Старик 70 лет Действие первое. Сцена первая

СТАРИК. Да что вы, ей-богу, про эти долги…

ТАКСИСТ. Потому что время такое. Клиент должен быть надежным, иначе все развалится к чертям собачьим.
Пауза.
СТАРИК. Понимаете, она другая. Не такая, как большинство моих покупателей.

ТАКСИСТ. Стукнутая.

СТАРИК. Нет, просто другая. Такое ощущение, что она в жизни что-то пережила. Я сам, конечно, не воевал, мальчишкой тогда еще был. Но с теми, кто воевал, общался, так у них глаза были похожие.

ТАКСИСТ. Если она с кем и воюет, то с зеленым змеем. И в борьбе со змеем – побеждает змей!

СТАРИК. Не знаю, кто там кого побеждает… Но к некоторым людям она зря обращается. Не надо бы с ними дело иметь.

ТАКСИСТ. К каким еще людям?

СТАРИК. К каким… К охране Птичьего рынка. Это ребята такие: мягко стелют, да жестко спать.

ТАКСИСТ. Вы лучше о своих кровных беспокойтесь. Денежки всем нужны – например, на лечение. Вы же старый человек, верно?

СТАРИК. (усмехается). Да уж немолодой…

ТАКСИСТ. И жена немолодая, правильно? Значит, болезни, лекарства, доктора… Поэтому рекомендую такую линию поведения: поднимаетесь в квартиру и сразу говорите: супруга при смерти, гоните мои бабки!

СТАРИК. (испуганно). Почему при смерти?!

ТАКСИСТ. Такие вещи действуют! А главное, в глаза ей не смотрите. Опять рассиропитесь, и денежки – тю-тю!

СТАРИК (утирает лоб). Бог с вами, моя супруга, по счастью, еще ничего…

ТАКСИСТ. Сколько прожили-то с супругой?

СТАРИК. Скоро золотая свадьба …

ТАКСИСТ. Ого!

СТАРИК. Сейчас столько не живут, чуть что – и разлетелись.

ТАКСИСТ. Это верно. Вот вы на свою жену сумасшедшие бабки готовы потратить, чтоб вылечить…

СТАРИК (сердито). Да не собираюсь я ее лечить у этих ваших… Сумасшедших бабок!

ТАКСИСТ. Это я к примеру говорю. А моя бывшая? Мы с ней поругались однажды, потом я заболел. Так она говорит: из принципа не буду за тобой ухаживать! Мол, я тебя люблю, конечно, но если разругались – принцип важнее!

СТАРИК. Она вас не любила. Знаете присказку: любовь зла, полюбишь и… Полюбишь, ухаживать будешь, заботиться...

ТАКСИСТ. Нет, моя была принципиальная. При разводе даже машину хотела поделить - единственную мою кормилицу!

СТАРИК (с испугом). Как это – поделить машину?!

ТАКСИСТ. Продать, а бабки пополам. Это принцип такой: под корень меня срубить, чтобы без средств существования остался! (Останавливает машину) Вот, приехали. Значит, так: подъезд – вот этот. Квартира – пятнадцатая. Что говорить, помните? Супруга помирает, бабки - на бочку!

ТАКСИСТ. Просто дверь не открыли. Я подождал, чтоб узнать: чем дело кончится. Смотрю: выходит мой пассажир, растерянный такой… Не открывают, говорит. Я говорю: давайте помогу. Поднялся, стучу, а из-за двери: «Кто там? Кто там?» Вот этим «ктотамом» все и кончилось.

БАРМЕНША. Дурочкой прикинулась, ясно. Она и здесь всегда прикидывается: бедная я, дескать, и несчастная…

ТАКСИСТ. Нет, голос был не ее. Хриплый, то ли мужской, то ли старушечий – это мой пассажир сказал. Я сначала подумал, это ее мамаша…

БАРМЕНША. У ее мамочки голос совсем не хриплый, тоненький такой...

