Раба Божия Анна Трушкина (Блаженная Нюра)

Раба Божия Анна Трушкина (Блаженная Нюра)

О блаженной Нюре нам рассказала в письме Нина Ильинична Крылова, по её просьбе свои воспоминания о подвижнице прислала и её соседка Валентина Кузьминична Порунова.

Она родилась в 1862 году (со слов моего отца, в год отмены крепостного права в России), прожила более 100 лет. Она была очень маленького роста 148-150 см. С детских лет она занималась тем, что посещала различные Святые места. Мне лично она рассказывала, что трижды посетила Палестину, ходила в Киево-Печерскую Лавру, Троице-Сергиеву Лавру, Соловецкий монастырь. В Саровский монастырь она ходила пешком из Пензенской области (где проживала постоянно) ежегодно. Она была глубоко верующим человеком. Наизусть знала множество молитв, содержание Библии. Она обладала необыкновенным даром: при ее появлении умолкали психопаты. Односельчанки приглашали ее в дом, когда хотели утихомирить разбушевавшихся мужей. При ее появлении буянивший человек обычно затихал и начинал со слезами рассказывать о своих бедах. Я хорошо помню ее по 1930-1945 годам. Мы с родителями жили тогда в Пензе. Она часто приходила к нам. Она окрестила всех своих племянников, и мы звали ее Крестнушка (уменьшительно-ласкательное от «Крестная мама»). Она приходила к нам довольно часто, рассказывала о своих путешествиях. Она пыталась привить в нас тягу к духовной жизни. Так меня она водила в Митрофаниевскую (кладбищенскую) церковь в Пензе. Эта церковь в то время была единственной работающей церковью (56 других церквей в Пензе были закрыты). Последний раз она сводила меня к причастию, кода мне было 8 лет.

Она выглядела очень моложаво. Никто не мог внешне определить ее возраст. Замужем она никогда не была. У нее не было паспорта, т.к. она считала фотографирование грехом. Но у нее почему-то никто никогда паспорта и не спрашивал. Лично мне она рассказывала следующее. Когда паломники (то ли односельчане? то ли проходившие мимо села? – не помню) собирались идти в Палестину, Крестнушка слезно просила взять ее с собой. Однако ее не брали из-за маленького роста. Она сама отправилась за паломниками на расстоянии видимости и лишь через три дня подошла к ним. Возможности отправить маленькую девочку назад уже не было, и ее вынуждены были взять с собой. Так она посетила гору Голгофу. При целовании Креста, на котором был распят Спаситель, она отщипнула от него крохотную частичку, которую потом всю жизнь носила с собой.

Во время второго паломничества Анна посетила Вифлеем. Мне она рассказывала, что видела там икону Богородицы, из глаз которой постоянно текли слезы. Крестнушка показывала мне пузырек, в который она сподобилась набрать этих слез. Году в 1938-1939 она приходила к нам, сообщила, что скоро начнется война. С ее слов, Слезы Богородицы должны были защитить нашу семью от бед этой войны. Пузырек Крестнушка поставила за иконами, не разрешив никому притрагиваться ни к иконам, ни к пузырьку. Забежав вперед, скажу, что два мои старших брата и старшая сестра ушли на фронт в годы Великой Отечественной Войны. Один (Александр Ильич) был летчиком, летал на бомбардировщике, был сбит, в коме лежал в подвале весьма недружественных венгров, но выжил. Второй брат (Михаил Ильич) сначала попал в немецкий, а позднее – в советский концлагерь, но выжил и там, и тут. Сестра (Мария Ильинична) всю войну проездила на поезде «милосердия», вывозя раненых в тыл. Она тоже вернулась живой и невредимой. Крестнушка не обманула!

О третьем походе в Палестину Крестнушка рассказывала следующее. На обратном пути к месту ночлега паломников прибежала девушка, украденная ранее арабами. Паломники боялись арабов и не хотели ее прятать. Тогда Крестнушка спрятала девушку в мешок, на который села. Арабы искали сбежавшую от них девушку, но к Крестнушке почему-то не подошли.

Лично мне крестная спасла жизнь при таких обстоятельствах. Со слов моей мамы (сама я не помню), мне было лет 6, когда я заболела дифтерией. Нас со старшей сестрой поместили в инфекционный барак, расположенный за городом, в 6-7 км от места, где мы жили. Когда мама пришла нас навестить, врач сказал ей, что я должна умереть и посоветовал заказать ритуальные принадлежности. Гроб мама должна была принести на следующее утро. Крестнушка запретила заказывать гроб категорически, пообещав отмолить меня. Однако мама все-таки пошла в контору, торгующую гробами, но войти в нее не смогла. Ей казалось, что невидимая стена не пустила ее. На утро мне стало легче.

Вот еще один эпизод из детства. Меня почему-то записали в национальную татарскую школу. Крестнушка сказала, что это – великий грех – учиться с иноверцами, де еще в их бывшей мечети (татарская школа действительно располагалась в бывшей мечети). Вскоре я заболела коклюшем. Довольно странно, но в многодетной семье коклюшем заболела лишь я. Проболев несколько месяцев, я была вынуждена прекратить обучение в этой школе (через год меня записали в школу для детей железнодорожников).

