли их. Так, американское правительство рассматривало советское вторжение в Афганистан во многом аналогично тому, как советское правительство рассматривало американское вторжение во Вьетнам.

Зеркальность восприятия порождает также гонку вооружений. Из политических заявлений следует, что народы обеих стран: 1) предпочитают взаимное разоружение любой другой альтернативе, 2) главным образом, не хотят разоружаться, пока другая сторона вооружается, и 3) воспринимают другую сторону как желающую достичь военного превосходства (Pious, 1985, 1993; табл. 15-2). Таким образом, хотя обе державы объявляют о своем желании разоружаться, обе чувствуют себя вынужденными вооружаться.

Когда напряженность возрастает — в основном во время международных кризисов, — рациональное мышление становится затруднительным (Janis, 1989). Образ врага делается примитивным и стереотипным, наиболее вероятными становятся суждения, сделанные тем местом, на котором сидят. Соци-

} ■ Часть 111. Социальные отношения

альный психолог Филип Тетлок (Philip Tetlock, 1988) обнаружил этот феномен, анализируя сложность советской и американской политической риторики с 1945 года. Во время блокады Берлина, войны в Корее и советского вторжения в Афганистан политические высказывания упрощались до непреклонной терминологии в черно-белых тонах. В другие периоды — особенно после того как Михаил Горбачев стал Генеральным секретарем СССР (рис. 15-4) — в политических высказываниях признавалось, что мотивы каждой страны достаточно нетривиальны.

Такой отход от примитивной риторики типа «мы хорошие — они плохие» был типичен перед новыми советско-американскими соглашениями, сообщает Тетлок. Его оптимизм подтвердился, когда президент Рейган в 1988 году отправился в Москву для подписания советско-американского договора о ядерных средствах средней дальности, а затем Горбачев посетил Нью-Йорк и объявил в ООН, что выведет 500 000 советских солдат из Восточной Европы:

Горбачев продемонстрировал комплексный стиль мышления, который облегчает достижение взаимовыгодных соглашений. Но, как показал коллапс бывшего Советского Союза, даже комплексные мыслители

■ Рис. 15-4. Сложность официальных американских и советских политических высказываний, 1977—1986 годы. (По данным Tetlock, 1988)

Глава 15. Конфликт и примирение ■ 649

могут спасовать перед лицом трудноизлечимых экономических проблем и конфликта интересов.

Однако же, поскольку имеется такое противоречие в восприятии друг друга сторонами конфликта, по меньшей мере одна из них воспринимает другую неправильно. А коль скоро подобное искажение в восприятии существует, отмечает Бронфенбреннер, — «это психологический феномен, не имеющий аналогов по трагичности последствий... потому что он характеризуется такими образами врага, которые самоподтверждаются». Если А ожидает от Б враждебности, А может так обращаться с Б, что Б выполнит ожидания А, замкнув тем самым порочный круг. Мортон Дойч (Morton Deutsch, 1986) разъясняет: «Вы услышали ложную сплетню, будто ваш друг говорит о вас гадости; вы начинаете презирать его, и тогда он ругает вас, подтверждая ваши ожидания. Сходным образом, если политики Востока и Запада верят, что дело идет к войне, и кто-то из них пытается повысить свою военную безопасность перед лицом противника, реакция противника станет оправданием этого начального шага».

Негативное «зеркальное восприятие» стало препятствием для мира во многих случаях:

■ Обе стороны в арабо-израильском конфликте настаивают на том, что «наша» мотивация — обеспечить свою безопасность и защитить свою территорию, в то время как «они» хотят уничтожить нас и заграбастать себе нашу землю (Heradstveit, 1979; R. К. White, 1977). При таком глубоком недоверии переговоры затруднены.

■ В Северной Ирландии в университете Ольстера Хантер и его коллеги (1991) показали католическим и протестантским студентам видеозаписи нападения протестантов на католические похороны и нападения католиков на протестантские. Большинство студентов приписали нападение другой стороны «кровожадным» мотивам, а атаку своих объясняли возмездием или самозащитой.