ТАКСИСТ. Ну да, мне тоже объяснили, что голос – не человечий…

БАРМЕНША. Как это?!

ТАКСИСТ. Это дрозд говорящий. Попугай у нее не говорящий, а дрозд – болтает в полный рост! Дома вообще никого не было.

БАРМЕНША. Да она просто заперлась, а этого дрозда вместо себя подсунула. Или просто говорила таким голосом, чтобы вас обмануть!

ТАКСИСТ. Меня, может, и обманешь, а пассажира моего – фиг. Он даже назвал разновидность этого дрозда – рябинник.

БАРМЕНША. У меня информации больше. Я с ее мамочкой познакомилась! Ага, созвонилась и пригласила ее сюда. Ей давно хотелось узнать, где проводит время ее ненаглядная доченька. Ну, мы тут как засели, так она мне все и выложила!

ТАКСИСТ. Прямо вот так взяла и…

БАРМЕНША. Пришлось угостить за счет заведения. Как я поняла, у них это наследственное: обе любят выпить на халяву. Так она рассказала мне столько…

ТАКСИСТ. А номер ее как узнала?

БАРМЕНША. Я нашей стукнутой, когда она мобилу посеяла, свой телефон подсунула. Ну, и сохранила номерок!

ТАКСИСТ (смеется нездоровым смехом). Ты, я вижу, на ходу подметки режешь!

БАРМЕНША. А то ж! Будешь щелкать клювом, как наша любительница птичек – все профукаешь в жизни!

ТАКСИСТ. Прямо как моя бывшая жена выражаешься! Она мне тоже говорила: не щелкай клювом! Соседи уже третью машину меняют, а ты со своей первой расстаться никак не можешь!

БАРМЕНША. Соседей ваших не знаю, но насчет машины она правильно говорила. Пора менять. Издалека твой «Опель» ничего выглядит, а присмотришься…

ТАКСИСТ. А ты присматривалась, значит?

БАРМЕНША. Ну, так, проходя мимо…

ТАКСИСТ. Ясненько… Слушай, а накапай-ка мне сто грамм!

БАРМЕНША. С какой радости?

ТАКСИСТ. Выпить хочу. Не бойся, не за счет заведения.

БАРМЕНША. Не накапаю.

ТАКСИСТ. Как это – не накапаешь?! Не имеешь права, изволь меня обслужить!

БАРМЕНША. Ты за рулем. А пьяный за рулем – преступник!

ТАКСИСТ. Твоя какая забота? Ты не из ДПС, верно?

БАРМЕНША. А вот из принципа не накапаю!

ТАКСИСТ (мрачнея). Тоже принципиальная, значит…

БАРМЕНША. Я не тоже, я сама по себе. И если мы будем продолжать встречаться, то…
Звонит телефон таксиста.

ТАКСИСТ. Слушаю. Опять она вызывает? Откуда? Знаю это место… Через пять минут там буду.

БАРМЕНША. Куда это ты собрался?!

ТАКСИСТ (поднимается). Пока, меня клиентка ждет.

Уходит.
Сцена десятая.
В кафе появляются таксист и Герда.
ТАКСИСТ. Есть кто живой?!
Из зала выходит барменша с подносом, на котором пустые стаканы.
ГЕРДА (рассеянно). Здравствуйте… Я посижу немного, хорошо?
Барменша ставит на стойку поднос, приближается к таксисту.
БАРМЕНША (вполголоса). Специально притащил, чтоб на моих нервах поиграть?

ТАКСИСТ. Она захотела промочить горло, а желание клиента – закон! Ты забыла основной закон нашего времени: человек человеку – клиент!

БАРМЕНША. Но я думала, у нас с тобой…

ТАКСИСТ. Что у нас с тобой? Ну да, было пару раз. Возможно, еще будет, хотя теперь – вряд ли.

БАРМЕНША (с обидой). Может, еще за этой стукнутой приударишь?

