Тайны нашего мозга, или Почему умные люди делают глупости pdfdrive com

стремится выдать ответ «на скорую руку» – на поиск идеального решения
нет времени. Ему приходится искать кратчайшие пути и частенько
довольствоваться допущениями. Он создает обман для нашей же пользы (в
большинстве случаев), но это также ведет к предсказуемым ошибкам.
Мы хотим помочь вам понять типы принятия быстрых решений и
допущений, которыми пользуется наш мозг, чтобы вести нас по жизни.
Надеемся, это знание поможет вам лучше разбираться в том, на какие
«советы» нашего мозга можно полагаться, а какие способны вести нас в
неверном направлении.
Проблема возникает, когда мозг воспринимает окружающий мир через
органы чувств. Даже когда вы спокойно сидите в тихой комнате, ваш мозг
получает гораздо больше информации, чем та, которую он способен
удержать и которая вам нужна для того, чтобы решить, как реагировать.
Вы можете заметить все детали рисунка на ковре, фотографии на стенах и
пение птиц на улице. Ваш мозг изначально воспринимает большое
количество мелочей, но довольно быстро их забывает. Обычно эти детали
действительно неважны, поэтому мы даже не замечаем, как много
информации теряем. Мозг начинает лгать, поскольку отбрасывает
большую часть данных, как только решает, что они не нужны.
Адвокаты знают этот принцип. Печально известно, что свидетели
преступления бывают ненадежны, в частности, из‑за того, что воображают
(как делает большинство из нас), что видели и помнят больше, чем это
было в действительности. Адвокаты же, подталкивая свидетеля упомянуть
какую‑то деталь, которую можно опровергнуть, дискредитируют
показания. В результате все показания свидетеля кажутся не
заслуживающими полного доверия.
Знаете ли вы? Рассматривать фотографию сложнее, чем играть в шахматы
Вам может показаться, что вы знаете, чем занимается ваш мозг, на самом
же деле его активность для вас почти не заметна. Без вашего осознания он
делает очень сложную работу. Когда программисты попытались написать
программу, имитирующую человеческие способности, они выяснили, что

программу, имитирующую человеческие способности, они выяснили, что
придумать последовательность действий, выполняемых в соответствии с
логическими правилами и позволяющих решать сложные математические
задачи, было относительно просто. Однако гораздо сложнее было сделать
так, чтобы компьютер распознавал предложенные ему изображения или
движущиеся объекты.
В наше время лучшие компьютерные шахматные программы могут
победить знаменитых чемпионов, по крайней мере иногда, но едва
научившийся ходить ребенок легко превзойдет любую программу, когда
дело доходит до распознавания визуального образа.
Как выяснилось, одним из самых сложных моментов является
идентификация отдельных объектов на визуальной сцене. Когда мы
смотрим, скажем, на обеденный стол, нам кажется очевидным, что стакан –
это один объект, находящийся перед другим – например, перед вазой с
цветами, но оказалось, что это понимание требует сложнейших
вычислений со многими возможными ответами. Вы замечаете эту
неопределенность только иногда, когда видите что‑то слишком быстро,
чтобы верно распознать. Например, когда камень на середине ночной
темной улицы внезапно превращается в соседскую кошку. Мозг
рассматривает эти возможности, основываясь на своем предыдущем опыте
видения объектов, в том числе двух объектов раздельно и з других
комбинациях. Вы когда‑нибудь делали фотографию, на которой дерево
будто растет прямо из чьей‑то головы? При съемке вы не заметили этого,
поскольку ваш мозг эффективно разделил объекты, основываясь на их
различном расстоянии от ваших глаз. Но двумерный снимок этой
информации о расстоянии не содержит – и кажется, что один объект
находится прямо на другом.
Помимо отбрасывания лишней информации, мозгу также приходится
решать, стоит ли делать выводы «на скорую руку». Решение он принимает,
отталкиваясь от того, что важнее в конкретной ситуации: скорость или
точность. В большинстве случаев мозг выбирает скорость, интерпретируя
события, опираясь на легкие в применении эмпирические правила, которые
не всегда основаны на логике.
В остальных случаях он неторопливо и внимательно подходит к
рассмотрению имеющихся данных, что и происходит при занятиях