■ Мусульмане и индуисты в Бангладеш проявляют то же самое восприятие в пользу своей группы (Islam & Hewstone. 1993)

Зеркальное восприятие:

■ Часть III. Социальные отношения

Деструктивные образы зеркального восприятия появляются также в конфликтах между малыми группами и между индивидуумами. Как мы видели в дилеммных играх, обе стороны могут утверждать: «Мы хотим сотрудничать. Но их отказ от сотрудничества вынуждает нас предпринять защитные меры». В своем исследовании руководителей Кеннет Томас и Луи Понди (Kenneth Thomas & Louis Pondy, 1977) выявили следующие взгляды. В ответ на просьбу описать недавний серьезный конфликт только 12% высказывали мнение, что противоположная сторона была готова к сотрудничеству; 74% считали, что сами они стремились к сотрудничеству. По словам руководителей, они сами «предлагали», «сообщали» и «рекомендовали», в то время как их противники «требовали», «отрицали все, что бы я ни сказал» и «отказывались».

Групповые конфликты часто порождены иллюзией, будто бы главный лидер противника злонамерен, но его люди, хотя ими управляют и манипулируют, в сущности, «за нас». Этот обоюдный образ «злонамеренный лидер — хороший народ» был характерен и для русских и для американцев во время холодной войны. Соединенные Штаты вступили во вьетнамскую войну с уверенностью, что в областях, контролируемых коммунистическими «вьетконговскими террористами», многие люди — скрытые союзники США. Как потом выяснилось из отвергавшейся ранее информации, в этом мнении желаемое выдавалось за действительное.

Еще один вид зеркального восприятия — гиперболизация позиции противника каждым из участников конфликта. Люди с противоположными взглядами на некоторые проблемы, например аборты или смертную казнь, зачастую различаются меньше, чем им кажется. Каждая из сторон переоценивает радикальность чужих взглядов и полагает, что ее убеждения следуют из фактов, в то время как «их» убеждения диктуют им их интерпретацию фактов (Robinson & others, 1991).

ИЗМЕНЕНИЕ ВОСПРИЯТИЯ

Коль скоро искажения восприятия сопровождают конфликт, то они должны появляться и исчезать, по мере того как конфликт разгорается и гаснет. Так и происходит, причем с удивительной легкостью. Тот же самый процесс, который создает образ врага, может инвертировать этот образ, когда враг становится союзником. Так «кровожадные, жестокие, вероломные, ощерившиеся япошки» времен второй мировой войны вскоре превратились в восприятии американцев (Gallup, 1972) и американских масс-медиа в наших «интеллигентных, трудолюбивых, дисциплинированных, изобретательных союзников». Наши советские союзники по второй мировой войне затем превратились в «воинственных и вероломных».

Немцы, которых американцы после двух мировых войн ненавидели, потом восхищались ими, а потом снова ненавидели, еще раз стали предметом восхищения — по-видимому, более не обремененным тем, что ранее считалось жестокостью национального характера. До тех пор пока Ирак воевал с Ираном, хотя одновременно он применял химическое оружие и осуществлял геноцид своих собственных курдов, его поддерживали многие страны. Враг нашего врага — наш друг. Как только Ирак закончил войну с Ираном и вторгся в нефтеносный Кувейт, действия Ирака неожиданно стали «варварскими». Оче-

Глава 15. Конфликт и примирение ■ 651

видно, образы наших врагов не только оправдывают наши поступки, но и изменяются с необыкновенной легкостью.

