Старец иеромонах Иоасаф (Сазанов) (в схиме Серафим)

Старец иеромонах Иоасаф (Сазанов) (в схиме Серафим)

Житие иеромонаха Железноборовского монастыря Иоасафа, в схиме Серафима (Сазанова) печатается по материалу «Я не всуе вам отец» с небольшими сокращениями. («Духовный Собеседник» 4(48) • 2006 г.)

Григории был тихим, кротким, молчаливым мальчиком, избегал шумные игр, любил уединяться. Когда он начал самостоятельно учиться грамоте, одна благочестивая девица помогла ему освоить церковно-славянский язык. С тех пор любимым его занятием стало чтение духовных книг, подражая святым, он творил непрестанную Иисусову молитву. Псалтирь он учил наизусть, Святое Евангелие читал каждый день (всегда носил с собою).

Летом отрок пас стада в окрестных селениях. Прошли годы и убелённый сединой старец вспоминал о том времени, когда был пастухом, так: «Однажды ранней весной коровы у меня вырвались и убежали в лес, и трудно их было выгнать. В лесу от обилия талой воды я сильно прозяб. Стал я умолять Господа, чтобы он согрел меня и воду. И вдруг явился необыкновенный свет, и лучи его согрели меня, и вода сделалась очень теплой, а коровы сами вышли из леса. Остальное время я их не пас, как обыкновенно, а выгонял из селения в поле и, оградив их крестным знамением и сотворив молитву, отпускал одних пастись до конца дня. Вечером все стадо возвращалось ко мне, и я гнал его домой. Я соорудил для себя за полем маленький шалашик, принес туда из дома много книг, тетрадок, листков со стихами и Словом Божиим. А Святое Евангелие всегда носил с собой. Сделал я себе деревянные четки, сколотил гвоздями деревянные вериги и носил их. Провожу коров, а сам в шалашике справляю свое правило четочное, молитвы и все остальное, пел псалмы, выучил наизусть 90-й псалом, писал кое-что. А когда вечером приходил домой или на квартиру, ложился спать на печь на голые кирпичи, чтобы боль чувствовалась от вериг, которые я не снимал. Было мне тогда двенадцать лет.

Когда же исполнилось четырнадцать лет, мать отдала меня в столярную мастерскую. Много там приходилось терпеть обид от мальчиков – своих товарищей: они меня всякими бранными словами осыпали, щипали, колотили палками за то, что я молчалив был, смеялись надо мною, обливали нечистотами».

Пятнадцатилетним юношей начал ходить Григорий по святым местам: в Саров, в Муром. В Сарове в 1903 году открыли мощи прп. Серафима. Посетил Соловецкий монастырь, был в Киеве. В те годы в душе отрока родилось желание посвятить себя служению Богу. В 1905 году он решил испросить благословение у подвижников на иноческий путь. Старцы благословили Григория поступать в ближайший монастырь Костромской губернии Буйского уезда – «Железный Борок» (основателем монастыря быль преподобный Иаков).

По милости Божией Григорий был принят в монастырь. Жизнь новоначального восемнадцатилетнего послушника началась в монастыре под руководством старца иеромонаха Паисия. Игуменом в это время был о. Иоанникий.

Кроткий послушник днем трудился, а ночами молился, читал и учил наизусть Священное Писание. Мудрые старцы, видя его смирение и любовь к Господу, облекли его в рясофор. Григорий усугубил иноческие подвиги. В 1913 году инок был пострижен в мантию с именем Иоасаф, в честь св. Иоасафа Белгородского. Вскоре епископ Костромской и Галичский рукоположил его в иеродиакона, а позднее о. Иоасаф был посвящен и в иеромонаха.

Шли годы, иеромонах Иоасаф возрастал духовно. Когда скончался о. Паисий, духовником при игумене Гаврииле стал о. Иоасаф...

Много страждущих приходило в монастырь к мудрому отцу Иоасафу, он умел наставить, утешить каждого. После встречи с духовником монастыря многие решались оставить мир, изъявляли желание посвятить себя служению Богу. Монастырь посещали девственницы, посвятившие себя Богу и избравшие батюшку своим наставником. Они временно пребывали в обители и учились благочестию и монашеским правилам: женские монастыри в это время уже были закрыты.

Посещала батюшку и его мать, которая жила с дочерью и желала подражать своему сыну. Впоследствии она получила тайный постриг с именем Евфросиния, скончалась 24 января 1926 года и погребена в селе Фоминском у храма св. Димитрия Солунского...