рассмотрению имеющихся данных, что и происходит при занятиях
математикой или решении логических задач. Психолог Дэниэл Канеман
получил Нобелевскую премию по экономике за изучение этих
эмпирических правил и того, как они влияют на поведение в реальной
жизни. (Его помощник на протяжении многих лет, Амос Тверски, покинул
этот мир до того, как сумел разделить славу.)
Основным положением их исследования является предположение, что
логическое мышление требует большого усилия.
Например, попробуйте быстро решить такую задачу: бита и мяч вместе
стоят 1 доллар 10 центов. Бита стоит на 1 доллар больше, чем мяч. Сколько
стоит мяч? Большинство людей ответят «10 центов», что будет
интуитивным, но неверным ответом. (Бита стоит 1 доллар 5 центов, а мяч –
5 центов.)
Люди обычно идут именно короткими путями, если только их не
предупредили, что следует воспользоваться логическим мышлением. В
большинстве случаев интуитивного ответа бывает достаточно, даже если
он и ошибочен.
Знаете ли вы? Право ли наше мышление?
Когда люди говорят о право‑ и левополушарном мышлении, они имеют в
виду правое и левое полушария коры головного мозга. Хотя между ними
действительно есть определенная разница, эти различия часто понимают
неправильно.
Речь большинства людей контролируется левой стороной мозга, которая
также отвечает за математику и другие формы решения логических задач.
Любопытно, но именно там хранится масса неточно запомненных или
придуманных подробностей, а также это местонахождение
«интерпретатора», о котором рассказывается ниже. Вообще левому
полушарию, кажется, нужны логика и порядок –и настолько сильно, что,
если в чем‑то не наблюдается смысла, оно обычно реагирует
выдумыванием правдоподобных объяснений.

Правое полушарие гораздо правдивее, когда реагирует на происходящее.
Оно контролирует восприятие пространства, анализирует объекты,
которых мы касаемся, и превосходно справляется со зрительно‑моторными
заданиями. Правое полушарие не «артистичное» и не «эмоциональное», а
скорее «приземленное». Если бы эта сторона мозга могла говорить, она
сказала бы: «Только факты!»
В повседневной жизни нас обычно не просят решать логические задачи, но
часто просят высказать суждение о людях, которых мы не очень хорошо
знаем. Канеман и Тверски, используя интересный прием, показали, что
логическими эти суждения не являются. Так, они начинали эксперимент с
рассказа о Линде: «Линде 31 год. Это искренняя, незамужняя и очень яркая
женщина. Линда специализируется в философии. В университете ее
тревожили проблемы дискриминации и социальной справедливости, она
также участвовала в демонстрациях против использования атомной
энергии». После этого участников эксперимента просили выбрать фразу из
тщательно составленного списка, наиболее полно описывающую Линду.
Большинство людей полагало, что Линда скорее (а) «банковский
служащий, активно участвующий в феминистском движении», чем (б)
«банковский служащий». Выбор (а) интуитивно кажется ближе, поскольку
отражает другие черты Линды – заботу о социальной справедливости и
т.п., что и дает повод полагать, что она могла активно участвовать в
феминистском движении. Однако это неверный ответ, поскольку любой,
кому подходит описание (а) «банковский служащий, активно участвующий
в феминистском движении», также является и (б) – «банковским
служащим». И, несомненно, группа (б) включает в себя других банковских
служащих – реакционеров и индифферентных.
В подобных случаях даже искушенные участники – такие, как выпускники
факультета статистики, совершали ошибку, делая вывод, противоречащий
логике. Эта сильная тенденция относить группу взаимосвязанных
характеристик к человеку без особых на то предпосылок и является
кратким способом оценки, который обычно оказывается верным, но может
стать и причиной появления многих стереотипов и предвзятого отношения,
столь распространенных в обществе.
Еще хуже то, что многочисленные истории, которые мы сами себе