Степень искажения восприятия во время конфликта является отрезвляющим напоминанием о том, что людям нет необходимости быть безумными или патологически злобными, чтобы сформировать извращенный образ своих противников. Во время конфликта с другой страной, с другой группой либо просто с соседями или родителями мы с легкостью воспринимаем искаженный образ, который позволяет нам считать наши собственные мотивы и поступки безусловно положительными, а поступки и мотивы наших антагонистов — инфернальными. У наших противников обычно формируется зеркальное восприятие нас самих. Таким образом, попавшись в ловушку социальной дилеммы, конкурируя из-за ограниченных ресурсов или ощущая несправедливость, стороны пребывают в конфликте до тех пор, пока кто-то не поможет им очистить их искаженное восприятие и не постарается примирить их действительные расхождения.

Когда бы два человека, две группы или две страны ни взаимодействовали, их воспринимаемые потребности и цели могут привести к конфликту. Многие социальные проблемы возникают, когда люди преследуют свои эгоистические интересы в ущерб коллективным. Две лабораторные игры — «Дилемма заключенного» и «Трагедия общинных выгонов» — содержат такое противопоставление индивидуального и общего блага. В реальной жизни, как и в лабораторных экспериментах, мы можем избежать подобных ловушек, установив правила, регулирующие эгоистическое поведение; сохраняя социальные группы малыми, чтобы люди чувствовали ответственность друг за друга; улучшив коммуникацию, что уменьшит недоверие; изменив матрицу игры в сторону большей окупаемости сотрудничества и апеллируя к нормам альтруистического поведения.

Когда люди конкурируют из-за ограниченных ресурсов, человеческие отношения зачастую затопляет волна предвзятости и враждебности. В своих знаменитых экспериментах Музафер Шериф обнаружил, что соревнование «я выиграл — ты проиграл» быстро превращает незнакомцев во врагов, порождая открытую конфронтацию даже у нормальных честных мальчиков.

Конфликты возникают и тогда, когда люди ощущают, что с ними обходятся несправедливо. Согласно теории баланса вклада и дохода, люди определяют справедливость как распределение вознаграждения пропорционально вкладу каждого. Конфликты случаются тогда, когда люди не согласны с оценками своих вкладов и сомневаются в справедливости своих вознаграждений. Некоторые теоретики утверждают, что люди иногда определяют справедливость не как баланс, а как уравниловку или даже как учет потребностей.

Конфликты часто содержат небольшое ядро подлинно несовместимых целей, окруженное толстой мантией искаженного восприятия мотивов и целей противника. Зачастую у конфликтующих сторон возникает зеркальное восприятие. Когда обе стороны уверены, что «мы миролюбивы — они агрессивны», каждая может обращаться с другой таким способом, который провоцирует подтверждение этих ожиданий. Международные конфликты характеризу-

ТГ\ТПа TQT/WO 1Ж ТТ ТТТГ\ГИХ£Ь1Ж АП 1ТГ\ЛГГ\1Х тгттпп «плотин TJ Q Т"*ГЛ 7Т *w

■ Часть III. Социальные отношения

Мы видели, из-за чего разгораются конфликты: из-за социальных ловушек, конкуренции, из-за ощущения несправедливости и искаженного восприятия. Хотя и мрачная, эта картина не безнадежна. Иногда сжатые кулаки сменяются открытой для рукопожатия ладонью, а враждебность превращается в дружбу. Социальные психологи сосредоточились на четырех стратегиях превращения врагов в друзей. Это следующие стратегии: контакт, сотрудничество, общение, умиротворение. Или, для лучшего запоминания, — четыре «К» миротворчества: контакт, кооперация, коммуникация и консилиация (умиротворение).

Не может ли тесный контакт конфликтующих инидвидов или групп помочь им поближе узнать и полюбить друг друга? Мы уже знаем, что да, способен, и знаем почему. В главе 13 мы видели, что близость — в сочетании со взаимодействием, или предчувствием взаимодействия, или с простым выражением этой близости — порождает симпатию. В главе 4 мы отметили, что недавняя перемена неприязненных расовых установок в США шла по пятам за десегрегацией, подтверждая принцип «установки — следствие поведения». Если этот социально-психологический принцип ныне выглядит самоочевидным, вспомним: так обычно и бывает после того, как вы что-то узнаете. Для Верховного суда США в 1896 году («Плесси против Фергюсона») идея о том, что десегрегация может повлиять на расовые установки, была какой угодно, но только не очевидной. Что в то время казалось очевидным, так это следующее: «Законодательство бессильно искоренить расовые инстинкты».