Крестнушка всегда была против того, чтобы мы вступали в октябрята и пионеры. Она советовала не поднимать руку, когда попросят голосовать тех, кто хочет вступить в октябрята. Хорошо помню, как я спряталась под партой, чтобы не участвовать в этом голосовании. Позднее я так и не вступили в пионеры, не писала заявления о приеме в комсомол. Много позднее из карьерных соображений я все-таки вступила в КПСС.

Самыми интересными мне кажутся предсказания Крестнушки об исходе Великой Отечественной Войны. В 1942 году Пенза оказалась почти прифронтовым городом. Мне было уже 17 лет. На фронт в этом возрасте в Пензе уже брали. К этому времени уже воевали два моих старших брата и сестра. Я была уверена, что должна им помочь воевать, и решила записаться на краткосрочные двухмесячные курсы санитаров с последующей отправкой на фронт. Мне почему-то отказали, посоветовав поступать учиться в Фельдшерскую школу. Крестнушка прокомментировала это так: «Тебе, Нина, на фронте сейчас находить нельзя. Троих, которые уже воюют, я отмолю, и они вернуться домой целыми. Но если вас будет четверо, то четверых отмолить, мне не дано. Кто-то погибнет. Кем ты жертвуешь?» Как странно это звучало в тот момент… Но все мои родные вернулись с войны живыми! Мы были единственной семьей на Шуисте (район Пензы), куда не пришла ни одна похоронка. Именно она посоветовала маме читать еженощно Псалом 90 по 40 раз. Мама читала. Тогда-то я и запомнила наизусть этот Псалом. Тогда же Крестнушка говорила, что в этой войне «красные» победят. Когда мы рыли противотанковые рвы под Пензой (1942-1943?? – не помню точно), Крестнушка говорила, что немцы в наш город не войдут. Не вошли же! Еще она предупреждала, что должен позднее прийти Михаил «меченный», который и разрушит страну. Это был 1942 год ... Воспоминания детства о Крестнушке я всегда носила в себе, старясь никому не рассказывать о моей чудесной тете Анне. Лишнее говорить, что в атеистической стране мои рассказы о Крестнушке были бы встречены уж если не смехом, то большим недоумением. Мои братья и сестра уже умерли. Я думала, что сейчас осталась единственным человеком, кто о ней помнит. Недавно, уже в 80-летнем возрасте, причастившись Христовых тайн (спустя 72 года после последнего моего причастия), я разговорилась с одной из соседок (в городе Саранске) – Валентиной Поруновой. Оказалось, что Валентина очень хорошо помнит мою Крестнушку. В детстве Валя жила в мордовской деревне. Ее мама была верующим человеком. А Крестнушка приходила к ним ежегодно во время своих бесконечных походов по Святым местам. Валина мама называла ее Блаженной Нюрой. Валентина проживает в нашем доме...»

Из письма Валентины Кузьминичны Поруновой (2008 г.): «Я родилась в селе Сивинь, Краснослободского района. Моя мама, Курбатова Екатерина Захаровна (1922 г. р.) была верующим человеком. В деревне не было церкви, но был молитвенный дом... Видимо по пути в этот дом к нам и заходила Нюра «блаженная».

Она рассказывала мне, что была там, где родился Иисус Христос. При этом она показывала камушки с этого места и маме давала ладан и маслице, которым мама меня смазывала во время болезни. Когда у меня была температура сорок градусов, у меня упало зрение, а помазывание этим маслицем помогло.

Выглядела она так: маленького роста, правильного телосложения. Её тело напоминало тело ребенка, необыкновенно белого цвета, без родинок и морщин.

Детское её лицо буквально излучало улыбку. Нос курносенький, глаза сероголубые, маленькие с прищюром. Блаженная Нюра заходила к нам по пути в Саров. При этом она делала крюк (село Сивинь не лежит по пути в Саров), видимо за тем, чтобы зайти к моей маме.

Мне было тогда 7-14 лет. (Я родилась в 1950 году.)

О своих путешествиях она рассказывала мало... При посторонних (заходили мамины подруги) она молчала.

Атеистически воспитанная в школе, я стеснялась приходов Нюры. Мама убеждала меня так: «Доченька, ну кто же её пригреет... Посмотри, какое у неё тело, она такая чистенькая!»

Ещё помню, она иногда угощала меня пряником, который я охотно съедала».
Следует отметить, что во многих воспоминания о подвижниках встречаются свидетельства о том, что блаженные позволяли себя обтирать или мыть крайне редко, но при этом оставались чистым. В книге «Православные подвижницы 20 столетия» мы упомянули об этом в нескольких очерках.

Мы пытались найти ещё дополнительный материал о блаженной Нюре, но кроме адреса православной общины в деревне ничего не нашли. Родные блаженной Нюры послали письмо по этому адресу, и сразу после Пасхи получили долгожданный ответ - письмо от старосты сельской церкви.  Рассказывает Наталья, дочь Нины Ильиничны: «Староста сельской церкви считает, что все, кто знал Крестнушку, уже умерли. Сообщила только, что Анна жила в Трушкином переулке. Фамилия Крестнушки - Трушкина. Ни о каких Трушкиных улицах или переулках ни бабушка, ни дедушка никогда не говорили. Такая память в селе осталась, вероятно,  о нашей Крестнушке. Слава Богу, за всё!»