ТАКСИСТ. А что? С головой у нее не очень, но внешне она ничего: и лицо, и фигура… Мадам, позвольте за вами поухаживать?

ГЕРДА (рассеянно). Спасибо…

ТАКСИСТ. Пожалуйста! (Барменше) Учись, как надо обслуживать клиентов!

ГЕРДА. У вас никто из знакомых не продает комнату в коммуналке?

ТАСИСТ. Мои знакомые в коммуналках не живут.

ГЕРДА. На отдельную – не хватает. Нужна коммуналка, а еще лучше – что-то из нежилого фонда.

БАРМЕНША. А ты что, от мамаши съехать решила? И от сына сбежать заодно? Давай, давай, ты ж все время в бегах… (Приближается к Герде) Сыну мать нужна, ясно тебе?

ТАКСИСТ. Слушай, чего ты наезжаешь? Своих роди, о них и заботься!

БАРМЕНША. Да вот не дал бог своих! А кому дал, тому до этих детей и дела нет! Они денежки в долг набирают, жилье себе присматривают!

ГЕРДА. Вы и про долги мои знаете?!

ТАКСИСТ (поднимается, Герде). Ладно, жду в машине.

Уходит.
Сцена одиннадцатая.

БАРМЕНША (с раздражением). Что отдашь – понятно. Непонятно – как таким в долг дают?

ГЕРДА. Просто хочется помочь человеку. Человек старался, устроил мастерскую, а работать не дают! Говорят: выметайся!

БАРМЕНША. О ком же ты заботишься? Не о том ли кадре, которого в клинике своей подцепила? Он ведь из этих (Указывает на картины), которые картинки сюда приносят. Он тоже в дурку попал, на какой почве, не знаю, но отмороженный был на всю голову!

ГЕРДА. Просто у него депрессия была! Творческого человека трудно понять, а обидеть – очень легко!

БАРМЕНША. Ага, вы у нас такие ранимые! Такие тонкие! Богема, мать вашу! Ты, правда, из другого муравейника, но в богему тоже хочется! Конечно, зачем за стойкой стоять? Это я, дура, стою здесь, абсенты вам намешиваю! А может, мне нельзя стоять, может, у меня тромбофлебит! Может, я из-за этого родить не могу, а?! И домой я пешком хожу, а некоторым – такси подавай!

ГЕРДА (лепечет). Я тоже не ездила бы, но я боюсь…

БАРМЕНША. Чего ты боишься?

ГЕРДА. Я не могу сказать, но я боюсь…

БАРМЕНША. Не верю я тебе. Ты ребенка не побоялась оставить сиротой, а здесь надо очень смелой быть! Ну, что за несправедливость? Почему тебе бог дал дитё, а мне нет?! Я б так заботилась, я бы пылинки с него сдувала! Ты же нагуляла ребеночка - и оставила на произвол судьбы!

ГЕРДА (после паузы). А ведь мне все понятно…
Залпом опрокидывает стакан.
ГЕРДА. Вы говорите точь в точь, как моя мама. Ведь здесь была мама, верно?

БАРМЕНША. Была. Ты что ж такое делаешь, а? За птицами своими и говно убираешь, и водичку им меняешь каждый день, а ребенка – убить готова! Что ты сделала, когда он твою сову любимую из клетки выпустил? Ты ж его до крови побила!

ГЕРДА. Да, это ужасно…
Закрывает лицо ладонями.
БАРМЕНША. И ты постоянно его бьешь! Разве не так?
Герда закрывает уши.
ГЕРДА. Это отвратительно, я знаю…
Вскакивает.
ГЕРДА. Я, пойду, мне лучше уйти…

БАРМЕНША. А платить кто будет? Я тебе в долг отпускать не собираюсь!

ХУДОЖНИК. Дают понять, что пора выметаться. Где работать? В квартире не могу, родственники против! А тогда что? Идти в парк, шаржи рисовать?