За последние 30 лет в Соединенных Штатах и сегрегация и предрассудки уменьшались одновременно. Но был ли межрасовый контакт причиной такого улучшения установок? Влияла ли десегрегация на тех, кто действительно сталкивался с ней?

УЛУЧШАЕТ ЛИ ДЕСЕГРЕГАЦИЯ РАСОВЫЕ УСТАНОВКИ?

Школьная десегрегация имела благоприятные последствия, такие как возможность для многих чернокожих поступить в колледж и окончить его (Stephan, 1988). Привела ли десегрегация школ, мест жительства и рабочих мест также к положительным социальным результатам? Свидетельства чрезвычайно противоречивы.

С одной стороны, многие исследования, проведенные во время послевоенной десегрегации и вскоре вслед за ней, выявили, что установки белых по отношение к- иршын яямртнп vrtv4imijTHr,b. Кем бы ни были люди — служащими и

Глава 15. Конфликт и примирение ■ 653

посетителями универсальных магазинов, моряками торгового флота, правительственными служащими, сотрудниками полиции, соседями или студентами, — межрасовый контакт вел к уменьшению предрассудков (Amir, 1969; Pettigrew, 1969). Например, в конце второй мировой войны в армии были частично десегрегированы несколько стрелковых рот (Stouffer & others, 1949). Когда у военнослужащих спрашивали их мнение о подобной десегрегации, 11% белых солдат в сегрегированных ротах одобряли ее. В десегрегированных же ротах одобряли ее 60%.

Когда Мортон Дойч и Мэри Коллинз (Morton Deutsch & Mary Collins, 1951) воспользовались преимуществами натурного эксперимента, они получили аналогичные результаты. В соответствии с законами штата в городе Нью-Йорке были десегрегированы несколько общественных жилых комплексов; квартиры сдавались семьям без различия рас. В сходном проекте на другом берегу реки, в Ньюарке, черных и белых селили в разных домах. При опросе белые женщины из десегрегированных домов были гораздо более склонны одобрять смешанное проживание и утверждать, что их расовые установки по отношению к черным улучшились. Гиперболизированные стереотипы увяли перед лицом реальности. Как сказала одна женщина: «Мне это по-настоящему понравилось. Я поняла, что они точно такие же люди, как и мы».

Опрос почти 4000 европейцев выявил, что дружба является ключом к успешным контактам: если у вас есть друг, принадлежащий к какому-либо меньшинству, вы становитесь гораздо более склонными к тому, чтобы выражать этому меньшинству свои симпатии и поддержку, и даже начинаете несколько лучше относиться к процессу иммиграции этого меньшинства. Это верно для установок западных немцев по отношению к туркам, установок французов по отношению к азиатам и североафриканцам, голландцев — по отношению к суринамцам и туркам, британцев — по отношению к выходцам из Вест-Индии и Азии (Pettigrew, 1995). Сходным образом антигомосексуальные настроения слабее среди тех, кто лично знает геев (Негек, 1993).

Данные такого рода повлияли на принятое в 1954 году решение Верховного суда США провести десегрегацию школ и способствовали движению за гражданские права в 1960-е годы (Pettigrrew, 1986). Однако исследования последствий десегрегации школ оказались менее обнадеживающими. Социальный психолог Уолтер Стивен (Walter Stephen, 1986) рассмотрел все такие исследования и пришел к выводу, что на расовые установки десегрегация повлияла мало. Для черных наиболее заметным последствием десегрегации стало увеличение возможностей поступить в смешанный (или преимущественно «белый») колледж, жить в смешанных кварталах и работать вместе с белыми.