Еще хуже то, что многочисленные истории, которые мы сами себе
рассказываем, вовсе не отражают действительного положения дел,
происходящего в нашей голове. Знаменитое исследование пациентов с
нарушениями работы головного мозга демонстрирует это предположение.
У пациентов, страдавших тяжелой формой эпилепсии, хирургическим
путем разъединили правое и левое полушарие коры головного мозга для
предотвращения распространения пароксизма с одного на другое. В
результате левое полушарие понятия не имело о том, что делает правое, и
наоборот.
В одном эксперименте левому полушарию мозга пациента, где
располагается область речи, показали изображение куриной лапы, а
правому, которое не отвечает за речь, – картинку со снегом. После этого
пациента попросили выбрать из других картинок связанное с увиденным
изображение. Левой рукой (контролируемой правым полушарием мозга)
испытуемый выбрал совок, а правой (под контролем левого полушария) –
курицу. Когда его попросили объяснить выбор, он ответил: «О, это
элементарно! Курица связана с куриной лапой, а совок нужен для того,
чтобы убирать курятник». Ученые пришли к выводу, что в левом
полушарии головного мозга человека располагается некий
«интерпретатор», задача которого – находить смысл в окружающем мире,
даже если он не понимает, что происходит в действительности.
Психологи называют эти проблемы отбрасывания лишней информации,
принятия решений на скорую руку и выдумывания правдоподобных
историй «слепотой к изменению». Взгляните, например, на две
фотографии. Можете ли вы найти между ними различие? (Намек: мужчины
определенного возраста, будьте внимательны!)
Когда люди рассматривают сложные изображения (подобные
предложенным на фотографиях ниже), они могут определить различия при
условии, что изображение остается неподвижным. Но если взгляд все
время переходит с одного на другое, то у человека возникают
определенные проблемы. Это происходит из‑за того, что наша зрительная
память далеко не совершенна.

Подобные эксперименты подтолкнули психологов рискнуть и испытать
более интересные способы заставить людей не замечать определенные
вещи. В одном из наших любимых экспериментов психолог подходит к
кому‑то на улице и просит объяснить ему дорогу. Пока человек
рассказывает, рабочие держат между двумя людьми большую дверь, не
давая им видеть друг друга. За этой дверью человека, который спрашивал
про направление, сменяет другой исследователь, который продолжает
разговор как ни в чем не бывало. Даже если этот человек совсем не похож
на первого подошедшего, у дающего разъяснения всего около 50%
вероятности того, что он заметит подмену.
В другом эксперименте испытуемые смотрели фильм, в котором три
студента в белых рубашках передавали по кругу баскетбольный мяч и еще
трое студентов в черных рубашках делали то же самое со вторым мячом.
Зрителей просили подсчитать количество передач, сделанных игроками в
белой форме. Когда две команды смешивались, на сцену выходил человек
в костюме гориллы, проходил из одного конца поля в другой и
останавливался ненадолго, повернувшись лицом к камере и колотя себя в
грудь. Около половины зрителей не замечали этого события. Подобный
эксперимент показывает то, что мы воспринимаем только долю
происходящего в мире.
Мы показали, что наша память о прошлом ненадежна, а наше восприятие
настоящего крайне избирательно. Помня об этом, вы, вероятно, не будете
особенно удивлены, узнав, что наша способность воображать будущее
тоже должна восприниматься критически. Как показал Дэниэл Гилберт в
своей книге «Спотыкаясь о счастье», когда мы пытаемся спроецировать
себя в будущее, наш мозг привносит частности, которые могут оказаться