ГЕРДА. Может, после выставки тебе предоставят мастерскую?
Выкладывает на стол цветной буклет.
ХУДОЖНИК. Потом догонят и еще раз предоставят! (Замечает буклеты) А это что такое?

ГЕРДА. Каталог, сигнальный экземпляр.

ХУДОЖНИК (с досадой). Ну, я же просил…
Бегло просматривает каталог.
ГЕРДА. Неплохо получилось, верно?

ХУДОЖНИК. Плохо. То есть, не это плохо, ситуация – хуже некуда. Пройдет выставка, сниму картины – и куда их? К себе домой?

ГЕРДА. Можно ко мне, я тут комнатушку сняла…

ХУДОЖНИК. Нет, мне собственная территория нужна.

ГЕРДА. Можно найти, если постараться. Конечно, деньги нужны. Но я сейчас на всем экономлю, даже на такси не езжу, потому что… В общем, там подъезд выходит на людную улицу, и никаких скверов поблизости.

ХУДОЖНИК (с усмешкой). Думаешь, твоей экономии достаточно, чтобы решить проблему? Наивная…

ГЕРДА. Я не наивная. Я занималась рекламой недвижимости и знаю, сколько она стоит. У меня есть определенная сумма, но ее, к сожалению, пока не хватает…

ХУДОЖНИК. Н-да. Деньги, деньги и еще раз деньги… А где, черт возьми, полет? Где свобода?

ГЕРДА (после паузы). Ты будешь смеяться, но… Для меня больше всего свободы было в том месте, где мы познакомились. Помнишь больничный сквер, где были пни от спиленных дубов? И как я однажды встала на такой пень и начала танцевать? Мне тогда было очень плохо, но тебе, я видела, было еще хуже. И я решила тебя развеселить. Вот в этом и была свобода, тогда и был полет…

ХУДОЖНИК. Ну да, полет с пня…

ГЕРДА (смеется). Точно, я тогда упала! И ты первый раз за полмесяца улыбнулся!

ХУДОЖНИК. Может, директору этой забегаловки позвонить? Вдруг что-нибудь купили? Нет, лучше самому зайти. (Начинает расхаживать взад-вперед) Ничего, будет и на нашей улице праздник. Главное, никаких депрессий! Мои картины сами себе дорогу пробьют!

ГЕРДА. Конечно! Для этого и нужна персональная выставка! (Смотрит на часы) Надо бежать, пока!
Уходит.
Сцена вторая.
В мастерской появляется старик.
СТАРИК. С трудом вас разыскал, через арт-кафе… Такие трущобы, знаете ли…

ХУДОЖНИК. Скоро и этих трущоб лишат… Чем обязан?

СТАРИК. Я разыскиваю одну знакомую. Мы на Птичьем рынке с ней познакомились, очень необычная женщина…

ХУДОЖНИК. А-а… (Понимает, о ком речь) Лучше была бы обычной.

СТАРИК. Ну, это еще вопрос… Как мне ее найти?

ХУДОЖНИК. Понятия не имею. Она была здесь, но недавно ушла. И когда вернется – не знаю.

СТАРИК (в расстройстве). Вот так всегда: только я на порог – она с порога! И телефон не отвечает…

ХУДОЖНИК. У нее новый телефон, только я номера не знаю.

СТАРИК. Понятно…
Оглядывает картины.
СТАРИК. Я вижу на некоторых ваших картинах – птиц. Любите птиц?

ХУДОЖНИК. Их любит ваша знакомая. Она попросила нарисовать, я и нарисовал…

СТАРИК. Да, без огонька рисовали, это заметно…

ХУДОЖНИК. А вы, я вижу, ценитель. Может, что-то приобретете?

ХУДОЖНИК. Вспомнили дела минувших дней! Сейчас все по-другому.

СТАРИК. Это верно, по-другому. Тогда картины были глотком воздуха… А сейчас они для чего пишутся?