Многие программы студенческого обмена аналогичным образом имели меньшее, чем ожидалось, влияние на установки студентов по отношению к принимающей стране. Например, когда честолюбивые американские студенты учились во Франции, зачастую проживая там совместно с другими американцами, их стереотипные представления о Франции не имели тенденции к улучшению (Stroebe & others, 1988).

Итак, иногда десегрегация улучшает расовые установки, а иногда нет. Такое расхождение пробуждает в ученых дух детективов. Чем объяснить несходство результатов? До сих пор мы смешивали воедино различные виды десегрегации. Фактическая десегрегация происходит многими способами и при резко различающихся обстоятельствах.

>4 ■ Часть III. Социальные отношения

КОГДА ДЕСЕГРЕГАЦИЯ УЛУЧШАЕТ РАСОВЫЕ УСТАНОВКИ?

Не может ли оказаться значимым фактором количество межрасовых контактов? Похоже, что так оно и есть. Исследователи отправились в десятки десегрегированных школ и наблюдали, с кем дети данной расы едят, играют и разговаривают. Раса определяет контакты. Белые непропорционально много общаются с белыми, черные — с черными (Schofield, 1982, 1986). Программы выявления способностей часто приводят к повторной сегрегации, так как выделяют способных учеников в классы, где учатся преимущественно белые.

В отличие от этого, в более обнадеживающих ранних исследованиях продавцов, солдат и соседей по дому имели место значительные межрасовые контакты. В некоторых исследованиях рассматривались продолжительные личные контакты — между черными и белыми сокамерниками в тюрьмах, между черными и белыми девочками в летних смешанных лагерях, — и в них выявились те же улучшения (Clore & others, 1978; Foley, 1976).

Социальные психологи, ратующие за десегрегацию, никогда не утверждали, что любые контакты улучшают расовые установки. Они предсказывают неудачу, когда в контактах имеет место конкуренция, нет поддержки со стороны авторитетов или нет равенства (Pettigrew, 1988; Stephan, 1987). До 1954 года многие предубежденные белые имели частые контакты с черными — чистильщиками обуви и домашней прислугой. Как мы узнали из главы 11, такие неравные контакты порождают установки, которые всего лишь оправдывают закрепление этого неравенства. Поэтому важно, чтобы контакты были «контактами равного статуса», как в случае продавцов, солдат, соседей по дому, заключенных или детей в летних лагерях.

Контакты в десегрегированных школах зачастую были неравными. Белые учащиеся часто были более активными, более влиятельными, с лучшей успеваемостью (Cohen, 1989а; Riordan & Ruggiero, 1980). Когда черная семиклассница из захудалой школы неожиданно попадает в школу, где ученики и учителя — по преимуществу белые из среднего класса общества, не возлагающие на нее больших надежд, ее одноклассники и она сама будут, скорее всего, воспринимать ее академический статус как пониженный.

СОТРУДНИЧЕСТВО

Хотя контакты равного статуса могут быть полезны, иногда их недостаточно. Их оказалось недостаточно, когда Музафер Шериф прекратил соревнования между «Орлами» и «Громобоями» и объединил обе группы в неконкурентных занятиях — они вместе смотрели кино, запускали фейерверк, вместе ели. К этому времени их вражда была настолько сильна, что контакт они использовали лишь как повод для насмешек и выпадов. Когда один из «Орлов» столкнулся с «Громобоем», другие «Орлы» потребовали от него «смыть с себя грязь». Очевидно, что десегрегация этих двух групп не обеспечивала их социальной интеграции.

Контакты равного статуса:

контакты на основе равенства. Отношения между людьми с неравным статусом порождают установки, закрепляющие их отношения, то же самое верно и для отношений людей

с равцым статусом. Таким образом, чтобы ослабить предубежденность, межрасовые контакты должны иметь место между лицами равного статуса.

Глава 15. Конфликт и примирение ■ 655

При такой закоренелой враждебности что может сделать миротворец? Он может заново рассмотреть успешные и безуспешные попытки десегрегации. Армейское смешение рас в стрелковых ротах привело не только к контакту равного статуса между белыми и черными, но также и к их взаимозависимости. Они вместе воевали с врагом, боролись за одну общую цель.