Вся жизнь о. Иоасафа – образец истинного монашества. Днем он или сам служил Божественную литургию, или присутствовал за богослужением. После службы его окружали страждущие.

В скорбное время испытаний о. Иоасафа арестовали по ложному доносу, он недолго находился в Буе под арестом. После освобождения жил в своем монастыре, потом вновь был арестован и сослан на два года на Соловки. В феврале 1926 года больной старец, истощенный от тяжелых работ и переживаний, вернулся из ссылки.

Из воспоминаний архимандрита Серафима (в миру Павел Борисов): «В 1927 году батюшка со своим послушником Павлом (впоследствии иеромонах Серафим) отправился в Солигаличскую сторону в Верхний Березовец на могилку к монахине Ангелине, многочтимой за подвижническую жизнь. Духовная дочь батюшки и родная сестра послушника Павла, она жила в пустыни, в глухом лесу. Многие были управлены ею ко спасению. Скончалась она в 1924 году 17 июня. Ко дню ее памяти и приехал батюшка. На день кончины матушки Ангелины съехалось очень много народа. Ее уважали и почитали, по молитвам подвижницы совершались чудесные исцеления, как при жизни, так и после смерти на ее могилке.

Вернулся батюшка в монастырь и стал прихварывать и частенько поговаривать о смерти. «Скоро меня не будет с вами», – говорил он.

По изволению Божию стал о. Иоасаф устраивать своих духовных детей на жительство в келии, подальше от мира, общинками... Батюшка избрал на поддержку духовным чадам старших из девственниц – монахиню Варвару и монахиню Евгению. Духовником для них назначил иеромонаха Иакова (в схиме Иова), он же был духовником монастыря, призваны были и другие лица для их наставления и поддержки. Отец Иоасаф написал завещание своим духовным чадам, чтобы они соблюдали его заветы до конца своей жизни неизменно.

В 1929 году монастырь закрыли. Настоятеля иеромонаха Серафима, батюшку и иеромонаха Сергия судили, приговорили к тюремному заключению, отвезли сначала в г. Буй, а потом в Кострому.

Будучи в узах, о. Иоасаф имел откровение от Господа: он оказался на широком поле и св. Архангел Михаил повелел ему тайно уйти из заключения ради пользы ближних и поддержки своих духовных чад. Батюшка послушался и ушел без всякого препятствия. Остановился он у монахини Евгении в деревне Фефелове Костромской губернии. По прошествии двух лет духовные дети увезли его к себе в Петроград, но там батюшка пожил недолго. Жил он тайно то в Петрограде, то в пригороде, навещая своих духовных чад».

В 1931 году пятого декабря батюшка умер насильственной смертью при посадке на поезд. Похоронили его на Богословском кладбище... Примечательно, что духовенство провожало покойного до самой могилы. (В те годы это было запрещено.)

Верующие часто приходили к месту захоронения старца, делились своими бедами, просили его молитвенного предстательства перед Господом. На могилке подвижника стали совершаться чудеса. Приведём лишь несколько свидетельств чудесной помощи по молитвам подвижника: «В Петрограде у одной старушки... болела рука; открылась рана, врачи отказались лечить. Пришла она к батюшке и с верой в силу его молитв взяла земельки с его могилки, привязала к ране и получила полное исцеление.

В Петрограде больной женщине П. Г. врачи назначили операцию, но она не решалась делать ее и пошла на могилку к батюшке, с живой верой попросила у него молитв и получила исцеление.

В Петрограде у М. В. отнялись ноги. Целый год лежала она в больнице, врачи усиленно лечили ее, но больная не получала облегчения, ноги были как плети. Ей исполнилось двадцать лет. Она имела высшее образование. Родители сильно скорбели о том, что дочь останется калекой. Верующая мать надеялась на милость Божию. Одна женщина, Е. Ф. Лебедева, посоветовала съездить на могилку батюшки. Мать больной с радостью приняла этот совет, поехала туда, отслужила панихиду, привезла земельки и цветочков с могилки. Дочь с живой верой положила земельку на ноги и сразу почувствовала облегчение. На второй день стала просить мать свезти ее на могилку к батюшке. Родители согласились. Когда они направились на могилку, то отец и мать поддерживали дочь под руки, а обратно она шла хотя и с палочкой, но сама, без посторонней помощи...»