ХУДЖНИК (пожимает плечами). Чтобы их покупали.

СТАРИК. Вот именно. Всех заботят деньги, и мою знакомую тоже. Но она ничего в этом не понимает, скажу честно. И запросто может попасть в неприятную историю.

ХУДОЖНИК. Она все время попадает в неприятные истории.

СТАРИК. Возможно. Но здесь могут быть очень большие проблемы. Очень!

ХУДОЖНИК. Вам-то какое дело до ее проблем?

СТАРИК (задумчиво). Да вроде никакого. Покупала у меня птиц несколько раз. Видно было: на каждую долго копила, потому что деньги были в мелких купюрах. И так при этом на меня смотрела… Я один раз чуть даром не отдал птичку, честное слово!

ХУДОЖНИК. Ну, если так – то ваш бизнес долго не протянет!

СТАРИК. Да вроде все у меня нормально: птички раритетные, стоят дорого… Нам с женой, словом, хватает. Только дело ведь не в этом! Она – необычная. Поговоришь с ней – и кажется, каким-то недостойным делом занимаешься...

ХУДОЖНИК (усмехаясь). Знали бы вы, как эта необычная со своим сыном… В общем, ничего не хотите приобрести?

СТАРИК. Пожалуй, воздержусь.

ХУДОЖНИК. Могу скидочку сделать.

СТАРИК. Но это вообще не в моем вкусе! Мне по-прежнему нужен глоток воздуха, а вы что предлагает? Решили идти в ногу со временем?

ХУДОЖНИК. Теперь – да. Только так сейчас и можно пробиться!

ХУДОЖНИК (разводит руками). Выселяют! У вас на примете, кстати, ничего нет? Какой-нибудь комнаты в нежилом фонде?

ГЕРДА (озабоченно). Я теперь почти не езжу на такси.

ТАКСИСТ. Едем по обычному маршруту?

ГЕРДА. Нет, я сейчас живу по другому адресу.

ТАКСИСТ. Тогда показывайте дорогу.

ГЕРДА. Прямо, потом направо.

ГЕРДА. Нет, не перестала. Просто я забываю об этом. Мне одну проблему решить надо, и я сейчас много, очень много работаю!

ТАКСИСТ. Мне тоже приходится ишачить с утра до вечера, а «Нисан» все равно не могу купить.
Пауза. Таксист смотрит в окно.
ТАКСИСТ. А вон кинотеатр старого фильма… (Неуверенно) Может, в кино сходим?

ГЕРДА. Как это?!

ТАКСИСТ. Купим билеты и посмотрим какой-нибудь фильм.

ГЕРДА. Но вы же на работе!

ТАКСИСТ. А я скажу, что машина сломалась. Мой «Опель» на каждом километре ломается.

ГЕРДА. А как же простой?

ТАКСИСТ. Я не буду брать денег за простой.
Машина останавливается.
ТАКСИСТ. Ну, как?

ГЕРДА. Я даже не знаю…

ГЕРДА. Ей нравилось старое кино?

ТАКСИСТ. Нет, не нравилось. Она ведь вся из себя современная. И в жизни у нас все получилось по-современному: она избавилась от нашего ребенка, а мне даже не сказала. То есть, сказала, но потом. Ты, говорит, не способен содержать полноценную семью, не тот у тебя материальный статус! Вот купишь новую машину, обставишь квартиру, тогда, быть может…

ГЕРДА (после паузы, тихо). А вот я от ребенка не избавилась…

ТАКСИСТ. У вас же, наверное, все по-другому было…

ГЕРДА. Я не решилась, а теперь… Теперь – кукушка!

ТАКСИСТ. Кукушка?

ГЕРДА. Меня так недавно назвали: кукушкой. Я ведь маме ребенка подбросила, сама им не занимаюсь. Почему? А потому что не могу, не могу! Слушайте, давайте поедем, а?!

Таксист влезает в машину, заводит мотор. Оба молчат.

Сцена четвертая.
Кафе, за стойкой барменша, протирает стаканы. На пороге появляется художник.
ХУДОЖНИК. Могу я видеть директора?

БАРМЕНША. Можете. В настоящий момент я – директор. Точнее, исполняющая обязанности.

ХУДОЖНИК. А где сам?

БАРМЕНША. В краткосрочной командировке: алкогольные напитки закупает.

ХУДОЖНИК (проходит внутрь). Что, быстро кончаются?

БАРМЕНША. Глазом моргнуть не успеешь. Тут что мужики, что женский пол – пьют, как лошади. Причем каждый по-своему выкобенивается: один чистый продукт потребляет, другому подай «Кровавую Мэри»! А еще одна клиентка есть, так эта только абсент глушит.

ХУДОЖНИК. Абсент?!

БАРМЕНША. Жаль, не видно этой клиентки в последнее время, без нее план не могу выполнить…

ХУДОЖНИК. Может, выпить вашего абсента?

БАРМЕНША. Присаживайтесь, я мигом обслужу.

ХУДОЖНИК (оглядывая картины). А как эта выставка-продажа? Купили что-нибудь?

БАРМЕНША. Гляди там! Не то место, чтобы картины продавать. Да и сами картины – не те.

ХУДОЖНИК. Ну уж… Я лично из-за своего отчаянного положения согласился сюда что-то дать, хотя заранее знал: бессмысленно. Но теперь положение изменилось, и я забираю свои работы.

БАРМЕНША. Так вы, значит, тоже из этих, кто мне стены гвоздями портит…

ХУДОЖНИК. Из этих, увы!

БАРМЕНША. И какие же из картин – ваши?

ХУДОЖНИК. А догадайтесь сами!

БАРМЕНША (указывает на стену). Эта? Может, эта? Неужели вон та? Угадала?! Но тогда вы получается… Все ясно.

ХУДОЖНИК. Что ясно? Извините, но вы в этом не разбираетесь. Просто у меня сейчас персональная выставка, поэтому я и забираю картины. Здесь им не место. (Отхлебывает из стакана) Ну, и дрянь этот ваш абсент…

ХУДОЖНИК. Только разглядывать?

БАРМЕНША. А вам чего надо?

ХУДОЖНИК. Купить не хочет?

БАРМЕНША. Думаю, хочет. Даже очень. Пока не решается. Если бы мы тут не поссорились слегка, она бы точно купила.

ХУДОЖНИК. Вы серьезно?

БАРМЕНША. Она такая – из принципа купила бы.

ХУДОЖНИК. Что значит – из принципа? Хотя неважно, теперь я даже не знаю, забирать ли после этого работы…

БАРМЕНША. Из принципа – это значит для продержки штанов. Ваших штанов, то есть, чтобы вас поддержать. Но она сюда в последнее время не показывается, так что лучше заберите картины.

ХУДОЖНИК (после паузы). Кажется, я что-то понимаю… Только чего темнить-то? Не нужно мне, чтобы она покупала - у меня и без этого работы будут с руками отрывать! Сколько я должен за эту бурду?

БАРМЕНША. Сто двадцать.

ХУДОЖНИК. Ого!

БАРМЕНША. Алкогольная лицензия дорого стоит!

ХУДОЖНИК. Жизнь пошла такая: человек человеку…

БАРМЕНША. Клиент. Человек человеку – клиент.

ХУДОЖНИК. Вот вам деньги, и снимите, пожалуйста, картины.

ХУДОЖНИК (усмехается). Вы-то откуда знаете? Вы же в этих «художествах» не разбираетесь!

БАРМЕНША. Нюхом чую. Я тут столько народу перевидала всякого… Удачливых по запаху узнаю, поверь. Схватишь птицу-удачу за хвост – поделись хоть перышком!

ХУДОЖНИК. В природе имеется такая птица?

БАРМЕНША. Имеется. Твоя птичница стукнутая об этой птице знать не знает, у нее одни попугаи в голове. Но она есть, и кое-кто хватает ее за хвост мертвой, можно сказать, хваткой. Но Герда твоя здесь тебе не помощница. Она для тебя тоже вроде клиентки, да?

ХУДОЖНИК (растерянно). С чего вы это взяли?

БАРМЕНША. Она тут по телефону про каталог твоей выставки знаешь, сколько трендела? Прожужжала все мои уши! А еще кому-то говорила: он, наверное, откажется, потому что гордый, но я хочу ему сделать подарок! Хочу, и все! Но ты, я вижу, не очень-то гордый, да? Подарочек принял, и знаешь что? Правильно сделал! Кстати, а отпрыска ее – не ты ли помог родить? Может, это от тебя она того…

ХУДОЖНИК (ошарашено). Вы что себе позволяете?! Вы кто такая, почему лезете в мою жизнь?! Оставьте меня в покое, я с ней познакомился, когда сыну было три года! Так, позовите немедленно директора, я расскажу, как вы обходитесь с клиентами!

БАРМЕНША (берется протирать стаканы). Директор в командировке.

ХУДОЖНИК. В какой еще командировке?!

БАРМЕНША. По закупке алкогольных напитков.

ХУДОЖНИК. Дурдом…

Выключает телефон, сидит молча. Затем берет в руки газету и, глядя в нее, набирает номер.

ХУДОЖНИК. Уже до комитета добралась?

ГЕРДА (возбужденно). Почему нет? Надо ставить себе настоящие цели, а не вывешивать произведения искусства во всяких… (Замечает принесенные картины) Ты забрал оттуда работы?

ХУДОЖНИК. Забрал. А заодно такое услышал…

ГЕРДА. Представляю, что там можно услышать! Забегаловка! И сок у них там всегда кислый, и…

ХУДОЖНИК. Водка палёная?

ГЕРДА (продолжает возбужденно). И официантка везде свой нос сует! Так и лезет в твою жизнь, так и прется туда с грязными ногами!

ХУДОЖНИК. Я заметил. И очень удивился, что она в курсе твоей жизни. Она на удивление много о тебе знает. И обо мне тоже. Нет, подробностями своей жизни ты можешь делиться с кем хочешь, но я здесь причем? Почему на меня вешают грехи, которых я не совершал?!

ГЕРДА. Да плюнь на них! Это же бескрылые создания, как там? Рожденные ползать, вот! А у тебя настоящий взлет, ты на них не должен никакого внимания обращать!

ХУДОЖНИК. Легко сказать: не обращать внимания…

ГЕРДА. Представь, что ты летишь под облаками, а они - внизу: ма-аленькие такие, как муравьи! Их почти не различить, это даже не муравьи, а одноклеточные такие существа…

ХУДОЖНИК. И твой сын – одноклеточный?

ГЕРДА (упавшим голосом). Сын? Нет, он не такой…

ХУДОЖНИК. Судя по твоему отношению к нему – он для тебя не ценнее какой-нибудь инфузории. А главное, меня таким же считают! Говорят: не ты ли отец?! Да если бы он был мой…

ГЕРДА (стремительно к нему подходит). Если бы он был твой… (Громко) Если бы он был твой, это было бы замечательно! Это было бы так здорово! И если хочешь, я могу… А что? Я была недавно у врача, он сказал, что у меня все нормально…

ХУДОЖНИК. Нет, ты положительно не в себе. Да разве я об этом говорил?! Где мы жить будем с этим ребенком? С твоей мамашей, которая тебя терпеть не может? Или в бывшей дворницкой, где есть два окна?!

ГЕРДА. Мы могли бы найти, где жить…

ХУДОЖНИК. Ага, в небесной выси! Только я летать не умею. Хотя и муравьем быть не согласен, я все равно добьюсь, чего хочу!