Сравним эту взаимозависимость с ситуацией соперничества в типичном школьном классе, десегрегированном или нет. Не знакомы ли вам следующие обстоятельства (Aronson, 1980)? Ученики соревнуются из-за хороших оценок, одобрения учителя и различных поощрений и привилегий. Учитель задает вопрос. Руки нескольких учеников взлетают вверх; другие сидят, потупив взор, стараясь быть как можно незаметней. Когда учитель вызывает одного из жаждущих отличиться, другие надеются на ошибку в его ответе, что даст им шанс блеснуть своими знаниями. Аутсайдеры в этом академическом спорте часто не любят победителей. Ситуация обременена как соперничеством, так и болезненно очевидным неравенством в статусе; вряд ли мы придумали бы лучший способ воздвигнуть между детьми барьеры.

Предполагается ли тем самым существование второго фактора, определяющего, когда десегрегация может возыметь желанный эффект? Действительно ли конкурентный контакт разделяет, а кооперативный контакт объединяет? Рассмотрим, что происходит с людьми, которые совместно сталкиваются с общими трудностями.

ОБЩАЯ ВНЕШНЯЯ УГРОЗА

Случалось ли вам когда-нибудь вместе с окружающими страдать от плохой погоды; испытывать насмешки в качестве новичков; быть наказанными учителем; подвергаться преследованиям и оскорблениям из-за вашей социальной, расовой или религиозной принадлежности? Если да, то вы можете припомнить, что почувствовали близость к тем, кто переживал эти трудности вместе с вами. Возможно, прежние социальные барьеры рухнули, когда вы помогали друг другу выбраться из снежного заноса или бороться с общим врагом.

Такое дружелюбие обычно устанавливается между теми, кто подвергается общей угрозе. Джон Ланзетта (John Lanzetta, 1955) обнаружил это, когда предлагал группам, в каждой из которых было по четыре морских кадета, решать интеллектуальные задачи, а затем по громкоговорителю сообщал им, что их ответы неверны, производительность непростительно низкая, а мыслят они плохо. Другие группы такой критики не слышали. Ланзетта обнаружил, что члены групп, подвергавшихся нападкам, подружились больше, лучше сотрудничают, меньше спорят, меньше конкурируют. Они плыли в одной лодке. В результате у них появился дух сплоченности.

Общий «враг» объединял группы соперничающих мальчишек в летних экспериментах Шерифа и во многих последующих экспериментах (Dion, 1979). Американское чувство патриотизма и единства возросло из-за конфликтов с Германией и Японией во время второй

656 ■ Часть III. Социальные отношения

мировой войны, с Советским Союзом во время холодной войны, с Ираном в 1980-м и Ираком в 1991 году. Солдаты, воевавшие плечом к плечу, часто на всю жизнь сохраняют связи со своими однополчанами (Elder & Clipp, 1988). Не многое так сближает людей, как общий враг.

В периоды межрасовой напряженности может поэтому возрастать чувство гордости за свою группу. У китайских студентов университета Торонто, столкнувшихся с дискриминацией, усилилось ощущение родства с другими китайцами (Рак & others, 1991). Простое напоминание о другой группе (скажем,

Руководители могут даже создавать грозного внешнего врага в качестве способа усилить сплоченность группы. В романе Джорджа Оруэлла «1984» проиллюстрирована подобная тактика: руководство некой страны использует пограничные конфликты с двумя другими могучими державами для разрядки внутренней напряженности. Время от времени противник меняется, но он всегда есть. Действительно, страна, по-видимому, нуждается во врагах. Для всего мира, для страны, для группы внешний враг является сильнейшим объединителем. В 1994 году диктатура Саддама Хусейна в Ираке оказалась под угрозой из-за развала экономики, роста насильственной преступности и из-за недо-