себя в будущее, наш мозг привносит частности, которые могут оказаться
нереальными, оставляя без внимания много других, возможно, важных.
При планировании своей жизни, будто смотря фильм о будущем, мы
склонны пропускать возникающие возможности и не замечать ошибок в
рассуждениях.
Миф. Мы используем только 10% нашего мозга
Спросите группу случайно выбранных людей, что они знают про мозг, и
большинство скажет, что мы используем всего 10% его возможностей. Это
убеждение вызывает отвращение у нейрофизиологов всего мира. Миф о
10% был создан в Америке более века назад, и теперь в него верит
половина населения даже в таких далеких странах, как Бразилия.
Однако для ученых, изучающих мозг, идея кажется лишенной всякого
смысла; мозг – это очень эффективный механизм, и практически все его
части необходимы. Чтобы далеко не отклоняться от темы, можно сказать,
что этот миф отражает нечто, что нам очень хочется услышать. Его
поразительная стойкость может основываться на оптимистическом начале.
Если обычно мы используем всего 10% нашего мозга, подумайте, что мы
сможем сделать, если научимся пользоваться еще хоть небольшой частью
оставшихся 90! Несомненно, это привлекательная идея и вполне доступная
простым людям. В конце концов, если у каждого из нас остается так много
свободного пространства в мозге, то больше нет глупых людей, а только
куча потенциальных Эйнштейнов, не научившихся пользоваться своими
возможностями. Эта оптимистичная идея эксплуатировалась ведущими
курсов самосовершенствования при продаже бесконечных программ по
улучшению деятельности мозга. Дейл Карнеги воспользовался ею для
увеличения продаж своей книги и воздействия на читателей еще в 1940‑е
годы. Он сильно поднял популярность этой идеи, приписав ее основателю
современной психологии Уильяму Джеймсу. Однако никто не нашел
упоминания о 10% в работах или высказываниях Джеймса. Джеймс
действительно говорил своей аудитории, что у людей имеется больше
психических ресурсов, чем они используют. Возможно, некоторые
предприимчивые слушатели решили придать этим словам более научное
звучание, конкретизировав процентное соотношение.

Это мнение особенно популярно среди молодых людей, интересующихся
экстрасенсорным восприятием и другими психическими феноменами.
Поклонники подобного направления часто пользуются идеей о 10% для
объяснения существования таких способностей. В обосновании веры во
что‑то, что находится вне области науки, с помощью научных фактов нет
ничего нового, но особенно вопиющим является то, что даже «научный
факт» не соответствует истине.
В реальности мы ежедневно используем весь мозг. Если бы большие
области мозга никогда не использовались, то их повреждение не вызвало
бы особенно заметных проблем. Но это абсолютно не наш случай! Методы
сканирования мозга позволяют измерить мозговую активность и
показывают, что даже простые задания активизируют все области нашего
мозга.
Одним из возможных объяснений появления мифа о 10% может быть то,
что функции определенных областей мозга не совсем ясны и при
некоторых дефектах результаты могут едва проявляться. Так, люди с
поврежденными лобными долями коры головного мозга могут
по‑прежнему выполнять большую часть ежедневных действий, хотя в
определенных ситуациях ведут себя неадекватно. Например, такой пациент
может встать а разгар важного делового совещания и выйти пообедать.
Стоит ли говорить, как им сложно жить в нашем мире.
Первые нейрофизиологи, возможно, сталкивались с некоторыми
проблемами при попытках определить функции фронтальных областей
мозга, а частности, из‑за того, что имели дело с лабораторными мышами. У
этих мышей достаточно простая жизнь: увидеть еду и воду, подойти к
миске и съесть, что в ней лежит, – и ничего более для выживания. Никакие
из вышеперечисленных потребностей не требуют участия фронтальных
областей мозга, и у некоторых из первых ученых появилась мысль, что,
возможно, в этих областях ничего особенного не происходит. Позднее
усложненные тесты опровергли эту точку зрения, но миф уже укоренился.
Теперь, возможно, вы начали сомневаться, можно ли доверять хоть
чему‑то, что говорит вам ваш мозг. Однако за его кажущимися
специфическими выборами лежат миллионы лет эволюции. Наш мозг
избирательно обрабатывает ту информацию из окружающего мира,

избирательно обрабатывает ту информацию из окружающего мира,
которая исторически оказывалась наиболее важной для выживания, –
уделяя особое внимание неожиданным событиям. Как мы смогли заметить,
наш мозг редко говорит нам правду, но в большинстве случаев он все
равно сообщает то, что нам необходимо знать.

жүктеу/скачать 1.49 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: